— В смысле?
— Федор, ты процесс запустил? Ну тогда пойди перекури…
Дождавшись, когда программист выйдет, Иван Павлович подался вперед и негромко продолжил:
— Что, если мы организуем тебе мозговую поддержку? Найдем еще десяток примерно таких, как ты, орлов-телепатов, и ты составишь с ними этакий тандем на одиннадцать сидений. Расширим твою оперативную память, да и сознание тоже. Глядишь, как раз на этот злополучный десяток шагов стеночка позади тебя и отодвинется.
— Теория, — Андрей с сомнением покачал головой. — Люди же не компьютеры, чтобы в сеть соединяться. К тому же где вы возьмете столько феноменов?
— Это другой вопрос, ты мне скажи, как твое чутье реагирует? Будет работать такая связка?
— Ну, откуда мне знать?! Сработает или нет — чистейшая теория, практически такого еще никто не проделывал, а значит, и конкретного ответа на ваш вопрос быть не может!
— Ты не закипай, — мягко предложил Иван Павлович. — Если найдем курьера, никаких ухищрений не потребуется.
— Вы сомневаетесь в способностях безносовских сыщиков?
— В другом я сомневаюсь, Андрюша… — Сноровский взглянул на часы. — Что-то Тимофей задерживается. Было бы неплохо к приезду полковника определиться…
— С чем определиться? — Соловьева уже тошнило от многозначительных недомолвок Ивана Павловича.
— А вот и Тима!
— Что я должен вам сказать, пан Сноровский? — Бондарь положил на стол пару фотографий «Соловьева-курьера».
— Скажи, что нашел этого субъекта.
— Нашел, — Тимофей усмехнулся, — только пользы от него будет немного.
— Вот в чем я сомневался, — запоздало пояснил Соловьеву Иван Павлович, указывая пальцем на «тунгуса». — Нет у нас больше концов. Обрублены все.
— Кроме Феликса, — упрямо напомнил Андрей.
Чекист поморщился.
— Да за Сошниковым и днем и ночью ребята следят… двое суток уже, — вместо него ответил Бондарь. — Ни одного подозрительного контакта, звонка или поступка. Он даже телодвижений лишних не совершает.
— Чуть раньше надо было его под наблюдение взять! — Соловьев с досадой хлопнул ладонью по столу.
— Ну что ты расстраиваешься? — Сноровский поднялся. — Ничего пока не стряслось. Головы на плечах, идеи в них есть. Времени маловато, это да, это минус, но и с ним справимся. Нехватку времени компенсируем расширением сознания.
— Я на ваше предложение пока не согласился!
— А я никаких предложений тебе и не делаю, — Иван Павлович внезапно словно покрылся толстой ледяной броней. — Я приказываю.
* * *— А получится? — Безносов серьезно сомневался в успехе задуманного соратником мероприятия, это угадывалось в каждом его движении.
— Ты же сам обладаешь этим… талантом и должен лучше меня в нем разбираться.
— Вот потому я и не спешу кричать: «Конечно, Иван Палыч! Давай-давай, Иван Палыч!»…
— «Шайбу-шайбу» не забудь, — обиженно буркнул Сноровский. — Что вы, в своей разведке, не экспериментировали, скажешь?
— Мыслями обмениваться пробовали, но вот так, вместе думать и расшифровывать коды… Ты же учти, кроме Соловьева, феноменов среди участников эксперимента не будет. Телепатические способности, в той или иной мере развитые, у них будут, но феноменальных не жди. Щелкать нелогичные коды, будто орешки, после того как на секунду заглянул в мозги шифровальщику, — это, брат, талант. Такие люди раз в сто лет встречаются, в соотношении один на пять-шесть миллиардов.
— Вот потому я в него и верю!
— Аргумент, — задумчиво согласился Безносов. — Особенно впечатляет, что ты ничего не стал разжевывать. «Поэтому верю», и все дела. Впечатляет…
— Ну и?
— Не дави…
— Сеня, теряем время!
— Ладно, отщепенец, убедил. Смотри сюда.
Он развернул портативный компьютер так, чтобы Сноровскому был виден дисплей. На экранчике застыла начальная страничка стандартного досье с качественной фотографией и колонками мелкого текста.
— Кандидат номер один…
— Женя? Командир разведгруппы?
— Он, — подтвердил Безносов. — Майор Логинов. Индекс — девяносто процентов. Самый способный из всех моих «вундеркиндов». Рекомендую. Остальных выбирай на свой вкус.
От рекомендации полковника Сноровский не стал отказываться по двум причинам, во-первых, это было нереально, а во-вторых — невозможно. Иван Павлович мог бы придумать еще пару причин, но по смыслу они все равно были бы близки первым. Выбирать остальных только по досье чекист не решился.
