Тот кабинет на первом этаже родильного дома, в котором очень вежливая женщина выдавала Игорю с Раисой нужные бумаги, был закрыт. Мало того, с его двери исчезла табличка. Честно говоря, что было на ней написано, он не помнил. Был очень взволнован, а потому не обратил внимания. Но кабинет точно тот самый. У него очень хорошая пространственная память. Надпись не запомнил, а что рядом пожарный рукав, так прямо и врезалось в мозги. Игорь раздраженно стукнул кулаком в закрытую дверь и двинулся по коридору в направлении, противоположном выходу. Надо найти каких-нибудь администраторов и объяснить им суть вопроса. Люди, работающие в таком святом месте, как родильный дом, не могут не помочь. Не отправлять же Оленьку в казенное учреждение, если у ее тетки в квартире неподходящая для маленькой девочки обстановка!
Игорь хотел уже толкнуть следующую по коридору дверь, на которой было написано: «Дородовое отделение», когда из нее навстречу ему вышла та самая женщина, которая выдавала им с Раисой документы. Она двинулась в сторону, чтобы обойти путающегося под ногами мужчину, но он обрадовался ей, как родной.
– Подождите, будьте так добры! – обратился он к ней и улыбнулся. – Вы меня помните, я пару недель назад брал у вас копии документов о рождении и удочерении девочки?
Женщина нервно дернула плечами и жестко ответила:
– Не говорите ерунды! Мы таких документов не выдаем!
Она опять хотела его обойти, но Игорь преградил ей путь.
– Как это не выдаете? – возмутился он и даже полез в карман за бумагами.
– Так это! Вы что, милиция? Прокуратура?
– Нет… Я просто…
– А тем, кто «просто», никто таких справок не выдает!
Игорь как раз вытащил из кармана бумаги, развернул, сунул женщине в нос и уже с угрозой спросил:
– А это что?!
– Понятия не имею! – ответила та, и кончик ее носа покраснел.
– Но это же вы мне дали бумаги! Вот тут и число, и, между прочим, ваша подпись, заверяющая копию!
– Ничего не знаю! И вообще, дайте мне пройти! Я на работе!
– Ах вы на работе! Ничего не знаете! Отлично! – Игорь почувствовал, как его лицо тоже наливается краской, что ничего хорошего не сулило ни ему, ни тому, кто вызвал у него этот яростный прилив крови. – Я сейчас пройду к главврачу и предъявлю вашу подпись!
– А с чего вы взяли, что подпись моя?! – взвизгнула женщина, очень испугав бабулю в синих больничных бахилах и с мешочком мандаринов в руках. Мандарины вздрогнули вместе со старушкой и, прорвав ненадежную тару, посыпались на пол.
Игорь бросился их подбирать, потому что чувствовал: тетка с красным носом уже попалась. Она явно испугалась, что он пойдет предъявлять ее подпись, и теперь уже ни за что не отправится по своим неотложным служебным делам, пока он не соберет бабкины фрукты. Так оно и случилось. Женщина терпеливо ждала. Когда бабуля скрылась за дверью с надписью «Дородовое отделение», бравая работница роддома опять спросила, но уже гораздо тише:
– С чего вы взяли, что подпись моя?
– У меня хорошая память на лица, – ответил Игорь. – Даже если на моих справках не ваша фамилия, я докажу, что бумаги выдали именно вы. Я обращусь к женщине, которая делала мне ксерокс в вашем роддоме. Она подтвердит, что я копировал документы именно здесь. Она не могла меня не запомнить. Как раз на моих бумагах ее аппарат заклинило, и я помог ей его наладить. Она с меня даже денег не взяла за копии, ясно? А если вы и после этого будете делать круглые глаза и отнекиваться, здесь появятся и милиция с экспертизой, и прокуратура с постановлением! Это я вам обещаю!
У женщины нос покраснел уже до самого лба, и она, резко выдохнув, спросила:
– Ну и что вы от меня хотите?
– Вот это уже совсем другой разговор, – похвалил ее Игорь. – Ничего особенного я от вас не хочу. Всего лишь адрес людей, которые удочерили все ту же новорожденную.
– Повторяю, молодой человек, если вы еще до сих пор не поняли: мы таких справок не даем.
– Почему?
– Потому что не положено. Нельзя разглашать тайны усыновления и удочерения. Неужели это надо объяснять?
– Вы уже выдали парочку справок, которые давать не положено. Почему бы не дать третью? Конфиденциальность гарантирую.
– И чем же вы ее гарантируете?
Игорь подумал с минуту и слегка выдвинул из кармана достаточно тугой бумажник.
Женщина огляделась вокруг и отвела его к окну, загороженному огромной кадкой с разросшейся лапчатой пальмой. После этого она на всякий случай выглянула из-за пальмы, осмотрела коридор и прошипела:
– Но вы же понимаете, что такого рода информация стоит дорого?
– Сколько?
– В долларах?
– В рублях, милая. Я валюту с собой не ношу. Мне она как-то без надобности.
– Ну… хорошо… В общем, учитывая… все сложности… пять тысяч…
– А морда не треснет? – Игорь решил не стесняться в выражениях.
Женщина не обиделась.
– Но я же иду на нарушение закона, а это… карается… – сказала она.
– Хорошо, три.
– Три с половиной.
– Идет.
Женщина кивнула и повела его к тому самому кабинету у пожарного рукава. Она открыла его ключом, который вытащила из кармана. Значит, на двери и не было никакой надписи. Игорь удивился, что тогда это не отложилось в его памяти, хотя должно было вызвать подозрение. Все теперь казалось ему странным. В мозгу возникали вопрос за вопросом. Почему этот кабинет на отшибе? Вряд ли в нем происходит какой-нибудь осмотр женщин: абсолютно пустые стены, незастекленный шкаф с жалкой кучей пожелтевших не то карточек, не то брошюрок, скривившийся на сторону столетник на окне, светлый пластиковый стол и два стула… Откуда эта худосочная мышь Раиса знала, что надо идти именно к этой красноносой тетке, которая сидит в полупустом кабинете без всякой надписи? Почему в тот день тетка дала им документы без всяких проволочек и лишних уговоров?
– Давайте бумаги, – сказала красноносая. – Вам, значит, нужен адрес удочерителей этого ребенка?
Игорь кивнул и вложил в ее широкую, почти мужскую ладонь свои справки. Женщина, углубившись в них, замерла. Можно было подумать, что она заснула над ними с открытыми глазами, если бы не алая краска, которая быстро расползалась от давно уже красного носа во все стороны ее крупного немолодого лица. Игорь с удивлением следил за его хамелеоновскими метаморфозами. Когда даже теткины уши заполыхали маковым цветом, Игорь решил наконец прервать ее бдение над документами.
– В чем дело? Вас удивляют справки, которые вы сами же и выдали? – спросил он.
Женщина вскинула на него не на шутку испуганные глаза и, в свою очередь, спросила:
– А вы, собственно, кто… этому… ну…. ребенку?
– Странно, но в тот раз вас почему-то абсолютно не интересовало, кем я ему прихожусь! – разозлился Игорь. – Что-нибудь с тех пор изменилось?
– А вы точно не из милиции? – опять спросила она.
– И даже не из прокуратуры! Но могу туда сходить, если вы мне наконец не объясните, чего вдруг испугались.
– Видите ли… – замялась женщина, а руки ее так скомкали листки, что Игорь поспешил вытащить их из ее пальцев, чтобы они там ненароком не погибли. – Я вам скажу, в чем дело, но… это будет стоить… дороже… И деньги вперед…
– Щас! – сквозь зубы вытолкнул Игорь и приблизил свое лицо к ее неправдоподобно красному. – Я, конечно, не из милиции, но служу, красавица вы моя, в юридической конторе, так что законы знаю. А посему будет гораздо лучше, если вы перестанете тянуть резину и все по этому делу мне разъясните. – Поскольку женщина все еще молчала, ему пришлось очень громко крикнуть ей в самый нос: – Ну!!!
– Видите ли… дело в том, что… вот этого ребенка… – то и дело запинаясь, заговорила тетка, и на ее висках выступили бисеринки пота, – ну… который записан в этих бумагах… этого ребенка на самом деле…
– Что на самом деле?!!!
– На самом деле его… вроде бы как… не существует…
– То есть?!!!
– Ну… то есть… мы как бы написали, что он родился, а на самом деле… он не родился…
– Что значит – не родился? Умер во чреве, что ли?
– Да… То есть нет… То есть вот эта женщина… – Тетка, лицо которой уже отливало густо-малиновым, приблизила к глазам один из листков и прочитала: —…Брянцева Римма Геннадьевна… у нас… вообще не рожала…
– У вас не рожала… – повторил за ней Игорь. – А где рожала?
– А я откуда знаю? – истерично проговорила женщина. – Меня… попросили выдать такие свидетельства… если, конечно, кто-нибудь попросит… Я и выдала…
– Что значит – если попросят? – Игорь чувствовал, что спрашивает ерунду, что спрашивать надо совсем другое, но никак не мог сообразить, что именно.
– Ну… вы же попросили… вот я и выдала…
Игорь потер виски, напряг свой юридический ум и спросил:
– А кто вас попросил выдать эти справки?
– В смысле… кто дал мне эти бумаги? – догадалась тетка.
– Правильно! – Маретин обрадовался, что она своим вопросом указала верное направление дальнейшего расследования. – Кто вам дал эти бумаги?
– Что значит – если попросят? – Игорь чувствовал, что спрашивает ерунду, что спрашивать надо совсем другое, но никак не мог сообразить, что именно.
– Ну… вы же попросили… вот я и выдала…
Игорь потер виски, напряг свой юридический ум и спросил:
– А кто вас попросил выдать эти справки?
– В смысле… кто дал мне эти бумаги? – догадалась тетка.
– Правильно! – Маретин обрадовался, что она своим вопросом указала верное направление дальнейшего расследования. – Кто вам дал эти бумаги?
Тетка, почувствовав радость в голосе Игоря, а значит, возможное смягчение собственной участи, доверительно наклонилась к нему и сказала:
– Это все совершенно официально. Пришли люди из агентства и принесли бумаги. Говорят, мол, эта женщина рожала в другом родильном доме, но какая разница, где она рожала. Пусть, мол, будет, будто бы рожала здесь. Главное ведь, что родила и отказалась! Стрелять, знаете ли, надо таких!! Вы не находите?
Маретин, оставив теткин вопрос без ответа, медленно соображал. Пришли люди… принесли готовые бумаги… А Раиса привела его прямиком сюда, где эти бумаги находятся. Ай да Раиса! Ай да битая мужем проводница поезда дальнего следования! Пахнет мошенничеством, классной, до мелочей продуманной аферой… Но, может быть, Римма действительно рожала в роддоме, который сейчас, например, снесли? Ерунда… Откуда тогда документы, если роддома уже не существует? Что-то эта краснокожая несла про агентство… Вынырнув из неприятных размышлений, как из мутной воды, Игорь спросил:
– А про какое агентство вы говорили?
– А это такое агентство, – очень рада была услужить женщина, – где можно достать любые справки.
– Вам, конечно, заплатили, и потому вы не знаете ни как оно называется, ни где оно находится…
– Если вы думаете, что мне много заплатили…
– Мне плевать, сколько вам заплатили! – перебил ее Игорь. – Где я могу найти это агентство? Может быть, у вас есть его телефон?
– Нет, телефона у меня нет. Я просила оставить мне его на всякий случай. Вдруг никто не придет за документами… А они сказали, что, если месяц никто не придет, чтобы я… значит… уничтожила…
– Выходит, вы ничего не знаете?
– Понимаете, они…
– А они – это кто?
– Ну эти… из агентства, двое молодых мужчин… Они только один раз сказали, как называется их агентство. Название сложное… Я бы вообще никогда не запомнила, если бы не внук.
– В смысле?
– Да он по физике учил параграф… там, знаете, петля гистерезиса… Черт знает что такое, но он бубнил, бубнил… я запомнила… тоже ведь когда-то учила. Так вот у этого агентства название – почти что гистерезис… В общем, чем-то похоже по звучанию…
Гистерезис… Да-да… Игорь тоже где-то слышал название, похожее на это… Гистерезис… Петля гистерезиса… Петля Агенересса… Вот же! «Агенересс»!! «Агенересс»… Но это же… Это же брачное агентство Полины! Не может быть…
– А они… эти люди не сказали, что их агентство… брачное? – спросил он женщину.
– Брачное? Нет! Чего бы это ему быть брачным, если они занимаются новорожденными, хотя… Кто его знает? Где брак – там и дети.
– Да, возможно, вы правы… где брак – там и дети…
Игорь молча поднялся и пошел к дверям.
– Э! Молодой человек! – остановила его она. – А деньги!
– Деньги? – зло усмехнулся он. – Прокуратура по вас плачет, а не деньги. Впрочем… – Маретин открыл бумажник, выдернул оттуда новенькую голубую тысячу и положил перед теткой. – Внуку! За гистерезис! Успехов ему в физике!
В неопрятном справочнике, прикрученном проволокой к полочке телефонной будки, которая первой попалась на его пути, Игорь отыскал телефон агентства «Агенересс». Мелодичный женский голос с готовностью пропел ему адрес. Поскольку машину из автосервиса он так и не забрал, пришлось пилить до него на двух автобусах. Но, как выяснилось, дело того стоило.
Маретин никогда всерьез не интересовался бизнесом Полины. Он вообще мало ею интересовался. После развода с Риммой ему надо было срочно залечить брешь в собственной ауре. Он физически чувствовал дыру с рваными краями в оболочке, которая была у них с Риммой общей. Игорю казалось, что он заболел идиотским ОРЗ, которое никогда ранее у него не случалось, исключительно из-за этой дыры. Если так пойдет и далее, то ОРЗ запросто может смениться каким-нибудь более опасным заболеванием, а потому надо срочно принимать профилактические меры. Прямо в поликлинике Маретин обратился за помощью к первой попавшейся миловидной молодой женщине, ни на что особенно не рассчитывая, но она почему-то в благотворительности не отказала. А потом эта женщина, то есть Полина, влюбилась в него до умопомрачения и своею любовью худо-бедно прикрыла брешь, сквозь которую к Игорю и просочилось ОРЗ.
Полина Маретину нравилась. Она была привлекательной женщиной, на которую заглядывались мужчины, и хорошей хозяйкой, обеспечивающей ему необходимый комфорт. Тело Полины было ухоженно и ароматно, а секс с ней – страстен и горяч. Постепенно Игорь начал забывать, что поначалу отводил ей роль временной заместительницы Риммы. Он к ней привык. Если бы они с Полиной переехали в другой город, то, возможно, даже поженились бы и завели кучу детей, о которых Игорь всегда мечтал. В Петербурге же постоянно существовал риск встретиться с бывшей женой. И Маретин с Риммой встретился, и с Полиной расстался без всякого сожаления. Расстался и не вспоминал, будто и не жил с ней несколько лет под одной крышей.
Уставившись невидящими глазами в окно автобуса, Игорь вдруг понял, что поступил с Полиной по-свински. Ничего толком не объяснил, лишь трусливо попрощался по мобильнику. Ну а что он, собственно, мог ей сказать? Что всегда относился к ней несерьезно? Какой женщине это понравится? Можно несерьезно относиться, но говорить об этом нельзя. Он как раз хорошо сделал, что сразу обрубил все концы. Долгие проводы – лишние слезы.
Почему-то он всегда считал, что Полина держит простенькое брачное агентство – какие-нибудь две облезлые комнатушки с папочками под грифами «М» и «Ж». Поскольку он презирал людей, которые сами не могли найти себе пару, то скептически относился и к агентству. Тешится Полина мыслями, что творит добро, – ну и пусть тешится. Все женщины чем-нибудь тешатся. Одни вышивают крестиком, другие – торчат от мыльных опер. Если женщина думает, что соединяет разминувшиеся души, пусть себе думает.
Сейчас Маретин понимал, что его не интересовало не только Полинино агентство, но и вообще вся ее жизнь. Он не помнил, как зовут ее родителей, не знал, какой институт она заканчивала, путался в именах ее подруг, не смог бы назвать ни ее любимых цветов, ни духов, ни вин. Игорь особенно мучился в праздники, потому что никогда не мог даже представить, что бы Полине хотелось получить в подарок, и дело всегда заканчивалось тем, что он неуклюже совал ей деньги.
Подъезжая к улице, где находилось ее агентство, Маретин окончательно осознал, что никогда не любил Полину. От этого у него стало так муторно на душе, будто он тоже был мошенником, провернул по отношению к любящей женщине грандиозную аферу и все это сейчас раскрылось.
«Агенересс» захудалым агентством не был. Вывеска элегантная. Писанная золотом по черному. С завитками и виньеткой. Крыльцо вымощено черной же с искрой плиткой. Двери с золотистой окантовкой. Впечатляет.
Еще больше Маретин впечатлился, когда попал внутрь агентства. Всюду черное с золотом и зеркалами. На прозрачных стеклянных столбиках композиции из живых цветов. Из-за стойки его приветствовала девушка восточной внешности, вся такая удлиненная и изысканная, будто нарисованная тушью на свитке.
– Чай? Кофе? – гостеприимно спросила она. – Или, может быть, минеральную воду?
– П-Полину Б-Борисовну… хотелось бы… – запинаясь, сказал Игорь. Сбитый с толку черно-зеркальным великолепием и экзотической красотой девушки, он, наверно, не скоро сообразил бы, о чем в первую очередь спросить Полину, но ее не оказалось в офисе.
– Зато завтра она будет здесь с самого утра, – успокоила его девушка, на бейдже которой он наконец прочитал: «Натали».
– Тогда… кофе с сахаром, пожалуйста, – сказал Игорь, сообразив, что, пока его готовят, он несколько придет в себя и сообразит, что спросить у Натали. Может, оно и хорошо, что Полина отсутствует… Ему повезло, что вообще все отсутствуют, здорово, что он сейчас здесь один. Надо собраться с мыслями.
Девушка усадила его за низкий стеклянный столик, на котором в хорошо продуманном беспорядке лежали рекламные проспекты агентства. Открыв первый попавшийся, Маретин чуть не присвистнул от изумления. Вот тебе и гистерезис внука красноносой тетки! «Агенересс» – это, оказывается, аббревиатура. Полинино агентство занимается ни много ни мало нестандартным решением стандартных ситуаций. Соединение разминувшихся душ никак не назовешь нестандартным решением стандартной ситуации. Брак – это как раз очень стандартно… Ага… Вот прейскурант услуг. Та-а-ак… Создание нового имиджа… проверка чувств… организация алиби… Тут еще подпункты… алиби для жены (мужа), для начальства, для друзей… А это что тут выделено красным? На услугу «Алиби» не принимаются заказы от семьянина, у которого маленький ребенок или беременная жена… Заказ не примут, если в нем есть хотя бы намек на криминал… Интересно, что здесь считают криминалом? А что же дальше? Дальше – пресечение внебрачной связи…