– Серега, признайся, ты же приехал не просто так? – вдруг осведомился Борис, стряхивая пепел.
– С чего ты взял?
– Да у тебя на лице написано! И потом, не обижайся, но мне кажется, что просто так ты бы ко мне в жизни не собрался!
Я кивнул:
– В общем, ты прав! Насчет «не собрался» не уверен, а на счет дела… Короче, так: я убил Судакова!
Борис выронил из пальцев окурок, ойкнул, подхватил его с ковровой дорожки на полу, сунул в пепельницу:
– Чего ты сделал?!
– Я убил Судакова…
* * *Прошло минут сорок. На улице потемнело, начал накрапывать дождик, шумели деревья вокруг дома. Я рассказал Борису все наше путешествие, не упуская никаких подробностей. Все, кроме одного – я не упомянул о причастности ко всему этому Паганеля.
– Нет, ну надо же! Какая сволочь! – Борис бегал по комнате, размахивая руками: – Выходит, он следил за нами с того берега! Может быть, даже бывал в раскопе, днем, когда мы спали! И как завернул! «Оборудование метеорологическое надо вывезти!» Тьфу! Слушай, а этот водитель, ну, с которым ты ездил – он не расколется?
– Не должен… Он же взял деньги, вообще, он же понимает, что тоже повязан. Думаю, будет молчать. Ты лучше скажи, что с вашими находками делать? Они лежат у меня дома, и я ума не приложу, куда их девать!
– Так, а что же ты сразу не повез их к Паганелю?
– Понимаешь, Борис… – я замялся: – А нельзя обойтись… Ну, без Паганеля?
– Кинуть хочешь Максима Кузьмича?! – искатель сузил глаза, я заметил, как у него сжались кулаки. «Нет! Ну не может он так притворяться!», – подумал я, и решительно достал из кармана сложенный вчетверо «Договор №…»:
– На, читай! Это было в портфеле Судакова!
Борис несколько секунд пристально смотрел на меня, потом чертыхнулся и взял бумагу…
– Ну и что? – недоуменно спросил он через минуту, отложив договор.
– Подписи посмотри…
– А что подписи? Подписи как подписи: Гречников, Логинов… Как Логинов?! Паганель?! – Борис растеряно уставился на лист, словно не веря своим глазам, протер их рукой, потом повернулся ко мне. Я молча утвердительно кивнул.
Немая сцена затягивалась. Искатель отвернулся к окну и застыл, с хрустом разминая пальцы. Я встал, положил ему руку на плечо:
– Борис!
– А-а! Мать-перемать! – он резко повернулся, в глазах блеснули слезы. Борис одним прыжком оказался у груши и принялся ее дубасить руками и ногами, нанося такие удары, что достанься они человеку, у него отлетела бы голова!
Наконец, успокоившись, он повернулся ко мне:
– Поехали! Я своими руками сверну ему шею! Ублюдок! Какая сука! Гнида! Поехали, чего ты сидишь!?
– Погоди… Ты уверен, что мы с ним справимся? Если через его руки проходил такие деньжищи, я думаю, он позаботился об охране своей персоны!
– А мне плевать! Паганель! Кликуху-то себе придумал, как в насмешку! У-у, трупоед, гребёна плать! Ты едешь со мной или нет?!
– Да погоди ты! – я рассердился: – Что мы с ним сделаем? Убьем? Нас поймают – это ясно, как божий день! Как мы оправдаемся перед ментами?
Борис схватил со стола договор:
– Ну вот же, вот же улика! Эта – раз! У тебя дома лежат предметы из кургана – это два! Водитель твой, свидетель – это три…
– Ага, а улика номер четыре лежит в кургане на берегу Тобола, и носит фамилию Судаков – это четыре! – оборвал его я.
– М-да… Об этом я не подумал! – задумчиво сказал Борис, успокаиваясь.
Мы снова закурили, и задумались.
– Нет, Паганеля все равно необходимо покарать! И покарать жестоко! Из-за него погибли наши ребята, Леднев! Давай устроим ему несчастный случай! Не знаю, отравим, в конце концов! – Борис решительно стукнул по кулаком по столу.
