Нет, нельзя. Уникальность этой паршивой девчонки в том и состояла, что она не только провоцировала в нем влечение — таких-то девок как раз уйма! — но и поддерживала возбуждение, доводя до финала, до желанного оргазма. Которого он не смог получить ни с одной женщиной до нее…
Ни с одной живой женщиной.
Что в ней такого? Как ей это удалось?
Конечно, сработало ее имя, которое сразу поразило его еще в передаче по телевизору. Ту, первую, звали тоже Лией… И еще у этой родинка над губой — как у той.
У него вдруг возникло странное, фантастическое ощущение, будто он, описав во времени дугу, вернулся туда, в детство, — прямо в тот самый момент прошлого, когда все началось, прыгнул из настоящего. В тот самый проклятый момент…
Неожиданно Арсений понял, почему тогда, после телевизионной передачи, ринулся к девушке в такой спешке, что даже не взял соль для ванны, хлорку и еще пару мелочей. Потому что не только привычная жажда секса вела его, нет! Он летел, чтобы ее убить. Ему казалось, что если уничтожить эту, так необыкновенно похожую, носящую то же имя, — то он сможет избавиться и от той! Раз и навсегда уничтожить заклятие русалки!
Это потом, когда убить ее не удалось; потом, когда он решил поиграть с ней; потом, когда разглядел ее магическую чувственность, которую ощутил как неиссякаемый источник наслаждения, — только потом у него возникло иррациональное ощущение, что Лия поможет ему повернуть время вспять. Из той проклятой точки прошлого, куда она его своей похожестью отправила, — сделать шаг в другую сторону, выбрать другую тропинку на озеро! Пусть мелочь, но «эффект бабочки» сработает!
…Глядя на спящую Лию, на разрумянившееся во сне лицо, на ее тонкие, строгие черты, он испытывал к ней что-то похожее на благодарность. Она, разумеется, понятия не имела, из какой смертельной топи он выбирался, ухватившись за нее, спасительный шест. Она просто согласилась с ним на секс из глупых дружеских побуждений. Чтобы вернуть его, «гея», к гетеросексуальным отношениям… Вот ведь дурочка.
Арсений к дружеским проявлениям не привык. Его боялись и слушались, тут не место дружбе. И сам он к ней склонности не имел: за все лучше платить. Или держать на крючке. Услуги за услуги. А эта, надо же, решила его, «гея», спасти… Даже как-то трогательно.
Он провел тыльной стороной пальцев по ее щеке. Просто так. Какая-то странная нежность в нем вдруг плеснулась.
Лия спала крепко. Он и не намеревался ее будить. Он, видимо, перестарался с препаратами…
Пусть спит, пусть. Это даже к лучшему. Хоть он и обдумывал сложившуюся ситуацию со вчерашнего дня, а все-таки не был окончательно уверен в своих выводах. В дальнейшей стратегии и тактике. И теперь воспользуется нежданно подвернувшейся паузой, чтобы еще раз все мысли и решения перебрать.
Чтобы придумать, как исправить с наименьшими потерями нанесенный его оплошностью ущерб.
…Русалочка. Так он называл их всех. Но Лию… Он не хотел, не собирался. Слово вчера само вырвалось. Глупо как, нелепо. Досадно как.
В первое мгновение, в какие-то доли секунды, он еще успел подумать: ничего такого, всего лишь слово. Кому не придет в голову подобная банальность при виде обнаженной девушки с мокрыми волосами, рассыпанными по плечам!
Но по лицу Лии он понял: она вспомнила. И с этим уже не считаться было нельзя.
А ведь всего полминуты назад он чувствовал себя таким умиротворенным, таким счастливым…
Однако Лия решила сделать вид, что ничего не произошло. Это было ему на руку, и он ей подыграл, чтобы потянуть время и спокойно все обдумать.
Она, видимо, тоже обдумывала ситуацию, пока долго, слишком долго сушила волосы в ванной. Ну, о чем думает она, для Арсения не секрет: как бы половчее сбежать от него.
Но сбежать он ей позволить не мог.
И убить ее не мог.
Лия нужна ему. Живой.
Женой.
И тогда он подсыпал ей в кофе пару растолченных таблеток снотворного, известного в кругах фармацевтов своим гипнотическим действием. Пока она будет пребывать за гранью реальности, он сумеет придумать план действий и решить, как его воплотить.
Терять Лию он не хотел. Другой такой ему не найти, он знал точно. Он правду сказал: она единственная. И он действительно будет ей всю жизнь верен. Хотя бы потому, что больше ни с кем у него не получится.
…Весь вчерашний вечер он думал. Все то время, которое спала Лия, думал. Да только удачное решение никак не находилось. У прокола не бывает удачных решений.
