– Я никогда не смогу отблагодарить тебя за все, что ты сделал, – шептала она, целуя Ноа снова и снова, в губы, нежно, так нежно, что он почувствовал, как лед в его душе начинает мало-помалу таять. – Спасибо, – прошептала она еще раз, и поцелуй ее сделался более страстным. – Спасибо…
О боже. Обхватив бедра Бейли, Ноа заставил ее подвинуться поближе. Теперь она стояла у него между ног. И звук, который сорвался с ее губ, означал и согласие, и чувственное желание. Это его подстегнуло. Руки Ноа скользнули ниже, обнимая ее роскошные ягодицы. Глаза загорелись желанием.
Как это могло случиться? Он уже имел ее, несколько раз. Почему он снова хочет ее с такой силой, что даже дрожит от предвкушения? Впрочем, он знал, что некоторые вопросы лучше оставить без ответа.
– Знаешь, просто нет слов, чтобы отблагодарить тебя как следует, – тихо сказала она, обвивая руками плечи Ноа. Склонив голову набок, она послала ему лукавую улыбку, и он почувствовал, что не может сопротивляться ее чарам – от ее улыбки сердце Ноа таяло. Именно этот орган, который, как ему казалось, давно умер, вдруг преисполнился надежд, отчего на его губах появилась ответная улыбка.
Глупо, дальше некуда.
– О-о! – воскликнула Бейли и провела пальцем по его губам, загадочно улыбаясь. – Ты такой красивый, когда улыбаешься, Ноа!
– Прекрати.
Бейли повиновалась. Но не успела снять палец с его нижней губы, как он поймал его ртом.
Ее губы раскрылись, как будто иначе она не могла дышать. Ее реакция, ее судорожный хриплый вдох стали последней каплей. Он завелся так быстро, что даже голова пошла кругом.
Впрочем, голова у него шла кругом с той самой минуты, как Бейли забралась в его самолет.
– Никто не сделал бы для меня столько, сколько ты, – нежно втолковывала она. – И ты хочешь везти меня в Кабо, где, не дай бог, воскреснет самый большой кошмар твоей жизни. Кто еще мог бы так поступить?
Иисусе, она все еще пытается его благодарить.
– Бейли!
– Я серьезно.
Но ему не нужна ее благодарность, даже самая горячая. Сейчас ему нужно что-то попроще, что-то более основательное. Бейли помещалась между его ног. Было так соблазнительно провести ладонями по ее бедрам, вниз по стройным ногам, а затем снова вверх – на сей раз под юбку.
Она затаила дыхание.
– Ноа…
Он обожал эти хрипловатые нотки в ее голосе. Но, чтобы она не вздумала ляпнуть еще что-нибудь из благодарности, он накрыл ее рот своим, чтобы заставить замолчать. По крайней мере, так он себя уверял. На самом деле ему хотелось забыться в ее поцелуе, любить ее чудесное тело.
Черт, кого он пытается обмануть? Он хотел эту женщину, хотел ее всю, сердце и душу. Она стала его спасением. Пальцы Ноа обнаружили – о боже! – крошечные кружевные трусики. Трусики-танга.
«О да», – думал он, обнимая ее обнаженные ягодицы, пробегая пальцами по интригующему лоскутку кружевной ткани – вверх, вниз. Ритм ее дыхания изменился, сделался прерывистым. Лежащие на его груди руки сжались в кулаки, захватив несколько волосков. Но он даже не поморщился, хотя и было больно. Просто боялся, что тогда она уберет руки.
Эти руки были ему необходимы. Пусть делают с ним все, что хотят.
Она сдавленно вскрикнула, когда его пальцы скользнули под перемычку трусиков.
– Расставь ноги, – шепотом приказал он и помог ей, получив доступ к тому, чего так жаждал. – Да ты уже промокла. – Его собственное дыхание сбилось. – Это тоже из благодарности, принцесса?
– Нет, – сумела она сказать. – Это… это значит, как сильно я тебя хочу.
Подняв голову, он посмотрел в затуманенные голубые глаза.
– Я тебя хочу, – нежно повторила Бейли, внезапно срывая с себя джемпер и бросая его на пол. Под джемпером обнаружился белый кружевной бюстгальтер, который уже не скрывал возбужденных сосков – они превратились в два отвердевших, заостренных пика. Она спустила ямки бюстгальтера к локтям, и чашечки сползли, обнажив груди почти полностью.
В ее глазах плясали жаркие искорки. «Игра с огнем», – подумал Ноа. Но в ее глазах он видел что-то еще – глубокое чувство, которому было невозможно сопротивляться. Любовь.
Вот что стало началом его конца.
Поэтому Ноа закрыл глаза и склонил голову, целуя ее стройную шею и вниз – высокую грудь и еще ниже – проникая дразнящим языком под кружево трусиков.
Пальцы Бейли возились с пуговицами его рубашки, но он не стал ей помогать. Ведь это значило – перестать ласкать ее тело, а этого он не мог допустить. Не мог, и все тут. Он заставил ее прижаться бедром к застежке его джинсов. Одна рука обнимала ее ягодицы, другая дразнила жаркую скользкую плоть. Это была минута потрясающей близости, и все-таки этого было мало.
Ему хотелось зарыться в нее, источиться досуха, в то время как она отдастся ему без остатка. Хотелось слышать собственное имя, срывающееся с ее сочных губ.
– Умоляю, – вздохнула она. Желание уже пьянило ее. Она откинула голову, позволяя Ноа целовать груди. Ее бедра пришли в беспокойство, заколыхались в старом, как мир, ритме. – Мне нужно…
Он знал. Он тоже этого хотел, и его пальцы работали, а губы ловили ее жалобный стон. Этого было мало, мало! Она пыталась расстегнуть его джинсы, а потом просунула руки внутрь. Одного прикосновения было достаточно, чтобы его бедра ринулись в наступление. Круговое движение ее пальцев, поглаживание – и Ноа увидел звезды.
Иисусе, неужели у них так будет всегда – яростная схватка, желание, которому нельзя противиться? Он был словно поезд без тормозов, влетающий на полной скорости на первую станцию. Он чувствовал себя совершенно беспомощным.
Он спустил ее трусики.
Бейли попыталась стащить с него джинсы, но он оставался сидеть на стуле. С недовольным стоном она схватила его за волосы и дернула вверх.
– Помоги мне, – потребовала она.
Он вскочил на ноги, чувствуя себя неандертальцем, готовым взвалить свою женщину на плечо и утащить в пещеру. Но спальня была далеко. Черт, даже кушетка в гостиной казалась недостижимой. Оставался стол на кухне, прямо перед ним.
Стоя к нему спиной, Бейли оглядывала кухню с тем же отчаянием. Оперлась руками о высокий барный стул, как если бы у нее ослабли колени. Подол юбки поднялся достаточно, чтобы глазам Ноа явились трусики, которые он уже успел спустить на ляжки. Его бросило в жар; он хрипло вздохнул, его ладонь тяжело легла на нижнюю часть ее спины.
О да, это было зрелище! Бейли нагнулась над барным стулом; он поднял подол юбки к самой пояснице, и его ноги едва не подкосились при виде белой кружевной тряпочки, которая еле-еле держалась на ляжках, розовых влажных складок между ляжками, роскошных округлостей ее первоклассной попы и ямочек в основании позвоночника.
Не в силах сдержать свой порыв, он наклонился и прижался губами к этому месту, а потом стал целовать Бейли снова и снова, обхватив ее руками, взвешивая в ладонях тяжесть грудей, дразня пальцами соски.
Она завела руки назад и обхватила его бедра, чтобы он придвинулся ближе. Взяв ее руки в свои, Ноа заставил ее выпрямиться и подвел к краю гранитной столешницы. Их бедра соприкасались в молчаливой мольбе о том, что может произойти. Бейли выгнула дугой спину, продолжая тереться о него, и в нем как будто сжалась тугая пружина. Даже пальцы ног свело судорогой.
