Я сделала паузу. Женщины и Ольг смотрели на меня во все глаза. У стен триклиния застыли служанки: они внимали каждому моему слову. Вот так! Я вам покажу, у кого мужчина лучший!
— На обратном пути лодку, в которой плыли Игрр, Виталия и проводник, обстреляли сармы. Ранили проводника, пробили борта. Игрр сумел довести лодку к острову и спасти своих спутниц. Когда Игрр приплыл к берегу, выяснилось, что с ним вексиллум пятого легиона, захваченный сармами более ста лет назад. Муж сумел вернуть его Роме. За этот подвиг трибун претория возвела Игрра в сенаторское достоинство, а сегодня принцепс внесла его в списки курии. Не пробыв в Паксе и года, Игрр стал сенатором! Такого не было за всю историю Ромы! Принцепс вдобавок подарила ему дом и обещала другие милости.
Что пообещала Флавия Игрру, я не знала, но решила, что сказать так вполне можно. Она же его невеста.
— Я очень горжусь своим мужем! Я невероятно счастлива! Скажу больше, если ему понадобится моя жизнь, то об этом достаточно только сказать…
В триклинии наступила тишина. Первым нарушил ее Ольг.
— Вот это баба! — воскликнул восхищенно. — Умеешь ты выбирать, док! Не хуже Виты!
Из всех, сказанных им слов, я распознала только имя Виталии. Что Ольг имел в виду?
— Ли! — сказал Игрр. — Иди сюда!
«Ли? — удивилась я. — Он назвал меня так?» Я спрыгнула на пол и подошла к лектусу мужчин. Ольг освободил мне место, и я легла рядом с мужем. Он немедленно обнял меня и впился губами в мой рот. Его язык проник внутрь и затрепетал там. Меня охватило неведомое ранее блаженство. Я замычала от удовольствия, но все же расслышала, как собравшиеся в триклинии кричат и хлопают в ладоши.
— Я скажу, о чем умолчала моя жена, — сказал Игрр, оторвавшись от меня. — Лиона дважды спасла мне жизнь. В первый раз — в покоях принцепса, где убийца готовилась выпустить мне кишки. Во второй раз — у стен Малакки. В меня бросили пилум, но Лиона каким-то чудом успела закрыть меня щитом. При этом ее саму могли убить. Теперь вы понимаете, почему я выбрал ее, а Виталия дала согласие на наш брак?
Все снова закричали.
— Отдохни, гайса! — сказал мне Игрр и спрыгнул с лектуса. Он отвел в сторону Ольга, и они о чем-то заговорили. Ольг кивнул и подозвал служанок Получив указания, они убежали. Одной Игрр сунул в руку какой-то извлеченный из сумки предмет. Я не следила за этой суетой. Меня переполняло блаженство. Муж на глазах у всех приласкал меня и назвал «zajka». Это то, о чем говорила Виталия?
— У нас перерыв, — сказал Игрр, вернувшись к лектусу. — Олег приглашает нас в баню. Ее истопили. Затем продолжим банкет.
Я с радостью поднялась. Баня! Очень вовремя: мы не мылись с самой Малакки! Служанка отвела нас в дальнее крыло домуса. Ступив в комнату, я увидела мраморные скамьи вдоль стен и вбитые в стены бронзовые крюки. Игрр начал раздеваться, я последовала за ним. Сбросив одежду и обувь, мы шагнули в следующую комнату. Здесь стояли бочки с водой, и над некоторыми из них курился пар. Я думала, что будем мыться, но муж потащил меня за деревянную дверь. Там я изумленно распахнула глаза. Это была совсем незнакомая мне баня! Стены обшиты деревом, деревянная решетка на полу, двухъярусные деревянные скамьи в виде широких ступеней. Лампа, подвешенная у дверей, освещала это мягким светом. Я заметила в отдалении огромную и странную жаровню. Углей внутри видно не было — их закрывала бронзовая дверь, зато над ней в большом бронзовом ящике высилась груда камней. Их раскалили — жар ощущался даже в отдалении.
— Ложись! — Игрр бросил на скамью льняную простыню.
Я подчинилась, ощутив сквозь плотную ткань тепло нагретых досок Игрр захлопотал у жаровни Там оказался чан с горячей водой. Муж зачерпнул из него ковшом и влил кипяток в бронзовый таз. Сунув в него какую-то метелку из веток, он стал плескать ковшом на камни. Те зашипели, к потолку рванулся пар, и я ощутила, как к телу прихлынул жар. Я мгновенно вспотела. Скоро стало трудно дышать. Муж достал из таза распаренную метелку и подошел ко мне.
— Лежи смирно! — сказал, улыбнувшись.
Я подчинилась. Он стал махать метелкой над моей спиной, затем осторожно шлепнул меня по заду. Это оказалось приятно. Я довольно гмыкнула, и Игрр сначала легко, затем все сильнее начал меня хлестать. Это было неописуемо! Жарко и даже чуть больно, но одновременно невыразимо приятно. Время от времени муж переставал меня бить и растирал метелкой. Отхлестав меня со спины, он велел мне повернуться и легонько побил меня по ногам и рукам спереди. Живот он едва тронул, груди не коснулся вовсе. В этот момент в баню ворвались Ольг с Кирой и Аурелией. Ольг бросился к жаровне и стал плескать на нее из ковша. Женщины завизжали. В руках Ольга появилась метелка…
— Выйди в предбанник! — сказал мне Игрр. — Передохни!
Я послушно выскочила за дверь. В комнате с бочками оказалась служанка с ведром в руках. Она немедленно окатила меня холодной водой. Я взвизгнула и метнулась обратно. Это что такое? Зачем так обливаться? Тем временем в бане творилось невообразимое. Женщины лежали на скамьях, а Игрр с Ольгом хлестали их метелками. Затем Игрр полез на верхний ярус, а Ольг стал его бить метелкой. После чего они поменялись, не забыв перед этим плеснуть из ковша на камни. Мне стало трудно дышать, и я выбралась из бани. В этот раз в комнате с бочками оказались Кира с Аурелией. Две служанки мыли их, натирая губками. Третья занялась мной. Нас окатили теплой водой, вытерли, расчесали и уложили волосы. Затем одели и отвели обратно в триклиний. Там все переменилось. На столе дымились новые блюда, а в углу пробовали инструменты музыканты. Мы с женщинами растянулись на лектусах.
— Понравилась баня? — спросила Кира.
Я кивнула. Необычно, но очень приятно.
— Это Ольг придумал! — сказала Кира. — Он называет это «parilka». Мы туда ходим втроем. Ольг хлещет и моет нас. Это так приятно!
Я кивнула: конечно! Тем временем в триклинии появились новые гости. Это были Лола с Льошей и незнакомый мне пришлый с темными волосами. Его сопровождала женщина с большим животом, явно на сносях. Выглядели они смущенно. Кира, соскользнув на пол, захлопотала, устраивая гостей. Нас представили. Темноволосого пришлого звали Степ, его женщину — Калиссой. Аурелия шепнула мне, что Степ — брат Льоши, а Калисса — «кошка» из их турмы. Они со Степом полюбили друг друга опять-таки на пути к Роме. Я только головой покачала: ну и «кошки»! Своего не упустили. Однако вступать в связь с храмовыми мужчинами?! Тем-то бояться нечего, а вот их женщинам?
В этот момент вернулись Игрр с Ольгом. Лица мужчин были красны, а мокрые волосы торчали в стороны. Они обнялись со Степом и его женщиной, после чего Игрр устремился к музыкантам. Там им о чем-то сказал, после чего, взяв у одного флейту, выдул протяжную незнакомую мелодию. Музыканты подхватили, Игрр довольно улыбнулся. Я насторожилась: муж собирается петь? Замечательно! Той ночью в лагере я плакала, слушая его. Ясное дело, что тайком. Не хватало, чтоб девочки видели центуриона в слезах.
