– Но ведь он подлец! – возмутилась Роза.
Я нерешительно угукнула.
– Он у тебя просто чурбан бесчувственный. И бросил тебя, когда был больше всего тебе нужен. Но твое подсознание все еще его любит.
– Да? – расстроилась я.
– Да! Оно пытается тебя втравить в традиционную женскую игру «давайте спасем неудачника». Мол, вот он, такой бедненький, такой одинокий и запутавшийся. Я его спасу, а он из чистой благодарности передумает меня бросать.
– Ничего такого я не думаю, – возмутилась я. – И вообще, я сама его бросила. А теперь вот реву по ночам.
– Так ты потому и ревешь, что любишь!
– Ничего я не люблю, – замотала я головой. – Может, мне опять снотворного попринимать?
– Ага. Целую пачку. И после этого ты говоришь, что разлюбила? Ты должна забыть его и жить дальше. Все мужики козлы, но мы не должны из-за этого плакать во сне.
Роза, которую когда-то муж бросил с ребенком на руках, так и не вышла замуж второй раз, не сумев поверить больше ни одному мужчине. Она подняла дочку и живет вполне полноценной, счастливой жизнью самостоятельной женщины. Именно той жизнью, которую я так не люблю. Не хочу быть свободной, хочу быть закабаленной. Правда, только если Стасом.
– Вот именно! – злорадствовала Роза. – Ты готова плясать под его дудку, если он соизволит подудеть.
– Готова, – покорно согласилась я. – Была готова.
– Дура.
– Да, – не стала я спорить.
– Как там Ника? – решила не добивать лежачего Роза. О нашем грядущем пополнении уже знали все. Что известно маме, известно свинье. Или как там говорят? В общем, новость разлетелась.
– Представляешь, вчера вдруг решила готовиться к экзаменам…
– А она все-таки будет поступать? – удивилась Роза.
– Сказала, что будет заниматься на следующий год. Так вот, сидит она, пишет что-то там и вдруг говорит: умираю как хочу вина.
– Чего? – поперхнулась Роза.
– Вина. Представляешь? Я ей говорю – тебе нельзя. А она ни в какую, говорит, пока не выпью, не успокоюсь, пришлось купить ей это, безалкогольное. Она так весь вечер и сидела, пила вино и писала сочинение. Прямо с бокалом в руке, очень смешно!
– Ухохочешься, – скривилась Роза. – Семнадцатилетний беременный ребенок учит уроки, попивая вино.
– Безалкогольное, – уточнила я.
– Это мало меняет дело. Сегодня такое, а завтра нормальное.
– Я думаю, это на нее так беременность действует. Я, когда ее ждала, однажды слопала целую трехлитровую банку маринованных кабачков. Ужас!
– Да что ты? – хмыкнула Роза. – И как оно?
– Говорю же, ужас. Потом целый день в обнимку с туалетом. Тошнило, как фонтан на площади. Не знала, чем заткнуть! – улыбнулась я.
Воспоминать, что и я когда-то тоже была беременна и не контролировала себя, почему-то было приятно. Эх, молодость, молодость!
– Ты лучше скажи, как там ее отец поживает.
– Ее отец я не знаю, как поживает, а отец ребенка – наверное, неплохо. Ты его имеешь в виду? Ника у него целыми днями пропадает.
– И что? Он счастлив?
– Вроде пока не бросил. Ника ничего не рассказывает. А я, честно говоря, даже не знаю, хочу ли я о нем что-то знать. Вот сейчас его нет, и мы с Никой вместе, вдвоем. Можем по вечерам в «СКРАБЛ» поиграть, можем в «Монополию». Я тут на днях выложила слово «алгоритм», представляешь? Сорок шесть очков сразу!
– Круто. Ты бредишь? Какой «СКРАБЛ», тебе надо с ним поговорить!
– А вдруг он и правда ее у меня уведет? Вдруг он женится и увезет ее куда-нибудь. Я же без нее жить не могу!
– Ты говоришь прямо как твоя мамочка! – усмехнулась Роза.
Она знала мою маму еще в те незапамятные времена, когда я была ребенком. Ника была тогда совсем крошкой, и мама командовала нами, как ротой войск. Мы неплохо ходили строем и маршировали. А Роза удивлялась, почему я не пошлю мамочку к чертовой матери.
– Значит, ты просто забыла, что именно и как может сказать моя мамочка. – Я потянулась в кресле и зевнула.
– Ладно, передавай Нике привет. Пусть приезжает на дачу. Пусть берет с собой этого своего, как его…
– Николая, – напомнила ей я, и мы попрощались.
Хоть я и не видела сама этого самого Николая лично, он уже как бы незримо присутствовал в нашей жизни. Кажется, моя дочь была по уши влюблена. Она всегда была маленьким веселым солнышком, и я просто не могла поверить, что на свете есть кто-то, кто не полюбит ее всем сердцем. Но Николай молчал.
Однажды раздался хлопок входной двери и по дому пронесся сквозняк.
– Мама, мама, – влетела Ника домой, на ходу снимая в прихожей босоножки. Наша прихожая – это кладбище бесконечных валяющихся пар обуви, которые никому неохота убирать.
– Что, что! Будешь оливье? Тебе от тети Розы привет.
Ника копалась в холодильнике, изучая его содержимое.
– От тети Розы сплошные мимозы! – в один момент срифмовала Ника. – Мама, он самый лучший, ты представляешь!
– Не представляю, – честно призналась я. – Во-первых, по-моему, самая лучшая – это ты. Во-вторых, я его вообще не знаю.
– Вот именно! Вам надо познакомиться. Ты согласна?
– А ты уверена, что это так уж необходимо? – забеспокоилась я.
С другой стороны, раз он хочет со мной познакомиться, значит, он не намерен бросать мою дочку прямо сразу. Хорошая новость. Может, он еще окажется не так уж плох? Я, конечно, понимаю, что они еще молоды, и он вряд ли захочет брать на себя обязательства и все такое…
– Мам, он сделал мне предложение. Он меня любит и хочет на мне жениться! – выпалила Ника, вытаскивая из холодильника миску с оливье.
– Правда? – От неожиданности я села. – Вот так сразу жениться? Свадьба?
– Самая что ни на есть. А что тебя удивляет? Я же беременна! Уже пятый месяц, так что нам слова не сказали. Мы уже и заявление подали, представляешь? Будет свадьба! – Ника счастливо улыбалась и жевала оливье.
– Когда, как? Как подали заявление? Надо ж было хоть нас познакомить! – совершенно растерялась я.
– Он приедет к нам завтра, после двенадцати. Он хотел приехать сразу, но я сказала, что ты не любишь сюрпризов. – Ника с аппетитом поглощала салат.
– Это уж точно, – скривилась я. – Сюрпризов с меня хватит.
– Блин, какой салатик вкусный! Ты делала? Слушай, очень вкусно, прям невозможно.
– Это у тебя гормоны, потому что салат обычный, даже пересоленный, – возразила я. – Только не ешь его весь, а то лопнешь.
– Не могу. Не могу я его не есть весь. Не отдам. – Жадно вцепилась в миску дочь. – Ах, какой пересолененький!
– Люди научились летать в космос, а ты не можешь заставить себя отказаться от тарелки оливье? – пристыдила я ее.
Ника расхохоталась.
– Я выхожу замуж. За Николая! Мам, ты веришь?
– Не-а, мне кажется, что я сплю. – Я погладила дочь по голове и закрыла глаза.
Хорошо, что у нее сердце поет от счастья. Пусть женятся, пусть делают все, что хотят. Пусть живут, пока могут, потому что жизнь одна и она совсем не такая длинная, как кажется. А полюбить потом, когда на то будет более удачный момент, – это утопия. Сказка, которую в свое время придумала моя мама. Этот момент никогда не наступит. Надо было мне, кстати, тоже тогда с Леонидом просто пойти и подать заявление. И пожениться. Эх, не подумали мы тогда, не пришло в голову.
– Все! Я его доела! – крякнула Ника и отставила миску в сторону.
– Эх ты, обжора, разве так можно? – пристыдила я ее, но она уже положила голову на мягкий подлокотник дивана, свесила ладошку и закрыла глаза. Беременная женщина, куда деваться.
Я тихонько прикрыла дверь и пошла к компьютеру. Искать работу, черт возьми. Пока Николай еще не женился на моей дочери (а мне почему-то хотелось, чтобы тут все еще бабка надвое сказала), мне надо было кормить чем-то моего прожорливого ангела. А если она будет поедать оливье мисками и запивать его безалкогольным вином, это влетит мне в копеечку, которую надо где-то брать. В принципе, особенно учитывая все имеющиеся обстоятельства, я уже была согласна на должность кассирши. Правда, был у меня некоторый страх, что и на эти вакансии сейчас выстроится очередь из таких, как я. И поэтому я решила поспешить и отписаться побыстрее, чтобы уже на следующей неделе назначить все собеседования во всех супермаркетах, которые найду.
– Та-ак, что мы имеем? – задумчиво кусала губу я, пока сервер пересылал мне почту. – Ни хрена мы не имеем. Так, спам, спам, спам… Ой? А это что?
Вдруг неожиданно я обнаружила, что в моем почтовом ящике лежит еще одно новое письмо. Причем не спам, не предложение получить кредит, который сейчас на самом деле все равно никому не дают. Это было настоящее письмо, его прислали в ответ на мое резюме. Меня приглашали прийти на собеседование на должность секретаря! С окладом всего чуть-чуть меньше, чем тот, что у меня был. О боже!
– Только бы не опоздать, только бы не опоздать, – нервно забормотала я, набивая ответ. Работать в офисе, с документами, на телефоне или отправлять факсы – да все, что хотите, только чтобы не работать в торговле. Ведь, в конце концов, для чего-то я умею быстро печатать и хорошо заваривать кофе? Да я идеальный кандидат!
Глава 4
Человек – это звучит гордо. А теща?
Есть один старый хороший анекдот – мужчину спрашивают, что надо делать, если на его тещу напал тигр. «Сам напал, сам пусть и защищается!» – решительно отвечает мужчина. Интересно, а все тещи такие ядовитые и стервозные, какими их изображают в анекдотах? Вот, например, еще один анекдот: маленький ребеночек спрашивает у бабушки: «Бабушка, а кто тебя принес?» «Я сама, внучек, дошла ножками», – отвечает бабуля. «А почему, бабушка, папа сказал, что опять черт тещу принес?» – недоумевает мальчик.
Смешно.
Я сидела и в задумчивости читала анекдоты про тещ, и это был не простой праздный интерес, потому что на сегодняшний вечер было назначено знакомство с Николаем. Тем самым. Самым умным, самым красивым, самым прекрасным и, естественно, самым главным теперь в жизни моей дочери субъектом. И, таким образом, вскоре у меня изменится статус. Сначала я стану тещей, а потом и бабушкой (о господи, я – бабуля, это что-то невероятное). И, судя по анекдотам, жизнь у меня будет незавидная. Я даже не уверена, что рада тому, что Николай оказался таким хорошим, таким порядочным молодым человеком. Он женится на Нике – отличная новость. А потом я просто обязана постареть, остервенеть и начать пилить зятя. А он будет целовать паровоз, который куда-нибудь временно меня увезет. Н-да, я явно перечитала анекдотов. И все-таки я, кажется, не очень готова к этому знакомству. Ника всю жизнь была только моей и ничьей больше. Почему, по какому праву я должна отдавать ее не пойми кому?
– Мам, ты готова? – сунула нос в мою комнату виновница торжества.
Я посмотрела на нее и чуть не расплакалась. Глаза лучистые, так и горят. Нос в муке, руки тоже, передник с чебурашкой заляпан тестом. Ника печет пироги!
– Я даже не знаю. Не уверена, что…
– Иди-ка, я тебя покормлю! – голосом, не приемлющим возражений, заявляет дочь. – А то потом будешь сидеть и ни крошки в рот не возьмешь.
– Я не голодна, – засопротивлялась я.
Но Никин прагматизм, как всегда, победил мой пессимизм. Я отправилась на кухню, где аппетитно пахло пирожками, расставленными на подоконнике под чистыми полотенцами.
– Давай-давай. И пока не съешь, из кухни не выйдешь, – замотала головой Ника.
Я покорно кивнула. Да, моя дочь такая. Уже в десять лет она умела делать яичницу и разогревать полуфабрикаты. А первую домашнюю пиццу сделала лет в двенадцать.
– Слушай, и в кого ты такая талантливая! – улыбнулась я.
– Это потому, что на мне природа не отдыхала, – авторитетно кивнула она, подкладывая еще один пирожок.
– В смысле? – уточнила я, старательно работая челюстями.
– В смысле – я же ведь не ребенок гения. На них обычно природа отдыхает.
Ника красиво раскладывала колбасу и сыр на тарелке. В лучшие времена она бы раскладывала красную рыбку, но кризис, кризис, кризис…
– Ну да, – кивнула я. Потом чуть не поперхнулась. – То есть подожди, ты что, только что назвала меня дурой?
– Почему дурой? – усмехнулась Ника. – Так просто… не гением.
– А скоро я вообще стану тещей. Знаешь, я тут читала кое-что…
– Я видела, что ты читала. Анекдоты. Отличный источник информации. Главное, достоверный. Между прочим, Николай очень вежливый и внимательный. И я уверена, что он тебе понравится.
– А хочешь анекдот? – перевела тему я.
– Ну?
Ника вымыла руки и начала заправлять майонезом салат. Да, Николаю страшно повезло с женой. Если только он способен это оценить. Если только он не как мой Шувалов – тот видит только себя и собственную независимость, будь она неладна.
– Короче: теща обращается к зятю: «Что это у вас в кастрюльке было такое черное, еле отмыла?» А он так спокойненько отвечает. «Это? Да так… Тефлоновое покрытие».
– Тефлоновое? – расхохоталась Ника, придерживая рукой живот.
– Ничего у тебя не болит? – на всякий случай спросила я.
– Не-а. Просто кажется, он начал пинаться! – ухмыльнулась дочь.
Я замерла.
– Что? Правда?
– Ага. Хочешь послушать? – Ее улыбка расползлась до самых ушей.
Я пригнулась к ее животику и приложила ухо. Честно говоря, ничего особенного там не происходило, но мне впервые пришло в голову, что вот там, в нескольких сантиметрах от меня, под надежной защитой, спит, шевеля ручками-ножками, мой внук. Или внучка. Мы решили, что не будем определять пол раньше времени.
– Ну и ну, там что, правда ребеночек? – улыбнулась я.
– Ну, покажи-ка бабусе, что ты там, – потребовала Ника.
Я засмеялась.
– Знаешь, я пока не готова, чтобы меня звали бабусей.
– Ничего, привыкнешь, – кивнула Ника. И в этот самый момент по моей ладони ощутимо пнули.
– Ой! – вскрикнула я, подпрыгнув.
– Ну, вот. Молодец, малыш, – порадовалась Ника. Я же застыла, позабыв даже про нее. Это было настолько удивительно, что я не могла оторваться, остановиться. Жизнь, которая зарождалась там, в тишине, и которая была бы невозможна без меня – разве все это не наполняет наше существование самым сокровенным смыслом?
– Значит, я буду тещей? Ужас. И что, если я приду к тебе в дом и расчекрыжу тебе какую-нибудь кастрюлю, – ты тоже будешь про меня говорить, что я старая и сбрендившая? – уточнила я.
Ника посмотрела на меня так, словно я уже сбрендила. Так ласково, спокойно, как на ребенка.
– Ты будешь пирожок доедать? – Она кивнула на пирог.
– Не-а. Не могу больше, – честно призналась я.
Ника, когда у нее приступ кулинарного бешенства, готова накормить весь мир. А я, как идеальная невеста Крота, обхожусь тремя зернышками в день.
– Тогда помой посуду. И переоденься наконец. Сколько можно ходить в халате?! Он скоро приедет, – фыркнула Ника.
Вернее, она сказала не просто «он», а торжественно – закатив глаза и с придыханием: «ОН!!!» Я поневоле прониклась моментом, хотя когда переодевалась в красивый серый брючный костюм и красилась, меня терзали смутные сомнения. Что же будет дальше, если уже сейчас ради этого студентика МГУ (хотя его поступление, безусловно, заслуживает уважения) я разрядилась в пух и прах.
«Это не ради него. Это ради Ники! А потом я буду как настоящая теща ходить в бигуди и трикотажных чулках. И есть сырой лук, чтобы изо рта воняло».
– Бр-р, гадость какая. А рыжие волосы вьются сами собой, безо всякого участия бигуди, – ответила я сама себе и взглянула в зеркало.
На меня смотрела совсем еще не старая, а даже наоборот – достаточно еще молодая худенькая женщина с широко распахнутыми серо-голубыми глазками. Стас вполне мог бы такую любить, если бы он вообще хотел любить. Я еще помнила, как он смотрел на меня, когда на нас опускалась ночь и сумрак его спальни. Он отводил с моего лба непослушные волосы, заглядывал мне в глаза и тихо шептал:
– Скажи мне что-нибудь хорошее.
– Ты похож на принца.
– Это не так, но все равно спасибо. А ты похожа на эльфа. Посмотри на меня. Ты краснеешь?
– Сам ты краснеешь.
Я делала вид, что обижаюсь, но на самом деле ни один из моих мужчин (включая бывшего мужа Кирюшу) не был столь всецело поглощен мной. Не смотрел на меня с таким восторгом, с таким вниманием. С такой страстью… Эх, зачем вспоминать? Зачем мучиться и путаться в мыслях о человеке, который выбросил все эти воспоминания о рыжей пряди волос и обо мне так, словно меня никогда не существовало. В таком случае даже Кирилл, хоть и был вероломным мужем, но больше и дольше страдал по мне. Его вероломство было таким нормальным, таким естественно мужским, после которого не остается даже сожалений о том, что вы расстались. Разве можно страдать и плакать по ночам из-за человека, изменившего тебе с белобрысой кассиршей? Зачем? А по Стасу я плакала.
Я отвернулась от зеркала и услышала, как Ника меня зовет.
– Мам, ты там скоро? Коля уже приехал!
– Сейчас-сейчас. Иду! – крикнула я и вздохнула. Хватит лить крокодильи слезы и мечтать укусить луну. Надо идти и улыбаться, пора привыкать к новой роли. Я – теща? Разве не странно?
– Ну, мама! – нетерпеливо крикнула дочь.
– Да вот она я. Чего кричать, – выскочила я из комнаты.
– Познакомься, Коля, это моя мамочка, Надежда Владимировна, – церемонно представила меня Ника.
– Николай, – пробасил недавно сломавшимся голосом долговязый подросток с длинноватыми (на мой взгляд) волосами и смешными усиками.
– Очень приятно, – выдавила я, не отрывая глаз от «зятя».
На самом деле я просто сверлила его своим взглядом, а перед моим внутренним взором проносились картины. Ника в его объятиях, Ника с ним в одной постели – ужас, и это почему-то совсем не напоминало мне то, что происходило между мной и Шуваловым, например.
– Мам, ты в порядке? – беспокойно дернула меня за рукав Ника.
– Я? Да. Конечно, я в порядке. Проходите, – сквозь зубы проговорила я.
Ничего не могла с собой поделать, кажется, мне совсем не нравился этот Николай. Откуда он взялся на мою голову? Моему ребенку нет восемнадцати, может быть, его можно посадить в тюрьму за совращение малолетних? Да, но тогда Ника мне этого никогда не простит.