Он больше не мог сдерживаться. С этой женщиной сдерживаться было просто невозможно. Ему бы хотелось, чтобы Бейли кончила первой, хотелось слышать, как она, задыхаясь, станет выкрикивать его имя. Но не мог, не смог удержаться. Сжав ее бедра, согнул колени и вошел туда, куда хотел. Бейли вскрикнула – это был жадный, требовательный крик. В сладостном, жарком бреду Ноа забыл обо всем на свете, наслаждаясь тем чувством, которое ему дарила эта женщина, погружаясь в ее тело, скользя ладонью по ее животу, грудям, второй рукой сжимая ее бедра.
Он начал двигаться в ней, каменная твердость против ее невероятной мягкости, которая охватывала его как бархатная перчатка. Ноа тонул, действительно тонул в ее глубине. Сознание туманила чувственная дымка, завеса которой скрыла от него весь мир. Нагнув голову, он прижался губами к ее уху, поцеловал шею, провел носом по ее коже, впитывая аромат этой необыкновенной женщины. Стоя на самом краю, скользнул ладонью вниз по животу и дальше, коснувшись пальцем ее средоточия. Пропустил ее плоть между большим и указательным пальцами, и она испустила тихий крик.
Выкрикнув имя любовника, Бейли накрыла его руку своей, чтобы удержать, содрогаясь и расплескиваясь в том наслаждении, которое он ей дарил.
«Погоди, – приказал себе Ноа. – Погоди, нужно повторить представление». Потому что это было безумное наслаждение, самый сексуальный опыт всей его жизни – слышать, как эта женщина выкрикивает его имя, чувствовать ее содрогания, ощущать, как женская плоть стискивает его тесным кольцом, заканчивая сладкой судорогой. Он хотел все это повторить, снова и снова. Но не мог больше сдерживаться. Впившись поцелуем в основание ее шеи у самого плеча, он позволил себе улететь на небо вместе с Бейли.
Она ела, как и обещала Ноа. Однако Ноа не предполагал, что ее губы и зубы займутся им самим, но он нисколько не обиделся, когда ее рот и язык исследовали его тело с головы до пят. Напротив, он лежал смирно, позволяя ей пировать. И если он и произносил хоть слово, то это была мольба о пощаде.
Которую она ему охотно даровала.
Позже они добрались до душа, где все повторилось снова; потом наконец рухнули в постель, где обоих настигло забытье.
Все эти месяцы Ноа не знал, что такое крепкий сон. Но сейчас, держа в объятиях Бейли, он спал как младенец. Проснулся лишь в шесть утра, когда взвыл несносный будильник. Впервые за целую вечность Ноа почувствовал, как по лицу расползается счастливая улыбка. Что еще удивительней, его мышцы повиновались, словно привыкли улыбаться.
Прошлой ночью он много улыбался.
При том, что лег не раньше четырех… или даже пяти утра?
Ноа перекатился на бок, однако рядом с ним никого не оказалось. Черт. Он пошарил рукой. Постель была еще теплая.
Он спрыгнул с постели и бросился в ванную. Пусто.
Ее не было ни на кухне, ни в гостиной. Собственно, стоя столбом посреди дома, он понял – Бейли не было нигде, а это могло означать лишь одно.
Она ушла без него. Подушка еще хранила ее тепло. Бейли не могла уйти далеко. Вихрем вылетев на крыльцо, он успел увидеть, как по его подъездной аллее катит, удаляясь, такси. Он бросился было вслед, но порыв январского ветра напомнил, что он гол как в момент появления на свет.
Глава 20
– В международный аэропорт Лос-Анджелеса, – приказала она водителю такси, дрожащими пальцами застегивая ремень безопасности. Еще не рассвело по-настоящему.
Вчера вечером она совершила тактическую ошибку, притом очень серьезную. Она отдала мужчине свое сердце. Впрочем, к чему корить себя сейчас? Нужно было думать раньше, в самый первый вечер. Сбежать от Ноа в аэропорту на Мамонтовой и отправиться по своим делам.
Но тогда бы ей одной пришлось столкнуться со Стивеном и его людьми. Дважды.
Ладно. Раньше она не могла действовать без Ноа. Но уж вчера, конечно, нужно было с ним расстаться.
Следовало бы.
А она, напротив, отправилась с ним на Каталину. Как и на Мамонтовой, ее постигла неудача. И снова возникла ситуация, с которой ей одной бы не справиться, а Ноа ее вытащил.
Она обязана ему по уши.
И прошлой ночью, лежа в его объятиях и чувствуя себя счастливейшей женщиной на свете, Бейли поняла, как его отблагодарить.
Уйти и оставить в покое.
Она обдумывала эту мысль и так и сяк, и все равно выходило, что по-другому уберечь его не получится. Боже! Она закрыла глаза ладонями, будто в попытке стереть эту ужасную, грязную неразбериху, в которую превратилась ее жизнь.
За окном стояла предрассветная мгла. В небе, далеко на востоке, заиграли первые розовые сполохи. Проснулся ли Ноа? Что он подумает, когда обнаружит ее исчезновение?
Придет в ярость. Встревожится. Боже, он будет вне себя от страха за нее. Она это знала. Но не могла допустить, чтобы он взял курс на Кабо. Бейли знала, что с ним произошло в том проклятом месте.
А еще она знала в глубине души, что влюбляется в него решительно и бесповоротно. И слишком быстро. Она его боялась, отчаянно боялась. Нет, другого пути не оставалось. Ноа будет в безопасности, только если она уйдет.
Вдруг она заметила, что едет по своей улице.
– Простите, – сказала Бейли таксисту. – Мне нужно сделать небольшой крюк.
– Запрещено.
– Прошу вас, это очень быстро. Не могли бы вы свернуть вон там? – В такт его ворчанию Бейли указала направление к дому, где когда-то жила с Аланом в роскоши – и во лжи.
В прошлой жизни.
Дом стоял темный и безлюдный, на подъездной аллее объявление – «Продается». Дом продавался за долги, но еще не нашелся покупатель, хотя смотреть его приходили толпы народу, в основном зеваки. Впрочем, какое ей дело? Она не получит ни гроша. И ей это безразлично. Бейли ни цента не возьмет из грязных денег Алана.
Ей хочется всего-навсего вернуть свою подлинную жизнь. И вернуться к самой себе.
Как же ей хотелось вернуть себя прежнюю! Прошлой ночью она почувствовала, как в ней просыпается истинная Бейли, и это было чудесно. Так чудесно, что защемило сердце.
– Спасибо, – сказала она таксисту, бросая последний взгляд на дом, который больше никогда не хотела видеть. – Теперь – прямо по маршруту.
По пути в аэропорт Бейли думала, сможет ли она когда-нибудь вновь обрести себя? Чем ей придется пожертвовать? Она вспомнила о Ноа. Каково было отказаться от него? Бейли приложила ладонь к сердцу.
Теперь она и вправду осталась одна. Эта мысль казалась невыносимой. Бейли сунула руку в карман. Пальцы сомкнулись на маленькой вещице.
Нет, она не одна.
У нее есть Кенни. Внезапно ей так захотелось получить от него весточку, хоть плачь! Вытащив из кармана телефон, она включила его и прочла входящее сообщение:
«Бейл, где ты? К.»
Она начала выстукивать ответ, потом остановилась. Стивен находил ее каждый раз, когда она отвечала Кенни. Совпадение?
Она бы ни за что не подумала о такой вероятности, если бы не подозрения Ноа. Он считал, что Кенни, используя ее сообщения, может засечь местоположение сестры. Если это правда, если брат состоит в сговоре с теми плохими парнями, тогда она рискует попасть им прямо в руки.