Я усмехнулся:
– Практически тоже самое говорил Судаков, когда рассказывал о разборках между его знакомыми-кладоискателями. Не иначе, как вас имел ввиду?
Борис напрягся, а потом махнул рукой:
– Ладно… Вот что я думаю: давай наймем киллера!
– Да иди ты к черту! – я вскочил: – Я, защищаясь, застрелил убийцу и подонка Судакова – и то спать не могу спокойно! А ты предлагаешь нанять кого-то, что бы убить Паганеля. Да я после этого повешусь – я не Аль Капоне, я инженер, простой советский инженер! Да! Именно советский! И воспитан своими родителями так, что не могу убивать, пусть даже и подлецов!
– Все сказал? – поинтересовался Борис, вновь сужая глаза. Он походил на рысь, готовую к прыжку, и я невольно внутренне подобрался – мало ли что взбредет в горячую голову искателя.
– А теперь скажу я! – продолжил между тем Борис: – Ментам мы его сдать не можем! Сами убить не можем! Убийцу нанять не можем! Ничего, выходит, не можем?! Вот уж хрен! Ты – как хочешь! Езжай домой, живи спокойно, спокойно спи, ешь, пей… Я все сделаю сам! Все, до свидания!
Искатель отвернулся от меня, опять уставившись в окно. Наступила тревожная, звенящая тишина…
– Серега… – не поворачиваясь, глухим голосом сказал Борис: – Ты это… Извини, погорячился я!
– Да ладно… – ответил я примирительно: – Я тебя прекрасно понимаю. Но и ты пойми меня!
– Слушай! Вы должны были вернуться девятого? – прервал меня Борис.
– Да, командировка была на десять дней!
– Значит, Паганель не ждет груз раньше! У нас еще три дня! Время подумать есть! В конце концов, давай попробуем сдать его Слепцову! Нет, погоди, послушай: мы подсунем Паганелю какую-нибудь вещь из кургана, что бы он ее продал – себе попросим копейки, как будто мы не знаем ее истинной цены! И наведем Слепцова, пусть берет этого шакала с поличным! Ты останешься чистым – Паганель не успеет поднять шум по поводу исчезновения груза и Судакова, он к девятому числу должен будет уже сидеть на Лубянке! Ну, как план?
– Да вроде… А почему ты уверен, что он согласиться что-то продавать для нас?
– Должен согласиться… – Борис помрачнел: – И не для нас, а для тебя! Я-то в раритетах разбираюсь, он может заподозрить! Давай так: мы сейчас едем к тебе, я осмотрю находки из кургана, подберем что-нибудь – Паганель своими глазами их не видел, так что не догадается. Потом ты позвонишь ему, ну, наплетешь что-нибудь, в общем, объяснишь, что деньги нужны до зарезу, договоришься о встрече. А я позвоню Слепцову и предложу ему Паганеля с потрохами – он должен клюнуть, у майора давно зуб на нас!
– Ну, а потом? Допустим, Паганель согласиться мне помочь. Он берет у меня то, что надо продать, а спустя пару дней отдает деньги – и все! Как ты его возьмешь с поличным?
– Понимаешь!.. М-м-м… Тут надо сделать так, чтобы ты сам встречался с продавцом – в присутствии Паганеля! Ты будешь подсадной уткой!
– Боря, тогда я не понимаю, как ты объяснишь все это Слепцову? Ведь для него формально продавец национального достояния, другими словами преступник, – я!
Борис покачал головой:
– Не боись! Со Слепцовым все будет тип-топ! Ну что, согласен?
Я развел руками – что мне оставалось делать? Борис решительно двинулся к двери:
– Все, тогда поехали!
Он предупредил сестру, мы оделись, вышли из дома, и Борис по дороге к платформе электрички вдруг сказал:
– А ты знаешь, ведь косвенно во всем виноват я!
Я сделал удивленное лицо.