Как же быть теперь? Отпускать ее нельзя. И дело не в полиции: он знал, навел справки — Лия не сумела даже описать его толком. Если она сейчас пойдет и заявит: на меня напал Арсений Брагомыжский — то над ней только посмеются. Тот был с бородкой и темноволосый, смуглый, а Арсений русый, белокожий и всегда чисто выбрит. Ни одна душа его с бородкой не видела! Ни в той кепке, ни в той куртке, ни с тем перстнем. А те, что видели, — тех уже нет на этом свете. Лие никто не поверит.
И Брагомыжского нет на свете. Нет и никогда не было. Вернее, был когда-то, но звали его не Арсением. Ищи теперь свищи.
К тому же у него алиби на все случаи жизни. Есть такая фирма — «Одиссей» называется. Название двусмысленное: пока Одиссей развлекался, верная Пенелопа дома сидела и мужа ждала… Фирма эта снабжает всех одиссеев нужными бумажками для подтверждения алиби — проще говоря, вранья: билеты на самолет и поезд, в театр-концерт-кино, на деловые поездки, круизы и отдых в экзотических странах. Если Пенелопа сомневается в верности, то Одиссей всегда может вытащить бумажку и показать: вот, смотри, билет туда и обратно, на мое имя! Впрочем, в последнее время все больше пенелоп прибегают к услугам этой хитрой фирмочки. Чтобы одурачить своих верных одиссеев.
Фирмочка та работала исключительно через Интернет — не то бы разъяренные пенелопы (ежели б обман раскусили, конечно) могли разнести офис прялками. Это Арсения отлично устраивало: полиция вряд ли до фирмочки доберется. Вряд ли вообще узнает о факте ее существования. Сидят те ребята тихо, рекламы не делают — их адресок передают из рук в руки, как заветный талисман…
Так что опасаться ему нечего.
Проблема была в другом, совсем в другом. Если он Лию выпустит, то уже никогда не увидит, — вот в чем дело…
Эх, как же он так лоханулся?! Расслабился на радостях, идиот. Одно слово, ничтожное слово — и весь грандиозный, тщательно проработанный план насмарку!
Он смотрел на Москву. Лию он оставил спать в квартире на Новослободской (одной из нескольких квартир, которыми владел или снимал для разных встреч), добавив ей к вечеру еще одну порцию снотворного в сочетании с легким наркотиком, для большей надежности. И вернулся к себе, в роскошные апартаменты. И теперь смотрел, в любимом своем одиночестве (ту, что ждала его в спальне, в расчет можно не брать…), на сверкающий драгоценностями огней город и пил, как обычно, дорогое вино. Но на этот раз не ощущал прилива восхищения — ни столицей, ни собой. Не чувствовал вдохновения, с которым обычно придумывал дальнейшие ходы, способные спасти любую ситуацию, повернуть самые негативные обстоятельства в свою пользу. Увезти Лию за границу? Это раз плюнуть. Но ему нужна не просто женщина, с которой у него получается. Ему нужна — жена. Чтобы появляться с ней в свете. И свет этот сраный — он здесь, в России. Потому что здесь его бизнес. Здесь его лаборатории и фабрики. Его клиенты. Его доходы. Это он ни на какую женщину не променяет. Лучше уж тогда ее сразу убить и продолжать жить, как жил. Время от времени, когда сперма уже в мозгах закипает, находить подходящую девку, трахать ее и душить…
Проклятие русалки!
…Как ни крути, но исправить ситуацию — без потерь — уже не получится. Даже если Лия не до конца уверена, что Арсений и тот насильник — одно лицо, зерно сомнений проросло. К счастью, она ничего не знает о других «русалочках». Не подозревает, что после себя он обычно оставляет трупы. И не узнает никогда. Для нее он — обкурившийся наркоты парень, напавший на нее два месяца назад и пытавшийся изнасиловать. Это все равно нехорошо, разумеется, но далеко не так убийственно, как правда…
И еще — он в глазах Лии лжец. Раз он хотел изнасиловать девушку — значит, не гей. И, понятно даже дураку (а Лия отнюдь не дура), создал он весь спектакль только для того, чтобы подобраться к ней поближе. В принципе, она может усмотреть в этом даже что-то лестное для себя: уж так девушка ему понравилась, что он пустился на суперсложный маневр, чтобы ее завоевать!.. Девки чрезвычайно тщеславны в своем большинстве. У них это в подкорке сидит, даже самые умные из них падки на лесть, будь то она выражена в словах или в поступках.
Однако вряд ли это поможет ему загладить вину. Тщеславие тщеславием, но гордость… она свое слово скажет, свою лепту внесет. А у Лии гордости хоть отбавляй. Она не простит его. Попытка изнасилования плюс ложь. Мир заключить не удастся. Лия никогда не согласится стать его женой.
Не согласится…
Добровольно — нет.
Значит, надо ее вынудить.
Причем так, чтобы быть уверенным, что она не сбежит, как только он отвернется.
И лучшее средство для этого — шантаж. Да такой, чтобы ей даже в мыслях не захотелось ослушаться Арсения! И он, кажется, уже знает, в чем шантаж будет состоять…
Конечно, тогда придется открывать карты. Да ведь все равно игра испорчена. Теперь можно быть самим собой. И, как только Лия вспомнит роковое слово, он ей скажет: у тебя нет выхода. Отсюда ты выберешься либо трупом, либо моей женой. Либо в морг, либо в загс. И не вздумай хитрить: твои родители у меня в заложниках. Захочешь бежать, направить против меня полицию — и они умрут. И не только они — я уничтожу всех, кто тебе дорог. Подругу твою Машку, Феликса — все они погибнут… Из-за тебя. Из-за твоего ослушания!
Как только она все вспомнит…
А она вспомнит, когда действие лекарства окончательно развеется. И это случится скоро.
Хотя… Этот момент можно будет оттянуть новой дозой. Если понадобится.
Так Арсений размышлял вчера. А сегодня, убедившись с утра, что Лия все спит, первую половину дня он потратил на организацию задуманного. Через Интернет нашел информацию, сделал несколько звонков людям, всегда готовым ему услужить. Затем отправился в больницу к отцу Лии, переговорил с ним, убедил. У Георга лицо мудреца, хоть в кино на роль приглашай, но доверчив он, как дитя. Разумеется, Лиины рассказы о замечательном «голубом» друге помогли, незнакомцу бы Георг не поверил. А Арсению — поверил. И помог ему убедить мать, Нину Олеговну.
К середине дня все было закончено: они отправились туда, где им будет комфортнее. И где Лия, без помощи Арсения, их никогда не найдет.
Потом он вернулся на Новослободскую и принялся ждать ее пробуждения.
Она проснулась. Ничего не помнила, только глазами хлопала. А потом опять заснула!
Арсений почему-то улыбнулся. Приподнялся на локте, посмотрел на спящую Лию. И снова ощутил некоторое умиление. За то время, что он играл с ней в дружбу, он будто изведал новое для него чувство… Так актеры, играя роли, открывают что-то новое в себе. Какие-то неведомые им раньше грани собственной души. За это время он привык воспринимать Лию как «свою». Ни одного человека он не подпускал к себе так близко, почти родственно, как ее.
Он встал, подошел к окну. Из окна этой квартиры на Новослободской вид был скучный, пыльный и серый — люди, что здесь живут, должны быть такими же пыльными и серыми. Как иначе? Окружающее пространство задает параметры внутреннему пространству. Если нет перспективы в окне, не будет и в душе.
Взгляд его, ища простора, устремился на небо. А на небе наливался румянцем закат.
Поздно уже, вдруг понял Арсений. Разговор с Лией на ночь ему не нужен. К столь решающему разговору должны прилагаться факты и действия — потому лучше начинать его с утра. Когда весь день впереди.
Отправился на кухню, приготовил свое снадобье и поставил стакан на прикроватную тумбочку. Лия захочет пить, рано или поздно…
Глава 7
Полуночный разговор в кабинете детектива закончился тем, что Феликс заночевал на Смоленке. Спал он каких-то четыре часа, вскочил в шесть утра, засобирался на работу, в больницу. Алексей Кисанов еще не выходил из спальни, Игорь, ассистент, ночевал у своей девушки, хотя в квартире детектива у него имелась комната, в которой и провел остаток ночи Феликс.
Он не стал прощаться с Кисановым: не хотел будить. Сделал себе без спросу чаю и бутерброд с сыром, быстро поел и уже почти вышел из квартиры, почти закрыл за собой дверь, как вдруг вернулся. Нашел на кухне ручку, листок бумаги и нацарапал: «Есть важная мысль, позвоните, когда проснетесь».
Звонок раздался, едва Феликс ступил в свой рабочий кабинет.
— Ты где? — услышал он голос Кисанова.
— На работе. Мы тут, в больнице, рано начинаем.
— Хоть поел?
— Да.
— Так что за мысль?
— Как раз о больнице… Только не о моей. О той, где Лиин отец. Я вдруг подумал: больница-то дорогая, частная. Лия прилично зарабатывает, но и тратит много. Больные родители почти целиком на ее содержании — сиделка, лекарства, врачи, это все влетает в копеечку. Она снимает квартиру, тоже расход. А в частной клинике цены сумасшедшие.
