– Что?
– Сигналы джи-пи-эс, – сказал я, – посылаемые беспилотникам, легко перехватывать и подменять.
Она спросила с недоверием:
– Так уж и легко?
– Беспилотник, – напомнил я терпеливо, – всегда передает большой объем данных, а для этого без толстого канала связи не обойтись. От пятидесяти мегабит в секунду и выше. Что значит, больше. Я объясняю доступно? А если еще и шифровать, вообще связи не будет.
Она тревожно всматривалась в лес.
– А ты… попытаться можешь?
– Я не очень знаком с технологией джи-пи-эс-спуфинга, – признался я, – но в принципе там ничего сложного. Дай-ка планшет… Нет, лучше возьму свой, у тебя он какой-то кривой и забит троянами под завязку. На порносайтах чего только не наловишь…
Она огрызнулась:
– Я не хожу на порносайты!
– Да? – спросил я с сомнением. – А чего ты такая яркая… И сиськи… Ого, начали выдвигаться!.. Да не сиськи, вперед смотри…
Из вертолета вытащили и развернули на земле второй дрон, а когда он взлетел, я зябко передернул плечами. Настоящий боевой, вес не меньше ста килограммов, нигде не нахожу его характеристик, явно только-только из конструкторского бюро, вижу рыльца двух ракет малого радиуса действия, а к тому же помимо них наверняка есть заряд взрывчатки.
– Этот поопаснее, – сказала она.
– Правда? – спросил я саркастически. – Кто бы подумал… Но штука в самом деле дорогая и продвинутая… Вот куда у вас деньги уходят, а мы в Центре вечно голодаем, все мышкам отдаем, чтоб не померли…
– Сильно продвинутая? – спросил она с тревогой.
– Очень, – ответил я с удовольствием.
– Чему радуешься?
– Не люблю иметь дело с тупыми, – объяснил я. – Им трудно что-то втемяшить.
– А не тупым?
– Ты же меня охмурила, – ответил я.
Она посмотрела с недоверием.
– Не поняла… Так я тупая, или это ты тупой?
Глава 3
Я вытащил из кармана смартфон, но это для Ингрид, а на самом деле удобнее войти в программное управление дроном и сразу же перехватить руль.
Дрон поднимался все выше, но там вдруг беспокойно задергался. Ингрид прошептала восторженно:
– Это ты им мешаешь?
– Что значит я? – ответил я с оскорбленным достоинством. – Это они мне мешают. Видят, дрон перестал слушаться, пытаются опустить ниже для более устойчивой связи.
– А если у них не получится?
– Дрон не справится с управлением, – буркнул я. – Занесет на повороте… Не видишь, дорога скользкая.
Она вскрикнула шепотом:
– Какая дорога, какая дорога?
– Воздух скользкий, – пояснил я. – Слишком крутой вираж завернул.
Присоединившись к обмену данными между дроном и его дрессировщиком, я заодно поменял вид со спутника и зумил до предела, с высоты полета мелкой птицы дом смотрится великолепно, как игрушечный.
Себя, естественно, не увидел даже в окрестностях, зато рассмотрел бегущую к ограде новую группу людей в маскировочной одежде.
Мозг во мгновение ока просчитал все варианты их вторжения в дом, тут же предложил мне ответные шаги, но как же отвратительно, что мои мышцы сокращаются с той же черепашьей скоростью, как и у этих двуногих!
Медленно, за целых полторы секунды я полностью перехватил управление тяжелым дроном, развернул в полете, чуть снизил высоту для точности, вдруг это у меня руки дрожат, и выпустил обе ракеты из-под брюха дрона, выбрав целью вертолет.
На поляне вспыхнул такой громадный оранжевый шар огня, что даже при взгляде из окна дома, думаю, увидят, как над верхушками деревьев взметнулось пламя, а к небу поднялся черный столб дыма. Если из спецназа кто-то и остался еще в доме, то, понятно, им обратно уже не выбраться, но будут ли сдаваться, непонятно.
Ингрид на миг перевела взгляд от огненного шара на меня. До нас докатилась ударная волна горячего воздуха с сильным запахом сгорающего бензина.
– Как это он?
– ИИ, – сказал я и, встретив ее непонимающий взгляд, пояснил: – Искусственный интеллект. Ты с ним что-то делала?
Она мотнула головой.
– С ума сошел? Я оперативница.
– Значит, он сам, – сказал я. – Интересно-интересно… Вот так неожиданно машины обретают сознание. Наверное, ты перед ним голыми коленками маячила. А то и трусы переодевала на виду… Вот у него и пробудился интеллект.
Она сказала зло:
– Ага, у вас в таких случаях именно интеллект пробуждается!.. Свинья. Я видела, ты смартфон в карман прятал!.. Перехватил удаленное управление?..
– Какая ты… умная, – сказал я. – А я думал, красивая.