Бейли уставилась на свой телефон, будто видела его впервые. В ней шевельнулось сомнение в невиновности Кенни.
И, если честно, не в первый раз. Вот уже несколько дней она пытается побороть сомнения. Выключив телефон, Бейли уставилась на него с растущим страхом. Ей вспомнились слова Ноа: «Не давай никому проследить твой маршрут».
Боль, ощущение предательства, отчаяние заставили ее вскрикнуть. Опустив стекло, Бейли вышвырнула телефон на дорогу.
– Эй! – крикнул ей таксист. – Этого делать нельзя!
– Простите. – Выгнув шею, она пыталась рассмотреть, как телефон шлепнется на землю. Но увидела, как его переехало колесо идущей следом машины.
О господи! Идущей следом машины.
Ноа.
Солнце уже поднималось, бросая косые лучи на низкие холмы по обеим сторонам дороги, так что она не могла разглядеть сквозь ветровое стекло его БМВ.
Да ей было и ни к чему.
Ноа смотрел на нее, прямо в ее затылок. Бейли чувствовала тяжесть его взгляда. Он ее преследовал. Ее раздирали страх и несказанное облегчение; она чуть не свалилась на пол безвольной куклой, однако заставила себя обернуться и смотреть назад, на Ноа. Мог ли он ее видеть?
Он уже видел куда больше, чем она намеревалась ему показать, и вовсе не собственное обнаженное тело. Она приложила все силы, чтобы держать его на расстоянии хотя бы вытянутой руки. Однако впервые в жизни это оказалось невозможным. Этот человек разрушил старательно возведенные ею стены – кирпич за кирпичом.
Черт, да он просто пробил их, словно пушечным ядром.
Но он не оставил ее без защиты. Ноа был рядом, чего бы это ни стоило лично ему. О господи! Какой из этого вывод?
– Если полиция меня остановит, – крикнул пассажирке раздраженный водитель, – штраф оплатите вы, а не я. Правила написаны ясным языком, на спинке сиденья с обратной стороны! – Протянув руку, он ткнул в подголовник своего кресла. Действительно, там был свод правил, напечатанный большими буквами, чтобы мог прочесть любой идиот. – Вот. Видите?
– Да, – ответила она, не сводя взгляда с Ноа. – Вижу. Простите, мне, правда, очень жаль.
– Ничего не выбрасывайте из такси. Или я вас высажу.
– Обещаю.
Презрительно фыркнув, таксист продолжил путь. Затаив дыхание, Бейли ждала, пока машина не опишет петлю по подъездной дороге к дверям международного аэропорта Лос-Анджелеса. Таксист остановился перед табличкой с названием нужной авиакомпании и протянул ладонь.
Бейли как раз выворачивала карманы в поисках наличности, когда дверца такси с ее стороны распахнулась. Она едва успела вручить таксисту деньги, как две сильные теплые руки извлекли ее из машины.
– Привет, – сказала Бейли, обращаясь к широкой груди, затянутой в видавшую виды кожаную куртку авиатора.
– Привет, – зло ответил Ноа, совсем не по-дружески сгребая ее в охапку. – А теперь скажи мне, что ты цела и невредима. Не уверен, могу ли я доверять собственным глазам.
Закинув руки ему на плечи, Бейли чувствовала, как напряжено его тело, с головы до пят. Откинув голову, она взглянула в его глаза:
– Я цела.
– И невредима.
– Невредима, – заверила его Бейли.
Ноа проникновенно смотрел на нее, потом нарочито вздохнул. «Наверное, попытается меня не задушить», – подумала Бейли.
В таком случае он владел собой просто превосходно.
– Послушай, – сказал Ноа. – Вероятно, другой парень, нормальный парень, предположил бы, что утром ты сбежала, потому что решила его бросить.
Неужели он так подумал? Ее горло сжалось.
– Но я предпочитаю думать, что дело в другом, – продолжал он. – Прекрати меня защищать, Бейли! На самом деле это ты нуждаешься в опеке, а не я.