– Как про постороннего человека… – добавил Володя.
– Точно, как будто говорила про постороннего человека. Любовью тут, брат ты мой, и не пахнет, – заметил я.
– Да какой там любовью, – отмахнулся Коробов. – Тут обычными рядовыми супружескими отношениями не пахнет. Ты заметил, что она совсем не была уверена в ответах, ничего не могла сказать точно, все «кажется» да «наверное»?
– Заметил, конечно, – ответил я.
– Она даже про рану на голове ничего не знает, – добавил Володя и усмехнулся.
– Потому что не видела ее, – произнес я. – Тут все понятно.
– Ага, – сказал мой друг.
– Рану, которую врач «Скорой помощи» поначалу принял даже за смертельную, – добавил уже я.
– Да уж… – произнес Коробов. – Та еще женушка.
– Словом, хреновая жена ему досталась, – заключил я.
– Ну, а с другой стороны, – промолвил раздумчиво Володя, – какой ей еще быть, зная, что муж ей изменяет.
– А она? – Я посмотрел на друга. – Она ему изменяет, то есть изменяла, как ты думаешь?
– Думаю, что да, – немного помедлил с ответом мой друг. – Потому и ушла от ответа… Ну, или вполне могла ему изменить. В отместку, так сказать. Черт, она назвала их супружеские отношения нормальными. И вполне искренне, – заметил Володя и посмотрел на меня, словно желая, чтобы я подтвердил его слова. – Неужели обычные супружеские отношения – это когда и он, и она изменяют?
– Я не думаю, что такие отношения считаются между супругами «обычными», – заявил я.
– Я тоже не думаю, – сказал Володька.
– А как насчет мотива? – задал я вопрос Коробову как уже следователю по особо важным делам. – Есть у нее мотив, чтобы отравить своего мужа? Например, сегодня за завтраком?
– Думаю, что есть, – ответил Володька. – Скажем, месть…
– Согласен с тобой, – произнес я.
* * *Помощница у Трофима Максимова была Наталья Сергеева – а у каждого из соревнующихся шеф-поваров, что боролись в финале за первое место, имелись помощники, – которую Коробов допрашивал сразу после вдовы, была женщиной рассудительной и очень хотела казаться искренней. Она точно что-то знала про своего шефа, и это «что-то» надлежало вытянуть из нее.
Сергеева охотно отвечала на вопросы Коробова, и не как шеф-повар Сундуков, из которого слова приходилось вынимать клещами, а с дополнениями и пояснениями. И после ее ответов у Володи относительно заданного вопроса уже не оставалось никаких неясностей. С этой точки зрения свидетелем она была идеальным.
– Значит, вы работаете, вернее, работали вместе с шеф-поваром Максимовым в ресторане «Трактир на Мясницкой». А как долго? – вел Коробов допрос Сергеевой.
– Семь лет, – ответила помощница Максимова.
– И чем вы занимались? И занимаетесь сейчас? – задал вопрос Володя. – Расскажите про ваши обязанности.
– Я повар, – посмотрела на следователя с легкой и немного печальной улыбкой Сергеева. – Вот моя основная обязанность. Правда, повар я высшей квалификации. Это сейчас. В ресторане «Трактир на Мясницкой» я занимаю должность сушефа.
– А что эта такая за должность?
– Это первый помощник шеф-повара на кухне. И заместитель в его отсутствие. Можно сказать, я второе лицо в ресторане. Не считая хозяина, конечно. А семь лет назад я была неопытной поваришкой, которой на одном из областных конкурсов по поварскому искусству дали диплом «Повар-новатор» и присвоили четвертый разряд. Тогда-то Трофим Иванович меня и приметил. И через неделю пригласил работать в ресторан. Уговорил хозяина, как я позже узнала.
– А с чего это Максимов вдруг проявил к вам такую заботу? – поинтересовался Володя.
– Я ему понравилась, – просто ответила Сергеева. – Мне было двадцать два года, я была молода, тщеславна и, как я считала, талантлива. Так что я вполне могла понравиться тридцатилетнему мужчине одной со мной профессии. Так я стала работать в ресторане «Трактир на Мясницкой» вместе с Максимовым…
– И что он собою представлял, Максимов Трофим Иванович? – спросил Коробов.
– Нормальный мужик, без заскоков. Еще и отличный повар, гений поварского искусства, можно сказать, – ответила Сергеева, и мне показалось, что она не совсем искренна.
– А какие у вас были отношения с Максимовым? – осторожно спросил Володя.
– Вы имеете в виду, не спала я с ним? – с едва заметной усмешкой посмотрела на собеседника Наталья.
– Ну, и это тоже, – ничуть не смутился Коробов.
Еще бы следователю по особо важным делам смущаться, задавая подобные вопросы.
– Отношения у нас были вполне дружеские, – спокойно ответила Сергеева. – Что же касается близости… – она призадумалась, потом как-то резко вскинула голову: – Да, я спала с ним. В самом начале нашего знакомства. Я была ему очень благодарна за то, что он похлопотал за меня перед хозяином «Трактира» и меня взяли. И чувства, конечно, к нему были. Но потом все постепенно как-то сошло на нет. И мы стали просто хорошими друзьями. Ну и коллегами, конечно.
– А что, разве бывает «простая» дружба между мужчиной и женщиной? – неожиданно спросил следователь по особо важным делам.
– Вы знаете, бывает! – она вскинула глаза на Коробова и чуть улыбнулась. – Когда отношения между мужчиной и женщиной основаны на доверии и взаимопонимании и когда у них имеются общие интересы. Правда, все это может закончиться постелью, что случается нередко. А еще дружба между мужчиной и женщиной возможна, когда они были очень близки, то есть были любовниками, и эта близость закончилась, но они расстались по-хорошему. Или не расстались… Как в нашем случае.
– Я вас понял, – заверил Сергееву Коробов. – Ну, вот, Трофима Максимова убили. Вам его жалко? – опять Володя задал вопрос, не очень, наверное, свойственный следователям.
– Конечно, жалко, – глуховато ответила Наталья. – Только выказывать свои чувства перед всеми, – она невольно перевела взгляд на столик, за которым сидели и ждали своей очереди для допроса остальные шеф-повара, – я не намерена. Это сугубо личное дело.
– Вы сказали, что вы сушеф ресторана, – перевел разговор Коробов в иное русло. – А что входит в ваши обязанности?
– Сушеф, как помощник шеф-повара, должен постоянно находиться на кухне, следить за порядком и дисциплиной, правильностью и своевременностью подачи блюд, следить за соблюдением графика работы поваров, – как-то заученно-механически ответила Сергеева. – В случае необходимости сушеф полностью подменяет шеф-повара, а при определенных обстоятельствах шеф-повар все свои обязанности может временно переложить на сушефа.
– А что это за определенные обстоятельства? – поинтересовался Володя.
– Ну, это когда Максимов уходил в отпуск или болел… – ответила Наталья.
– И вы на это время становились в ресторане шеф-поваром, – скорее констатировал, нежели спросил Коробов.
– Да, – ответила Сергеева.
– И посетители не жаловались? – посмотрел на собеседницу Володя.
– Нет, – она улыбнулась. – Ни разу. Вы находите это странным?
– Совсем нет, я просто спросил. А теперь, после смерти Максимова, вы станете шеф-поваром? – задал Коробов новый вопрос.
– Не факт, – немного подумав, ответила Сергеева. – Хозяин, кажется, меня не очень жалует.
– Почему?
– Этот вопрос не ко мне. Так ведь бывает: человек может нравиться или не нравиться совершенно без причины…
– Бывает, – согласился Володька. – А вот вы сказали, что в ресторане вы были вторым лицом…
– Это если не считать хозяина, – вставила реплику Сергеева.
– Да, если не считать хозяина, – поправился Коробов. – А вам никогда не хотелось стать первым лицом?
– Хотелось, – спокойно выдержала взгляд следователя по особо важным делам Наталья Сергеева. – Но не в смысле зарплаты, хотя шеф-повара, естественно, зарабатывают намного больше всех остальных поваров, в том числе и сушефов…
– А в смысле чего? – воспользовался Коробов случившейся паузой.
– В смысле самостоятельности и возможности творить, – немного подумав, ответила Сергеева.
– Тогда, наверное, надо быть одновременно и шеф-поваром, и владельцем ресторана, – произнес Коробов.
– Абсолютно верно, – согласилась Сергеева. – Месяцев восемь назад я как раз пыталась открыть свой ресторан.
– И что? Аренда задушила? Или место попалось неудачное?
– Ни то и ни другое. Мне просто не дали лицензию на алкоголь.
На какое-то мгновение на лицо Сергеевой набежала тень. Было похоже, что открытие, а вернее, неоткрытие своего ресторана было ее больным местом.
– Надо полагать, к самостоятельности и возможности творить у вас еще будут попытки, – сказал Коробов.
– Надеюсь, – в тон ему ответила Сергеева.
– А скажите, Наталья… э-э…
– Михайловна, – охотно подсказала Сергеева.
– … Наталья Михайловна, – благодарно посмотрел на собеседницу Володя. – В последнее время вы за своим другом и коллегой Трофимом Максимовым не замечали ничего странного? Может, он как-то иначе себя вел, нежели обычно. Или было что-то особенное в его поведении, может быть, с ним недавно что произошло? Может, ему кто-то угрожал, или он сам был кем-то недоволен? Говорят, что он попивал в последнее время больше обычного?
– Кто говорит, Аделаида Марковна? – быстро спросила следователя Наталья Михайловна.
– Предположим, она, – ответил Коробов.
– Да ведь она его ненавидит, – сказала Сергеева и поправилась: – Ненавидела то есть.
– Почему вы так думаете? – спросил Володя.
– Я не думаю, я это точно знаю, – безапелляционно сказала сушеф ресторана «Трактир на Мясницкой».
– Вы что, вхожи в их семью? – снова спросил Коробов.
– Нет, но я не раз видела их вместе, а женщине достаточно одного взгляда, чтобы определить, как относится другая женщина к своему мужчине, – ответила Сергеева.
– Он ведь изменял своей жене, верно? – допытывался Коробов.
– Случалось, – кивнула Сергеева. – Он ведь знал, как к нему относится Аделаида. Будь я мужчиной, я бы тоже ей изменяла.
– А как вы думаете, она знала о вашей… связи с Максимовым? – спросил Володя и кинул быстрый взгляд на собеседницу.
– Той, старой? – переспросила Наталья Михайловна.
– А что, была еще и новая связь? – блеснул глазами Володя.
– Нет, никакой новой связи не было. Все началось и кончилось еще тогда, семь лет назад, – вполне искренне ответила Сергеева. – Но Аделаида вполне могла такое думать, ведь мы с Максимовым все время на работе вместе. И часто звонили друг другу по рабочим вопросам. А она могла принять эти рабочие звонки за личные… Но, честно говоря, я понятия не имею о том, что она знала, а чего нет, а уж тем паче, что она обо мне думала…
– А отравить своего мужа Аделаида Марковна могла? – Коробов посмотрел мельком на меня, а потом перевел взгляд.
Сергеева немного помолчала. Потом сказала:
– Она не очень похожа на отравительницу. Скорее, она могла отплатить мужу той же монетой. То есть тоже изменить ему. И так, чтобы он это не сразу, но все же узнал…
– И она это сделала? – спросил Коробов.
– Вы, кажется, спрашивали, не случалось ли с Максимовым чего-нибудь необычного? И не был ли он кем-либо недоволен? Так? – перевела тему в иное русло Наталья Михайловна.
– Верно, – подтвердил Коробов и снова глянул в мою сторону, дескать, обрати внимание, что Сергеева обошла вопрос о возможной измене Аделаиды Марковны своему мужу.
В ответ на его взгляд я кивнул ему незаметно для собеседницы: мол, понял тебя, если что – я об этом не забуду, а если понадобится – напомню…
– Так вот: сегодня у него пропали грибы, – заявила Наталья Михайловна. – И он действительно в последнее время пребывал в крайне раздраженном состоянии…
– Так, так, – подобрался Коробов. – Давайте сначала про грибы. Что значит: «сегодня у него пропали грибы»? – Володя явно завелся. – Какие грибы? Откуда пропали?
– Грибы, конечно, белые, – ответила Сергеева. – Которые он готовил для кундюбок. Пора было ими заниматься, репчатый лук я уже нашинковала. Потом полезла в холодильник, а грибов-то и нет.
– То есть? – поднял брови Володя.
– То есть их украли, – посмотрела на Коробова, как на маленького, Наталья Михайловна. Ей было неясно, почему следователь, да еще по особо важным делам не понимает таких простых вещей, как кража белых грибов для конкурсного блюда – кундюбок. Мне же непонимание Коробова было вполне понятно и объяснимо. Ведь он привык заниматься кражами миллионов евро и долларов (на худой конец, рублей), автомобилей, драгоценностей, даже похищениями людей. Но уж никак не воровством грибов.
– Кто украл? – задал глупый (на взгляд Сергеевой) вопрос Володя.
– Этого я не знаю, – ответила Наталья Михайловна. – Хотя тоже хотела бы знать. На подобного рода вопросы «кто украл» отвечать положено вам, следователям, а не свидетелям вроде меня.
– Это верно, – согласился с доводами Сергеевой Володя. – Просто я подумал: а вдруг вы знаете, кто украл грибы.
– Понятия не имею, – ответила Наталья Михайловна.
– Может, хотя бы предполагаете, кто бы это мог сделать? – спросил Коробов.
– Да каждый из финалистов конкурса мог украсть, – не очень твердо ответила Сергеева. – Чтобы подставить ножку Максимову. Ведь он был главным претендентом на первое место.
– Ну, а если подумать? – не отставал от Сергеевой Коробов.
– Возможно, это мог быть Сундуков, – после долгого раздумья ответила Наталья Михайловна. – После Максимова он самый талантливый из шеф-поваров и первый конкурент на главный приз в конкурсе.
– Вы имеете в виду ресторан «Добрыня»? – спросил Володька.
– Да, – лаконично ответила Сергеева.
Коробов покосился на столик, за которым сидели шеф-повара. Сундуков хоть и был уже допрошен и отпущен, не ушел, а находился вместе со всеми. С поварами сидел и лысоватый ведущий, который их в чем-то горячо убеждал.
– Но Максимов же приготовил эти самые кундюбки, – сказал Коробов, снова повернувшись к Сергеевой. – Откуда он взял грибы?
– Грибы нашла ему я, – ответила Наталья Михайловна. – Он меня послал за ними, и я нашла…
– Вы замечательный сушеф, – похвалил Володя.
– Да, – согласилась Сергеева. – Сушеф я что надо.
В голосе Натальи Михайловны опять проскользнули тоска и боль. Это заметили и я, и мой друг.
– Хорошо, – произнес он. – А теперь расскажите, чем в последнее время был очень недоволен Максимов.
– Своей женой, – ответила Сергеева.
– А почему?
– Ну, а вы как думаете? – с легкой усмешкой посмотрела на Коробова Наталья Михайловна.
– Я думаю, что он узнал о ее измене, – ответил следователь.
– Вы совершенно правильно думаете, – произнесла Сергеева. – Мы, женщины, большие собственницы. Но мужчины – собственники еще больше. Они могут изменять женам, иметь любовниц и считают все это для себя приемлемым и вполне простительным. Но если их жены начинают изменять им, они этого не прощают и начинают, так сказать, разбираться…
– А вы откуда знаете, что Аделаида Марковна изменяла Максимову? – недоверчиво спросил Коробов.
– Он сам мне сказал об этом, – ответила Наталья Михайловна. – Ведь мы же друзья… – Она чуть помолчала и поправилась: – Были друзьями… Простите, никак не могу привыкнуть, что Трофима Ивановича больше нет.
– Ну, тогда вы должны были знать и про рану на его голове, – сказал Коробов убежденно.
– Да, я знаю, – согласилась Сергеева. – Ее Максимову как раз и устроил любовник его жены.
– И вы знаете – кто? – встретился со мной взглядом Володя.
– Конечно, – просто ответила Наталья Михайловна. – Это Дрего Мора…
– Итальянец? – удивился Коробов. – Он что, каким-то образом пересекался с Максимовым и его женой?
– Не забывайте, Дрего ведь тоже шеф-повар, – посмотрела на следователя по особо важным делам Сергеева. – У нас такой же свой особый мир, как у писателей, художников, не знаю, чиновников, врачей или культуристов. Ну, или полицейских… И мы живем в этом мире и знаем друг друга. И уж, конечно, в нашем мире все мы пересекаемся друг с другом… – Она чуть помолчала, а потом продолжила: – Трофим, узнав про измену Аделаиды с Дрего Мора, заявился прямо в ресторан, где работает Дрего. Полез на него с кулаками. Между ними завязалась драка, в которой Максимов стал брать верх. И Дрего ударил его бутылкой по голове…
Теперь стало понятно, почему Дрего Мора сбежал. Вероятно, он думал, что Максимов умер от его удара бутылкой по голове. Решил, наверное, что случилось кровоизлияние в мозг, и не на шутку испугался. Ведь когда врач-криминалист констатировал смерть Максимова от отравления, в банкетном зале «Бонапарт» Дрего Мора уже и след простыл.
– Скажите, Наталья Михайловна, а этот Сундуков мог отравить Максимова? – в лоб спросил Коробов.
– Нет, не думаю, – ответила Сергеева. – Подножку подставить мог, как в случае с грибами, например, но вот отравить…
– Тогда кто мог это сделать, как вы думаете? – в упор посмотрел на собеседницу следователь по особо важным делам.
Наталья Михайловна повернула лицо в сторону столика, где сидели шеф-повара.
– Кто-то из тех троих, – сказала она, имея в виду Голубева, Михальчука и Галушко. – Больше некому.
Собственно, ее ответ мало чем отличался от ответа Сундукова. И он заставил крепко задуматься моего друга…
* * *– Как тебе эта сушеф? – спросил Володя, отвлекшись, наконец, от раздумий.
– Умная, – ответил я.
– А еще? – поинтересовался Коробов.
– У нее, кажется, произошла какая-то драма в жизни, – помедлив, произнес я.
– Какая? – спросил Володя. Как мне показалось, он был согласен с моим утверждением про «драму» в жизни Сергеевой.
– Ну, может, она любила этого Максимова, – предположил я. – А он ходил по бабам.
– Не думаю, что она его любила, – возразил Володя.
– А что ты думаешь? – посмотрел я на него.
– Я думаю, что настоящая ее драма – это то, что у нее ничего не получилось с открытием собственного ресторана, – довольно убежденно произнес Володя. – Драма – то, что ей никак не удается стать независимой, чего она больше всего желает. Реализовать свой потенциал.