— На поражение! — рявкнул Сноровский, разрешая все его сомнения.
Команда директора Управления еще не отзвучала, а келл уже упал навзничь, широко раскинув руки. Из небольшой дырочки в центре лба не вытекло ни капли крови. Вся она потекла через выходное отверстие на затылке.
— Вот тебе и условный противник, — пробормотал Андрей, зачарованно глядя на расползающуюся по бетонному полу темно-красную лужу. — Если бы они дрались у ворот в полную силу…
В луже зашипела так и не погасшая до этого сигарета.
— «Тунгусам» пришлось бы туго, — закончил Иван Павлович. — Спорить не буду. Что заставило их сдаться? Тут можно фантазировать хоть до скончания времен. Все, что угодно. Хотя в бред про падение великой империи от рук вселенского зла я не верю. У всего в мире есть свое логичное объяснение. Другое дело, что логика может быть разной, но это вопрос к философам…
— А вы заметили… — Соловьев осекся.
— Что?
— Нет, ничего… я после скажу, когда обдумаю.
— Это верное решение, — одобрил Сноровский. — Он тут много чего наплел, ты половину отсей, а то, что останется, еще и профильтруй. Володя, ну что там, живой?
Вопрос он адресовал сосредоточенному доктору, который в ожидании санитаров делал второму охраннику непрямой массаж сердца.
— С двумя ребрами в сердце? — Врач поднялся с колен и взглянул на часы: — Не довезем…
— А сам что?
— На кухонном столе его разложить и льдом для содовой гипотермию устроить? Для операций на сердце, как ни странно, требуются инструменты с оборудованием и операционная.
— Не бузи, Пашков. Я понял. Следующего на цепи будем держать и в кандалах. Эй, снайпер, веди следующего! Именно в такой упаковке.
— Сюда? — третий охранник кивнул на трупы.
— В соседний кабинет, — Иван Павлович махнул рукой. — Мы сейчас перекурим и придем.
Они вышли в коридор и, наблюдая за тем, как уносят убитых и раненых, закурили.
— А я ему верю, — заявил Соловьев после пары глубоких затяжек. — Не знаю, почему, но верю.
— Непоследовательный ты человек, — Иван Павлович укоризненно покачал головой. — Кто эту заваруху устроил? Прибежал ко мне с вытаращенными глазами и начал нашептывать о пришельцах. Не ты?
— Я и не отказываюсь, но нельзя же закрывать глаза на очевидные вещи. Келлы давно уже могли нас завоевать, но почему-то не стали этого делать.
— Тремя десятками армов всю Землю? — Сноровский усмехнулся. — Маловато будет.
— С нашим оружием — маловато. Но Безносов же говорил, что военпром получил новые заказы на основе келлских разработок. Значит, у пришельцев в запасе есть и мощное вооружение. А они пользуются нашим, почему? И не лезут в драку — тоже непонятный нюанс поведения.
— Не созрела ситуация.
— Или нет такой цели?
— Ты решил выступить в роли адвоката?
— А вы — в роли судьи? Сначала надо разобраться, установить истину.
— Ворота нам надо устанавливать, а не истину! Еще сто пятьдесят шесть как минимум! И желательно, чтобы пара из них работала. А когда установим…
— Бросим в них по атомной бомбе, — закончил Соловьев. — Знаю я ваши сценарии. Всех разбомбить, перестрелять, а потом разбираться — следовало это делать или нет.
Сноровский хотел было возразить, но передумал. Ломая темп дискуссии, он взял длительную паузу. Отойдя к пепельнице на высоком никелированном треножнике, он тщательно затушил сигарету и вытер испачканные пеплом пальцы о ладонь.
— Давай так, — он потер макушку. — Будем разбираться, оставаясь при своем мнении. Кто окажется прав — вопрос отдаленного будущего, а путь к выяснению этого у нас все равно один.
Андрей упрямо покачал головой и не ответил. Расценив его поведение как молчаливое согласие, Иван Павлович удовлетворенно сцепил руки и кивком указал на новый кабинет. Там их уже ожидал пленный номер два… …Тридцать четвертый допрашиваемый оказался техником перехода. Наряду с обычным для всех предыдущих бормотанием о висящем над келлами проклятии и вселенском зле, он дал утомленным следователям и небольшую зацепку.
— Системой переходов управляет Коро, — пояснил он, справившись с очередным приступом странной паники. — Кибермозг.
— Все ворота объединены в систему? — уточнил Соловьев.
— Да.
— А что входит в нее дополнительно?
— Несколько убежищ и складов.
— Складов с оружием?
— И оборудованием.
— Где расположены склады?
— Я знаю только адрес нашего. Это в северной части города. Ангар на территории бывшей военной базы.
