Мы выехали из дома кавалькадой из трех машин. В машине Стаса (она ехала первой), потому что была (естественно) самой роскошной, сидели жених в черном костюме и невеста в красивом белом платье. С ними их друзья – свидетели. Свадебных лент на машины мы не нашли, а вот шарами украсили. Вторая была Иришкина, миленькая красненькая «Пежо», а за ней, в арьергарде, шло мое одноглазое чудище, специально помытое ради такого случая. Шарики гудели от напряжения, и я все ждала, когда же они начнут отваливаться. Но ничего не случилось, и до загса мы доехали хорошо. И даже лучше, потому что, когда мы подгребли к зданию загса, то оказалось, что туда все-таки приехал Колин папа.
– Ой, папа, привет! Ты здесь? А где мама? А вот моя Ника! – радостно зачастил Коля.
Я вздохнула. О чем они думали, вон он как переживает. Разве так можно – не приезжать?!
– Очень приятно, Сергей Константинович, – ласково улыбнулся его отец, полноватый невысокий мужчина с совсем седыми волосами и очень интеллигентным лицом.
– Мне тоже, – взволнованно кивнула Ника.
От волнения она стала еще более хороша, только озиралась и ловила Колин взгляд, наверное, для поддержки. Надо же, какая она у меня красавица. Впервые вдруг я пожалела, что рядом со мной нет Леонида, ее отца. Он был неплохим человеком. Жаль, что он не может быть с ней в такой день.
– Наша мама не смогла приехать из-за страшной головной боли. Да-да, прямо с утра – ужасная мигрень. Просто никак не смогла встать.
– Ничего страшного, – вежливо ответила Ника и вцепилась в руку Николая.
– Но она просила передать вам самые искренние поздравления. Мы будем рады видеть вас в нашем доме в самое ближайшее время, – продолжил отец.
Я улыбнулась, услышав про головную боль. Мы с бабушкой не были оригинальны. Ну, что ж. Все не так плохо. Частично представители кланов Монтекки и Капулетти на церемонию прибыли. Можно начинать?
– Ты сегодня обворожительна, – вдруг сказал Стас, наклонившись к моему уху. Мы собрались в зале и ждали, пока придет государственная дама, чтобы произнести эти всеми любимые вопросы. – Мать невесты, а? Каково?
– Ничего-ничего, вот твой стоит, – я кивнула на Лешку, сына Стаса. – И ты будешь в моей шкуре, непременно.
– Очень на это надеюсь, – кивнул Стас.
Тут защелкали вспышки фотоаппаратов, раздалась музыка, торжественно вышла дама с папкой в руках и…
– Вы согласны, Николай Сергеевич Захаров, взять в жены Веронику Леонидовну Митрофанову?
– Да.
– А вы, Вероника Леонидовна, согласны взять в мужья Николая Сергеевича?…
– Да, согласна.
– В знак вашего желания связать себя узами брака прошу вас обменяться кольцами.
– Кольцами? – вдруг чуть не задохнулась я. Хорошо хоть про себя. Вот ведь что я забыла. Кошмар! Кольца! Но что это? Николай достает из кармана бархатную коробочку, в которой лежат – да, они! Ура, у них откуда-то есть кольца!
– Объявляю вас мужем и женой! – торжественным тоном закончила дама, а я выдохнула с облегчением, понимая, что вообще-то очень волновалась.
– Все уже прошло. Расслабься, – шепнул Стас. – Все хорошо.
– Да! Хорошо, – еле чувствуя свой голос, сказала я и кивнула.
И мы всей нашей шумной гурьбой поехали к нам.
