— Это брюки, — сказала она. — Я — девочка. Не будь дураком.
Он пожал плечами; клетчатая юбка выглядела незаметно, а это главное. Когда они уходили, Уилл положил несколько монет в кассу на прилавке.
— Что ты делаешь? — спросила она.
— Плачу. За вещи надо платить. А что, в твоём мире за вещи не платят?
— В этом, по крайней мере, не платят! Я ручаюсь — эти дети ни за что не платят.
— Они могут и не платить, но я плачу.
— Если ты будешь вести себя как взрослый, Призраки схватят тебя, — сказала она, но она не знала, может ли она его дразнить, или должна его бояться.
Днём Уиллу было видно, какими старыми были здания в центре города, и насколько они были разрушены. Ямы на дороге никто не чинил, окна были выбиты, штукатурка отслаивалась. Однако, когда-то это было великое и красивое место. Сквозь резные арки были видны большие дворы покрытые зеленью, некоторые большие здания выглядели как дворцы, даже если ступеньки раскололись, а косяки отходили от стен.
Как будто вместо того, чтобы снести здание и построить новое, жители Цигейзы предпочитали его бесконечно латать.
В одном месте они подошли к башне, стоявшей сама по себе на маленькой площади.
Это было самое старое из виденных ими зданий: простая зубчатая четырёхэтажная башня. Что-то в её неподвижности под ярким солнцем завлекало, и и Лиру и Уилла тянуло к приоткрытой двери, к которой вели широкие ступени; но оба промолчали, и ушли, правда неохотно.
Когда они дошли до широкого бульвара, усаженного пальмами, он сказал ей искать маленькое угловое кафе, с зелёными металлическими столиками снаружи. Они нашли его за минуту. Днём оно казалось меньше и более запущенно, но это было то же место, с оцинкованной стойкой бара, кофеваркой-экспрессо и недоеденной тарелкой рисотто, в жаркую погоду уже начавшей попахивать.
— Это здесь? — спросила она.
— Нет, это посреди дороги. Убедись, что вокруг нет других детей.
Но они были одни. Уилл провёл её к аллее под пальмами и начал искать свои метки.
— По-моему, это где-то здесь, — сказал он. — Когда я прошёл, я видел вон тот высокий холм за белыми домиками, и в ту сторону было кафе, и…
— Как оно выглядит? Я ничего не вижу.
— Ты не ошибёшься. Оно ни на что не похоже.
Он посмотрел по сторонам. Может, оно пропало? Или закрылось? Он нигде его не видел.
И тут он нашёл. Он сдвинулся назад, следя за границей. Как и вчера, со стороны Оксфорда, оно было видно только с одной стороны: если стоять сзади его не было видно.
А солнце на траве с той стороны было таким же как и с этой, вот только необъяснимо другим.
— Вот оно, — сказал он, когда убедился.
— Да, я вижу его!
Она была в возбуждении; она выглядела, как он, когда услышал как разговаривает Пантелеймон. Её деймон, не в состоянии сидеть в кармане, вылетел оттуда осой, и пролетел в окно и назад несколько раз, в то время как она теребила свои всё ещё немного мокрые волосы.
— Стой сбоку, — сказал он ей. — Если ты будешь стоять перед ним, люди увидят только пару ног и заинтересуются. Я не хочу, что бы кто-нибудь что-нибудь заметил.
— Что это за шум?
— Транспорт. Это кусок Оксфордской кольцевой дороги. Тут и должно быть шумно.
Нагнись и посмотри на это со стороны. На самом деле, сейчас не подходящее время суток — слишком много народу вокруг. Но если мы пойдём поздно ночью, будет сложно найти где остановиться. По крайней мере, когда мы перейдём, мы легко смешаемся с окружающими. Ты идёшь первой. Просто быстро нагнись, пройди и отойди в сторону.
У неё был тот маленький голубой рюкзак, который она несла от кафе, и перед тем как нагнуться и посмотреть насквозь она сняла его и взяла в руки.
— Ой, — удивилась она. — И это твой мир? Что-то не похоже на Оксфорд. Ты уверен, что был в Оксфорде?
— Конечно, уверен. Когда пройдёшь, перед тобой будет дорога. Иди налево, и чуть дальше иди по дороге ведущей направо. Она идёт в центр города. Убедись, что видишь где окно и запомни, хорошо? Это единственная дорога назад.
— Хорошо, — сказала она, — я не забуду.
Взяв рюкзак в руки, она пролезла через окно и пропала. Уилл нагнулся посмотреть куда она пошла.
Она стояла на траве в его Оксфорде, с Пантелеймоном-осой на плече, и, насколько он мог судить, никто не видел как она появилась. Машины и грузовики пролетали мимо, пару метров впереди, и ни у кого из водителей, на этом оживлённом перекрёстке не было времени смотреть по сторонам на окно в воздухе, даже если они могли его заметить, а движение закрывало окно от всех, смотрящих с той стороны.
