Он услышал, как в шатер кто-то входит, и открыл глаза, ожидая увидеть служанку, выжидающе глядящую на него. Что ж, ей придется подождать еще немного, пока у него появится настроение приласкать ее.
Каково же было удивление сира Врана, когда он увидел перед собой вовсе не девушку, а какого-то невысокого человечка весьма дурно одетого и отвратительно пахнущего! Впрочем, последнее обстоятельство не слишком обратило на себя внимание сира Врана, поскольку в этой долине господствовали разного рода неприятные запахи. Однако человечка этого Вран никогда прежде не видел.
Юноша приподнялся на локте и уставился на незнакомца.
— Кто вы такой, а? — резко произнес Вран. — Что вы здесь делаете? Вы не из Керморвана!
— Вот именно, — отозвался человечек. Он присел на землю, рядом с ложем, на котором покоился Вран. — Не волнуйтесь, не то у вас раскроется рана, а силы вам еще понадобятся.
— Да кто вы такой? — повторил Вран, глядя на него бессильно.
— Так, — ответил незнакомец. — Я не более чужой для вас, чем какой-нибудь Эсперанс. О нем вы ведь тоже ничего не знаете, однако позволяете ему находиться подле вашей сестры.
Как ни странно, эти слова совершенно успокоили Врана.
— Насколько я понимаю, — заговорил незнакомец деловитым тоном, — ваше материальное положение весьма плачевно, и у вас нет никаких надежд на будущее, кроме хорошего замужества сестры.
— Точно, — кивнул Вран. — Ну еще и моя женитьба…
— О нет! — живо возразил незнакомец. — В вашем положении это безнадежно. Состоятельную и знатную невесту за вас не отдадут, связываться с простолюдинкой вы не станете, а благородная бедность — не для вас. Сперва следует немного поправить дела… Не хмурьтесь, я дело говорю.
— Может быть, и дело, — проговорил Вран медленно, — да какое вам-то дело до моих дел?
— О, у меня имеется личный интерес, — отозвался незнакомец и быстро потер ручки, совершенно как муха. — Не будем обсуждать это, хорошо? Я хочу дать вам совет. От вас потребуется только сказать «да». Впрочем, можете даже ничего и не говорить — просто кивните, вот так. — И он несколько раз опустил подбородок к груди.
— Я слушаю. — Вран вдруг понял, что сейчас, сию минуту, происходит тот самый, единственный в жизни каждого человека разговор, после которого все изменится, необратимо и навсегда.
— Сир де Керморван несколько богаче, чем сир де Мезлоан, — сказал незнакомец. — И существенно глупее, так что им легче будет управлять. Вы очень умный молодой человек, и с годами будете все умнее… Я могу устроить так, что ваша сестра достанется в жены Алену де Керморвану.
— Для этого, насколько я понимаю, должен победить сир де Мезлоан, — сказал сир Вран. — Но это шуточная война… Вряд ли кто-то будет всерьез считаться с ее результатами. Да и результатов здесь никаких толком не добьешься, так что все дело решит, в конце концов, благосклонность моей сестры.
— Да? — чужак выглядел теперь сильно обеспокоенным. — И что, по вашим наблюдениям, происходит с госпожой Азенор?
Вран совершенно не удивился, услышав, что незнакомцу известно имя его сестры. В какой-то момент юноша вообще утратил способность удивляться.
— Я довольно хорошо изучил мою сестру, — проговорил он. — Судя по тому, как она вчера возбужденно болтала о своих подвигах, ей мил сир де Мезлоан. Да и тот к ней неравнодушен, насколько я успел заметить. Что до второго, то ему, кажется, она совершенно безразлична. Сира де Керморвана занимает лишь ход военных действий. Он глуповат, как вы и сказали.
— М-да, — уронил незнакомец и уставился прямо в глаза сиру Врану. — Что же мы с вами, в таком случае, предпримем?
— Разве мы можем что-то предпринять? — удивился Вран. — Мы с сестрой настолько бедны, что я даже не в состоянии повлиять на ее выбор жениха. А что касается богатства и знатности, то сир де Мезлоан, пожалуй, стоит сира де Керморвана. У меня не будет ни одного веского аргумента в пользу последнего.
— Да, да, вы совершенно правы, — пробормотал незнакомец. — Вы и впрямь умны, сир Вран… М-да… А вы уверены в симпатиях вашей сестры? Это очень, очень плохо…
— Да почему же это плохо? — не выдержал сир Вран.
Незнакомец заглянул ему в глаза еще глубже, и пылающий черный взор вдруг проник в самую душу сира Врана, так что юноше стало очень холодно.
