Стоп! Опять его занесло не туда. Сейчас у него новая игра, и ставки в ней куда выше. Если он выйдет из нее победителем, если девчонка поможет ему, то больше не придется подстегивать себя старыми уловками!
А в новой игре у него две задачи. Одна легкая: завести отношения с Лией. Не было еще ни одной женщины на его пути, которая не мечтала б об этом, так что он справится играючи. И первый ход, очень грамотный, сделан сегодня: подарок как знак извинений.
Вторая задача — самая сложная… потому что она не зависит от его воли и результат ему неподконтролен… Эта задача — получить нормальный секс. Как у всех нормальных мужчин. И прогнать навсегда то видение, которое до сих пор было единственным стимулом для оргазма. Лия должна ему в этом помочь. Она может ему помочь! Она первая женщина, которая вызывает у него столь сильное и столь стойкое желание…
Неожиданно дверь открылась. Отец что-то проверял. Арсений осторожно высунулся: ба, да это не просто замок — это задвижка! Молодец, папаша. Правильно мыслишь. Но зря боишься меня: я намереваюсь твою дочь осыпать подарками. У тебя есть проблемы, папаша? Я их решу. И мамашины решу, если они имеются в наличии. Все ваши проблемы решу, мелочь человеческая, если Лия решит мои. Так что задвижка вам ни к чему.
Пока.
— Лучше бы ты ему вернула этот подарок, — донеслось с нижней площадки.
— Знать бы куда.
— Тогда выброси. Ничего нельзя принимать от насильника. Будь он под кокаином или чем угодно. Это ему не оправдание. Ты, Лия, человек великодушный, но сейчас не великодушие в тебе говорит. Ты стараешься свести к минимуму его вину, потому что тебе страшно. Тебе проще думать, что это случайность, что человек оступился.
— Я и не собираюсь принимать подарок, не волнуйся! Но ты не прав, папа. Разве стал бы насильник приносить извинения? Да еще и пытаться возместить ущерб? Человек явно сожалеет о случившемся!
— Ты забыла, что он был в перчатках? Разве это случайность?
— Ночь стояла ужасно холодная. Я сама пожалела, что перчаток не взяла.
— На все у тебя есть ответ, — недовольно буркнул папа и закрыл дверь.
Арсений быстро спустился вниз и вышел на улицу. Отлично! Лия думает, что он напал на нее под действием кокаина или другого наркотика. Вот и подтвердим эту версию. Убедим девушку, что она права. Женщины страстно любят быть правыми. Ей это польстит.
Глава 12
Весь следующий день Лия работала в своей мастерской над срочным и дорогим заказом. Огромный буфет из дуба — Фландрия, XIX век — лежал перед ней на боку на трех подушках, как больной перед врачом. Он и был в некотором роде больным: почти вся резьба с одной стороны оказалась обломана, деревянные листочки-цветочки утратили все выступающие части. Резьба была не слишком искусной, орнамент выглядел тяжеловесно, под стать самому буфету, — скорее всего, делалась для какого-то фламандского бюргера, не отличавшегося изысканным вкусом. Но антиквариат есть антиквариат, и теперь эта грубоватая поделка стоила не меньше полумиллиона рублей, а то и больше. И новый хозяин желал привести свое приобретение в надлежащий вид.
Лия сфотографировала в разных ракурсах каждый элемент резьбы, сделала замеры. Перекачала снимки в компьютер, затем распечатала их. После чего, устроившись за столом, принялась переводить на кальку изображения уцелевших элементов: по ним она восстановит недостающие детали поломанной резьбы.
Работа ей предстояла долгая и кропотливая: сначала делается папье-маше («жеваная бумага», так это переводится с французского) — вареную бумажную массу надо смешать с гипсом, мелом и клеем… Из полученной мастики она вырежет недостающие фрагменты, даст им просохнуть пару дней, а затем покроет их несколькими слоями лака для защиты и имитации дуба. Когда эти «протезы» будут окончательно готовы, Лия их подклеит на изувеченные места. Работы дней на десять, а то и больше, но ей нравится, к тому же платят очень прилично…
Настроение у Лии было хорошим. С задвижкой ей спалось отлично, да и извинения этого типа ее успокоили…
Ей вдруг захотелось позвонить Феликсу, поделиться с ним новостью. Она бы не прочь иметь такого друга, как Бобрик. Что-то в нем есть такое… Он сможет дотянуться до веревочки, пожалуй.
Да вот проблема: номера Феликса у нее нет.