— Друзья! — Игрр хлопнул в ладоши. — Внимание! Так вышло, что мы с Лионой не отпраздновали свадьбу. Я хочу сделать это сейчас, в кругу своих друзей. Ли, милая, иди сюда!
Я подчинилась. Что он задумал? Игрр обнял меня за талию правой рукой, левую заложил за спину. Кивнул музыкантам. Те заиграли уже знакомую мне мелодию. Муж скользнул вправо, увлекая меня за собой. Я, спохватившись, положила ему руки на плечи. Мы закружились по мраморному полу, шаркая подошвами сапог — все быстрее и быстрее. Его лицо было напротив, его глаза смотрели мне в глаза, и я вдруг поняла: это то, о чем говорила Виталия! «С тобой он тоже станцует…» Богиня-воительница, это на самом деле, или я грежу?..
Музыка стихла, Игрр отвел меня к лектусу, где уложил рядом с собой.
— Я выпить за новобрачных! — возгласил Ольг, и все дружно подняли чаши.
Дальнейшее я помню смутно. Мы пили, ели, плясали, причем Льоша и Степ постоянно падали, а женщины подымали их и отводили к лектусам. Но спустя короткое время братья снова пускались в пляс. К вечеру стал падать и Ольг. Тогда Игрр объявил, что нам пора. Все высыпали наружу. В ворота заехали три повозки, все стали рассаживаться. Лола поместилась с Калиссой; Ольг, Льоша и Степ залезли в следующую повозку, нам с Игрром досталась третья. Но перед тем как рассесться, нас с мужем долго обнимали и желали много детей. Лола каждый раз добавляла: «Только мальчиков!» и хохотала. Остальные, не понимая, смотрели недоуменно. Они не знали, что для того, чтобы родить мальчика, надо делить ложе с мужчиной постоянно… Наконец повозки тронулись. За воротами они разделились. Ольга с братьями повезли в храм, Лолу с Калиссой — к ней в домус, а наша свернула с улицы и остановилась у небольшого домуса. На его ступеньках сидела женщина. Я узнала одну из кварт — служанок Ольга. При виде нас она радостно вскочила.
— Все сделала, господин! — сказала, кланяясь.
Игрр дал ей монету, а кварта ему — ключ. Затем она забралась в повозку, и та ее увезла. Игрр взбежал по ступенькам, открыл дверь и вернулся ко мне.
— По обычаю Ромы жену переносят через порог! — сказал, подхватывая меня на руки. От неожиданности я взвизгнула. Игрр внес меня внутрь и поставил на пол. В доме горели лампы и ощущалось тепло жаровень.
— Я попросил служанку Олега прибрать здесь, — сказал Игрр, запирая дверь. — После того, как Храм забрал у нас дом, здесь жила Касиния. Затем ходила квестор, описывая имущество. Можно представить, что они оставили после себя! Мне не хотелось вести тебя в этот bardak. Даже не знаю, что здесь сохранилось!
Он взял меня за руку, и мы прошлись по комнатам. В каждой Игрр радостно восклицал, и я догадалось, что вещи на месте. В домусе пахло свежевымытыми полами и горящим маслом. Последней комнатой оказалась спальня. Ее подготовили ко сну. Ложе расстелено, подушки взбиты, а раскаленная жаровня исходила теплом.
— Теперь это наш дом! — сказал Игрр. — Мой, твой, Виталии и Гая. Тебе нравится?
Я закивала: конечно! Домус небольшой, но очень уютный.
— Устала?
— Немножко! — призналась я.
— Сейчас отдохнем!
Он ловко раздел меня и сунул под одеяло. Затем разделся сам. В свете масляной лампы я видела его сильное, мускулистое тело. Богиня, как он красив! И это мой муж!
Игрр взобрался на ложе и скользнул ко мне. Его тело было горячим и крепким. Я прижалась к нему.
— Будем спать или? — спросил он.
