– Тогда нужно быстрее ее сбагривать, – пробурчал Николай Борисович, недовольно покосившись на дочь. Так смотрят на старые «Жигули» с коррозией, прикидывая, что выгоднее: подкрасить и продать или сдать на металлолом по весу. Судя по скорбному выражению его лица и следующему вопросу, Вику все же планировалось продать.
– А что там твой ухажер, жениться собирается? – Папа свирепо шмыгнул. – Пригласи-ка его на праздник, я с ним поговорю.
– Куда пригласить? – оторопела Вика.
– Куда-куда… В мать пошла, доходит, как до утки, на седьмые сутки. Ты же хотела день рождения в ресторане? Вот и веди его туда. Надо кое-что обсудить. Не люблю я затянутых ситуаций.
– Как? – Вика чуть не разрыдалась. – Вы что, тоже пойдете?
– Нет, мать, ну ты глянь на эту нахалку! Дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде! Да, кто оплачивает банкет, тот на банкете и пляшет, ясно? Я не старый хрыч и не жмот – все эти лестные характеристики в мой адрес сейчас написаны у тебя на лбу бегущей строкой, я – спонсор мероприятия! И я пойду, и партнеры мои, и нужных людей позову. Убьем одним махом всех зайцев.
– А я? – робко пискнула Анна Павловна.
– А ты зачем? – искренне удивился папенька. – Я там дела свои решать буду. Эта фифа перед подружками выпендриваться напоследок станет, что, мол, крутая.
При слове «напоследок» Вика нервно сглотнула, а поперхнувшаяся Анна Павловна сдавленно напомнила:
– Так мы как бы празднуем день рождения дочери. А я ее мать.
– Да, – рассеянно кивнул спонсор мероприятия. – Как с бабами тяжело, сплошные проблемы.
Мама успокаивающе погладила мужа по руке, а Вика со злобной решительностью подумала, что ее никто и никогда так не унизит. Женщина не должна зависеть от мужа!
– Женщина не должна зависеть от мужа! – бушевала она, постукивая кулаком по столу в Ленкиной кухне. – Муж обязан уважать, любить, беречь жену. Он должен носить ее на руках. А не шпынять, как комнатную собачку. И не указывать постоянно ее место, которое, судя по всему, на коврике у дверей!
– Ну, дорогая моя, независимость – синоним состоятельности. В смысле, финансовой. От мужа не зависеть можно лишь в том случае, если ты в любой момент без особых потерь и морально-материального ущерба можешь от него уйти, – прояснила свою позицию Ковальчук, с аппетитом надкусив толстенный бутерброд.
Бутерброд был неприлично калорийным и негламурно розовел куском докторской колбасы. Конечно, Ленка была не женщиной-феей, а женщиной-бабой, а потому ни при каких обстоятельствах не могла понять Вику и мыслить на ее волне.
Однако Вике очень хотелось донести до подруги прописные истины.
– Ленка, ты балда! Женщина ценна сама по себе. Ее просто любят.
– Погодь, не так быстро, я ща записывать буду, – заржала Ковальчук, едва не подавившись. Кружок помидора выехал из оставленной без присмотра многослойной конструкции и шлепнулся на стол. Подцепив потерю черно-фиолетовым нарощенным когтем, Ленка мастерски забросила его в рот, клацнув челюстями, как аллигатор. – Вот ты мне объясни, Цаплина, чем конкретно ты ценна? И кто тебе сказал, что твоя ценность со временем не подвергнется сомнениям, не найдется более ценный экземпляр, у которого сиськи больше, волосы гуще, а ноги стройнее?
– У меня все в порядке со всеми ценностями по списку, – прищурилась Вика, намереваясь сказать гадость.
Но поссориться с Ковальчук было сложно. Ленка умела вовремя перебивать и затыкать рот. Что она и сделала в очередной раз.