— Ну, хоть что-то, — пробормотал Сноровский. — А как там с охраной?
— Шесть воинов и матрофин…
— Мат… чего?
— Лейтенант, — пояснил келл.
— Так, это еще семеро. — Иван Павлович взглянул на недавно присоединившегося к допросу Бондаря: — Тима…
— Я понял, — командир «тунгусов» кивнул.
— Осталось девять.
— Это персонал, — подсказал пленный. — Наблюдатели, информаторы.
— Шпионы, — перевел Сноровский. — И где они шпионят?
— Я не знаю, — казалось, что солдат говорит искренне. — Персонал подчиняется непосредственно матронарму.
— Дай угадаю, — Иван Павлович наморщил лоб. — Генералу, который командует всем местным армом?
— Точно, — техник кивнул. — Его штаб здесь, в городе.
— Так, значит, эти ворота были штабными, главными?
— Все переходы равнозначны, — возразил пленник, — просто этот ближе других к штабу. Арм расквартирован по тридцати городам, если пользоваться вашим административным делением, — по всему федеральному округу.
— Заслужил телевизор в камеру, — одобрительно сказал Сноровский. — Давай зарабатывай усиленное питание.
— Есть еще и внештатные базы, не подключенные к системе, с ними связь осуществляется через курьеров.
— Вот! — Иван Павлович поднял указательный палец и обернулся к Соловьеву: — Вот тебе белка, и вот тебе свисток!
— А ближайшие ворота?
— Я знаю только их системные позывные, — техник развел руками. — Точных координат не было даже у командира отряда. Возможно, они известны матронарму, но никто из солдат его не видел. Мы даже не знаем, как он выглядит, а тем более, где живет.
— Конспираторы, — Сноровский усмехнулся. — Придется побеседовать с «персоналом». Знаешь кого-нибудь?
— Один раз видел… курьера. Но имени его не знаю.
— Фоторобота составить… — наклонившись к Сноровскому, негромко подсказал Бондарь.
Иван Павлович кивнул и посмотрел на Андрея. Тот и без напоминаний уже минуту неотрывно следил за взглядом пленника. Закончив свои наблюдения, он поднялся и вышел в коридор.
— Феликс? — спросил Сноровский, присоединяясь к Андрею.
— Нет, — Соловьев потер виски. — Устал я, Иван Павлович. Как в тумане все. Но курьера я уже видел. На банкете, а после — на улице. Это он потерял диск.
— Разошлем портрет, поймаем, а через него выйдем и на матронарма, — вывел Сноровский.
— Проще допросить Феликса.
— Насчет Сошникова я тебе уже объяснял. Без доказательств его не взять, а прямых улик у нас нет, и свидетель указал не на него, а на этого курьера-марафонца. Ладно, феномен, отдыхай до завтра, а то ты уже бледный, как стенка.
— Плохо мне что-то, Иван Павлович… После похорон такое ощущение осталось… — Андрей огорченно покачал головой. — Никогда не прощу себе этого дурацкого опоздания.
— Ты хотел сказать, не простишь мне? — Иван Павлович вздохнул: — А может, так оно и лучше?
Соловьев бросил на него унылый взгляд и пошел к лестнице, ведущей в жилой блок…
* * *Следующее утро выдалось серым и ненастным. Холодный ночной дождь сбил с веток последние листья и наполнил все углубления ландшафта влагой.
Андрей натянул военный свитер и с опаской выглянул в окно. Двор был пуст. Служащие «загородного домика» в такую погоду предпочитали находить занятия внутри помещений. Не смущала промозглая сырость только «тунгусов». Они, в строгом соответствии с расписанием, совершали пробежку. Соловьев проводил взглядом их мерно топающий строй и зевнул. Подъем в Управлении объявляли слишком рано. Андрей взглянул на часы и скривился. Половина восьмого. В столовой на линии раздачи уже наверняка курились густым паром бачки с овсянкой и сковороды с яичницей… Мысль о завтраке придала Соловьеву заряд бодрости. Он, не глядя в зеркало, пригладил непослушные после сна волосы и вышел из комнаты.
— А, черт! — неожиданно донеслось откуда-то справа.
Андрей вздрогнул и обернулся.
Прямо в лицо ему смотрел бездонный зрачок пистолета.
— Андрей Васильевич? — человек с пистолетом опешил. — Извините.
Парень покраснел и торопливо спрятал оружие обратно в кобуру. Когда шок от такого приветствия прошел, Соловьев наконец узнал в нем того самого охранника, который накануне отличился снайперской стрельбой.
— Вы это зачем? — растерянно спросил Андрей.