Надо будет подъехать к нему на работу, в это жутковатое место, патологоанатомическое отделение. Она туда даже заходить не станет — одного посещения ей за глаза хватило, — попросит кого-нибудь позвать Феликса на крыльцо… Он сказал, что в будние дни он всегда там, а в выходные в частном диагностическом центре. Лия его тогда спросила: ты совсем не отдыхаешь, что ли? Или это из-за денег? Он ответил: нет, просто нравится, и я не устаю. А деньги — это приятное дополнение.
Лие тоже нравилась ее работа, и она тоже трудилась без выходных, когда шли заказы. Отдыхала она в перерывах между ними. Так что у них с Бобриком много общего…
Он тоже будет ей рад, Лия не сомневалась. Будь у него ее телефон, он уже давно бы позвонил! Но в то странное утро они не сообразили обменяться номерами, и теперь Феликс даже не представляет, где искать Лию!
Зато она — знает. Сегодня воскресенье, он не в больнице, а на второй работе, о которой Лие ничего не известно. Но завтра наступит рабочая неделя! И Лия поедет к нему после работы! Он ведь обрадуется ей?..
Раздался громкий чих. Это ее мобильный — так он оповещал о получении СМС. Она всего несколько дней назад загрузила к себе этот чих — показалось прикольным. Но, по правде сказать, он уже поднадоел. Шутка перестает быть смешной, когда постоянно повторяется. Она, как еда: должна быть только свежей!
Оторвавшись от работы, Лия достала из сумки телефон. Посмотрела на экран. «Я прощен?» — гласило сообщение.
Ей стало неприятно. Она старалась забыть о той кошмарной ночи, о пережитом ужасе, но этот мерзавец, похоже, решил напоминать о себе постоянно! То подарки, то послания.
«Откуда вы знаете мой номер?!» — отбила она.
В ответ пришла интернет-ссылка. Лия подошла к компьютеру, завела ссылку в строку. «Адреса и телефоны жителей Москвы», значилось на открывшейся странице. Она вбила свою фамилию… Облом: сайт оказался платным. Подумав, Лия решила обойтись без проверки. Феликс ей уже продемонстрировал, сколько страниц в Интернете выдают адреса и прочие сведения о человека направо и налево…
«Оставьте меня в покое, — снова отбила она. — Мне не нужны ваши подарки. Исчезните из моей жизни, это будет лучший способ извиниться».
Спустя несколько минут ее сотовый снова чихнул.
Лия посмотрела: «Я был под кайфом в ту ночь, раскаиваюсь. Вообще я добрый, красивый и богатый. Встретимся сегодня вечером?»
«Какого черта??? — написала Лия. — Оставь меня в покое!!!»
«Мы перешли на «ты»? Я рад», — чихнул телефон.
«Отвяжись, козел», — лаконично ответила Лия и сунула мобильник обратно в сумку. Хотела было его выключить, но не решилась: из-за маминого состояния она постоянно боялась плохих вестей…
Глава 13
Он посмотрел на дисплей в недоумении. «Козлом» его еще никто не называл. По крайней мере, никто из женщин… Он что-то сделал неправильно?
Непонятно. Он написал: «Я добрый, красивый и богатый». Этого сверхдостаточно для любой! Что ей еще нужно?
Может, он мало извинился? Она все еще его опасается?
Подумав, он набрал следующий текст: «Пожалуйста, прости. Я праздновал д/р с друзьями в клубе, глотнул колес, был под кайфом, виноват. Но ты такая чудесная девушка, не могу забыть тебя. Искуплю свою вину. Кулон с бриллиантом в два карата мне поможет?»
Это ее сразит наповал. Парочка миллионов рублей! Любая дрогнет!
Он долго ждал ответа.
С каждым прошедшим часом его уверенность таяла.
К вечеру он понял, что Лия не намерена ему отвечать.
Вообще.
Никогда.
Странно, но он расстроился. Расстроился, а не разозлился, как бывало с ним всегда, когда на пути появлялось препятствие. Препятствия — людей ли, обстоятельства — он безжалостно сокрушал. Но сейчас им овладела вдруг печаль. Он не понимал, в чем ее причина. В том, что девушка ему отказала? Такого с ним не бывало еще никогда, потому что он никогда не пытался за ними ухаживать, и для самолюбия это, пожалуй, неприятно и неожиданно. Но для печали не повод!
Да и никакая это не печаль, ему такое чувство вообще неведомо. Это досада! Дело пошло вопреки его плану, вот и досадно. Он неправильно оценил ситуацию. Теперь надо ее получше обдумать и выработать новый план, только и всего.
Лия, значит, принадлежит к другой категории женщин. Творческая натура, мог бы и сразу сообразить. Он таких иногда встречал, хоть и редко, — таким не нужны брюлики. Их нужно за другое место брать: за душу. У них там водятся возвышенные понятия, вычитанные в книжках и к жизни отношения не имеющие…
Это задача посложнее. Надо подумать, с какой стороны за нее взяться. Но он найдет. Он всегда находил решение — найдет и на этот раз.