Надо признаться, что в целом свадьба удалась. И отец Николая после нескольких рюмок лихо отплясывал в нашем коридоре и громче всех кричал «горько». И Иришка со своим мужем-близнецом (так интересно, как это все-таки – жить с мужем, у которого есть точная копия) были довольны и веселы и не капали мне на мозги. Даже наоборот, кажется, Иришка вспомнила, какой он классный – мой Стас. Когда он был нашим боссом, мы все до ужаса боялись его. И вот он собственной персоной сидит рядом со мной, обнимает за плечи, а иногда, украдкой, когда никто не видит, склоняется ко мне и целует меня в губы, заставляя меня прямо-таки сползать по стене. Это ли не счастье? И плевать нам на то, что у кого-то болит голова из-за нас. Если кто-то думает, что у нас с ним нет будущего, то пусть так и знают – мне на это наплевать.
Мы гуляли почти до самого утра, не обращая внимания на крики Ники, что она устала целоваться и умоляет всех перестать кричать им «горько». Где-то около трех часов утра их компания наконец чуть-чуть угомонилась и перестала орать под гитару хиты группы «Король и Шут», от которых, если внимательно слушать, любого могло бросить в дрожь. Сначала хиты стали чуть более тихими и мелодичными, потом и вовсе затихли. Дети разошлись по домам, мы с Иришкой, Стасом и отцом Николая остались сидеть на кухне, потягивая коньяк.
– Просто это все оказалось слишком неожиданно, – поделился с нами наболевшим он. – Если бы я не видел сам вашей Ники, я бы до сих пор думал, что все это – безумие.
– А теперь – теперь не думаете? – удивилась я.
– Теперь я вообще не знаю, что думать. Семья – это очень серьезно. Большая ответственность, слишком серьезные клятвы для его возраста. Он ведь еще только первокурсник – вы хоть представляете, сколько там красивых девушек? А вдруг он поймет, что ошибся? Вдруг его этот поступок начнет тяготить? – На лице Сергея отражалась самая настоящая мука. Так много девушек хороших, а жениться надо на одной. Кошмар!
– Я уверен, что Ника – сокровище, – вступился Стас.
Я с пьяным умилением посмотрела на него. Вот молодец, не дал девочку в обиду. Как же я его люблю!
– Я тоже, – махнул рукой Сергей. – Я тоже это вижу, и меня это радует. Даже не представляете, как радует.
– И она родит вам внука, – на всякий случай напомнила я.
При слове «внука» Сергей несколько побелел и потянулся к бутылке.
– Он поступил как мужчина, значит, ты хорошо его вырастил, – добавил Стас, наливая всем по кругу.
– Это да… – задумчиво протянул Сергей.
Мысль о внуке, кажется, до этого не залетала в его голову, и он, похоже, впервые осознал, что скоро станет дедом.
– И все-таки, когда женишься, никогда не знаешь, чем и как придется за это платить. И иногда очень дорого. Даже слишком, – продолжал Стас. Я встрепенулась. О чем это он?
– Вы женаты? – зачем-то спросил Сергей, кивнув на нас. Я моментально покраснела, а Стас, кажется, смутился.
– Я недавно пережил развод. Пока не думал об этом. Мы взрослые люди и к тому же оба знаем цену штампам в паспорте. Их надо ставить, только когда в этом есть реальная необходимость. Верно, дорогая? – призвал меня на помощь он.
Я сидела с застывшей улыбкой. Что я должна была ответить?
– Что ты имеешь в виду? – все так же улыбаясь, переспросила я.
Стас взял меня за руку.
– Чего это у тебя такие руки холодные? – Он ласково пожал мою ладонь.
Я не ответила. Зато это сделал Сергей:
– Развод – это ужасно тяжело. Во-первых, все-таки к людям привыкаешь. Во-вторых, остаешься без половины того, ради чего столько трудился. Весь труд насмарку. Нет, доложу я вам, развод – это не для меня.
– Если честно, я бы тоже не хотел этого снова пережить, – кивнул Стас, все еще держа меня за руку.
Я осторожно вынула ладонь и встала.
– Пойду принесу плед. Что-то и правда холодно.
– Я с тобой, – выразительно кивнула мне Иришка и посеменила за мной.