Раздался визг тормозов, вскрик и удар. Он бросился на землю чтобы посмотреть.
Лира лежала на траве. Какая-то машина так резко затормозила, что сзади в неё врезался грузовичок и всё равно толкнул её вперёд. И там лежала Лира…
Уилл бросился к ней. Никто не видел как он появился — все смотрели на машину, на помятый бампер, на водителя, выходящего из грузовика, и на маленькую девочку.
— Я не могла ничего сделать! Она выбежала спереди, — говорила водитель машины, женщина средних лет. — Вы были слишком близко, — сказала она, повернувшись к водителю грузовика.
— Ничего, — сказал он, — Как девочка?
Водитель обращался в Уиллу, который стоял на коленях возле Лиры. Уилл посмотрел по сторонам, но сделать ничего не мог; он был ответственен. На траве возле него, Лира начала двигать головой, непрерывно моргая. Уилл видел, как Пантелеймон-оса оцепенело карабкался на травинку возле неё.
— Ты в порядке? — спросил Уилл. — Попробуй подвигать руками и ногами.
— Глупая! — сказала женщина из машины, — Просто выбежала спереди! Даже не посмотрела по сторонам. Что мне было делать?
— Вы живы, милочка? — спросил водитель грузовика.
— Да, — пробормотала Лира.
— Ничего не сломала?
— Подвигай руками и ногами, — потребовал Уилл.
Она попробовала. Ничего сломано не было.
— Ты её знаешь? — спросил водитель грузовика.
— Она моя сестра, — сказал Уилл. — Всё в порядке. Мы живём за углом. Я отведу её домой.
Лира уже сидела, и, поскольку она явно была не сильно задета, женщина опять обратила внимание на машину. Остальной транспорт объезжали две стоящие машины, и, проезжая мимо, водители смотрели с любопытством на эту сценку, как обычно. Уилл помог Лире подняться; чем раньше они двинуться, тем лучше. Женщина и водитель грузовика к этому моменту поняли, что их спор должен быть разрешён их страховыми компаниями и обменивались адресами, когда женщина заметила, как Уилл помогает Лире идти.
— Подождите, — сказала она, — вы будете свидетелями. Мне нужны ваша фамилия и адрес.
— Меня зовут Марк Рэнсом, — сказал Уилл, обернувшись, — а мою сестру Лиза. Мы живём в доме 26 в Ручейковом переулке.
— А индекс?
— Никак не могу запомнить, — сказал он. — Послушайте, мен надо отвести её домой.
— Залезайте в кабину, — сказал водитель грузовика, — я вас довезу.
— Да ладно, не беспокойтесь. Мы быстрее дойдём, правда.
Лира не очень сильно хромала. Она уходила с Уиллом, мимо травы под грабовыми деревьями, и повернула на первом повороте, до которого они дошли.
Они сели на низкую ограду.
— Ты ранена? — спросил Уилл.
— Ушибла ногу. А потом когда упала, меня стукнуло по голове, — сказала она.
Но её больше занимало содержимое рюкзака. Она пошарила внутри и вынула маленький тяжёлый свёрток в чёрном вельвете и развернула его. Уилл широко раскрыл глаза, увидев алетиометр; крошечные символы, нарисованные по кругу, золотые ручки, дрожащая стрелка, тяжеловесная роскошь корпуса — у него перехватило дух.
— Что это? — спросил он.
— Это мой алетиометр. Возвещающий истину. Для чтения символов. Надеюсь, он не сломался…
Но он был цел. Даже в её дрожащих руках длинная стрелка неизменно вращалась. Она отложила алетиометр и сказала — Я никогда не видела так много повозок. Я и не догадывалась что они так быстро движутся.
— В твоём Оксфорде нет автомашин и грузовиков?
— Не так много. И не таких. Я не привыкла к этому. Но уже всё нормально.
— Ну, тогда будь осторожна. Если ты попадёшь под автобус или потеряешься, или ещё что-нибудь, они поймут, что ты не из этого мира и начнут искать путь насквозь…
Он рассердился гораздо больше, чем следовало. В конце концов он сказал: «Ну хорошо. Если ты будешь притворяться, что ты моя сестра, это будет прикрытием для меня, потому что у того, кого они ищут, нет сестры. А если я буду с тобой, я покажу тебе как переходить дорогу без опасности для жизни.»
— Хорошо, — сказала она покорно.
— И деньги. Держу пари, у тебя — ну откуда у тебя деньги… Как ты собиралась передвигаться, есть и так далее?
— У меня есть деньги, — сказала она и высыпала несколько золотых монет из кошелька.
Уилл скептически посмотрел на них.