— Не мне с народом работать, а Соловьеву. Надо бы нам вдвоем с ними побеседовать.
— Женя все организует. Кого получится — привезет, к остальным вас свозит. Только помни о времени, пан Иван.
— А я минуту назад так тебе и сказал…
Андрей отнесся к списку без воодушевления. В нем не было ни одного гражданского кандидата, только офицеры военной разведки — бывшие и действующие — да несколько сотрудников различных правоохранительных структур, видимо, тоже с военным прошлым.
— Евгений привезет вот этих пятерых к трем часам, а с этими мы встретимся в Доме офицеров в семь, — пояснил Сноровский. — Андрюша, ты не спи. Не нравятся кандидаты?
— Мне же с ними не… — Соловьев задумался. Что «не», он не знал. Не крестить детей — точно, а все остальное было под вопросом. Тесный мысленный контакт пока оставался загадочным действом даже для него самого. Он замолчал и махнул рукой: — Делайте, как угодно.
— Тебе с ними работать, — напомнил Иван Павлович. — Отнесись посерьезнее.
— А я серьезен, как никогда, — резко ответил Андрей. — Просто список — это набор символов. По нему не определишь, подходит для работы человек или нет. Уже почти три, где будем заседать?
— В холле, где оранжерея с фонтанчиком. Подойдет?
— Вполне…
Логинов вошел в холл ровно в три. То есть в пятнадцать ноль-ноль, как отметил любитель машинной и военной точности Сноровский. Следом за майором вошли еще пятеро подтянутых мужчин различного возраста, но одного «модельного ряда» — это уже была мысль Соловьева. Они молча расселись вокруг низкого журнального столика и выжидательно взглянули на Ивана Павловича. Спустя пару секунд трое из них перевели взгляды на Андрея. Это не укрылось ни от Сноровского, ни от внимательного Евгения.
— Вас, товарищи офицеры, я попрошу пройти со мной, — Евгений поднялся и указал на двоих оставшихся. — Так, Иван Павлович?
— Верно, Женя, проводи гостей в конференц-зал, — согласился Сноровский.
Оставшиеся трое, казалось, не обращали на происходящую ротацию никакого внимания. Они буквально сверлили взглядами Соловьева. Со стороны это выглядело как детская игра «кто кого переглядит». Иван Павлович хорошо видел, что Андрей не столько соревнуется с оппонентами, сколько сдерживает порыв принять их внешний облик. «Надо было тебя, Андрюша, в тень посадить, как того Призрака», — мелькнула в голове чекиста тревожная мысль.
«Надо было», — неожиданно пришел мысленный ответ.
«Это что? Я тоже телепат?» — изумился Сноровский, также не раскрывая рта.
«Это я вам все внушаю и считываю, — ответил Андрей. — Необязательно, оказывается, моим „пристяжным“ быть телепатами, я и один могу за всех справиться».
«Вот это новость! А почему раньше молчал?»
«А я об этом только сейчас догадался. Раньше необходимости в мысленном перешептывании у нас не было, неплохо общались и вслух».
«Тогда эти ребята…»
«Нам не понадобятся. Лучше мы наберем десяток специалистов широкого профиля с гибким, разносторонне развитым мозгом».
«Это ты загнул, — Сноровский мысленно усмехнулся. — Мозг гибкий, да еще и разносторонне развитый. Просто перл изящной словесности».
«Это же мысль. Вы всегда говорите в точности то, что думаете?»
«Не подмечал. Не было необходимости».
«Теперь появится. Этих троих можно отпустить. Военных нам и без них хватит».
«Один Евгений пока в активе».
«Вот и достаточно».
«Подведешь ты меня под монастырь, Соловьев!»
«Ничего, я уверен, вы там не задержитесь».
Иван Павлович поднялся, церемонно пожал офицерам руки и предложил присоединиться к Евгению и компании в конференц-зале.
— Ты меня просто убил! — когда гости удалились, заявил он Андрею. — Где я тебе найду всяких там «разносторонних»? В каких базах данных?
— Вот в этих, — Соловьев сформировал маску, очень похожую на лицо Сноровского, и постучал согнутым пальцем по виску. — Надо просто задуматься. И вам, и мне. Военный у нас есть, программист тоже — Федор, нужен математик, врач, физик, химик, биолог-ботаник, историк-политолог какой-нибудь, кто еще?
— Разведчик-контрразведчик, — в тон ему подсказал Иван Павлович.
— Верно, а еще бизнесмен или экономист и женщина.
— Женщина-экономист? — не сразу понял Сноровский.
— Верно, а еще бизнесмен или экономист и женщина.
— Женщина-экономист? — не сразу понял Сноровский.
— Необязательно. Просто женщина. Любая, хотя лучше — молодая и красивая.
— А это зачем? — удивился чекист.