Он поднял бокал вина, улыбнулся своему отражению, и на душе у него стало легко, блаженно. Боги его любят. Его, прекрасного и совершенного. Они помогут, как помогали всегда.
Глава 14
Опрос коллег Валентины Седовой почти ничего не дал. Девушка ушла после закрытия кафе одна, как обычно. Со своим парнем она рассталась месяц назад, и с тех пор никто его в кафе не видел. Но имя назвали, и в сотовом Валентины его номер имелся.
Сергей Громов связался с ним, встретился, побеседовал — однако быстро выяснилось, что у парня алиби: весь вечер до глубокой ночи он праздновал день рождения приятеля, у него же и заночевал, поскольку к концу вечеринки был изрядно пьян, как многие другие гости. Опросили и их: все без исключения подтвердили правдивость его слов.
Громов вернулся к показаниям коллег Валентины. Последним, незадолго до закрытия, в кафе вошел мужчина в темной кепке-бейсболке и тонкой кожаной куртке, поговорил с Валентиной буквально три минуты и вышел. Бармен спросил девушку, чего хотел посетитель, на что она ответила: «Виски хотел купить на вынос, но у нас нет этой марки».
Ничто не говорило о том, что это был убийца, даже не намекало. Он ушел после короткого разговора, никто не видел его у кафе поджидающим Валентину. Но бейсболка…
В деле одной из жертв упоминалась запись с видеокамеры, установленной в лифте ее дома (в домах других девушек лифты не были ими оборудованы). И на записи запечатлелся мужчина в такого же рода кепке: темная, с длинным козырьком. При входе в лифт мужчина опустил голову, затем встал к камере затылком — разглядеть его лицо не удалось.
Это была совсем крошечная зацепка — и все-таки зацепка! У нас, правда, такие кепи носит в основном молодежь определенного типа — спортивные болельщики, рэперы… Впрочем, необязательно. Бейсболка стала модной в последние годы в России и встречается довольно часто в качестве летнего головного убора…
И все же, и все же.
Сергей собрал в кафе всех работавших в ту ночь, попросил описать последнего посетителя подробнее, но его, как выяснилось, никто не видел, кроме бармена.
— Да сами видите, — ответил бармен, — у нас темновато, освещение интимное, так сказать. Парень, как вошел, сразу меню взял на том вон столике у входа, а потом к Вале с ним направился, заговорил с ней. В этот момент вообще спиной ко мне повернулся. Короче, полковник, видел я его несколько секунд и в полумраке. Только одно могу сказать: тонкие усы у него и полоска на подбородке, даже бородой назвать неприлично. А больше я ничего не разглядел.
То есть мужчина наклонил голову, подумал Громов. Специально?
— Козырек закрывал его лицо?
— Ага.
— Вам не показалось, что посетитель нарочно старался скрыть его?
— Да хрен его знает… Вроде нет. Смотрите: он вошел, взял меню на столике — голову наклонил, это нормально, — и стал читать, тоже голову наклонил. Какое-то время я на него не смотрел, а потом уже видел со спины.
— Как вам показалось, он симпатичный?
— Да я ж сказал: не разглядел! Или чего, уши с утра не помыли?
Громов проигнорировал колкость.
— Иногда даже беглый взгляд способен…
— Люблю умных ментов. Прям душа поет.
— Не задирайся… Гена, — Громов прочитал имя бармена на бейджике. — Я не вспыльчивый, но если будешь пристебываться, могу и…
— Извините, генерал, — ухмыльнулся бармен.
— Цвет бородки?
— Темный вроде. Говорю ж, свет у нас тут…
— Нарисовать сможете?
— Чего нарисовать-то?
— Форму усов и бородки.
Бармен почесал голову. Потом прикрыл глаза и задрал лицо к потолку. Постояв немного в этой глубоко созерцательной позе, он посмотрел на Громова.
— Если приблизительно устроит, то могу. Эй, бумагу дайте кто-нить!
— У меня блокнот есть, в нем и рисуйте.
— Лан… — бармен вооружился ручкой. — Это, скажем, нос, — он нарисовал кружочек, — это рот… — за него сошла горизонтальная палочка. — Усы вроде обычные, хоть я хуже их видел, из-за козырька… А бородка вот какая… — он чертил в блокноте нетвердой рукой, — тут вот прямо, а тут уголками…
Закончив, он подал блокнот Громову.
— Это что же, у парня такой подбородок маленький?
— Вы бородку просили наваять, а не подбородок.
Сергей немного подумал.
— Может, она у него растет не по краю?
— Мне откуда знать?
— Ладно, оставим… Спасибо. А рост можете определить?