— Это плохо, — прошептал незнакомец, — потому что разрушает мои планы. А я намерен выдать госпожу Азенор замуж за сира де Керморвана, и вы должны мне в этом помочь.
— Но как? — спросил в отчаянии сир Вран.
— Просто скажите «да», — напомнил незнакомец. — Или кивните головой, вот так.
И он снова впечатал свой острый подбородок себе в грудь.
— И что будет, если я сделаю это? — не выдержал Вран.
Незнакомец встал и выпрямился во весь свой крошечный рост. Он наклонился над раненым, дохнув зловонием ему прямо в ноздри:
— Если вы скажете «да», то через десять-пятнадцать лет замок Керморван со всеми его землями будет принадлежать лично вам.
Он быстро отскочил назад и неуловимым движением переместился к выходу из шатра.
— Постойте! — крикнул ему вслед сир Вран.
Незнакомец замер возле выхода с поднятой ногой, готовой уже переступить порог. Потом, все еще стоя на одной ноге, он медленно повернулся в сторону Врана.
— Кто вы такой? — спросил сир Вран.
— Я приставлен следить за тем, чтобы дела в Керморване шли из рук вон плохо, — сказал человечек, щурясь. — Ну, каково будет ваше последнее слово?
— Да, — сказал сир Вран. — Да, да, да!
Ничего не подозревая о сделке, противники продолжали обмениваться ударами и перебрасываться снарядами. У замка, возведенного сторонниками Мезлоана, упала стена, на которую залезло сразу пятеро детей, но защитники храбро отбивались и изгнали этих нахальных карликов, переодетых великанами, а потом и сами перешли в атаку.
Возглавлял контрнаступление оруженосец сира Алена де Мезлоана, долговязый парень по имени Гаймерик. Этот Гаймерик был смешлив, и когда бы ни завязывалась дружеская перепалка, он всегда находился в самом ее центре. И если бы во время Яблочной войны вручали награды, подобно тому, как это делается на настоящих турнирах, то Гаймерик получил бы уже парочку из рук прекрасной Азенор. Ну а так ему приходилось довольствоваться тем, что он ввязывался во все драки, потасовки и штурмы, какие только происходили в долине.
Он бежал впереди своих соратников, кидаясь на ходу мякотью гнилых фруктов и целясь при этом так, чтобы залепить противникам глаза, и оглушительно хохотал. Несколько раз он поскальзывался, но всегда удерживался на ногах.
Рядом с ним неслась голенастая девица с изумительно огромным носом, словно бы созданным для того, чтобы восхищать окружающих. Девица эта была прачкой, хотя истинным ее призванием, как выяснилось в последние два дня, была война. Гаймерик с радостью назначил ее своим оруженосцем.
Едва они подбежали к стенам цветочного замка, возведенного людьми из Керморвана, как на их головы обрушились потоки перебродившего сидра, и ошметки от яблок, и сотни огрызков. Но атакующие ничуть не смущались и принялись колотить в ворота, и толкать стены, норовя опрокинуть сооружение, а девица-прачка держала над головой Гаймерика большой плетеный щит.
— Не отступать! — кричал Гаймерик. — Держаться, держаться! Они сейчас подадутся!
А сир де Мезлоан, стоя неподалеку, кусал губы и проклинал предприимчивость и напористость Гаймерика, ибо видел, что еще немного — и замок сира де Керморвана и впрямь будет разрушен.
— Еще раз! — гаркнул Гаймерик.
"Чума на тебя", — подумал сир де Мезлоан с тоской.
Несколько яблок взвилось в воздух, выпущенные из пращи умелой рукой. Защитники Керморвана знали свое дело.
Одно яблоко ловко сбило с ног девицу-прачку и лишило ее щита, которым она прикрывала голову своего господина. В тот же миг второе яблоко с силой ударило Гаймерика прямо в середину лба.
Раздался громкий стук, который — как ни странно — в общей сумятице расслышали все. Гаймерик пошатнулся и откинулся назад. Его синие глаза широко раскрылись, рот бессильно обвис, и молодой человек рухнул на спину, раскинув руки в стороны.
Девушка-оруженосец обернулась к упавшему Гаймерику. Улыбка не успела еще сойти с ее лица, а ужас уже заполз в зрачки. И стало очень тихо.
Штурмующие остановились, и осажденные тоже прекратили метать сверху цветочные венки и комки мятых фруктов и свесились со стены в попытке рассмотреть, что же происходит внизу.
Гаймерик не двигался, и это выглядело скверной шуткой. Человека, способного шутить подобным образом, следовало бы взять да вздуть хорошенько.
Носатая девица наклонилась над Гаймериком и принялась его тормошить и ощупывать. При этом она бормотала нечто, что можно было бы принять за заклинание, настолько бессвязно звучали ее речи.
Носатая девица наклонилась над Гаймериком и принялась его тормошить и ощупывать. При этом она бормотала нечто, что можно было бы принять за заклинание, настолько бессвязно звучали ее речи.
Сир де Мезлоан понял, что происходит нечто неладное. Азенор в платье неопределенного цвета — его можно было принять и за синее, и за зеленое, — приблизилась к нему и с улыбкой взяла его за руку.
— Кажется, ваши люди вот-вот победят, сир?
Сир де Мезлоан резко повернулся к ней и покачал головой:
— Меньше всего на свете мне нужна сейчас эта победа!
Она ответила сияющим взглядом, и он понял, что оба они сейчас думают об одном и том же. Но затем тревога вновь кольнула сердце сира де Мезлоана и он опять посмотрел туда, где в молчании скопились люди.
— Сдается мне, там что-то нехорошее творится, — сказал он Азенор. И добавил: — Вы не ходите туда. Я сам посмотрю и расскажу вам. Навестите лучше вашего брата. Должно быть, ему одиноко!
И он быстро направился к стенам вражеской крепости.
При виде сеньора люди молча расступились, и перед сиром де Мезлоаном предстал Гаймерик.
Мертвая собака часто лежит так, что ее можно принять за спящую; с человеком подобное случается гораздо реже, поэтому сир де Мезлоан сразу распознал в Гаймерике мертвеца.
— Что? — вырвалось у него, да так горестно, что многие из стоявших вокруг не сдержали слез. — Что это?
Он бросился на колени перед убитым и провел рукой по его лицу. Оно было теплым, но каким-то дряблым на ощупь, как показалось сиру де Мезлоану. Только рана на лбу оставалась живой и даже еще немного кровоточила. Камень, убивший Гаймерика, лежал рядом на земле. Он тоже был запятнан кровью, так что сомнений в причине смерти не оставалось.
Сир де Мезлоан выпрямился и громко позвал своего друга:
— Сир Ален!
Сир де Керморван появился тотчас. Он еще ничего не знал, судя по тому, как весело блестели его глаза.
— Я здесь, сир Ален!
— Вы можете объяснить мне, — медленно проговорил сир де Мезлоан, — для чего вам было убивать моего человека?
— Но в этой войне я не убил ни одной мухи, не говоря уж о человеке, да еще вашем! — возразил сир де Керморван, все еще улыбаясь. — Разумеется, я желал бы выиграть, но цена моей победы будет измеряться в бочках сидра и корзинах яблок!
— Цена вашей победы — человеческая кровь, — оборвал его сир де Мезлоан. — Проклятье, я любил этого оруженосца, а вы ради забавы превратили его в кусок мяса!
Тут сир де Керморван понял наконец, что дело повернулось плохо, и подошел к своему бывшему другу, чтобы получше рассмотреть происходящее.
Он поднял с земли камень, поглядел на него и уронил. На ладонях у сира де Керморвана осталась кровь.
— Что скажете? — Сир де Мезлоан сверлил его глазами. — Кто это сделал?
Сир де Керморван молчал.
Алену де Мезлоану не потребовалось отдавать приказание: едва он поднял глаза на своих людей, как те ринулись на стены игрушечной крепости и скоро притащили к своему господину пращника.
Пращник, молоденький парнишка с потными светлыми волосами и перепуганным взглядом, висел на руках у тех, кто его схватил, и губы у него дергались.
Люди из Мезлоана бросили его на землю у ног своего господина, и Ален де Мезлоан спросил, глядя в макушку пленника:
— Это ты вложил в пращу камень?
Макушка дернулась, пращник поднял лицо:
— Мой господин, я не брал камней! У меня действительно есть праща — вот она — и я метал в неприятеля разные снаряды, но это были сплошь яблоки, причем гнилые, чтобы не причинять большого ущерба!
— Ты видишь этот камень? — Ален показал кивком головы на окровавленный камень.
Пращник послушно посмотрел туда, куда ему велели. Лицо его посерело.
— Но я не брал камня! — пробормотал он. — Зачем так делать? У нас ведь шутейная война!
Ален де Мезлоан повернулся к своему бывшему другу, Алену де Керморвану.
— Я хочу, чтобы вы отдали мне этого человека, сир Ален, — произнес он торжественно.
— Для чего он вам, сир Ален? — осведомился сир де Керморван.
— Я его повешу за то, что он сделал.
— Я не позволю вам вешать этого парня из-за глупой, случайной ошибки, которую он допустил по неведению.
— Я не допускал ошибки! — закричал пращник, извиваясь в руках тех, кто его держал. — Я делал правильно! Это было яблоко, яблоко!