— Для нелогичности, мой генерал, для достоверной имитации нелогичности. Помните, в чем изюминка вражеского кода?
— Дошло, — Сноровский рассмеялся. — Так, это получается десять. Двое уже есть. Врача тоже можно здешнего привлечь, он вроде бы ничего…
— Одиннадцать.
— А кто еще?
— «Вектор Т».
— Ха! И весь аппарат ФАПСИ?
— Я серьезно.
— А если серьезно… это вопрос скользкий, но решаемый. Теперь надо найти еще семерых. Твои соображения?
— Считайте, что женщину я уже нашел, — Соловьев слегка покраснел. — А я не сомневался! Ни секунды! — Иван Павлович просто покатился от хохота. Когда приступ пошел на убыль, он утер выступившие слезы и отрывисто произнес: — Я даже догадываюсь, кого ты нашел! Ту официантку из летнего кафе?
— Сразу видно — чекист со стажем, — недовольно пробурчал Андрей.
— Так мы с тобой только ее и обсуждали, у меня других кандидатур просто не было, — успокоившись, признался Сноровский.
— Сжульничали, — сделал вывод Соловьев. — Ладно, запомню. А еще у меня есть кандидат от контрразведки.
— Уволь! — Иван Павлович поднял руки ладонями вперед.
— А я не о вас, — Андрей недобро улыбнулся и сформировал на лице новую маску.
— Ты совсем с ума сошел?! — Сноровский даже вскочил, едва не опрокинув столик. — Он же келл!
— А доказательства? Ведь пока у нас нет улик, он считается человеком? На этой базе он будет не просто под колпаком, а еще и под давлением. Никаких связей с внешним миром, постоянное наблюдение, мишень между лопаток… Вон Тимофея попросим, он подстрахует. В конце концов, Сошников будет вынужден либо раскрыться, либо предать своих соратников. Что, плохой финт?
— Если подумать, рискованно, однако не так уж глупо, — прекратив ошарашенно мотать головой, согласился Иван Павлович. — Покрутится Феликс, как карась на сковородке. Как бы не пришлось его пристрелить, чтобы не мучился. Мне его даже немного жаль. Вот только согласится ли он пойти в явную ловушку. И как выпросить его у Константинова?
— Уверен, что у вас есть секретные способы.
— Я не бог, — Сноровский развел руками.
— Но и не горшечник.
— Тоже верно. Ладно, придумаю что-нибудь. А с прочими физиками-лириками как поступим?
— А «Вектору» поручим. Пусть ищет белых ворон. В любом профессиональном сообществе есть этакие раздражители, не умещающиеся в скучных академических рамках. Профессора-плейбои, весной вместо лекций читающие студентам главы из трактата «О любви», или эксцентричные бизнесмены, предпочитающие смокингу джинсы. О политиках я и не говорю. Эти поголовно лицедеи.
— Я понял, думаю, и «ВТ» задачу поймет. Вопрос практически решен, остается один маленький нюанс.
— Какой?
— Как им всем объяснить — что происходит?
* * *— Работая здесь, вы обязаны мыслить, — директор Управления обвел новых сотрудников цепким взглядом. — Это ваша единственная обязанность, но исполнять ее следует в полном объеме. Теперь о правах. Их мало. Вернее — также одно. Право исполнять свои обязанности с максимальной эффективностью. На этом круг замыкается. Кому-то для работы потребуется полная тишина, кому-то неограниченное количество кофе или музыкальный фон. Все это у вас будет. Отдельные кабинеты, любое вспомогательное оборудование и программное обеспечение. Кроме того, я гарантирую неприкосновенность мысли и нервных клеток. Никаких инспекторских проверок или кровососущего промежуточного начальства. Ну, разве что один из вас станет лидером группы, то есть моим «замом». Я ценю вас, как специалистов экстра-класса, однако ответственность за всю работу лежит на мне. Это означает, что какими бы гениями вы ни являлись, я для вас бог, царь и герой. Вкратце у меня все.
— Лаконично, — скептически заметил один из сотрудников. — И сколько мы должны выдавать мыслей в смену?
— Вам, Сошников, смены не положено, — директор остановил взгляд на скептике. — Рабочий день не нормируется. Если вы не прорастете ключевой идеей нашей группы насквозь, как старый асфальт травой, вам будет лучше уволиться. Для этого формально предусмотрен испытательный срок.
— Почему формально? — осторожно поинтересовалась единственная среди сотрудников девушка.
— Потому что мы пригласили вас не с улицы. — Иван Павлович усмехнулся: — Вернее — не всех. Мы знали, кого набираем в штат. Однако последний шанс вам положен, и я не стану его отнимать. Вам, Вера, я в первую очередь рекомендую подумать. Прямо сейчас. Другого момента не будет. Испытательный срок — фикция. Даже сотая часть информации о том, чем занимается группа, содержит в себе столько строжайших государственных тайн, что отступник подлежит ликвидации без промедления. Через неделю вы будете знать почти все. О каком месяце в этом случае может идти речь?