Стас с некоторым непониманием попытался поймать мой взгляд, но я сделала вид, что этого не замечаю. Мы вышли в коридор, и Иришка прямо там принялась шептать мне на ухо. Она шептала мне, что я дура, если ничего не вижу и ничего не понимаю. Что такие НИКОГДА НЕ ЖЕНЯТСЯ, потому что для них само слово «брак» становится ругательным. И что мне надо поскорее брать руки в ноги и бежать от него, пока не поздно. Пока я еще могу выгодно вложить свою красоту второй свежести и получить с нее хороший процент. То есть, конечно, она говорила не совсем так, не так жестко и ясно, но я слышала больше, чем она говорила, и больше, чем, наверное, она даже думала. Я слышала свою маму: «Ты – неудачница. Ты никогда не умеешь получить то, что могла бы, если бы хоть немного постаралась!» – Это она говорила мне чуть ли не с детского сада.
– Ты могла бы найти себе хорошего мужчину, который бы заботился о тебе. Который бы тебя содержал. Ты бы не думала ни о чем. Зачем тебе это надо, он тебя использует! – возмущалась пьяная Иришка, сидя в темноте моей комнаты, превращенной в руины в процессе Никиной свадьбы.
– Я люблю его! – пыталась ответить я ей.
Но она меня не слышала. Не желала.
– Ты что, не понимаешь, что из-за такой любви ты теряешь последние шансы? Хватит верить в сказки. Есть масса мужиков, которые с радостью женятся на тебе и примут на себя все проблемы. А те, кто кричит о том, что он старый одинокий волк и умрет таким, – такие нам на фиг не нужны!
– Но он мне нужен! Нужен! – возражала я.
Слезы текли у меня из глаз. Когда я смотрела по ночам на спящего Стаса, это было похоже на полет в космос. Когда его руки во сне искали меня, чтобы обнять, – в этот момент мне было абсолютно все равно, что будет дальше. Но, может быть, Иришка права и все это не заслуживает никакого внимания? Может, я должна что-то делать, пробовать другие отношения, других кандидатов? О боже, кандидатов на что? На обустройство моего счастливого будущего? Это же бред!
– Ладно, ты ведешь себя, как слепая и глухая.
– И пьяная, – выдохнула я.
– Да, и пьяная. Точно, – кивнула она.
Я наклонилась и включила торшер.
– Вот это руины, – присвистнула Иришка. – Ладно, поговорим потом, когда ты придешь в себя. Только прошу тебя, не строй с ним никаких планов, не питай никаких надежд. Потом будет легче.
– Когда потом? – Я шмыгнула носом и закрыла глаза. Вокруг все кружилось. Кажется, я все-таки несколько перебрала. Почему я никогда не умею вовремя остановиться?
– Когда он найдет себе работу и бросит тебя.
– Ты могла бы все-таки этого не говорить, – обиделась я, но против воли слова ее достигли своей цели. Я не стала выходить обратно на кухню. Внезапно меня охватила какая-то апатия, равнодушие ко всему. Моя дочь теперь замужем, и в целом получается, что это больше не моя проблема. Мне безразлично, что на кухне горы немытой посуды и двое мужчин, которые думают, что я ушла за пледом. Мне захотелось упасть и отключиться, ни о чем не думать, никого не видеть – ни Стаса, ни Нику, ни Иришку. Особенно Иришку. Она, кажется, тоже это почувствовала, потому что постояла еще минуту, глядя, как я молчу с закрытыми глазами, положив голову на спинку дивана, и вышла, тихо закрыв за собой дверь. Наверное, она скажет, что я уснула, потому что слишком много выпила. Это так и было.
Я свернулась клубочком, накрылась с головой пледом и задремала, чувствуя только сладкую снотворную усталость длинного дня.
– М-р-р-р! – мурлыкнул Пиксель, блеснув в темноте глазами.
– Иди сюда, кошачий мерзавец, – сонно пробормотала я.