– Понимаешь, Серега! Когда я приехал в Москву, а Профессор с Николенькой остались там, раскапывать курган, я зашел к Пганелю, ну просто так, по дороге, показал ему кое-что из привезенного мною, и рассказал про курган! Ну нахрена я это сделал?! Никогда себе не прощу!
Я положил руку Борису на плечо:
– Ты не виноват, это жизнь – если б знал, где упасть, соломки бы подстелил!
Всю дорогу мы обсуждали наш план, проговаривали детали, строили предположения. К Паганелю ехать нужно было сегодня – иначе у нас не оставалось времени. Поэтому, когда мы добрались до моей квартиры, Борис сразу засадил меня за телефон – договариваться о встрече, а сам отправился в комнату – осматривать сокровища кургана.
Я набрал знакомый номер, и спустя несколько гудков в трубке раздался голосок Зои:
– Ха-аллоу?
«Тьфу ты! Как я мог забыть, что там еще и эта, коллекционерша с юридическим уклоном!». Но отступать было поздно, и я решительно сказал:
– Добрый вечер! Будьте добры, Максима Кузьмича!
– Одну минуточку! А кто его спрашивает? – пропела Зоя.
– Знакомый! – отрезал я, начиная злиться.
– А-а-а!.. – протянула она и ушла звать отца.
– Да-да! – спустя минуту раздался в трубке знакомый басок.
– Здравствуйте, Максим Кузьмич! Это Сергей Воронцов вас беспокоит!
– А, очень приятно! Добрый вечер, Сережа! Чем обязан?
– Максим Кузьмич, у меня к вам дело! Мы не могли бы встретиться?
– Да, конечно, а что случилось? – голос Пагенеля несколько напрягся.
– М-м-м, я не могу сказать по телефону, но мне нужна ваша профессиональная, так сказать, помощь!
– Хорошо, если вам удобно, Сережа, приезжайте ко мне! Как скоро вас ждать?
– Спасибо большое, Максим Кузьмич! Я думаю, через часика полтора я буду!
– Ну, благодарить меня пока не за что! Вы меня заинтриговали, Сережа! Жду, жду! Ну, до встречи!
– Спасибо большое, Максим Кузьмич! Я думаю, через часика полтора я буду!
– Ну, благодарить меня пока не за что! Вы меня заинтриговали, Сережа! Жду, жду! Ну, до встречи!
– До встречи, Максим Кузьмич!
Я повесил трубку, вытирая рукавом вспотевший лоб. Нелегко мне дался этот разговор!
Прибежал Борис, с горящими от восторга глазами, и с порога зачастил:
– Ну! Ты не представляешь, какие это уникальные вещи! Это же переворот в археологии! Слушай, надо срочно спасать мумию – в нашем воздухе она портится, и может совсем погибнуть!
– Ты бы лучше спросил, договорился я или нет! – зло прервал я искателя.
– Извини… Просто это… – он указал рукой на комнату: – Мечта каждого археолога! Ну, так ты договорился?
Я кивнул:
– Через два часа я обещал быть у него!
– Ну и отлично! Какой номер у Слепцова?
Я удивленно воззрился на Бориса:
– А я откуда знаю?
– То есть как!? Ты же звонил ему!
– Ты думаешь, я запомнил? Я думал, ты знаешь!
– Вот тебе и хрен! – Борис рухнул на табуретку: – И чего теперь делать? Может, все-таки вспомнишь?
Я снова пожал плечами, и задумался, пытаясь восстановить в памяти события той страшной ночи.
– Ну?! – нетерпеливо забарабанил пальцами Борис.
– Кажется, семьсот семьдесят восемь, двенадцать, два ноля… Но я не уверен!
– По-моему, не двенадцать, а двадцать! – задумчиво сказал Борис, и вдруг обрадовано вскинулся: – Точно! Двадцать! Первый раз ты позвонил неправильно, и я тебе предложил перезвонить, помнишь?
Я кивнул, снял трубку, передал ее искателю, развернув к нему телефон:
– Ну, давай, вперед!
Борис набрал номер, прикрыл трубку ладонью, и спросил:
– Как его зовут?