— Простите, ради бога! Обознался! Иду по коридору, вдруг из комнаты выходит келл, ну тот, которого я вчера… А потом вижу — вы. Затмение нашло, наверное. Может, мне к доктору обратиться? Он капель каких-нибудь пропишет…
— Да нет, все нормально, — Соловьев невольно ощупал свое лицо. — Просто возьмите выходной.
— Да, да, так и сделаю, — заверил охранник, — прямо сейчас к начальнику смены схожу… и к доктору загляну…
Андрей проводил его взглядом и вернулся в комнату. Старое зеркало в потертой раме не слишком гармонировало с интерьером недавно отремонтированной комнаты, но функции свои выполняло исправно. Соловьев включил свет и приблизил лицо к его гладкой поверхности. Сначала ничего необычного он не заметил. Слегка отекшие после сна веки, покрасневшие, запавшие глаза. Узкий подбородок, сросшиеся брови, массивный нос, уши…
Андрей отпрянул от зеркала, и видение исчезло. Теперь из серебряно-стеклянных глубин на Соловьева смотрел обычный человек, но все равно себя в нем Андрей узнавал с трудом. Прошло несколько секунд, и он едва сдержался, чтобы не ударить по зеркалу кулаком. Тип в нем был просто отвратителен. Он был почти копией… того убийцы… Призрака! Соловьев на всякий случай отошел на шаг назад. Одновременно в зазеркалье углубился и новый двойник. Теперь он был очень похож на Бориса. По печальному лицу друга промелькнула тень, и оно начало неуловимо меняться. Вытянулся нос, вокруг рта пролегли глубокие складки, лоб стал выше, а линия роста волос отодвинулась за пределы видимости. Андрей даже не успел присвоить новой маске имя, как она сменилась. Теперь из зеркала на него смотрел Феликс. Соловьев попытался представить себе Бориса, и Сошников исчез. Лицо Андрея вновь трансформировалось в лицо погибшего друга.
— Чертовщина, — пробормотал Соловьев, ощупывая лоб и скулы.
Кожа была какой-то слишком подвижной и эластичной, а мышцы, наоборот, напряжены. Андрей снова приблизился к зеркалу и понял, что все метаморфозы не имеют почти никакой мистической подоплеки. Смена «масок» была заслугой лицевой мускулатуры. Что заставляло ее реагировать именно таким образом — оставалось под вопросом, но объяснимость ситуации успокаивала.
— Я Соловьев! — приказал самому себе Андрей и представил свою обычную физиономию.
Мышцы тут же расслабились, и отражение стало вполне узнаваемым. Соловьев провел по багровой щеке ладонью и погрозил отражению пальцем. Оно поступило так же…
— Где тебя носит? — Сноровский встретил Андрея на пороге комнаты для совещаний.
Тот вместо ответа представил себе лицо Безносова.
— Чего ты тужишься? — Иван Павлович с подозрением осмотрел сотрудника. — Газы?
Соловьев понял, что трюк не удался, и выбрал внешность ночного курьера. На этот раз Сноровский воздержался от комментариев и только подтолкнул Андрея к входу.
— Там у нас и видеокамера есть, и фотоаппарат.
— Вы видите, что со мной происходит?
— А разве это у тебя первый день?
— А разве — нет?
— Мы с тобой уже почти неделю общаемся, я привык…
— Так я всю неделю гримасничаю?
— Нет, ну вот так определенно — в первый раз. До этого тебя просто корежило, как нервного больного… Сейчас ты кого изобразил, курьера?
— Да, а до него Безносова… пытался.
— Видно, если полковник не пустил тебя в мозги, так тебе его и не спародировать. Садись на стул. Сейчас зафиксируем вражью личину.
— На загранпаспорт? — поинтересовался вошедший в кабинет Бондарь.
— Уйди из кадра, а то еще и тебя искать будут, — Иван Павлович махнул рукой. — Фоторобота делаем.
— Из кого? — Тимофей встал рядом с чекистом и взглянул на Андрея. — Вот это фокус! Ну, артист!
— На, — Сноровский вложил в руку «тунгуса» цифровой фотоаппарат. — Не в службу, Тима, отнеси компьютерщикам да скажи, пусть распечатают пару кадров. Нам с Андрюшей надо другим делом заняться.
— Сразу и пробью по оперативным каналам, — Бондарь подбросил аппаратик на ладони. — Ну надо же, артист! Где же так учат лицом-то хлопотать?
Оставив его вопрос без ответа, Сноровский схватил Андрея за рукав и потянул к выходу.
— Мы будем в тактическом зале…
Темп насыщенного делами утра наконец захватил и Соловьева. Он сбросил обычное оцепенение и двинулся к упомянутому залу первым.
В помещении с громким названием «тактический зал» было тесновато. Большую часть пространства занимала аппаратура, а на оставшемся пятачке уместился длинный стол и дюжина стульев. Одно из них было занято уже знакомым Андрею лохматым субъектом по имени Федор.
— Знакомьтесь, — предложил Сноровский. — У меня в кабинете вы виделись, но представить вас друг другу я, по-моему, не успел.
— А по-моему, и не собирались, — заявил Федор, внимательно разглядывая Соловьева сквозь толстые очки. — Курилович, Федор.
— Соловьев Андрей.
— Ну, что там у нас, Федя, новенького? — Иван Павлович по-отечески похлопал парня по плечу.
— Петюня пароль сменил, — обыденным тоном ответил Федя.
— Но тебя это, конечно, не остановило?
— Конечно, — он горделиво указал на висящий за спиной проекционный экран. — «Вектор Т» на службе Управления. Ему, кстати, голосовую функцию наладили. Теперь можно беседовать. Подключиться?
— А то?
На экране высветилось формальное приветствие и предупреждение о наказуемости несанкционированного доступа. Спустя несколько секунд им на смену пришло изображение государственного герба, а затем логотип производственной марки «Вектор».
— Вектор Тысячелетия, — произнес ровный баритон.
— Понятно, что не какая-нибудь персоналка, — весело сказал Сноровский.
— А, Иван Павлович! — в голосе машины послышалось нечто вроде радости. — Как вам на пенсии?
— Скучно, особенно без твоего общества, — Сноровский рассмеялся. — Ты мое задание выполняешь?
— Его никто не отменял.
— Вот за это я и люблю машины, все логично. Получили задание и, пока не поступила команда отмены — работают. А то, что человек, который дал задание, давно уже на пенсии и вообще в опале, — их не волнует.
— Просто у Пети руки не дошли пока до системной проверки, — заметил Федор.
— «Вектор», каков результат?
— Объем подозрительных данных десять гигабайт, ключ «семь» имеют девяносто три процента.
— Ключ семь? — заинтересовался Андрей. — Это что?
— Подозрение на известную вам кодировку. Применен ли к данным этот шифр, достоверно можете сказать только вы, Андрей Васильевич.
— Дай пример, — потребовал Соловьев.
По экрану побежали ровные строчки непонятных символов, таблицы из букв и столбцы цифр. На первый взгляд все это выглядело полным бредом. О чем и поспешил сообщить Федор.
— Вот все вы, программисты, из одного… теста, — сказал Сноровский, снисходительно глядя на парня.
— Так же, как сотрудники всяких там «органов», — огрызнулся Федор. — Эта абракадабра, по-вашему, секретный шифр?
— Нет, — неожиданно подтвердил Соловьев. — Это именно абракадабра. Я в ней ничего не понимаю.
— Новые пришельцы? — насторожился Сноровский.
— Скорее новый шифр.
— А может, того техника притащить? Пусть прояснит.
— Тащите, — Андрей пожал плечами. — Только чутье мне подсказывает, что он тоже не справится…
— Я же не курьер! — техник умоляюще прижал руки к груди. — Вы мне телевизор обещали.
Он обернулся к Сноровскому.
— Это была фигура речи, — отрезал Иван Павлович.
— А…
— Усиленное питание тоже.
Келл огорченно вздохнул.
— Курьеры сами все шифруют, а ключи знает Коро. Матронарм, наверное, тоже, но мы его никогда…
— Не видели, — Сноровский махнул рукой охраннику: — Увести.
— Что будем делать? — поинтересовался Федор. — «ВТ» отпускаем?
— Данные скачал?
— На это еще час уйдет, как минимум.
— Вот скачаешь и потом отпускай.
— А надо? Все равно — сплошной бред.
— Делай, что велено. — Настроение у Ивана Павловича пока не восстановилось. — Ты-то, Андрюша, почему молчишь?
— Не понимаю я ничего, — Соловьев оторвал взгляд от бегущих по экрану символов. — Вертится что-то в голове, но ухватить не могу. Такое впечатление, что смотрю на объект при сильном увеличении. Понимаю, что это часть чего-то, но определенно сказать, какой это предмет, не могу. Мне бы отойти назад на десяток шагов и взглянуть снова, чтобы увидеть его целиком, но за спиной словно стена. А не видя, не могу представить полную картину, как ни пытаюсь.
— Это бывает, — Сноровский задумался. — На десяток шагов, значит, отойти? А может быть, на десяток мозгов?
— В смысле?
— Федор, ты процесс запустил? Ну тогда пойди перекури…
Дождавшись, когда программист выйдет, Иван Павлович подался вперед и негромко продолжил: