Эта асимметрия между последствиями от счастья и несчастья, выгоды и ущерба, была хорошо знакома древним; схожую мысль я обнаружил у Ливия: «Люди к благу менее чувствительны, чем к беде»[50] (segnius homines bona quam mala sentiunt), – писал он за полпоколения до Сенеки. Древние – в основном благодаря Сенеке – на голову обгоняли современных психологов и теоретиков принятия решений вроде Триффата, которые навыдумывали теорий вокруг понятия «неприятие риска (или потери)». Древние выходят за пределы вульгарной трактовки и остаются более глубокими и более практичными мыслителями.
Я могу сказать о том же самом и в терминах нового времени. Представьте ситуацию, когда вы можете многое потерять, но мало приобрести. Если дополнительное богатство, скажем, тысяча финикийских шекелей, особо вас не обогатит, но из-за потери такой же суммы вы сильно расстроитесь, вы – жертва асимметрии. И это скверная асимметрия: вы хрупки.
Разработанный Сенекой практический метод борьбы с подобной хрупкостью состоит в упражнении ума: нужно представлять себе, что богатство испарилось, так что когда богач что-то потеряет, он не ощутит боли. Метод Сенеки позволяет обрести свободу от внешних обстоятельств. Это все равно что купить страховку от убытков. Так, Сенека часто отправлялся в путь, имея при себе, можно сказать, только то, что осталось бы у него после кораблекрушения, – включая простыню, чтобы спать на земле, поскольку найти гостиницу в то время было трудно (тут нужно оговориться, что, как было заведено в ту эпоху, Сенека брал с собой «всего одного или двух рабов»).
Чтобы показать, насколько современен этот метод, я расскажу о том, как применил данную концепцию стоицизма к себе, чтобы обрести психологический контроль над переменами в жизни. Я всегда ненавидел работу «на дядю» и связанную с ней зависимость от какого-нибудь самодура, особенно в условиях, когда многое из того, что делается в больших корпорациях, оскорбляет мое нравственное чувство. Поэтому, за исключением восьми лет в моей биографии, я работал только на себя. На последней работе «на дядю» перед тем, как приступить к своим обязанностям, я написал заявление об увольнении, положил его в сейф и остаток времени чувствовал себя свободным. Точно так же, работая трейдером – а это занятие сопряжено с большими дозами случайности, которые наносят огромный ущерб психике и разъедают душу, – я проделывал одно и то же упражнение: каждое утро представлял самую ужасную ситуацию, в которую могу попасть, – и остаток дня ощущал себя счастливым. На деле у метода психологической подготовки к худшему были свои преимущества перед тем, чтобы тешить себя настроем на лучшее, – в итоге я рисковал только тогда, когда четко и недвусмысленно представлял себе, чем обернется дело в самом скверном случае; перемены к худшему были в этом случае ограничены и известны. Сложно приучить себя постоянно воображать, что дела пошли плохо, когда они идут хорошо, однако именно к этому и надо себя приучать. Более того, иногда я по примеру Сенеки путешествую безо всяких удобств (хотя, в отличие от него, не беру с собой «одного или двух» рабов).
Умный человек постоянно работает со своими эмоциями, чтобы исключить боль от ущерба. Достичь этого можно, уничтожая в воображении собственное имущество, чтобы потом тебя не расстроили никакие потери. Переменчивый мир уже не сможет сломить тебя.
Приручение эмоций
С этой точки зрения стоицизм учит приручать, а не истреблять эмоции. Стоики не призывают нас превращаться в овощи. Мой идеал современного стоического мудреца – это человек, преобразующий страх в благоразумие, боль в информацию, ошибки в инициативу, желание в действие.
Сенека создал полный курс обучения тому, как управлять своей жизнью и использовать эмоции по назначению – благодаря маленьким, но эффективным хитростям. Вот одна из таких хитростей: римский стоик обычно разделял гнев – и справедливое возмездие, и старался не причинять вреда, о котором он впоследствии мог пожалеть. Провинившегося слугу он бил по меньшей мере через сутки после происшествия. У нас, людей нового времени, такой метод может не вызвать особого доверия, но вспомним о том, как вдумчивый император Адриан в припадке неконтролируемого гнева воткнул кинжал рабу в глаз. Когда гнев Адриана утих и он раскаялся в содеянном, исправить что-либо было невозможно.
Сенека также снабжает нас каталогом общественных деяний: он советует инвестировать в добрые дела. Мы можем лишиться имущества, но благие дела и добродетельные поступки останутся с нами.
Как стать господином
Все это нам уже знакомо: мы умеем перемещаться из левого столбца Триады (хрупкость) в ее центр (неуязвимость). Но Сенека на этом не останавливается.
Он говорит, что богатство – это раб мудреца и господин дурака. Тем самым он отступает от стоической традиции, которую вроде бы поддерживает: Сенека предпочитает плюсы минусам. Мне кажется, что если стоики до Сенеки утверждали, что предпочтут бедность богатству, доверять им не следует, – по всей вероятности, это болтовня и не более того. Почти все они были бедны и могли попросту оправдывать этой теорией свое положение (из истории Фалеса Милетского мы узнаем, что такое «кислый виноград» – когнитивная игра, призванная убедить самого человека в том, что ягоды винограда, до которых ты не можешь дотянуться, незрелые). Сенека был человеком действия, и мы не можем игнорировать тот факт, что он владел богатством. Главное тут то, что он предпочитал богатство бедности, но без вреда от богатства.
Сенека обрисовал свою стратегию в трактате «О благодеяниях» (De beneficiis), по сути применяя анализ по критерию «затраты – выгода», – философ говорит о «счете расходов и доходов»: «Расчет затрат прост: это все статьи расходов; если какие-то расходы возвращаются, это чистая прибыль (курсив мой); если не возвращаются, это не убыток – я отдал что-то ради того, чтобы отдать». Да, это ментальная бухгалтерия, но все равно бухгалтерия.
Так Сенека сумел обхитрить судьбу: он сохраняет благое и отбрасывает скверное; уменьшает расходы и хранит доходы. Своекорыстно, то есть игнорируя удары судьбы, он, невзирая на философию, не игнорирует приобретения. Этот анализ затрат и выгоды – не совсем то, что принято понимать под стоицизмом (те, кто изучает стоицизм, кажется, хотят, чтобы Сенека и другие стоики думали так же, как они). Здесь есть асимметрия между утратами и приобретениями.
Это и есть антихрупкость в самом чистом виде[51].
Фундаментальная асимметрия
Выразим асимметрию Сенеки в четком правиле.
Я уже использовал концепцию большей потери при неблагоприятном исходе. Если от перемены обстоятельств вы больше теряете, чем обретаете, вы имеете дело с асимметрией, и это скверная асимметрия. Подобная асимметрия универсальна. Посмотрим, как она делает нас хрупкими.
Вспомним о почтовой посылке из главы 1: ей не нравится, когда ее трясут, и она ненавидит членов семейства беспорядка, поэтому она хрупка (очень хрупка, поскольку ничего не может приобрести, а значит, ее положение весьма асимметрично). Антихрупкая посылка, когда ее трясут, больше улучшается, чем ухудшается. Вот простой тест: если мне «нечего терять», значит, я могу только приобрести – и я антихрупок.
В этих терминах можно объяснить всю таблицу 1 с триадами в разных областях жизни. И вообще все на свете.
Чтобы понять, почему асимметричная отдача любит перемены, подумайте вот о чем: если вы теряете меньше, чем обретаете, то есть ваши доходы всегда больше расходов, значит, переменчивость вам нравится (в итоге вы будете не в убытке), другими словами, вы обладаете антихрупкостью.
Теперь передо мной стоит задача соединить четыре следующих элемента фундаментальной асимметрией:
Хрупкое больше теряет, чем приобретает, его расходы больше доходов, оно асимметрично, и эта асимметрия неблагоприятна
и
Антихрупкое больше приобретает, чем теряет, его доходы больше расходов, оно асимметрично, и эта асимметрия благоприятна.
Вы антихрупки относительно источника переменчивости, если потенциальные приобретения превышают потенциальные убытки (и наоборот).
Более того, если ваши потери меньше приобретений, отсутствие переменчивости и стрессоров могут вам повредить.
Как мы реализуем эту идею – уменьшение потерь и увеличение приобретений – на практике? При помощи метода штанги, описанного в следующей главе.
Глава 11. Никогда не женись на рок-звезде
Как и с кем изменять мужу (точные правила). – Введение в стратегию штанги. – Превращение дипломатов в писателей и наоборот
Стратегия штанги (она же двухуровневая стратегия) – это способ обрести антихрупкость и переместиться в правую колонку Триады. Моногамные птицы взяли за правило изменять своим половинам с местной рок-звездой, а писатели лучше пишут, когда у них есть основная работа, которая никак не связана с сочинительством.
Как и с кем изменять мужу (точные правила). – Введение в стратегию штанги. – Превращение дипломатов в писателей и наоборот
Стратегия штанги (она же двухуровневая стратегия) – это способ обрести антихрупкость и переместиться в правую колонку Триады. Моногамные птицы взяли за правило изменять своим половинам с местной рок-звездой, а писатели лучше пишут, когда у них есть основная работа, которая никак не связана с сочинительством.