– Не помню. Кажется, Геннадий какой-тович…
– А, ладно! – махнул Борис рукой, откашлялся и строгим голосом сказал в трубку:
– Э-э… Здравствуйте! Мне, пожалуйста, Слепцова! Как – кого? Майора Слепцова! Я не туда попал? А разве это… Э-э-э, простите! Еще одну минуточку! Это семьсот семьдесят восемь, двадцать, два ноля? Ну да, я уже звонил по этому телефону! Да, и тут был майор Слепцов! Ну, извините… Что!? Да сама ты время отнимаешь, дура старая!
Борис с треском швырнул трубку на рычаги, вскочил, не обращая внимание на мой удивленный взгляд, нервно забегал по комнате.
Я подал голос:
– Боря, чего тебе там сказали?
Искатель махнул рукой:
– Да бабка там какая-то! Ничего она не знает, ни о каком Слепцове и не слышала! Разворчалась, мол, звонит тут всякая шпана, только время отнимает! Короче, пустышка! Чего теперь делать?
Я усмехнулся:
– А ты думал, начальник отдела ФСБ сидит у телефона и всем встречным-поперечным представляется: «Майор ФСБ Слепцов слушает!»? Ты кино «Место встречи изменить нельзя» помнишь?
– Ну?
– Гну! Помнишь, там Шарапов, когда внедрялся в банду, звонил Ане по связному телефону?
– Ну помню… – Злой Борис верхом сел на табуретку, посмотрел на меня, потом отвернулся к окну: – Выходит, я должен был сказать какой-нибудь пароль, или назвать имя, которое известно этой бабке, и тогда она меня соединила бы со Слепцовым?
Я кивнул:
– Может и не с самим Слепцовым, но я думаю, все это делается именно так! А в ту ночь, когда Судаков убил Леднева, Слепцов был, что называется, «на стреме», видимо, Леднев предупредил его, или еще почему, но тогда мы попали на Слепцова чисто случайно!
Борис задумался, вытряс из пачки сигарету, закурил, и проговорил, выпуская дым:
– Хорошо, паролей и разных псевдонимов мы не знаем! Ну, а как простой гражданин может переговорить с начальником отдела по контролю за вывозом культурных ценностей? К примеру, я обыкновенный слесарь с завода «Серп и молот», имею ценную информацию и хочу поделиться ею с органами! Что мне делать?
– Скорее всего, тебе в этом случае придется пойти в Приемную ФСБ, где-то есть такая, написать заявление, и ждать вызова!
– Но ждать-то мы не можем! – стукнул кулаком об ладонь Борис.
Я кивнул:
– Да, времени у нас в обрез! Однако позвонить в эту самую Приемную не помешает!
Встал новый вопрос – как узнать номер Приемной. Мы долго судили и рядили, пока в голову Борису не пришла простая и гениальная мысль:
– Да что мы, как два олигофрена, тычемся без толку! Звони «09»!
Я с сомнением посмотрел на искателя:
– Ты думаешь…
Борис энергично кивнул:
– Конечно! Чего проще! Дай-ка, я сам!
Действительно, все оказалось проще некуда, и спустя минуту мы уже знали телефон и адрес Приемной ФСБ на Большой Лубянки.
Конечно, звонить в бывший всесильный Комитет было как-то боязно. Мы, как школьники, даже заспорили, кому придется это сделать, но потом, устыдившись, оба потянулись к телефону.
– Ладно! – сказал наконец Борис: – давай тянуть на спичках!
Мне с детства не везло на всякие жребии и игры, я не Эраст Фандорин, но тут судьба смилостивилась, и право звонка досталось искателю, чему я в тайне был несказанно рад. И дело тут даже не в каком-то страхе перед карающей организацией, просто я, да и Борис тоже, прекрасно понимали – своим звонком мы запускаем «огромный, бездушный механизм чекистской машины», как писали в свое время в перестроечных газетенках, и обратного пути уже не будет! Не знаю, как Бориса, но меня страшила ответственность – еще не известно, как там все получиться, и не перемелет ли Молох следствия и наши судьбы…
Борис докурил, выбросил окурок в форточку и решительно взялся за телефон. Против всех наших ожиданий, разговор состоялся весьма и весьма скорый: Борис сообщил, что у него есть важные сведения для майора Слепцова, начальника такого-то отдела, в ответ искателя попросили оставить свой номер телефона, и пообещали, что в течении часа Слепцов или кто-то из его сотрудников перезвонит…
Потекло ожидание. Как раз через час мне нужно было выезжать к Паганелю, но мы решили, что я дождусь звонка из ФСБ, – а вдруг Слепцов с ходу откажет, тогда вся наша затея не имеет смысла!