— Хорошо, — сказала она покорно.
— И деньги. Держу пари, у тебя — ну откуда у тебя деньги… Как ты собиралась передвигаться, есть и так далее?
— У меня есть деньги, — сказала она и высыпала несколько золотых монет из кошелька.
Уилл скептически посмотрел на них.
— Это золото, не правда ли? Ну этим люди непременно заинтересуются, это точно.
Ты неосторожна. Я дам тебе немного денег. Убери эти монеты и держи их подальше.
И помни — ты моя сестра и тебя зовут Лиза Рэнсом.
— Лиззи. Я и раньше притворялась, что меня зовут Лиззи. Это я запомню.
— Хорошо, будешь Лиззи. А я Марк, не забудь.
— Хорошо, — сказала она миролюбиво.
Её нога обещала быть болезненной. Она уже покраснела и опухла там, где её ударила машина, и появлялся большой тёмный синяк. Вместе с синяком на щеке, там, куда он стукнул прошлой ночью, это выглядело так, как будто с ней плохо обращались, и это его тоже волновало — а вдруг какой-нибудь милиционер обратит внимание?
Он попытался отвлечься от этих мыслей, и они пошли дальше вместе, переходя на светофорах и кинув только один взгляд назад на окно под грабовыми деревьями. Они не смогли увидеть его. Оно было вполне невидимо, а транспорт опять мчался мимо.
В Саммертауне, пройдя десять минут по улице Бенбери, Уилл остановился перед Банком.
— Что ты делаешь? — спросила Лира.
— Я собираюсь взять немного денег. Наверное, лучше не делать этого слишком часто, но они не зарегистрируют этого до конца рабочего дня, я думаю.
Он сунул мамину кредитку в банкомат и набрал её пин-код. Всё работало нормально, поэтому он потребовал сто фунтов, и машина выдала их без сучка, без задоринки.
Лира смотрела на это с открытым ртом. Он дал ей бумажку в двадцать фунтов.
— Используй это позже. Купи что-нибудь и возьми сдачу. Давай сядем на автобус в центр.
Лира дала ему разбираться с автобусом. Она сидела очень тихо, рассматривая дома и сады её и не её города. Как будто в чужом сне. Они вышли в центре, возле старой каменной церкви, которая была ей знакома, напротив большого универмага, которого она не знала.
— Всё изменилось, — сказала она. — Как будто… Это Корнмаркет? А это Широкая улица. Это Баллиол. А там библиотека Бодлея. Но где Джорданский колледж?
Теперь она сильно дрожала. Возможно, это была замедленная реакция на аварию, или шок от того что на месте колледжа, который был для неё домом, стояло совершенно другое здание.
— Это не правильно, — сказала она. Она говорила тихо, потому что Уилл сказал ей прекратить так громко указывать на то, что было не так. — Это другой Оксфорд!
— Ну, мы знали это, сказал он.
Он не был готов к Лириной удивлённой беспомощности. Он не мог знать, какая большая часть её детства проходила в играх на улицах, практически таких же как эти, и как она гордилась принадлежностью к Джорданскому колледжу, Мудрецы которого были самыми умными, казна самой богатой, а красота самой ослепительной.
А тут его просто не было, и она больше не была Лирой из Джорданского колледжа, она была маленькой девочкой, затерявшейся в странном мире, девочкой ниоткуда.
— Ладно, — сказала она, дрожа, — если его здесь нет…
Это займёт чуть больше времени, чем она предполагала, вот и всё.
Глава четыре. Трепанация
Как только Лира ушла, Уилл разыскал телефон, вытащил конверт с письмом и набрал номер юридической конторы.
— Алло. Я хотел бы поговорить с мистером Перкинсом.
— Простите, кто его спрашивает?
— Я звоню по поводу мистера Джона Парри. Я его сын.
— Одну минуту…
Минута прошла, и затем послышался мужской голос:
— Алло, у телефона Аллан Перкинс. С кем я говорю?
— Меня зовут Уильям Парри. Извините за беспокойство. Я звоню по поводу судьбы моего отца, мистера Джона Парри. Каждые три месяца вы переводите для нас деньги.
— Да, это так.
— Так я хотел бы узнать у вас, где мой отец. Пожалуйста скажите, он жив или умер?
— Уильям, сколько вам лет?
— Двенадцать. Мне нужно знать о нём…
— Конечно… А твоя мать… она… ей известно, что ты мне звонишь?
Уилл тщательно обдумал ответ.
— Нет, — ответил он — Но она очень нездорова. Она не может многого мне рассказать, а я хочу знать….
— Да, я понимаю. Где ты сейчас находишься? Дома?
— Нет, я… я в Оксфорде.
— Один?
— Да.
— И, ты говоришь, твоя мать больна?
— Да.
— Она что, в больнице?