— Полагаешь, заплатила не она? Арсений?
— Не уверен… Но вероятность такая есть. Хотя тут нестыковка: получается, она позвонила Арсению, когда у папы приступ случился, позвала его… Это выглядело бы навязчиво, словно намек.
— Не преувеличивай. Они ведь добрые подружки, ты сам говорил.
— Когда у твоего отца опасный приступ, подружке звонить не станешь, не до того, вы согласны? Только если нужна ее срочная помощь. А какая от Мышьяка помощь, кроме материальной? Лия бы так не поступила. Она бы скорее позвонила мне: у меня хоть есть медицинские знания!
— Ты, случаем, не ревнуешь?
— Случаем нет. Я размышляю: а что, если Мышьяк был с Лией в кафе? И при нем случились судороги у Георга? Хотя тоже не стыкуется: отец Лии сказал, что никогда Арсения не видел.
— Тогда Арсений был там, но не с Лией. Кто-то ведь опрокинул стакан с соком и принес ему новый!
— Не рискнул бы так Мышьяк, не стал бы сам светиться с подменой сока. Это сделал другой человек, нанятый им.
— Значит, он находился поблизости. Уж если продолжать наши параноидальные гипотезы, то Арсений для того и подстроил судороги у отца Лии, чтобы выступить в роли благодетеля!
— Алексей Андре… Ну конечно! Точно! Иначе какой в них смысл, в этих судорогах! Он их спровоцировал, он все подстроил — и он был там! Под каким предлогом он появился в поле зрения Лии, не знаю, — случайно, мол, мимо проходил? Слабовато… Но он, без сомнения, устроил ее папу в эту дорогущую клинику! И заплатил, как пить дать!
— Ты с работы отпроситься можешь? Поедем в больницу, узнаем, кто платил да каким способом. Если повезет, там его банковская карточка отметилась.
— Не мечтайте. Он слишком хитер.
— Все равно надо туда наведаться.
— Не могу, Алексей Андреевич. У меня несколько срочных биопсий. Нужно уточнить диагнозы. Для двоих больных это вопрос жизни и смерти.
— Ладно, сам управлюсь. Надеюсь, для разговора об оплате не потребуются медицинские знания, — усмехнулся Алексей. — Если что, позвоню тебе.
Едва Феликс занялся исследованием среза ткани, как в дверь стукнули, и Александр Моисеевич показался на пороге.
— Мой юный друг, у меня для вас свеженький анекдот!
— Александр Моисеевич, — проговорил Феликс, не отрывая глаз от микроскопа, — мне срочно нужен ботаник. Специалист по растительным ядам и прочим алкалоидам. Знаете кого-нибудь?
— Не обижайте старика. Я знаю всех в Москве, кто причастен к диагностике постмортем! Даже если вам понадобится специалист по экзотическим ядам, я вам его найду!
— Свяжите меня, пожалуйста. Дело огромной срочности!
— А анекдот?!
— После. Как только отдам образец на исследование вашему ботанику. Готов выслушать хоть с десяток!
— Пойдемте ко мне в кабинет, позвоним уважаемому человеку. А анекдот я по дороге расскажу!
Глава 8
…Приемом оплаты за пребывание и лечение в клинике занимается, как сказала рецепционистка с натянутой улыбкой, финансовый отдел. Кабинет номер пять.
Никакой надписи на кабинете, кроме цифры пять, не имелось. Если это и был «финансовый отдел», то представляла его лишь одна женщина — полная, с ярким платком на плечах и сложной прической из крашеных волос. Такие раньше называли «хала», по подобию закрученного белого хлеба. На вопрос детектива она недовольно поджала напомаженные губы.
— Это конфиденциальная информация.
Удостоверение Алексея впечатления на нее не произвело.
— Вы частный детектив, а не полиция, — пожала она полными плечами, цветастая шаль пренебрежительно колыхнулась.
— Ладно, — сказал Кис, — предпочитаете полицию? Будет вам полиция. Готовьте гроссбухи, будет что почитать парням с Петровки.
И он демонстративно набрал номер Сереги.
— Полковник Громов? Это Алексей Кисанов. Тут по нашему делу возникла загвоздка. В клинике, где находится Георг Доминикянц, мне чинят препятствия в получении информации. Думаю, придется вам самим поговорить с милейшей дамой, которая тут этими делами заведует…
Милейшая дама уже отчаянно махала полными руками, давая понять, что можно вполне обойтись своими силами, без полиции.
— Серег, погоди… Похоже, я неправильно понял… — Дама закивала изо всех сил. — Извини, напрасно побеспокоил. Мне сведения готовы дать… Все путем, потом расскажу.
Кис отключил телефон, вглядываясь в лист, который дама положила перед ним.