Кот запрыгнул на диван и лег рядом со мной. Говорят, коты всегда знают, где что болит, и ложатся как раз туда. Похоже на правду, потому что Пиксель прилег прямо рядом с моим сердцем, которое болело как никогда. И как только он прилег, боль отступила, а на ее место пришли сны куда более приятные, чем жизнь. В них Стас брал меня на руки и нежно что-то шептал, целуя мое заплаканное лицо, а я что-то ему отвечала, прижимаясь носом к его груди. И он склонялся надо мной и говорил, что я дурочка, и что у нас обязательно все будет хорошо. И даже как будто там были эти запретные слова: ты мое счастье, как же я рад, что ты есть, я тебя люблю…
Глава 4 Твою мать…
Говорят, что любовь и брак – это не одно и то же. Я долго думала над этим и поняла, что это действительно так. В какой-то степени. У меня было много любви и всего один брак, и он, в общем-то, не имел к любви никакого отношения. Случалось ли вам выходить замуж просто ради того, чтобы выйти замуж? Не почему-то там еще, а именно из-за того, что подвернулся неплохой парень, который вроде бы любит вас, готов по выходным прибивать молотком гвозди в вашем доме, а по первым и пятнадцатым числам выдавать вам зарплату или ее часть. Кто спорит, муж – штука в хозяйстве полезная и многофункциональная. С ним можно ездить в отпуск, чтобы было с кем ругаться на пляже и бесконечно делать замечания. С ним можно не учиться водить машину, ведь рассаду и он на дачу отвезет. По дороге можно объяснить ему, как и почему он совершенно не умеет управлять этой самой машиной. Кстати, мужем можно прекрасно вскапывать огород. Еще с ним можно оставить детей, когда хочется съездить к подружке. Он, конечно, будет ворчать, но куда он денется, если припомнить ему, как он вернулся с работы пьяным в двенадцатом часу, бубня что-то про совещание. Он принесет вам аспирин, если вы заболеете, и не даст посмотреть шоу Малахова, потому что в этот момент начнется какой-нибудь идиотский матч за идиотский кубок. С ним можно жить, даже не пытаясь разглядеть его получше, и к тому же всегда будет о чем поговорить с подругами, когда захочется пожаловаться. Будет кого обвинить во всем том, из-за чего жизнь не удалась. Как видите, так тоже можно выходить замуж. И именно так, а не иначе, оказался в моем доме Кирилл. Правда, он ненавидел отдавать зарплату, зато молотком работал в два раза лучше, чем обычный среднестатистический муж. И умел отлично экономить в супермаркетах.
Но я вспоминала нашу с Кирюшей жизнь, как некий серый сумрак, внутри которого есть одна пустота и больше ничего. Мы употребляли друг друга, не разбирая вкуса. Немножко больше кетчупа, и все будет одинаково съедобным, разве нет? Мы оценивали друг друга с точки зрения удачности нашего брака, но сейчас, если задуматься, становится ясно, что никто никого не любил. Было двое одиноких людей со своими тараканами. И я тоже не хотела никого любить. Потому что знала – любить больно и ненадежно. Никаких гарантий, что, если ты кого полюбишь, он ответит тем же. Настоящая любовь не зависит от денег, красоты или хорошего характера. Любовь – не обмен ресурсами, не вежливый допуск к телу, не торговый договор о взаимовыгодном сотрудничестве. Любишь, потому что не можешь не любить, потому что испытываешь потребность держать кого-то в своем сердце. Так, как мы умеем держать там только наших детей.
Но если ты хочешь выйти замуж – это совсем другое дело. Это совсем другой рынок, здесь все имеет свою цену и свои перспективы. А я совсем не хотела больше в это играть. Я хотела совсем другого.