— Или! — сказала я…
Глава 16
Игорь, оратор. Смущенный
В курию мы опоздали. Во-первых, встали поздно. Ночью Ли несколько раз будила меня, но не затем, чтобы сказать «Доброй ночи!». Ее словно прорвало. Она обнимала меня с такой страстью, что я даже пугался. Пережив бурный экстаз, она мгновенно засыпала. Когда рассвело, я потихоньку оделся и вышел в перистиль. Место, описанное Касинией, я нашел быстро: земля выглядела иначе. Было видно, что тут копались. Я потыкал в грунт кинжалом, ощутил препятствие и разгреб комья. Показалась горловина кожаного мешка. Я распустил ремень и заглянул внутрь: золото… Пересчитывать ауреи я не стал и вновь присыпал мешок землей. Тысяча золотых, плата Храма за убийство принцепса…
— Ты спас меня, — сказала бывший мой враг. — Теперь золото твое!
— Не жалко? — спросил я.
— Очень! — вздохнула она. — Но я все равно не смогу его забрать, даже если помилуют. Мне запрещен въезд в Рому. Проникнуть тайно не смогу — слишком приметная, особенно сейчас. Рано или поздно золото найдут. Так пусть достанется хорошему человеку!
Она глянула на меня, и я разгадал невысказанную просьбу.
— Я расскажу принцепсу о твоем подвиге! — пообещал я.
Разобравшись с кладом, я вернулся в спальню и шмыгнул под теплый бок Лионы. На душе было смутно. Вчера, получив дарственную, я радовался. И вот тот же дом, то же ложе, пусть и с другой женщиной, но что-то изменилось. Исчез уют и покой, исходивший от этих стен, они стали чужими. Слишком многое случилось в эти месяцы. Я не хочу здесь жить. С этой мыслью я и уснул.
…Разбудила нас Лола, колотившая в дверь кулаками и сапогами. Мы с Ли оделись, ополоснули лица в фонтане и выскочили на улицу. Повозка отвезла нас в харчевню, где мы перекусили — в доме не было и крошки еды. Откуда ей взяться? После завтрака спутницы решили, что мне нужно предстать в курии в полной красе. Меня отвели в парикмахерскую, где проворная кварта побрила меня и уложила волосы. Пока она хлопотала, дамы куда-то сбегали. Вернулись они с тогой. Меня завернули, тщательно уложив складки. В процессе участвовала парикмахер с клиентками. Похоже, их это забавляло. Когда, наконец, мы подкатили к курии, там ждали. Распорядитель обдала нас ледяным взглядом и велела следовать за ней.
Мы вошли внутрь, и я увидел скамьи, возвышавшиеся наподобие амфитеатра по сторонам овального зала. Скамьи заполняли женщины в тогах. Посреди зала стояли два кресла. В одном покоилась Флавия, второе занимала Северина. Принцепс и народный трибун… Северина вдобавок и понтифик максимус.
На нас немедленно уставились, и я ощутил себя двоечником, вызванным к доске. По пути в Рому я готовился к выступлению, мысленно шлифовал речь, и вот момент наступил, а я топтался у порога, не зная, что делать. Лолу с Лионой распорядитель отвела в сторону, я стоял один. Флавия пришла на помощь.
— Проходи, сенатор! — сказала громко. — Теперь это твой дом!
Я приблизился. Флавия встала.
— Достопочтенные сенаторы! Перед тем как открыть заседание, хочу представить нового члена курии — Игрра Офсянникофф. Вчера я внесла его имя в списки. Вы, конечно же, удивлены. Тысячу лет ни один мужчина не занимал скамьи в этом здании. Сейчас поймете!
Флавия хлопнула в ладоши и приказала:
— Внести!
За дверью пропела буцина, и в курию ступили преторианки. Одна несла знакомый весиллум, две охраняли ее с боков. В руках они сжимали пилумы. Преторианки подошли ближе и встали.
— Преторианец Игрр более месяца назад отправился в Балгас, чтобы спасти из плена свою жену. Ему это удалось. Но одновременно он вернул в Рому вексиллум первой манипулы пятого легиона, захваченный сармами более века назад…
Последние слова принцепса потонули в шуме. Сенаторши, вскочив, вопили, махая кулаками. В этот миг они походили на болельщиков, чья команда выиграла чемпионат мира. Некоторые обнимались. Но более всего поразила Северина. Вскочив, она подбежала к вексиллуму и стала гладить его древко. По щекам ее бежали слезы. Я догадался, что штандарт означает для нее что-то личное.
Флавия сделала знак распорядителю. Та замахала бронзовым колокольчиком. Не сразу, но в курии угомонились. Северина, вытерев слезы, вернулась в кресло. По знаку Флавии вексиллум унесли.
— Отныне в пятом легионе будет шестьдесят центурий, а не пятьдесят восемь, как сейчас, — сказала Флавия. — Он один в Роме имел сокращенный состав. Это было наказанием за утрату вексиллума. Вина легиона искуплена. За это мы должны благодарить Игрра! — Флавия указала на меня. — Он отбил вексиллум в жестоком бою с сармами, лично зарезав при этом вождей трех орд. Его ранили. Своей кровью и беспримерной отвагой Игрр смыл позор с этого знамени. По закону Ромы его возвели в сенаторское достоинство прямо на поле сражения…
«Вот так рождаются легенды! — подумал я. — Какое, на хрен, поле! Все было на берегу реки, а там когорта отогнала орду без крови. В Балгасе я дрался за себя и Виту, да и то драпал, ожидая стрелу в задницу. Вексиллум нашел в кладовке…»
— Предлагаю назначить Игрра легатом. Дать ему легион, которому он вернул честь. Кто «за»?
Вверх взметнулся лес рук Что означает «легат»? Командир легиона? Шесть когорт, по тысяче человек в каждой, в первой центурии численный состав двойной. Плюс вспомогательные службы… Блин, да это усиленная бригада! Я комбриг? Охренеть! Рядовой Овсянников прибыл для дальнейшего прохождения службы! Где тут у вас штаб?..
В дивизию, где я служил, как-то призвали одного артиста. В смысле — актера с дипломом. До того, как надеть форму, тот подвизался в театре. Служба его не устраивала, актер начал действовать. Для начала написал письмо генеральному секретарю НАТО. Честь по чести: Брюссель, бульвар Леопольда III… Конверт с адресом вызвал повышенное сердцебиение у дивизионных контрразведчиков. Письмо изъяли и прочли. Текст дышал праведным гневом. Артист обвинял НАТО в агрессивных планах и обещал, если генсек не угомонится, показать ему кузькину мать. Контрразведчики вызвали артиста.
— Чего я написал неправильного? — обиделся тот. — Нам говорят это на занятиях!
Контрразведчики почесали в затылках. Действительно, говорят. Но писать генсеку НАТО… Артиста отпустили, но взяли на заметку.
Спустя время контрразведчикам доложили: артист вновь пишет! Добыл толстую тетрадь и строчит! Контрразведчики ждали очередного письма, но ошиблись. В один из дней на столе дежурного по штабу дивизии зазвонил телефон. Тот снял трубку.
— Срочно соберите командование! — велел важный голос. — Я буду докладывать план реформирования дивизии!
— Есть! — ответил растерявшийся офицер. — Простите, товарищ генерал! Как мне к вам обращаться?
— Рядовой Иванов! Третья рота… полка!
Дежурный выронил трубку, а когда поднял, реформатор на том конце провода услышал отборный мат. Через полчаса за актером пришли. В штабе он выложил исписанную тетрадь. Ее полистали. Это действительно был план реформирования дивизии: подробный, с тщательно продуманными деталями. По мнению автора, по воплощению его в жизнь дивизия могла в одиночку разгромить блок НАТО. С этой целью солдаты оснащались «Искандерами» — по ракете каждому, и летающими танками для мобильности. Начальство поняло, что случай серьезный. Рядового отвезли в дурку. Там он поразил психиатров. Те ждали симулянтских ужимок, а получили грозное обвинение.