— Здесь нет яблока, — холодно проговорил сир де Мезлоан. — Только камень. Ты так желал победы своему господину, что не задумываясь отнял жизнь у моего оруженосца, а он ведь мог стать рыцарем! Я требую, сир Ален, — продолжал он, — чтобы вы позволили мне повесить его, иначе нашей дружбе придет конец.
— Что ж, — молвил сир де Керморван, — в таком случае, я сожалею о том, что дружба наша оказалась такой короткой и непрочной, сир Ален. Я не отдам вам этого пращника, как бы ни был он глуп и неудачлив, поэтому можете отныне считать себя моим врагом.
Ален де Мезлоан приказал своим людям отпустить пращника и подобрать тело Гаймерика. Несколько мгновений он еще медлил, тоскуя по тем временам, когда между ним и сиром де Керморваном еще не было ни вражды, ни смерти, а потом резко повернулся и зашагал прочь.
* * *Война между двумя сеньорами тянулась целых три года. Сперва сир де Мезлоан пытался осаждать Керморван, но затем отошел от крепких стен замка, поскольку наступила зима. На следующий год сир де Керморван наскоком атаковал замок Мезлоан и почти овладел им, но, сброшенный со стен, получил серьезное ранение и вынужден был вернуться домой. Еще через год оба сеньора схватились в открытом поле и после ожесточенного сражения, в котором погибло немало людей, сир де Мезлоан был ранен в грудь и бедро и признал себя побежденным.
К тому времени оба они уже забыли о своем изначальном намерении обменяться невестами, так что сир де Керморван счел себя не только победителем, но и нареченным женихом прекрасной Азенор.
Герцог Бретонский, который покровительствовал Азенор и ее брату, сиру Врану, принял сватовство сира Алена де Керморвана весьма благосклонно. Разумеется, он слышал о том, что сир де Керморван вел трехлетнюю войну за Азенор со своим соседом. Официальным предлогом для этой войны считалась та самая мертвая полоска земли, которую оспаривали друг у друга оба сеньора; но полоска эта имела еще и дополнительное значение: ведь на ней находилось приданое Азенор!
Так что герцог охотно согласился признать право сира Алена де Керморвана на имущество и руку прекрасной Азенор и сам вручил невесту рыцарю-победителю.
За три года ожидания Азенор не то чтобы забыла сира де Мезлоана, к которому начала было испытывать нежные чувства; просто все изменилось так неожиданно и быстро, что Азенор уже не понимала, как ей относиться к происходящему. И она, будучи девушкой послушной, благодарно приняла сватовство сира де Керморвана.
Ален де Мезлоан сильно изменился. Прежде они с Аленом де Керморваном были неразлучны, так что оба друга приобрели даже некоторое внешнее сходство; нынешняя вражда полностью уничтожила это. Ален де Мезлоан выглядел теперь ниже ростом, он располнел за время болезни — ибо после ранения в бедро долго не мог ходить и все время проводил в постели. Характер у него стал угрюмый, чего раньше за ним никогда не замечалось. Словом, если бы Азенор увидела сира Алена де Мезлоана сейчас, то никакой приязни бы к этому человеку она не испытала.
Напротив, Ален де Керморван стал казаться выше и суше, от постоянных размышлений о войне взор у него сделался проницательным, а редкая улыбка всегда светилась торжеством.
После свадьбы Азенор перебралась в замок Керморван, а ее брат, сир Вран, погостив у сестры недолгое время, уехал.
Глава шестая НЕБЛАГОРАЗУМНЫЙ РАЗБОЙНИК
Прекрасная Азенор вовсе не была так уж «прекрасна», как ее называли оба соперника-сеньора во время своей войны. Густые белокурые волосы составляли главное богатство ее наружности. Худенькая, вроде воробья, порой она выглядела переодетым мальчишкой. Через полгода после свадьбы стало очевидно, что госпожа Азенор в тягости.
Вот тогда-то рядом с ней и появился человек, который именовал себя ее верным слугой. Поначалу она не узнавала его, просто принимала его услуги, а на него самого даже внимания не обращала. Стоило ей выйти из комнат и ступить на лестницу, как он уже оказывался рядом и подставлял ей руку, чтобы она могла опереться. Стоило ей повернуть голову в поисках кувшина с водой, как он тотчас возникал поблизости и подавал ей этот кувшин — госпоже Азенор даже не приходилось повышать голос и о чем-то просить. Он угадывал все ее желания, он как будто читал ее мысли.
И в конце концов она заметила его.
— Где же ты был все это время, Эсперанс? — воскликнула дама Азенор. — Когда началась Яблочная война, ты куда-то запропал, и я даже и думать о тебе перестала.