О невосстановимости поврежденной посылки
Первый шаг к антихрупкости заключается в уменьшении потерь, а не в увеличении приобретений; проще говоря, вы становитесь менее уязвимыми в отношении негативных Черных лебедей и позволяете работать естественной антихрупкости.
Уменьшение хрупкости – не возможность, а требование. Если это утверждение кажется вам банальным, вы рискуете упустить суть. Ибо хрупкость очень сильно изматывает, почти как смертельная болезнь. Не бывает так, что посылка сначала повреждается в неблагоприятных условиях, а потом, когда условия улучшаются, умудряется сама себя починить. Хрупкость похожа на храповой механизм, позволяющий оси вращаться только в одном направлении. Между тем важна не только цель – важен и путь к ней, последовательность событий. Ученые говорят в таких случаях о зависимости от последовательности. Продемонстрируем ее на примере: если вам сначала удалят камень из почки, а потом сделают анестезию, – это совсем не то, что те же два события в иной последовательности. Если вы сначала выпьете кофе и полакомитесь десертом, а потом съедите томатный суп, ваши ощущения будут иными, чем при ином порядке подачи блюд. С учетом зависимости от последовательности наш подход можно объяснить просто: распознать хрупкость и поместить ее в левую колонку Триады легко, и не важно, каковы у нас потенциальные приобретения; сломанное остается сломанным навсегда.
Ту хрупкость, причиной которой является зависимость от последовательности, часто не замечают бизнесмены; они привыкли мыслить статично и верят в то, что их главная миссия – это создание прибыли, а вопросы выживания и управления риском надо рассматривать лишь постольку-поскольку. Тем самым они совершают логическую ошибку: на деле выживание всегда предшествует успеху. Чтобы получить прибыль и купить BMW, для начала нужно попросту выжить.
Понятия вроде «скорости» и «роста» – все то, что относится к движению, – пусты и бессмысленны, если рассматривать их без учета хрупкости. Представьте себе кого-то, кто едет по улицам Нью-Йорка со скоростью 400 километров в час; этот человек определенно никуда не доедет – его эффективная скорость составляет ровно ноль километров в час. И хотя понятно, что главное тут – скорость эффективная, а не номинальная, что-то в социополитическом дискурсе не дает нам осознать эту элементарную истину.
Тот, кто знает о зависимости от последовательности, не отделяет экономический рост от риска рецессии, финансовые доходы – от риска убытка и банкротства, «эффективность» – от опасности катастрофы. Понятие эффективности само по себе теряет всякий смысл. Когда картежник ставит на кон все свое имущество и рискует его потерять, не имеет значения, какими могут быть «потенциальные доходы» от его стратегии. Несколько лет назад один профессор хвастал передо мной тем, что их фонд пожертвований зарабатывает около 20 процентов годовых, не понимая, что эти доходы связаны с хрупкостью, которая легко может обернуться катастрофическими убытками, – что и произошло: кризисный год уничтожил все доходы фонда и поставил под удар университет.
Если вещь хрупка, не важно, что вы предпринимаете, чтобы она стала лучше или «эффективнее», пока риск того, что эта вещь погибнет, сохраняется. Для начала вам следует уменьшить риск катастрофы. Как говорил Публилий Сир, нет ничего такого, что можно сделать и торопливо, и хорошо, – почти ничего.
Что касается ВВП (валового внутреннего продукта), добиться того, чтобы он рос, можно очень легко – за счет долга будущих поколений, вот только экономика будущего может разрушиться из-за необходимости выплатить этот долг. Рост ВВП, как и холестерин, – это пример того, как укорачивает нас прокрустово ложе. Если велика вероятность того, что самолет разобьется, понятие «скорость» перестает быть существенным: мы знаем, что самолет рискует не долететь до места назначения. Точно так же рост хрупкой экономики нельзя называть ростом. Жаль, что власти этого не понимают. Между тем в золотые годы индустриальной революции, в эпоху, благодаря которой Европа стала доминирующим регионом, экономический рост был очень скромным и составлял менее одного процента в год. Но экономика при этом не была хрупкой – в отличие от нынешней гонки идиотов, в которой страны ведут себя как подростки за рулем, опьяненные скоростью.
Штанга Сенеки
Отсюда и решение в форме штанги. Почти все решения проблем, связанных с неопределенностью, имеют форму штанги.
Что мы имеем в виду под штангой? Штанга (снаряд в виде металлического стержня с дисками на обоих концах, используемый тяжелоатлетами) призвана иллюстрировать идею сочетания разделенных крайностей и уклонения от середины. В нашем контексте штанга не всегда симметрична: она просто состоит из двух крайностей, между которыми ничего нет. С точки зрения специалиста, правильнее называть то, о чем мы говорим, двухуровневой стратегией, потому что она работает не на одном (основном), а сразу на двух уровнях.