Она запнулась, не выбрав, что сказать, женщины уже догнали и обогнали нас по запасу бранных слов, потом метнула молнию взглядом и следом громыхнула:
– Ты самый подлый, ты гнусный самый…
– Милая, – сказал я, – я ученый малый, посудите сами: если молния меня не убила, то гром мне вовсе не страшен…
Она сказала со злостью:
– Снова кем-то прикрываешься?
– Самым великим в мире поэтом, – сказал я скромно, – как говорил великий Иосиф Виссарионович. Я же теперь эрудированный, как не похвастать перед женщиной… ты точно женщина? Давай сейчас вот за те завалы. Думаю, к взорвавшемуся вертолету кто-то помчится то ли спасать, то ли добивать…
Она оглянулась.
– Зачем тебе этот завал?
– А пострелять оставшихся не хочешь?
Она помотала головой.
– Возвращаемся в коттедж.
– Точно не хочешь? – спросил я.
Она покачала головой.
– Нет.
– Странно, – сказал я. – Я бы пострелял. Их восемь миллиардов на этой планете! Какая разница, если несколько штук прекратит существование…
Она зябко передернула плечами.
– Ненавижу ученых.
Дрон подлетел к дому и вдруг выпустил длиннейшую очередь в затаившихся у ограды дома десантников. Я успел перехватить их панические переговоры с двумя оставшимися в доме, затем там раздался взрыв, взметнулось жаркое багровое пламя.
Это дрон, теряя высоту, упал прямо на головы последней группы и взорвался, разбросав вокруг себя тучу земли и кровавые клочья тел.
Ингрид ахнула:
– Он выпустил весь боезаряд по своим!
– Это чтоб садиться было легче, – сказал я. – Самолет перед вынужденной посадкой всегда бензобаки освобождает! Эх, темнота…
– Это, по-твоему, посадка?
– У всех бывают погрешности, – сказал я. – Быстрее обратно!
Она бежала за мной красиво и ловко, пригнувшись и держа автомат наготове, то и дело шипела на меня, как гигантская кобра, чтобы не выпендривался, а делал, как она, вся такая правильная и милитаристская.
Ворвавшись в холл, я шепнул торопливо:
– Держи оборону здесь. Могут появиться уцелевшие снаружи. В доме тоже кто-то должен быть…
– А ты?
– Что-то Грегор замолчал, – пояснил я. – И по дрону ни разу не выстрелил. Если ранен, перевяжу.
– А если убит?
Я развел руками.
– Я не Христос, вряд ли воскрешу. За снайперский автомат не лягу, стрелять не умею… Вернусь с новостью, что…
Она вряд ли услышала, с какой новостью вернусь, потому что я достаточно быстро взбежал по откидной лесенке наверх, даже не слишком запыхался, там открыл люк на чердак.
Грегор лежит у пулемета перед распахнутым окошком, кровь на груди и ногах, правая перетянута жгутом выше колена.
– Ты как? – спросил я.
Он прохрипел, задыхаясь:
– У меня всего три патрона… В пистолете.
– Зря не расходуй, – предупредил я. – Они дорогие, по доллару штука!.. А доллар опять подрос.
Он не успел ответить, я приложил палец к губам, а его прижал к полу. Когда люк приоткрылся, спецназовец увидел Грегора, залитого кровью и в неестественной позе у пулемета, а я уже присел за дальней горкой старой мебели и рваных мешков.
Десантник вылез целиком и, держа автомат наготове, осторожно шагнул к Грегору, легонько толкнул носком сапога ему голову.
Я вытащил нож, десантник что-то уловил и начал разворачиваться в мою сторону. Я уже просчитал, с какой силой нужно метнуть нож, чтобы совершить всего один оборот, и ударил точно в цель, и мышцы едва не порвались от того усилия, которое я от них потребовал.
Нож все же вылетел из ладони, как испуганная птица, в доли секунды пересек разделяющее нас пространство…
Грегор раскрыл глаза и охнул, нож ударил острием в глазницу спецназовца и вошел в нее почти по рукоять. Я бросился к нему, рассчитывая каждое движение. Десантник еще не успел рухнуть на пол, то-то было бы грохота, как я выхватил из его руки автомат, другой рукой выдернул из кобуры пистолет и бросил то и другое Грегору, а десантника опустил на дощатый пол почти с нежностью.
Грегор поймал на лету все богатство, все еще ошалелый, кивнул с благодарностью, а я, не говоря ни слова, выдернул нож из глазницы и встал там же в темном углу.
Второй десантник поднялся по лестнице на чердак настороженный, труп еще не увидел, я сделал быстрый шаг и с силой опустил уже занесенный ранее нож. Это пуля не пробивает кевларовую броню, а нож запросто, десантник даже не всхлипнул, беззвучно опустился на колени.
Я забрал и его оружие, это автомат, пистолет и подсумок с гранатами, тоже оставил перед Грегором.
Он прошептал:
– Теперь отобьюсь от целой армии… А вы куда, профессор?
– Посмотрю за женой, – ответил я саркастически.
Он сказал вдогонку:
– За ними нужен глаз да глаз.
– Да, – согласился я. – Столько молодых мужчин прибыло!
Ингрид сидит за ящиками, свернутая в ком, как тугая пружина, готовая развернуться со страшной силой в любой момент, глаза горят, зубы оскалены, пистолет в сомкнутых ладонях.
– Ты как? – спросил я.
Она огрызнулась:
– Как-то все сумбурно, но вроде бы отбились… У них мало времени, должны атаковать и атаковать!
– Значит, – сказал я, – некому.
Она вскрикнула:
– А те, что…
– Мертвы, – ответил я.
Она всмотрелась в меня.
– Кто их убил? Ты или Грегор с Терезой?
Я отмахнулся.
– Да уже не помню. Да какая разница?.. Их нет, проблемой меньше.
– Их убил не ты, – определила она. – Ты не смог бы вот так сейчас… Тебя бы трясло и корчило!. Ты вообще какой-то… Да и не знаю!
Я двинул плечами.
– Да ерунда все. У тебя бутерброда не осталось?..
Она дернулась, переспросила ошалело:
– Что-что?
– Бутерброда, – повторил я. – Много калорий истратил, организм напоминает, что неплохо бы восполнить… Да так напоминает, что аж визжит… Мне питаться нужно по режиму.
Она смотрела с недоумением, почти с ужасом, я вспомнил, что она права, человек вообще-то должен как-то реагировать иначе, ну так волноваться, суетиться, бегать и кричать, что ох как ужасно, люди не должны убивать друг друга, это неправильно…
Хотя почему не должны? Люди всегда убивали друг друга, благодаря этому и возвысились над остальными тварями, что убивать друг друга не могут.
Да, теперь можно бы не убивать, мы уже люди, у нас есть религия, однако ну никак не могу ощутить в себе священного ужаса, о каком пишут в книгах.
А застрелил, но не попинал ногами только потому, что трупы не почувствуют, да и как-то нерационально пинать, я не женщина, это у них все через эмоции, а я самец.
Правда, мужчины порой тоже, а я вот ничуть, даже совершенно ничуть… а не потому ли, что знаю намного больше и вижу, чем обычный человек? Может быть, мое обострение интеллекта как раз за счет эмоциональной подпитки?
Она спросила внезапно:
– О чем задумался? У тебя морда лица странная… Опять среди звезд?
Я кивнул.
– Ты права. Сеть нейронов удивительно похожа на звездный рой в центре Галактики. Настолько, что приходят совсем уж странные мысли.
Она зябко передернула плечами.
– Ты какая-то жаба вовсе, а не человек. Сейчас посмотрю, совсем из головы вылетело, что я взяла с собой пакет с бутербродами. Но неужели ты сможешь их есть?
– Еще как, – заверил я.
Эмоции, мелькнула мысль, чаще всего от неожиданности. Например, испуг. Но никто не сможет подойти ко мне сзади и гавкнуть над ухом, потому что я, даже не глядя, вижу то ли по запаху, то ли еще как, но вижу и чувствую, как будет подходить, какие гримасы корчить…
Видя человека, который выхватывает пистолет, я уже понимаю, умеет он им владеть или не умеет, а если владеет, то в какой степени, хорошо ли стреляет или нет, может ли выстрелить в человека напротив, и как нужно двигаться, чтобы опередить и отнять у него этот пистолет, даже если я за десяток шагов от него…
– Ого, – сказал я, – у нас гости.
Она спросила настороженно:
– Ты о ком?
– Сюда летят, – сообщил я и взял в руки автомат. – Будь наготове.
Грохот вертолетного двигателя становится все громче, из-за верхушек деревьев вынырнул армейский вертолет, за ним еще один.
Мы ждали, оба пошли на посадку прямо во дворе. Из первого морпехи начали выпрыгивать, не дожидаясь, когда вертолет коснется колесами земли.
– Наконец-то, – выдохнула она. – На первом Бондаренко, уже вижу.
– Как ты их различаешь? – удивился я. – Разве военные не все одинаковы?
– Свинья!
– А они молодцы, – одобрил я. – Вот так надо работать!.. Появляться, когда все закончено, убрать трупы и бодро просить прибавку к своему и так нехилому жалованью. Хорошая у вас работа.
Она сказала сердито:
– Я была здесь, а не там.
– Потому что со мной, – уязвил я. – А то сейчас бы прилетела. Походила бы, стараясь не вступить в кровь… Туфли у тебя классные!
– Ух ты, – сказала она саркастически, – заметил! А какого они цвета?