— Вроде того…. Послушайте, так вы скажете или нет?
— Ну, кое-то я могу тебе рассказать, но не очень много и не сию минуту. Я бы предпочёл говорить не по телефону. Через пять минут у меня встреча с клиентом.
Ты бы не смог добраться до моего офиса к половине третьего?
— Нет. — ответил Уилл.
Это было бы слишком рискованно. К этому времени адвокат мог знать, что Уилла разыскивает полиция. Он немного подумал и продолжил:
— Мне нужно успеть на автобус в Ноттингем, я не хочу его пропустить. Но то, что мне нужно узнать, вы можете сказать мне по телефону, правда? Скажите только, жив ли мой отец, и если да, то где мне его искать. Вы ведь можете мне это сказать?
— Это не так просто, как ты думаешь. Я не могу разглашать частную информацию о моём клиенте, если я совершенно не уверен, что сам клиент хотел бы этого. Иными словами, мне нужно доказательство того, что ты — это ты.
— Да, я понимаю, но пожалуйста, не могли бы вы сказать хотя бы, жив ли он?
— Ну…. Это было бы нарушением конфиденциальности. К сожалению, я и так не смогу тебе этого сказать, поскольку мне это неизвестно.
— Но… как же так?
— Деньги поступают из семейного фонда. Он оставил мне инструкции, я должен переводить средства с его счёта на счёт твоей мамы, вполоть до его дальнейших распоряжений. С того дня и по сей день он со мной не связывался. Короче говоря, он… в общем, как я предполагаю, он пропал без вести. Поэтому я не могу ответить на твой вопрос.
— Пропал? Вот так просто… исчез?
— Вообще-то это официально установлено. Послушай, почему бы тебе не прийти ко мне в офис и…
— Я не могу. Я уезжаю в Ноттингем.
— Тогда напиши мне, или пусть твоя мама напишет, и я дам тебе знать, что в моих возможностях. По телефону я не могу ничего сделать.
— Да, я понимаю. Хорошо. Но вы хотя бы можете сказать, где он пропал?
— Как я сказал, это установлено документально. В свое время в газетах было опубликовано несколько статей об этом. Ты ведь знаешь, что он был исследователем?
— Да, мама мне говорила.
— Так вот, он возглавлял экспедицию, которая неожиданно исчезла. Примерно десять лет назад. Может быть, даже раньше.
— Где это случилось?
— На дальнем севере. Кажется, на Аляске. Ты можешь найти информацию об этом в публичной библиотеке. Почему бы тебе не…
Но в этот момент у Уилла кончились монетки. Услышав частые гудки, он повесил трубку и осмотрелся вокруг.
Больше всего сейчас Уиллу хотелось поговорить с мамой. Ему стоило огромных усилий сдержаться и не набрать номер миссис Купер. Мальчик знал, что если он услышит мамин голос, то ему будет очень трудно не бросить всё и не помчаться к ней. А это было бы так опасно для них обоих. Но… он ведь может послать ей открытку!
Уилл выбрал карточку с видом города и написал: «Дорогая мама, у меня всё хорошо, я в безопасности, и мы скоро увидимся. Я надеюсь, что у тебя всё в порядке. Я тебя очень люблю. Уилл.» Потом он надписал адрес, приклеил марку и, прежде чем бросить открытку в почтовый ящик, на минуту прижал ее к груди.
Было позднее утро. На оживлённой торговой улице автобусы, казалось, едва протискивались через толпы пешеходов. Неожиданно Уилл осознал, насколько он заметен: ведь в будний день мальчику его возраста полагается находиться в школе.
Что же ему было делать?
Тем не менее, маскировка не заняла много времени. Уилл не без основания гордился своим умением прятаться. Подобно Серафине Пеккала на корабле, он просто слился с окружением.
Итак, не питая иллюзий относительно мира, в котором живет, Уилл зашел в магазин письменных принадлежностей и купил планшет, блокнот и шариковую ручку. Довольно часто школы посылают группы учеников для сбора всякого рода статистических данных, и если окружающие будут думать, что он участник такого проекта, Уилл не будет казаться белой вороной.
Затем он зашагал, время от времени притворяясь, что делает записи, а на самом деле — высматривая публичную библиотеку.
* * *А в это время Лира искала какое-нибудь безлюдное место, чтобы спокойно свериться с алетиометром. В её Оксфорде она бы нашла не менее дюжины подобных мест за пять минут, но в этом Оксфорде все было удручающе другим, редкие знакомые фрагменты были вкраплены в чужую и непонятную действительность.
Например, для чего нужны эти маленькие белые кляксы на тротуарах (в ее мире никто понятия не имел о жевательной резинке)? Что бы могли означать эти красные и зелёные огни у перекрестка? Разобраться во всем этом было куда сложнее, чем расшифровывать показания алетиометра.