– Это сейчас все в порядке, а через десять-двадцать лет тебя с учетом амортизации могут и перестать ценить. Вот покупаешь ты новое платье, и оно тебе кажется супермодным, зашибись каким крутым и обалденно на тебе сидящим. Поносишь ты его, погордишься, а через год уже фиг наденешь. И будет оно болтаться в углу на самой последней вешалке. А то и вовсе сдашь его в приют за ненадобностью. А там, глядишь, кто-то еще порадуется. Это, Викуля, правда жизни. С женщинами точно так же. Поэтому кроме ничем не подкрепленной уверенности в собственной ценности хорошо бы и обеспечить себе тылы, пути отхода и запасной аэродром. Женщина должна быть не только завоевательницей, но и полководцем-стратегом. И чтобы тебя не сдали со временем куда-нибудь, необходимо уже сейчас начинать соображать, а не закатывать глазки и изображать фею.
– Я не изображаю. Я просто уважаю себя, – набычилась Вика. – И никто меня никуда не сдаст.
– Бестолочь, – ласково протянула Ленка. Бутерброд закончился, и она умильно покосилась на холодильник, украшенный роскошным магнитиком с кроваво-красной надписью «На ночь не жрать!». – Я тебе по секрету скажу. Я видела штамп, который ставят в ЗАГСе. Там ни слова нет про гарантийный срок. Они просто констатируют факт, что два человека решили узаконить свои отношения. А уж дальше – пусть крутятся, как хотят. Это как надпись в гардеробе «Администрация не несет ответственности за утерю вещей». Если вдруг у твоего суженого утеряются любовь, уважение и совесть, то это твои проблемы. Значит, неправильно влюбилась. Поэтому я и говорю: сначала надо все рассчитать, а потом уже влюбляться. А то орут про любовь, а затем такое на форумах пишут – читать страшно. Изменил с соседкой, с начальником, вообще – с соседской собакой. Ай, помогите присушить, отсушить, высушить и, как гербарий, на стену повесить.
– На форумах одни дуры сидят, – снисходительно пояснила Вика. – Поэтому и проблемы у них такие. Читала я. Вот у меня так никогда не будет.
– Ну-ну, – понимающе хмыкнула Ковальчук. – Разумеется, у нас, умных, все пучком будет. Ладно, сменим тему. Что там с днем рождения?
– Ой, классно все! – Вика моментально оживилась. Тема про мужиков, под которыми в данном контексте явно подразумевался ее ненаглядный Дима, ей категорически не нравилась. – Папхен согласился. Снимет ресторан. Правда, он туда со своими толстосумами намерен пойти. Ну, короче – родители тоже будут. Но музыка заказывается под нас. Аньку-то приглашать?
– Конечно, а как же, – удивилась Лена. – Мы подруги. Кстати, стесняюсь спросить: а я-то приглашена?
– А кто ж станет затмевать мою красоту своими габаритами? – прыснула Вика. – Приглашена. Как же без тебя-то, царевна ты моя?
– Я – да, царевна, – самодовольно тряхнула бюстом Ленка. – Скоро стану царицей. Кстати, у твоего папеньки холостые олигархи есть?
– А Вадик? – растерялась Вика. – У вас что, все уже?
– Лишний кавалер еще никому не мешал.
– Ясно. Только у папы они старые.
– Мне не варить. Мне замуж – чтобы на молоденькую потом не поменял. Но, конечно, совсем престарелыми экземплярами я не интересуюсь. Ну, и чтобы симпатичный, приятный, не Армагеддец какой-нибудь, в общем. Чтобы никто даже не вякал потом, что я из-за денег со стариком. Чтобы все на слюни от зависти изошли.
– Какие-то невыполнимые задачи ставите, барыня, – пробормотала Вика. – Короче, сама там разберешься. Слушай, тут еще проблема. Папа хочет с Димкой поговорить.
– Представляю этот разговор, – усмехнулась Ковальчук. – По содержанию, уровню отрицательных эмоций и степени адреналина в крови твоего любимого эта беседа будет равна налету налоговой полиции в его офис. Выложит все: какой доход, какие планы и даже до скольких лет писался. Главное, чтобы он после знакомства с будущим тестем снова писаться не стал и жениться не передумал.
Приглашение на праздник Кочерыжкину не обрадовало. Она напряглась и склочно поинтересовалась:
– С чего вдруг? Подкормить меня решила?
Вика, которая пункт «подкормить» тоже числила в списке своего благотворительного позыва, немного смутилась:
– Ань, чего ты, как еж – шипишь и колючки выставляешь? Я тебя просто приглашаю на день рождения. Мы всю жизнь дружим. Почему тебя мое приглашение так оскорбило, что ты аж орешь? Я тебя не обои клеить зову, а повеселиться.
– Повеселиться, – эхом отозвалась Аня. – Да мне не в чем. А свое даже не предлагай, это унизительно.
– Да-да, Аньк, я извиниться хотела за прошлый раз, – забормотала Вика. – Я глупость сморозила. Давай забудем, не стану я тебе больше шмотки предлагать. Я как лучше хотела.
– Проехали, – великодушно произнесла Кочерыжкина. На праздник хотелось чрезвычайно. Но как, в чем? Да и подарок нужен. Физиология пинала мозг, мозг вяло отплевывался обрывками великомудрых сентенций. В результате внутренних терзаний Аня выдала наиболее приемлемый вариант: – Мне надо подумать. Тут столько всего навалилось…
Последняя фраза прозвучала настолько многозначительно, что Вика с уважением помычала в ответ и, озвучив адрес и время мероприятия, торопливо распрощалась.
Навалилось на Кочерыжкину, конечно, много. Причем с самого детства. Ни фигуры, ни денег, ни перспектив, ни поддержки. Она так и ползла с этой гнетущей ношей, как муравей с дубовым листом – и не по силам, и не вылезти.
Любая нормальная женщина нуждается в кавалере. И дело даже не в исполнении супружеских обязанностей, а в том, что женщина без спутника, как корова без рогов, велосипед без заднего колеса и духи без запаха. Без мужчины женщина не совсем полноценна в собственном мироощущении. Дело в том, что и гвоздь вбить, и лампочку вкрутить, и авоську с картошкой до дома дотащить современные дамы могут сами. Тем более что многие нынешние мужчины на подобные хозяйственные подвиги неспособны. Нет, не рабочая сила нужна женщине. Ей важно, чтобы кто-то восхищался, любил, оберегал и просто храпел ночью рядом, предварительно разбросав по квартире носки, съев ужин и отвесив перед сном нескладный, но ободряющий комплимент. Конечно, это все может делать собственная мама. Если очень попросить, то она и похрапит, и носки разбросает, и похвалит, но это будет не то – вроде капустного листа вместо куска мяса на ужин. То есть формально ужин имеется, а по факту – голодный организм рано или поздно взбунтуется.
Любая нормальная женщина нуждается в кавалере. И дело даже не в исполнении супружеских обязанностей, а в том, что женщина без спутника, как корова без рогов, велосипед без заднего колеса и духи без запаха. Без мужчины женщина не совсем полноценна в собственном мироощущении. Дело в том, что и гвоздь вбить, и лампочку вкрутить, и авоську с картошкой до дома дотащить современные дамы могут сами. Тем более что многие нынешние мужчины на подобные хозяйственные подвиги неспособны. Нет, не рабочая сила нужна женщине. Ей важно, чтобы кто-то восхищался, любил, оберегал и просто храпел ночью рядом, предварительно разбросав по квартире носки, съев ужин и отвесив перед сном нескладный, но ободряющий комплимент. Конечно, это все может делать собственная мама. Если очень попросить, то она и похрапит, и носки разбросает, и похвалит, но это будет не то – вроде капустного листа вместо куска мяса на ужин. То есть формально ужин имеется, а по факту – голодный организм рано или поздно взбунтуется.
Поэтому Ане Кочерыжкиной нужен был мужчина. Во-первых, чтобы вообще понять, так ли он нужен в жизни. Во-вторых, чтобы хоть раз пройтись по двору как все, с парой. В-третьих, чтобы родить ребенка. Если без мужчины еще как-то можно, то без ребенка вообще модель жизни ломается. И не важно, свой ребенок, мужа, вообще усыновленный – главное, в жизни каждой женщины должен быть кто-то, о ком она станет заботиться, кого любить и растить. Но ребенку необходим отец – семья должна быть полной. В идеале. У Ани были еще доводы в пользу приобретения хоть какого-нибудь спутника жизни, но это уже было не столь важным. Проблема состояла не в ее правильных или ошибочных умозаключениях, а в том, что мужчины ею не интересовались. Аня понимала, что надо собой кого-то заинтересовать, но кого, как и где? В транспорте? Так там можно лишь успеть эпатировать пассажиров какой-нибудь экстравагантной выходкой. И то внимание со стороны мужчин возникнет мимолетное и с оттенком недоумения. В институте? Там их вовсе нет. Несколько юношей, бросившихся в педагогический в попытках откосить от армии, уже прибрали к рукам более симпатичные сокурсницы. А больше Аня нигде не бывала.
День рождения бывшей одноклассницы, где наверняка будут мужчины, являлся единственным шансом хоть как-то устроить личную жизнь. Да, мужчины черствые, похотливые, примитивные животные, но почему-то они нужны и отличницам с сомнительными внешними достоинствами, и просто красивым дурам. Видимо, это заложено в женском коде ДНК – бороться с трудностями: сначала завести себе это неромантичное, оскорбляющее слух, зрение, обоняние и интеллект создание, а потом всю жизнь безуспешно пытаться его перевоспитать. Нет-нет, разумеется, есть исключения. Но, как известно, исключения лишь подтверждают правила. И Аня желала проверить все на собственном опыте.
Она сидела над коробочкой с деньгами на хозяйство и мучительно боролась сама с собой. Мамина пенсия, пособие по инвалидности и крохи, оставшиеся от стипендии. Кучка дензнаков выглядела жалко. А сумма, отложенная на оплату коммунальных услуг, вообще казалась неприличной. Потому что платить столько за квартиру, в которой с частотой курьерских поездов, отправляющихся из столицы, отключали то свет, то воду, то отопление, то телефон, было несправедливо.
Точно так же было несправедливо, что кто-то без усилий со своей стороны родился в семье папы-олигарха, а кто-то стартовал с самого дна жизни. Степень прилагаемых усилий для достижения цели у всех была разной.
– В конце концов я устраиваюсь на работу, – пробормотала Аня. – Заплатим в следующем месяце. А сейчас мне нужно одеться.
Дрожащими руками она взяла несколько купюр, потом, подумав, одну вернула на место и убрала коробочку на полку.
* * *По жестяному подоконнику барабанила капель. Если закрыть глаза и вспомнить, что на улице апрель, то можно и порадоваться. А если открыть и посмотреть на слякотные хлопья мокрого снега, налипающие на стекло, то радость улетучивается со скоростью таракана, уносящегося от занесенного над ним тапка.
Лена тяжело вздохнула и горестно уставилась в стену. Вадик уже четвертый день не звонил. Сначала она не придала этому факту никакого значения. Ну, мало ли – бизнес, дела. Затем заволновалась и три дня напряженно ждала звонка. К вечеру четвертого дня барышня заскучала и принялась строить всяческие предположения.
Первой неладное почуяла тетка.
– Твой-то пропал что-то, – начала она издалека, с трудом скрывая лучившуюся в глазах радость. У нее даже кудряшки сияли, как у солнечного одуванчика. – Бросил?
– Почему сразу бросил? – оскорбилась уязвленная племянница. – Может, он запил?
– А-а-а, ну это меняет дело, – округлила глаза Софья Леонидовна и саркастически улыбнулась: – Он еще загулять мог. Мужчины, они такие, погуляют и возвращаются. Вопрос ведь в том, примут – не примут, да?
– Ты-то откуда знаешь?
– Чисто теоретические умозаключения, – всплеснула сухими ладошками тетя. – Телевизор смотрю, книжки читаю.
– Теория далека от практики, как Китай от Аляски, – просветила ее Ленка. – Не надо мне настроение портить.
– Не буду, – поспешно согласилась Софья Леонидовна, продолжая сиять как тульский самовар. – Кстати, Белла Моисеевна приглашает нас в гости.
– Нас? – усмехнулась племянница. – Или ей нужна девка на выданье для прыщавого перезрелого отпрыска?
– А тебе перезрелый отпрыск с папой профессором и четырехкомнатной квартирой в центре, значит, не нужен? – парировала неугомонная сваха. – А мальчик, между прочим, кандидатскую пишет.
– И кто ж за все это великолепие квартплату станет платить? Или твой писец кандидатской зарабатывает хорошо? Кстати, я не удивлюсь, если к шикарным апартаментам будут прилагаться папа с мамой. Уж лучше на выселках, но в своей двушке, чем в центре, но с интеллигентной родней.
– Так у твоего кавалера двушка? – презрительно протянула Софья Леонидовна.
– Ай, откуда такая меркантильность? – расхохоталась Ленка. – Тетя, давно ли нас волнуют квадратные метры?
– В мужчине должны быть хоть какие-то плюсы, тем более в таком… неинтеллигентном. И вообще, я пытаюсь тебя правильно мотивировать, раз уж ум и образование в мужчине ты не ценишь.
– Не надо меня мотивировать. У меня Вадик.
– Который запил. Или загулял, – подхватила тему Софья Леонидовна. – Или вообще… – И она покрутила в воздухе сухонькими пальцами, обозначив траекторию, уходящую за горизонт.
– И не надейся, – буркнула Ленка. – Кстати, у Вадика бизнес и прилагающиеся к нему материальные блага, которые твоему профессорскому семейству и не снились. Так что оставьте при себе ваши мотивировки, мадам.
Настало время выяснить, куда подевался кавалер. Это пригодилось бы не только для того, чтобы уесть тетку, но и понять, куда плыть дальше. Без Вадика Ленка чувствовала себя лодкой в океане без паруса, компаса и весел. Проще говоря – оставалось только утопиться или ждать, не вынесет ли течением.
Но звонить кавалеру было стыдно. Тем более что в разговоре Ленка очень боялась сорваться на просительные нотки, а следовало беседовать свысока.
«А если он спросит, зачем звонишь, что отвечать? – тоскливо размышляла она. – Или вообще скажет, мол, ну чего? Стыдобища будет. Напишу-ка я ему эсэмэску».
Планировать всегда легче, чем запланированное осуществлять.
Написание эсэмэски ввергло мадемуазель Ковальчук в ступор. Сначала она решила справиться своими силами. Текст Ленка сочиняла долго, выверяя каждое слово, чтобы не выглядело навязчиво и взволнованно. Но дали себя знать вечные тройки по сочинениям: текст не получался. Слова не складывались, а мысли текли киселем, безыдейно и некреативно. В идеале Лене хотелось, чтобы от послания веяло легким интересом – мол, куда делся-то? Она вычитала в одном умном женском журнале, где писали очень правильные и легкие рецепты завоевания мужчин, что кавалера, с одной стороны, надо держать в тонусе, демонстрируя легкое пренебрежение и независимость, переходящую в готовность немедленно исчезнуть из его жизни, а с другой – он должен чувствовать интерес к себе. В статье утверждалось, что мужчин это бодрит и удерживает в необходимой кондиции. В общем, на глянцевой страничке совет выглядел мудрым и тщательно продуманным, но воплотить его в жизнь оказалось так же сложно, как испечь торт по рецепту, содержащему фразу «печь до готовности». Как ее угадать-то, готовность? Точно так же и с мужчинами: как вычислить нужную кондицию отдельно взятого самца?
– Цаплина, ты умная? – умильно пропела Ленка, набрав номер подруги.
– А то, – немедленно согласилась та. – А еще скромная.
– Угу, этого у тебя не отнять, – хихикнула Лена и умоляюще проныла: – Помоги эсэмэску написать! У меня Вадик пропал. Звонить неприятно, а сообщение придумать не получается. Пока самое лучшее, что вышло: «Куда ты пропал, паразит?» Но в конце смайлик, чтобы не выглядело грубо.