— Да немаленький… Метр восемьдесят три — восемьдесят пять.
— Толстый, худой?
— Нормальный вроде. Под курткой не очень понятно.
— Валентина как отреагировала? Не выказала страха?
— Да разулыбалась, прям будто смайлик на лицо надела!
— Думаете, это был ее знакомый?
— Хм… Нет, когда он пошел к ней, Валя ничего такого не сказала, типа «привет» или как-то так… Нет, вряд ли знакомый. Скорее, он ей комплимент сделал, она падка на них, Валюшка-шлюшка. Была… А вы чего, думаете, это он ее того?
— Пока не знаю. Поэтому и спрашиваю подробности. Подумайте, может, вспомните что-то еще? Например, обувь?
— Не, не смотрел я, оно мне надо?
— А перчатки не заметили? На руках были перчатки?
— Перча… Слушайте, я кое-что вспомнил! Перчаток не было, зато перстень был! Большой такой. На… ща, секунду… — бармен прикрыл глаза, вспоминая, — на правой руке, на мизинце.
— Нарисуете?
— Да че там рисовать, квадратик обычный… — Бармен все же придвинул блокнот, взял ручку.
— Главное, размер ближе к реальности.
— Ну, вот такой примерно…
— Вот за это спасибо. Золотой?
— Да тут в нашем интиме хрен разберешь… Вроде желтый, а может, просто фонарики наши отразились…
Вернувшись в отдел, Сергей снова запустил видеозапись по делу второй жертвы, Анастасии Самойловой. Что-нибудь еще, кроме кепарика, ну хоть что-нибудь еще! — молил он, пока запись грузилась. Бородка, перстень, все сойдет, — лишь бы убедиться, что это один и тот же человек!
…Входит в лифт, гад, пропустив вперед себя девушку — она закрывает собой его фигуру, — при этом низко опустив голову. Козырек сверху и макушка девушки снизу прячут его лицо полностью. Есть бородка, нет ли — не понять. В лифте он немедленно поворачивается спиной к камере. Он знал, что она там есть. Об этом сообщало объявление с крупным шрифтом, повешенное прямо у лифтов для острастки хулиганов, — в деле лежала фотография оного объявления.
Так, лифт приехал. Мужик по-прежнему спиной к камере. Двери открылись, и девушка шагнула на площадку первой… А это что, внизу кадра? Сергей нажал на «стоп». Это рука! Он сделал жест, приглашающий даму пройти первой…
Еще один прогон… Вот он легонько взмахивает рукой… Причем правой! А перстень убийца Валентины носил на правой руке!
Громов снова нажал на «стоп».
Качество записи было ниже плинтуса, а в лифте горела только одна из двух ламп. Ни черта не разобрать. Камеры хреновые, деньги, как водится, разворованы, даже на новую лампу не осталось. Будь его, Сергея Громова, воля — он бы всех коммунальщиков пересажал. Без суда и следствия. Сплошное ворье, нечего и расследовать.
Совершив новую попытку рассмотреть руку убийцы, он окончательно разозлился и немедленно распорядился увеличить и распечатать эти кадры. Если там обнаружится перстень, то…
Впрочем, дождемся результатов.
Впрочем, впрочем… Даже если там перстень — что это даст? Что даст-то? Ну, приплюсуем убийство Валентины к первым трем делам этого выродка. И все только усложнится! Значит, уже и почерк не одинаковый — не всегда он пользуется солью для ванны и не всегда вырезает треугольники. А перстень-печатка ничем не поможет — кто подобные перстни только не носит! Загляни в базу данных, там каждый пятый уголовник с таким! Вот же, блин, дельце…
Глава 15
Уже несколько дней прошло, а Лия все не выходила у него из головы. Едва знакомая девушка, да, но он думал о ней и… И беспокоился за нее, как ни странно.
Смешная, упрямая, самостоятельная — она ему понравилась. Очень. И даже больше того…
Но Феликс не умел ухаживать за девушками. Не умел вести себя так, чтобы им понравиться. И дело вовсе не во внешности — тут все в порядке, — а в отсутствии шика. Феликс толком не знал, в чем состоит шик, но зато точно знал, что это на самом деле пускание пыли в глаза. А пыль в глаза он не хотел. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить время на обман. Он требует постоянного поддержания: он забирает ресурсы памяти (чтоб не забыть, чего наврал), интеллекта (чтоб придумать, как снова соврать); времени, сил (чтобы воплотить вранье)…
Ну, сможет он, допустим, поиграть роль некоторое время, но не всю ведь жизнь! Все равно однажды станет самим собой, и его избранница, которую он возьмет на крючок этих уловок, в нем быстро разочаруется. Так зачем начинать обреченное на провал мероприятие?