Первоначально я использовал образ штанги, чтобы описать двойное действие: большой риск в одних областях (неуязвимых в отношении негативных Черных лебедей) и небольшой в других (открытых позитивным Черным лебедям), благодаря чему и достигается антихрупкость. Иными словами, мы всячески уклоняемся от риска с одной стороны и всячески принимаем риск с другой, а не практикуем «средний», или сволочной «умеренный», риск, что по сути своей – лохотрон (этот умеренный риск может быть подвержен большим погрешностям измерения). В итоге штанга из-за своей конструкции приводит к снижению риска потери, а риск катастрофы сводится к нулю.
Приведем пример из сферы вульгарных финансов, на котором легче всего объяснить суть дела, хотя большинство этот пример почему-то не понимает. Если вы размещаете 90 процентов средств в скучной наличке (предположим, вы защищены от инфляции) или в чем-то вроде «объекта, сохраняющего стоимость», а 10 процентов – в очень рисковых, максимально рисковых ценных бумагах, вы не сможете потерять больше 10 процентов средств, в то время как ваши доходы могут быть велики. Между тем вложение всех средств в ценные бумаги с так называемым «средним риском» чревато катастрофой, потому что риск может быть рассчитан неправильно. Стратегия штанги решает проблему редких событий, вероятность которых неопределима, и хрупкости в отношении погрешностей оценки; при использовании финансовой штанги максимальные потери известны.
Антихрупкость – это сочетание агрессивности и паранойи: ограничьте потери, позаботьтесь о защите от крайнего риска – а приобретения, позитивные Черные лебеди, позаботятся о себе сами. Это асимметрия Сенеки: мы больше приобретаем и меньше теряем, когда попросту уменьшаем большие потери (эмоциональный ущерб), а не улучшаем ситуацию «посередине».
Штангой может стать любая двойная стратегия, в которой сочетаются крайности без портящей все дело середины, – так или иначе результатом подобной стратегии становится благоприятная асимметрия.
Чтобы понять разницу между штангами и не-штангами, представим рестораны, где подают основное блюдо, например малый бифштекс из экологичного сырья и салат (к ним мальбекское вино), а после того, как вы расправитесь с мясом, – пирог с козьим сыром (а к нему мускатное вино). Внезапно рестораны перестают выполнять ваш заказ, режут пирог и бифштекс на мелкие кусочки и перемешивают все это в очень шумных машинах. Всяческие действия в «средней» сфере – это именно такое перемешивание. Вспомните Ниро из главы 9, который общается с вахтерами и учеными, и очень редко – с людьми среднего интеллекта.
Когда речь заходит о риске, я не сяду в самолет, если его экипаж смотрит на успех полета «с умеренным оптимизмом»; я предпочту рейс, в котором стюардессы максимально оптимистичны, а пилот – максимально пессимистичен, а еще лучше – если он параноик.
Бухгалтер и рок-звезда
Биологические системы изобилуют стратегиями штанги. Возьмите следующий подход к поиску партнера, который можно назвать «90 процентов бухгалтер, 10 процентов рок-звезда». (Я привожу пример, а не оправдываю измены.) В животном мире самки некоторых моногамных видов (включая людей), как правило, выходят замуж за бухгалтеров и им подобных, а то и еще более бесцветных особей вроде экономистов, – за стабильных самцов, которые в состоянии обеспечить семью. При этом самки иногда изменяют им с агрессивными альфа-самцами, рок-звездами, и это – часть двойной стратегии. Ограничивая потери, самки в то же время идут на внебрачное спаривание, чтобы получить генетические блага, или очень большое удовольствие, или то и другое сразу. Даже время для измены они выбирают не случайно – оно совпадает с периодами, когда самки с большой вероятностью могут забеременеть. Мы наблюдаем эту стратегию у так называемых моногамных птиц: они столь часто предаются изменам, что больше десяти процентов птенцов рождаются вовсе не от предполагаемого отца. Теорий, объясняющих этот феномен, множество. Эволюционные теоретики утверждают, что самки жаждут не только социальной и экономической стабильности, но и хороших генов для своих детей. Однако найти кого-то «посередине», кто сочетает все эти добродетели, невозможно (альфа-самцы хороши в плане генофонда, но не способны на стабильные отношения, и наоборот). Почему бы не заиметь сразу то и другое, пусть и от разных самцов? Спокойная жизнь и хорошие гены. Есть и альтернативная теория: самки гонятся за удовольствиями – или за спокойной жизнью и развлечениями[52].