Я посмотрел на ее туфли и ответил уверенно:
– Желтые!
Второй вертолет на пару секунд завис на большой высоте над площадкой, я почему-то представил себе, что вот сейчас сбросят тросы, а по ним стремительно заскользят вниз бравые парни в черных костюмах, однако вертолет достаточно быстро опустился, с обеих сторон быстро выскочили парни в пуленепробиваемой броне и с автоматами в руках, помчались, сильно пригнувшись, прямо через клумбы к дому.
В мою сторону побежал немолодой, но полный силы офицер без знаков различия, замахал руками.
– Капитан Волкова, профессор Лавронов?
– Они самые, – ответила Ингрид и убрала пистолет в кобуру.
– Лейтенант Крабоид в вашем распоряжении!
– Занимайте оборону, – сказал я. – Так, на всякий случай. Маловероятно, что попробуют еще раз, но дураков на свете много и помимо военных… Два беспилотника сбиты, вот за теми соснами догорает вертолет нападавших. Посмотрите насчет выживших… не думаю, что такие отыщутся, но вдруг там что-то важное.
– Как в доме? – спросил он.
– Один ранен, – ответил я. – Средней тяжести, он на чердаке. Из нападавших убиты все. В основном, весь отряд сражен меткими выстрелами капитана Волковой и товарища Ратника… не уверен, что могу назвать его имя и звание.
На его лице отразилось даже не уважение, а почтение. Оглянулся, морпехи уже спешно выносят из дома трупы, потом снова трупы, складывают их в ровный ряд на дорожке, быстро фотографируют для идентификации, а у кого взрывом гранаты разворочено лицо, берут образцы крови, как догадываюсь, для анализа ДНК.
– Хорошие новости, – сказал Крабоид. – Нам сказали, вы свое задание выполнили… я не уполномочен спрашивать, и теперь возвращаетесь на этом же вертолете?
– Да, – сообщил я. – Вряд ли нападение повторится, а если и да, то вас и больше, и вооружены лучше.
Он ответил четко:
– Они не пройдут!
Из черного зева выпрыгнул на землю и легко разогнулся человек в элегантном костюме, пошел к нам быстрыми шагами.
– Приветствую, Владимир Алексеевич!
– Рад вас видеть, Ростислав Васильевич, – ответил я. – Не сидится в кабинете? Полевая работа вспоминается?
Бондаренко покачал головой.
– Похоже, вас недооценили не только эти люди, но и мы.
– Это все капитан Волкова, – заверил я. – А еще капитан Васильковский и лейтенант… Тереза. Мне почему-то Тереза больше нравится, как звучит, чем Анна Дмитриевна. Романтичнее. Напоминает Кармен, Клеопатру и даже мадам Помпадур.
Он скупо улыбнулся.
– Представьте себе, я знаю, кто такая Тереза и Клеопатра, а про остальных, каюсь, не слыхивал. Должен предположить, что ваша роль наверняка была не только в качестве зрителя?
– Увы, – ответил я, – или, точнее, к счастью. Я только так… консультировал.
– Вы хорошо консультируете, – подтвердил он. – У нас есть один специалист… Недавно отправили под Латакию, он так проконсультировал там добровольческие отряды, которые постоянно терпели поражения, что они разбили чуть ли не армию и захватили семнадцать танков, восемьдесят бронетранспортеров и уйму стрелкового оружия. Вот что значит хороший консультант!
– Ой, – сказал я. – Даже не мечтаю о такой карьере. Мне бы мышек своих не уморить… Вы не представляете, какие у меня замечательные мышки! А умные какие…
Он посмотрел на мое умильное лицо, кивнул.
– Да, конечно. Мышки не люди, они все замечательные.
– Зачем был послан отряд захвата? – спросил я. – Чтобы попытаться заставить Стельмаха замолчать… или же заставить его нажать горячие клавиши и отправить рассылку по всем запланированным адресам?
Бондаренко вздохнул.
– Наши эксперты над этим работают.
– А результаты?
Он ответил уклончиво:
– Вы свою работу сделали так, что теперь вряд ли что узнаем. Их действия могут быть как хитрым многоходовым планом, так и откровенной дуростью или чьим-то просчетом. Неверной оценкой ситуации.
– Вашей?
Он поморщился.
– У нас несколько конкурирующих отделов, куда одни попадают по способностям, а другие по лояльности или знакомству.
– Блин, – сказал я с досадой, – неужели даже у вас так? Нельзя ли вернуться к старой модели КГБ?
Глава 4
Он взглянул на меня с осторожностью и сомнением во взгляде, не уверенный, насколько я говорю серьезно, мне даже почудилось, что готов был заверить, что продвигаются в нужном направлении, но профессиональная осторожность взяла верх, я видел, как он замкнулся и потому ответил высокопарно: