— Ждите! — сказала служительница и скользнула в приоткрывшуюся дверь.
Вскоре та распахнулась, и мы чеканным шагом вошли внутрь. Флавия встретила нас, стоя у мраморного стола. Выглядела она взволнованной. Щеки ее пылали.
— Аве, принцепс! — рявкнули мы, выбрасывая кулаки от груди.
— Аве! — ответила она и впилась глазами в Игрра. Я прочла в них желание прогнать нас и остаться с ним. Я не ошиблась в своих предположениях. Только вот понял ли это Игрр? Флавия неохотно отвела от него взгляд и посмотрела на меня:
— Говори!
Я не заставила себя упрашивать. Рассказ Флавия слушала сосредоточенно, не перебивая. Когда речь зашла о Гае, улыбнулась:
— Вправду мальчик?
— Да, принцепс! — заверила я. — Без хвостика и с фаллосом. И я, и Лола, — я указала на «кошку», — неоднократно держали его на руках и хорошо рассмотрели.
— Замечательно! — сказала Флавия и протянула руку. — Пергаменты!
Я передала ей кожаный тубус. Она извлекла из него свитки и быстро пробежала глазами.
— Очень хорошо! — сказала, кладя их на стол. — Благодарю за службу, центурион, и тебя — декурион! За спасение жизни граждан Ромы вас ждет награда. А сейчас хочу побеседовать с сенатором наедине.
Я скрипнула зубами: вот оно! Начинается… Однако делать нечего.
— Вале, принцепс!
Мы выбросили кулаки от груди. Подбежавшая служительница забрала у Игрра вексиллум. Его передадут в пятый легион, и там вновь появится первая манипула.
— Подождите меня! — шепнул мне Игрр, когда мы повернулись, чтобы уйти. Мог бы и не говорить! Сама не уйду. Ни за что!
Флавия, принцепс. Умиротворенная
Когда мы остались одни, я с трудом сдержала желание повиснуть у Игрра на шее. Он смотрел настороженно. О чем он беспокоится? Что я не утвержу его в звании? Смешно! Я подошла ближе.
— Сегодня же внесу твое имя в списки. Ты полноправный сенатор, Игрр Офсянникофф. Завтра представлю тебя курии.
— Благодарю! — кивнул он.
— Благодарить должна я. Ты принес Роме радость. Спасены ее граждане, возвращен вексиллум, но, главное, впервые за тысячу лет у треспарты родился мальчик. Думаю, мы примем по этому поводу закон. Нельзя, чтоб ты принадлежал одной женщине. Тебе придется подумать о второй жене.
— Я уже подумал, — сказал он. — В Малакке я заключил брак с Лионой Лепид.
Сердце у меня замерло. Как он мог?! Ведь я его так ждала! Мерзавка, которую из милости сделали центурионом, перехватила его у меня. Да я ее уничтожу!..
Мир вокруг стал зыбким. Слезы неудержимо полились из моих глаз. Внезапно сильные руки обняли меня, и я уткнулась мокрым лицом в его тунику.
— Что ты, девочка?
Он погладил меня по голове. Из-за этого я разревелась еще сильнее.
— Почему? — спросила я, всхлипывая. — Почему она? Я столько для тебя сделала! Лаура возражала, но я послала когорту. Для этого стала диктатором. Все ради тебя! А ты женился на другой…
Он подхватил меня на руки и отнес к селле. Хотел усадить, но я обхватила его руками за шею и не захотела отпускать. Тогда он сел сам и устроил меня на коленях. Я уткнулась лицом ему в шею. Он погладил меня по спине.
— Видишь ли, Флоша… — начал, вздохнув.
— Как ты меня назвал? — удивилась я, шмыгнув носом.
— Тебе не нравится?
— Нравится! — сказала я, подумав. — Только не говори это при посторонних.
— Договорились! — кивнул он. — Я объясню, почему не ты. Причина проста: ты слишком маленькая.
— Мне пятнадцать лет! — возмутилась я. — В моем возрасте треспарты имеют детей.
— Треспарты, возможно, — сказал он, — но ты комплета. Я делал тебе массаж и хорошо рассмотрел твое тело. Ты, считай, земная женщина, к тому же подросток. Говорю это как медикус. Тебе рано с мужчинами. В моем мире за связь с такими сажают в тюрьму.
— Здесь не твой мир! — возразила я.
— Что не меняет дела, — вздохнул он. — Давай поговорим об этом через пару лет.
— Ага! — сказала я. — Ты опять найдешь другую.
— Могу дать письменное обязательство. Согласна?
— Не годится, — ответила я, подумав. — Я не смогу тебя видеть: у меня не будет повода. А я хочу!
Теперь задумался он. Его ладонь продолжала гладить мои плечи. Мне было невыразимо приятно. Я прижалась щекой к его щеке. Богиня, как хорошо!
— Мы можем заключить помолвку, — сказал он. — В моем мире есть такой обычай. Мужчина и женщина объявляют о намерении вступить в брак через год… в нашем случае пусть будет два. В это время они считаются женихом и невестой и могут встречаться, когда пожелают. Идет?
— Подожди здесь! — воскликнула я.
Соскочив с его колен, я подбежала к столу. Пергамент, заостренная камышинка, чернильница… Лаура учила: хорошее предложение надо фиксировать сразу. Потом передумают! Пока писала, он послушно сидел. Присыпав текст мелким песком, я стряхнула его на пол и подозвала Игрра.
— Читай!
— Я, принцепс и цензор Ромы Флавия Авл, настоящим объявляю, — начал он, — что заключила с сенатором Игрром Офсянникофф соглашение о помолвке. С этого дня он является моим женихом, а я — его невестой. Так будет продолжаться два года, после чего мы вступим в законный брак.
— Правильно? — спросила я.
— Годится! — согласился он.
— Читай дальше!
— В связи с этим сенатор обязуется. Первое: не жениться ни на ком, кроме принцепса…
Игрр почесал в затылке и пожал плечами.
— Второе: не делить ложе с другими женщинами, за исключением законных жен. Это лишнее! — сказал он. — Лиона — преторианка, Виталия — «дикая кошка». Если вздумаю изменять, выпустят кишки!
— Ты можешь с ними развестись. Что тогда?
— Хм! — согласился он. — Разумно. Пункт третий: сенатор обязуется сопровождать принцепса при официальных церемониях, а также навещать ее каждые три дня. Почему три?
— У тебя две жены и одна невеста. Каждой по дню. Это справедливо.
— А если я заболею? — спросил он. — Меня потащат к тебе на носилках?
— Больного я навещу сама.
— А если мне нужно уехать?
— Спросишь позволения.
— Вот оно что! — сказал он, вглядываясь в пергамент. — А и я не знал, что снова в рабстве. Меня вроде утвердили сенатором. Вот еще интересный момент: «В этот день жених разделяет с невестой трапезу. При этом голова невесты лежит на его груди, а он — ее кормит. Жених обязуется гладить невесте спину, говорить ей ласковые слова и носить ее на руках». Ты это всерьез?
— Конечно! — сказала я.
— Тогда добавь, какое количество ласковых слов я должен тебе сказать. Не забудь их перечислить. Я выпишу их и повешу на стену, чтобы не забыть. Напиши, какими блюдами я должен тебя кормить. Ложкой или с рук? Когда я должен гладить тебе спину: перед трапезой или после? Должен ли я вдобавок петь и плясать, и если «да», то какие песни и танцы?
Я насупилась. Зачем он издевается? Ведь если не записать, то он не станет делать.
— Давай так! — продолжил он. — Завтра, представляя меня в курии, ты объявишь о помолвке. Мы будем встречаться, как сложится. Ты всегда сможешь пригласить меня в гости, и я, если буду свободен, приду. Я поглажу тебе спинку и покормлю с ложечки, если тебе этого так хочется, но не превращай это в обязанность. Иначе я разозлюсь и откажусь от помолвки. Это добровольный союз!
— Хорошо! — вздохнула я.
— Буду рад видеть тебя у себя. Если рассчитываешь на брак, найди общий язык с моими женами. Я хочу, чтобы вы подружились. К сожалению, у меня пока нет дома…
— Я тебе его подарю! — перебила я. — Для сенаторского звания нужен имущественный ценз. Считаю необходимым обеспечить его из казны. Ты много сделал для Ромы!
Я не стала уточнять, что собиралась предложить это Виталии. Обойдется! Незачем было соглашаться на брак с Лионой! Хватит ей сына!
— Ты можешь подарить дом Виталии? — спросил он. — После осуждения Касинии он перешел в казну, ведь так?
Я кивнула и, подойдя к столу, быстро написала дарственную, после чего приложила к пергаменту печать.
— Покажи это квестору, и она выдаст тебе ключ!
— Спасибо! К слову, о Касинии. Лиона не сказала… Когда сармы осадили Малакку, они пытались сжечь ворота. Подогнали повозку с горючим маслом. Тогда Касиния спрыгнула со стены, вырубила охрану сарм и опрокинула повозку. Горшки разбились, масло вытекло. Его подожгли горящими стрелами. По сути, Касиния спасла Малакку. Ее сильно изранили. Я ходатайствую о помиловании.
— Она хотела тебя убить! — удивилась я.
— Я ее простил.
— Хорошо! — пожала я плечами. — Завтра объявлю в курии. Если дело обстоит так, ее помилуют.
— Я приведу Лиону и Лолу. Они подтвердят мои слова.
Я кивнула. Он обнял меня и поочередно коснулся губами моих щек.
— До завтра, невеста!
Я лизнула его в нос и нехотя разжала руки. Как не хочется его отпускать!
Лиона, жена. Настоящая
— Я приведу Лиону и Лолу. Они подтвердят мои слова.
Я кивнула. Он обнял меня и поочередно коснулся губами моих щек.
— До завтра, невеста!
Я лизнула его в нос и нехотя разжала руки. Как не хочется его отпускать!
Лиона, жена. Настоящая
Из покоев Флавии Игрр вышел, улыбаясь.
— Вот! — сказал, протягивая пергамент. — Теперь у нас есть дом!
Я схватила его и прочла. И вправду дарственная!
С чего это мерзавка расщедрилась?
— Что она потребовала взамен?
— Ничего особенного! — махнул он рукой. — Мы заключили помолвку. Два года будем женихом и невестой.
— А потом? — я почувствовала, как слабеют ноги в коленях.
— Потом — суп с котом! — засмеялся он. — Знаешь, сколько всего изменится за два года? — Он обнял меня за плечи и шепнул в ухо: — Ты была права насчет Флавии, хотя не полностью. С девчонкой можно договориться. Пошли искать квестора! — добавил громко.
Квестора мы нашли скоро. Та без возражений выдала ключ, мы наняли повозку, и Лола назвала улицу. Она села на скамью рядом с возчиком и все время, пока мы ехали, подпрыгивала от нетерпения. Игрр разместился рядом со мной и стал напевать себе под нос. Мне он внимания не уделял, и я грустила. Муж — как ребенок! Он надеется, что, попав в лапки Флавии, сумеет вырваться? Девчонка Лаурой вертит, как хочет, это всей Роме известно. Та проконсул, пропретор, а Игрр кто? Как ему это объяснить? Захочет ли слушать? Кто я ему?
Повозка привезла нас на окраину Ромы. Я увидела высокий забор, за которым что-то скрипело и ухало. Где это мы? Разве это дом Виталии? Возчик остановила повозку, и мы вошли в распахнутые ворота. От невиданного зрелища у меня едва не вылезли глаза. Прямо перед нами высились непонятные сооружения. Два огромных конусообразных ящика, сколоченных из толстых досок и схваченных по ребрам железными скрепами, стояли по левую и правую руки. Внутри ящиков вращались вертикально стоящие толстые бревна. Их приводили в движение ремни, которые передавали движение от других бревен, помещенных внутрь больших колес. Каждое вращали два ослика, подгоняемые нолами. Я присмотрелась и увидела, что из нижних концов ящиков выползает на кожаные ленты серая масса. Ножи сбоку рубили массу на части, в результате выходили кирпичи и черепица. Нолы в фартуках хватали их и грузили в тачки. Когда те наполнялись, везли их к печам, располагавшимся в дальнем конце двора.
— Что это? — спросила я.
— Кирпичный завод! — сказал Игрр. — Хотя, как вижу, уже и черепичный. Его придумал и построил мой друг, которого зовут Олег. Вон он!
Игрр указал на высокого плечистого мужчину, стоявшего у одного из ящиков. Он о чем-то беседовал с другим пришлым — невысоким и худощавым. Лола вдруг завизжала и рванулась к мужчинам. Те обернулись, и подбежавшая «кошка» повисла на худощавом, обхватив его руками и ногами, после чего принялась облизывать его лицо.
— Это Леша, — сказал Игрр. — Муж Лолы, неофициальный. Они полюбили друг друга, когда нас везли в Рому.
Я различила на левой руке Льоши бронзовый браслет. Лола обезумела! Льоша — храмовый мужчина! Так выражать свои чувства при посторонних! А если узнают?
— Завтра это будет неважно! — загадочно сказал Игрр, видимо догадавшись о моих мыслях. Тем временем Ольг разглядел нас.
— Док! — заорал он во всю глотку. — Твою мать!
Раскинув руки, могучий пришлый рванулся к нам.
Спустя мгновение они с Игрром обнимались, гулко хлопая друг друга по плечам. При этом Ольг восклицал: «Козел ты безрогий! Куда пропал? Не знал, что думать! Скотина!..»
Я не поняла ни одного его слова, но догадалась, что Ольг так радуется.
— Говори по-латыни! — сказал Игрр, отстраняясь. — Моя спутница не понимает.
Ольг с любопытством глянул на меня.
— Кто она? Преторианка?
— Ее зовут Лиона, — сказал Игрр. — Она моя жена.
Сердце в моей груди застучало быстро-быстро. Игрр назвал меня женой!
— А где Виталия? — удивленно спросил Ольг.
— На пути в Рому. С ней все хорошо. У нас сын. Лиона моя вторая жена.
— А у меня — дочка! — похвастался Ольг. — Мариной назвали: Аурелия так захотела. Я не спорил — хорошее имя!
Он повернулся ко мне.
— Ты красивый! Я рад тебя видеть!
Я протянула ему руку. Ольг осторожно взял меня за пальчики и легонько встряхнул их. Странное приветствие! Ольг повернулся к Льоше.
— Мы кончать! — крикнул громко. — Опустоши бункеры и уходи! Приезжай к нам! Мы праздновать!
— Позже! — покачал головой Льоша, не отрываясь от Лолы.
— Понятно! — ухмыльнулся Ольг и повернулся к нам: — Идем!
По пути мы остановились у харчевни. Ольг забежал в распахнутые двери и воротился с обнимку с двумя амфорами. Следом кварта, пыхтя, тянула корзины с едой. Ольг загрузил все в повозку и заскочил внутрь. По пути они с Игрром оживленно разговаривали, мешая латинские слова с речью пришлых Я сумела понять, что муж кратко поведал о своих приключениях, а Ольг хвалился заводом. Свой восторг он выражал непонятными словами: «Мы их порвали! Куча бабла!..»
Повозка замерла у домуса за высокой оградой. Распахнулись кованые ворота, и мы въехали внутрь. Домус выглядел богато. Мраморные колонны поддерживали антаблемент с фризом, мраморная же лестница вела к окованным бронзой дверям. Было заметно, что мрамор почистили и отмыли — он сиял. Свежеокрашенные охрой стены, просторный дворик с бассейном и садом… Вдоль бассейна на постаментах стояли мраморные скульптуры, внутри бил фонтан, а меж постаментов бродили павлины. Здесь все дышало богатством, большим и скорым.
— Вот! — сказал Ольг, указывая на домус и сад. — Мы сделать ремонт! Евро!
Последнего слова я не поняла. Тем временем распахнулись двери, и на лестницу вышли две треспарты. Обе держали на руках детей. У одной, темноволосой, девочка была лет трех, вторая, рыженькая, несла совсем крохотную. Ольг подбежал к ним, обнял сразу обеих и поочередно коснулся губами их щек. Старшая девочка полезла ему на руки, Ольг коснулся губами ее лица, затем вернул матери и взял кроху. Некоторое время он с нежностью смотрел в лицо девочки.
— Это Марина! — сказал, показывая ее мне. — Та — Ия! — кивнул он на старшую. — Мать Ии зовут Кира, мать Марины — Аурелия. Они обе быть мой женщина. А это Лиона, второй жена Игрра! — представил он меня. — Его самого вы знать. Ну, что, красавицы, пир?!
Набежавшие служанки унесли детей. Нас провели в просторный триклиний, где разместили на широких лектусах[30]. Справа от меня расположилась Кира, слева — Аурелия. У Киры заметно выделялся живот. Она беременна, и нет смысла гадать, от кого. Они тут все обезумели: рожать от храмового мужчины! А вот Ия наверняка не дочь Ольга — он недавно в Паксе. Это подтвердил Игрр еще до того, как нас провели к столу.
— Кира приходила ко мне в амфитеатр — хотела купить мой контракт, — шепнул мне на ухо. — Думала сделать меня управляющим. Я выбрал Виту, а к Кире послал Олега. Теперь завод их совместная собственность. Аурелия — «дикая кошка», с ней Олег познакомился по пути в Рому. У них любовь, как у Леши с Лолой…
Служанки подали угощение, и все принялись за еду. Ольг не поскупился: жареные павлины, сони в меду, копченая свинина, запеченная рыба… Ко всему этому подали мульсум и два сорта вина. Кира с Аурелией едва закрасили вином воду, зато мужчины не стали его смешивать — пили неразбавленным. Я последовала их примеру: я же центурион! Обе хозяйки между едой в оба уха хвалили мне Ольга. В короткое время он сумел заработать много денег. Он добрый и щедрый. Отремонтировал домус, перестроил перистиль, украсив его статуями и фонтаном. Такого нет ни у кого из соседей! У них полно нарядов, а в доме десять служанок, которые исполняют любые их прихоти. Ольг носит своих женщин на руках и называет их «zajki». Это такое ласковое слово из его мира. Он их очень любит. Они самые счастливые женщины в Паксе!
Игрр с Ольгом тоже разговаривали, но на своем языке. До меня доносились обрывки непонятных фраз. «Док, не сомневайся! — восклицал Ольг. — Да я этих гадов закатаю в асфальт! Они же нас как скот продали, суки! Порву!..»
Слушая этот гам, я мрачнела и налегала на вино. Игрр здесь, по всему видно, среди друзей, а я — чужая. Мы утолили первый голод, и хозяйки насели на Игрра, прося рассказать о приключениях. Муж пожал плечами:
— О чем говорить? После того, как пропала Виталия, Храм забрал дом за долги, а я поступил в когорту претория. Служил там вместе с Лионой, — он показал глазами на меня. — Затем пришла весть, что Вита в Балгасе. Собрался и поехал за ней. Забрал. По пути она родила сына. Теперь едет в Рому с когортой. В Малакке взял вторую жену. Все.
Мои соседки заохали и потребовали подробностей. Игрр покрутил головой. Тут я не выдержала.
— Мой муж очень скромный человек, — сказала, приподымаясь на лектусе. — Поэтому скажу я. Его путешествие выдалось опасным. С приездом Игрра в Балгасе случилась резня. На дом, где укрылись они с Виталией, напала орда. Игрр сумел организовать отпор и победить в этой схватке. При этом лично убил трех вождей. Один, окруженный толпой сарм! Его ранили. Если вы обратили внимание, муж до сих пор прихрамывает…