— Приятно работать, — высказался третий сотрудник, крепкий мужчина, словно случайно оказавшийся в закрытом научном учреждении вместо ринга для боев без правил. — Сами задаете вопрос, сами же и отвечаете. Зачем вам целых десять помощников?
— Вам, Евгений, я на всякий случай отвечу, — директор иронично прищурился. — Во-первых, вас будет не десять, а одиннадцать, во-вторых, не пройдет и года, как в нашу работу втянется огромное количество неподготовленного народа, и кому-то надо будет все это пополнение эффективно контролировать. Вы возглавите новые группы.
— Карьера, — глубокомысленно изрек Логинов, не отводя глаз и, казалось, не обращая особого внимания на иронию начальника. — А кто одиннадцатый?
— Вы познакомитесь с ним чуть позже. Итак, если кто-то против карьеры в стенах этого учреждения, прошу сделать свой выбор прямо сейчас. Удерживать вас никто не станет.
— А личная жизнь? — спросил еще один сотрудник.
— Я ожидал этого вопроса, правда, от Веры, — Сноровский вновь взглянул на подчиненную и криво улыбнулся. — С личной жизнью будут проблемы. Не путать с интимными отношениями. Дети, семья и прочее исключаются однозначно. Вера, вы не передумали?
— И не надейтесь, — девушка недовольно повела плечиками и, чуть склонив белокурую голову набок, взглянула на директора, — вы меня не прогоните. Такому примитивному давлению я не уступаю никогда.
— Надавим посильнее. Можете считать меня самодуром, деспотом или женоненавистником, мне все равно, но дискриминацию по половой принадлежности я приветствую. Женщинам не место в нашей группе.
— Что же вы не отвели мою кандидатуру раньше? — спокойно спросила Вера.
— Нам, возможно, потребуется нелогичное мышление, свойственное вашему полу. Плюс — общеукрепляющий психологический эффект. Чтобы отвлечься, мужчинам иногда полезно взглянуть на услаждающие глаз формы. Ну и кофе кто-то должен будет подавать.
— Ответная критика, насколько я понимаю, не приветствуется? — начиная терять спокойствие, спросила Вера.
— Как вы и сказали — не надейтесь. Еще вопросы?
— Нет, — девушка покачала головой и опустила возмущенный взгляд к столешнице.
— В таком случае все свободны, — Иван Павлович не встал из-за стола, а лишь указал на дверь.
Сотрудники почти синхронно поднялись со своих мест и вышли в коридор. Тягостное молчание, еще в кабинете повисшее над их компанией, по пути в апартаменты не нарушил никто. Лишь у самого входа в жилой блок, где располагались небольшие отдельные квартирки для всех членов группы, Евгений осторожно тронул Веру за плечо и негромко произнес:
— Ты держалась молодцом.
— А ты держи при себе руки, а заодно и сочувствие! — резко ответила девушка, после чего прошла в свое новое жилище и захлопнула перед носом Евгения дверь.
— Ты ей понравился, — Сошников, поравнявшись с опешившим парнем, усмехнулся.
— Поэтому она чуть не пропечатала номер своей комнаты на моем лбу? — немного наивно удивился Евгений. — И ведь, что обидно, из лучших побуждений хотел… по-товарищески…
— Ты уже устроился?
— Да так, вещи бросил.
— Тогда идем, товарищ. Я узнал первую из строжайших государственных тайн. В этом здании есть бар. Сегодня нас дергать не будут, так что можем немного расслабиться.
— Вообще-то я не пью, — Евгений пожал плечами. — Но иногда…
— Правильно, — Cошников подтолкнул его к лифту. — Абсолютно непьющие люди подозрительны…
В баре не было лишь Веры. Мужская часть коллектива собралась практически в полном составе. Кроме девяти сотрудников и скучающего бармена, в дверях то и дело появлялся угрюмый тип в униформе внутренней охраны. Так было указано на его нагрудном знаке. Почему именно «внутренней» и существует ли еще и «внешняя», никто из сотрудников пока не выяснил. При каждом появлении в дверном проеме охранник на несколько секунд останавливался и прямо от порога, старательно шевеля многократно битыми губами, пересчитывал присутствующих. Словно они непременно должны были размножиться почкованием и он боялся этот момент пропустить. Убедившись, что научно-демографического прорыва не случилось, тип уходил в коридор, но спустя минуту появлялся вновь. После третьего движения этого живого маятника раздражение от его колебаний перегорело, а после пятого — охранника перестали замечать. Некоторое время посетители привыкали к обстановке насухо, но вскоре смельчаки все же нашлись.