На следующее утро я открыла глаза, опухшие после бурной свадебной ночи, и поняла, что лежу на Никином диване, а рядом со мной безмятежно спит Стас, обняв меня своей большой сильной рукой. Откуда он взялся здесь, кто разложил диван, куда делся Пиксель – ничего этого я не помнила. Я шевельнулась, чтобы высвободить затекшее плечо, которое нещадно ныло, и Стас во сне поморщился и еще крепче прижал меня к себе. Я вдруг улыбнулась и откинулась на подушки, легла близко-близко от его лица, такого знакомого и родного. Я смотрела, как он дышит, как ему снятся сны, в которых, возможно, меня нет. Да какое это имеет значение! И вдруг почувствовала, насколько сильно я его люблю и какой это большой дар – нести в сердце столько тепла.
– Ты чего? Не спишь? – пробормотал он, не открывая глаз.
– Сплю-сплю. И ты спи, – ответила я и тихонько чмокнула его в нос. Он по-мальчишески дернул им и перевернулся ко мне спиной.
Я аккуратно выбралась из-под одеяла, завернулась в плед, попутно обнаружив, что на мне надета пижама, а не парадное платье. Странно, что я совсем не помню, как переодевалась. Голова побаливала. Я прошла на кухню, где все еще оставались руины вчерашнего дня – немытые тарелки кучей свалены в раковину, объедки и остатки салатов никто так и не убрал в холодильник… На маленьком кухонном диванчике свернулся калачиком Сергей, отец жениха.
«Ай, как неудобно», – подумала я.
Я прокралась в ванную и набрала там из-под крана воды. Плевать, что в ней могут быть бактерии и хлор (Стас оборудовал кухонный кран каким-то фильтром и теперь требовал, чтобы мы пили только фильтрованную воду). Я умирала от жажды.
Но не успела я сделать и трех глотков, как из кухни донесся тихий голос Масяни.
«Возьми трубку», – пока еще тихонько сказала она.
– Черт! – Я выскочила из ванной и влетела на кухню.
«Возьми трубку!» – чуть громче произнесла Масяня. Этот дурацкий рингтон будет с каждым разом орать все истошнее и, конечно, всех перебудит. Ну, кому, скажите на милость, не спится в глухую ночь?
«Возьми трубку, я тебе говорю!» – уже почти в голос кричал телефон, но я успела его включить на прием.
– Алло? – тихонько шепнула я, косясь на Сергея. Сергей спал. – Алло?
– Кто это? – поинтересовался у меня довольно невежливый женский голос, показавшийся мне смутно знакомым.
– Это Надя. А вы кто? – в тон голосу ответила я.
Голос помолчал, сосредоточенно сопя. Потом спросил:
– А где Станислав?
– Станислав? – удивилась я, но до меня уже начало доходить. Это же не мой телефон! Этого Масяню Ника всунула во все имеющиеся в доме аппараты. Я скосила глаза. Ну, точно – это «Нокия» Стаса, а не моя. У него черная и слайдер, а у меня пудреница. Как я могла не посмотреть?
– Да, где Станислав? – все более раздражался голос. Где-то я его уже слышала.
– Он спит. Что-то ему передать?
– А вы, значит, Надя? – невежливо, с ноткой презрения переспросил голос.
– А вы кто? – обиделась я.
– Я-то Лилия Андреевна. Это вы у нас тогда были, вас Стас откуда-то притащил, пока ходил в магазин? – ледяным тоном спросила она.
Я стояла с открытым ртом и не могла найти что сказать. В самом деле, что тут скажешь, как ответишь на такой вопрос. Меня ли Стас притащил из магазина вместе с вином и коньяком? Отличный вопрос. Есть только один человек на свете, кто мог бы так со мной говорить, – моя мама. Теперь выясняется, что два.
– А это вы отобрали квартиру у родного сына? – нашлась наконец я. Выдохнула и сделала сама себе неприличный жест рукой. Долгие годы тренировок не прошли даром. Спасибо тебе, мамочка.
– Так, значит, он вот как объяснил вам мои заботы о его семье? – помолчав, уточнила она. – Так знайте, что, если б не вы, он уже давно вернулся бы к жене. В свой родной дом, который так любит. Откуда вы взялись на нашу голову? Зачем вам это надо – баламутить моего сына?