Борис умчался в комнату – перебирать древности, наказав мне, когда зазвонит телефон, трубку не снимать, так как со Слепцовым он будет говорить сам.
Я сидел на кухне, смотрел в окно, на смекающееся небо, на вереницы людей, потянувшихся от автобусной остановки к окрестным домам, возвращаясь после работы, на печальные, голые силуэты деревьев вдоль дороги, на грязь под окнами – давно пора бы быть снегу, но зима в этом году действительно где-то застряла…
Чувство сиротливой безысходности, охватившее меня еще на берегу Тобола, всю обратную дорогу не отпускало мою душу, а сейчас навалилось с новой силой. Господи, как было бы хорошо не знать ни каких амулетов, археологов, курганов, смертей! Пусть даже в жизни моей все осталась бы по прежнему – но зато я не стал бы, пусть и невольным, убийцей!
И тут затрещал телефон! На звук примчался из комнаты Борис, сделал паузу, переводя дыхание, и снял трубку после третьего звонка:
– Алло! Борис Епифанов слушает!
В трубке что-то зашуршало, и секунду спустя разочарованный искатель сунул мне телефон:
– Это тебя…
Я взял трубку, внутренне напрягшись:
– Алло?
– Здравствуй, Сережа! Это Катя!..
У меня все на миг остановилось перед глазами, на сердце потеплело – вот уж приятная неожиданность! Всю командировку я подсознательно думал о Катерине, и, хотя не признался бы наверное и самому себе, очень хотел с ней увидится, поговорить… И вот она сама звонит мне, но так не вовремя!
– Воронцов, ты чего молчишь? – голос Кати посуровел.
– Тебя слушаю… – машинально ответил я, и тут же обругал себя за тупость.
– Эх, Воронцов! Ты не меняешься! Ну, рассказывай, как живешь! Чего у тебя нового? Как съездил?
– Ничего, все нормально! – как можно бодрее ответил я: – Съездил нормально, все в порядке!
– А почему у тебя голос такой грустный? – тихо спросила Катя, и меня захлестнула волна нежности, захотелось все рассказать, поделиться, спросить совета у родного человека, все же мы прожили семь лет вместе, может и не всегда душа в душу, но выкинуть из сердца любимую когда-то, да и сейчас, чего кривить, женщину, было неимоверно трудно. Я с еле сдержал себя:
– Нет, просто устал с дороги – я недавно только приехал! Ты лучше расскажи, ты-то как?
Катя улыбнулась – я почувствовал это по голосу:
– Ты все же изменился, Сережа! Не обижайся, но раньше ты был какой-то… ну, инфантильный, что ли? А сейчас я слышу речь не мальчика… Извини, еще раз! У меня все по-старому. Работаю в своей конторе, шеф хвалит, недавно всем нам, всему отделу, выдали премию – купила себе набор косметики «Ив Роше». Теперь Ленка с Ольгой, ну, ты знаешь, девчонки мои, завидуют… Мама уехала к сестре, в Вологду, погостить. Звала с собой, да что-то я не захотела, да и на работе не отпустили бы…
Я слушал свою жену, и словно купался, растворялся в ее негромком, спокойном голосе – какими же мы были дураками, когда затеяли всю эту кутерьму с разводом!
– Сережа… что ты делаешь на выходные? – Катин голос чуть дрогнул. Я замялся, и тут же обругал себя: «Идиот, она же дает тебе возможность проявить инициативу! Матери нет, она свободна – пригласи ее куда-нибудь!»