Богдан Хмельницкий увидел в Париже, что существовавший во Франции с конца XIII века парламент по сути являлся только высшим судебно-административным учреждением. Страной абсолютистски правил король и его Conceil du roi, Королевский совет из пятидесяти высших феодалов, руководивших всей внутренней, внешней и судебной политикой государства. Для решения важных финансовых проблем Париж изредка созывал только лишь совещательные Генеральные Штаты из представителей французского духовенства, дворянства и городских верхов. Гениальный украинец сразу увидел, как в бесправном пока парламенте неостановимо брали верх представители нового чиновничества «nobless de robe, дворянство мантии», оттеснившего и в парламенте и уже в королевском Совете старое родовое «nobless d/epee, дворянство шпаги». Богдан Хмельницкий лишний раз убедился в том, что дело не в форме правления, а в личности правителя, и увез в любимый Чигирин переписанное им собственноручно, совсем недавно наделавшее много шума «Политическое завещание Ришелье», вставшее в книжном шкафу Субботовского хутора рядом с ранним, еще львовским трактатом будущего великого гетмана и героя Украинской революции о «Государе» Никколо Макиавелли.
«За пятнадцать лет своей работы секретарем Совета Десяти Флорентийской республики прекрасно образованный создатель политологии Николо Макиавелли, не раз объездивший всю Европу, стал свидетелем многих важнейших политических событий своего времени, начиная от правления Джироламо Савонаролы, войны за власть семейства Медичи и кончая расцветом ватиканской эпохи Возрождения.
За отличную работу Макиавелли отстранили от службы, приговорили к ссылке, назвали заговорщиком против законной власти, посадили в тюрьму, пытали, освободили по амнистии и вернули на работу в правительство Флоренции и Римского папы. Пятьдесят лет гениальный мыслитель общался с королями, римскими папами, владетельными князьями, правителями государств и республиканскими руководителями. В 1515 году Никколо закончил работу над трактатом «Государь», с которым вошел в историю человечества, и его книга, ставшая руководством к действию, навсегда оказалась на столах и под подушками сильных мира сего.
Само собой, «Государь: о власти, скольких она бывает видов, как ее получают, как сохраняют и как утрачивают» был со своего рождения включен в «Индекс запрещенных книг» римского папы и при жизни автора напечатан не был. Было бы странно, если бы властители сразу же обрадовались появлению документа, показывающего «к какому коварству и ловким ухищрениям прибегали и государи, и вожди республик, чтобы сохранить уважение, которого они никак не заслуживали».
Никколо Макиавелли обобщил исторический опыт и превратил политику в науку, описав ее закономерности. Он очевидно доказал, что политику невозможно соблюдать в государстве законы морали и нравственности без их нарушения с помощью законов силы и выгоды. Гений показал, что успешное правление не может быть только благородным, поскольку зависит от природы человека. Макиавелли заявил, что цель оправдывает средства, но любые способы ее достижения могут быть использованы только для процветания народа и государства. Он доказательно объяснил, что для создания государства не подходят легитимные демократические принципы, потому что сломать существующий устоявшийся порядок может только неограниченная власть диктатора. Любому грамотному человеку совершенно ясно, что жестокость, коварство и насилие можно победить только жестокостью, коварством и насилием, которые, однако нельзя постоянно использовать против подданных им граждан. За эти слова Ниrколо Макиавелли еще при жизни назвали мечтателем:
«Знать, желающая угнетать народ, который не желает угнетаться, провозглашает кого-нибудь из своих государем, чтобы за его спиной утолять свои вожделения. Народ, видя, что не может сопротивляться знати, возвышает кого-нибудь одного из своих, чтобы его власть дала людям защиту.
С народом ничего поделать нельзя, ибо он многочислен, а со знатью можно, ибо она малочисленна. Нужно четко понимать, что знать дальновидна, хитра, заранее ищет пути к спасению, заискивает перед тем, кто сильнее, и потому легко пойдет против своего же государя.
Государь не может выбрать народ, но может выбрать знать, ибо это его право. Государь должен уважать народ, иначе в трудное время он будет свергнут. И не надо мне возражать, что понадеяться на народ – что на песке строить. Если государь бесстрашен, не просит, а приказывает, не падает духом в несчастье, все готовит для обороны и мужеством вселяет бодрость в окружающих, он никогда не обманется в прочной народной опоре.
Когда смерть далеко, каждый слуга государев говорит о готовности пожертвовать жизнью за государя, но в трудное время их объявляется немного. Мудрый государь делает так, чтобы народ при любых обстоятельствах имел в нем потребность. Если народ не озлоблен на государя, он может не бояться нападения.
Расстояние между тем, как люди живут и как должны бы жить, столь велико, что тот, кто желает всегда исповедовать добро, неминуемо погибнет, сталкиваясь с огромным множеством людей, чуждых добру. Если государь хочет сохранить власть, он должен уметь отступать от добра при необходимости. Так как в силу своей природы человек не хочет следовать одним добродетелям, то пусть государи не боятся навлечь на себя обвинения в тех порока[, без которых трудно удержаться у власти, ибо часто то, что выглядит как порок, на деле доставляет государю благополучие и безопасность.
О людях в целом можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет нажива. Пока делаешь им добро, они твои всей душой, но когда у тебя явится в них нужда, они тотчас от тебя отвернутся. Дружбу, которая дается за деньги, а не приобретается величием и благородством души, можно купить, но нельзя удержать. Плохо придется государю, который, доверяясь людским обещаниям не примет никаких мер на случай опасности. Лучше всего, когда государя боятся и любят одновременно. Однако, любовь плохо уживается со страхом, поэтому уж если приходится выбирать, то надежнее выбрать страх. Любовь поддерживается благодарностью, которой люди, будучи плохи, могут пренебречь ради своей выгоды, а страх поддерживается угрозой наказания, которой пренебречь невозможно. Для этого государь не должен посягать на имущество граждан и подданных и на их женщин.
Великие дела удавались лишь тем, кто не старался сдержать данное слово и умел, кого нужно, обвести вокруг пальца, чтобы преуспеть куда больше тех, кто ставил на честность. Государь должен уподобиться льву и лисе, чтобы отпугнуть волков и обойти капканы. Для борьбы с врагом закона мало, нужно прибегать к силе. Люди, будучи плохи, слова не держат, поэтому и ты должен поступать с ними также. Благовидный предлог нарушить обещание всегда найдется. Всегда выигрывал лишь тот государь, кто имел лисью натуру.
Государь должен быть как само милосердие, верность, прямодушие, человечность и благочестие и не вызывать презрение непостоянством, легкомыслием, малодушием и нерешительностью. Этих качеств надо остерегаться как огня и быть великодушным, бесстрашным, основательным и твердым.
С внешней опасностью можно справиться при помощи хорошего войска и хороших союзников. Тот, у кого хорошее войско, найдет и хороших союзников. Если не будет внешней опасности, то и внутри страны сохранится мир, если его не нарушат тайные заговоры. На стороне заговорщика – страх, подозрение и боязнь расплаты. На стороне государя – величие власти, закона и вся мощь государства. Главное средство против заговоров – не навлекать на себя ненависти и презрения подданных и быть угодным народу. Важно также не оскорблять окружающих государя должностных лиц и слуг.
Самое главное для государя – постараться всеми своими поступками создать себе славу великого человека, обладающего выдающимся умом. Мудрость состоит и в том, чтобы, взвесив все возможные неприятности, наименьшее зло почесть за благо. Об уме государя первым делом судят по тому, каких людей и советников он к себе приближает. Выдающийся ум, который все постигает сам. Негодный – который сам ничего не постигает и постигнутого другим понять не может. Государь должен отличить плохое от хорошего в советах своих помощников и за хорошее наградить, а за плохое наказать. Тогда помощники не станут обманывать государя и будут служить ему добросовестно. Решения государь должен принимать сам.
Если государь часто меняет свое мнение, то этим вызывает неуважение подданных. Глупому государю бесполезно давать хорошие советы. Хорошие советы советников родятся из мудрости государей, а не мудрость государей родится из хороших советов. Если государь всецело полагается на судьбу, он не сможет выстоять против ее ударов.
В разные исторические эпохи эффективна то монархия, то республика и дело совсем не в способе и форме правления. Почему-то редко находятся государи или республиканские вожди, которые в государственной политике использовали бы поучительные примеры древних.
Существует три вида государственного устройства – Самодержавие, Аристократия и Народоправство. Самодержавие легко становится тираническим. Аристократии легко делаются олигархиями. Народоправство без труда превращается в разнузданность. Если установить только одну из этих форм правления, то это будет ненадолго, потому что нет способа помешать ей скатиться в собственную противоположность.
Мудрые законодатели избирали смешанную форму правления, считая ее более прочной и устойчивой, ибо существуя одновременно, Самодержавие, Аристократия и Народоправство оглядываются друг на друга.
В развращенных государствах сохранять республику почти невозможно. В них нужен режим более монархический, чем демократический. Люди, по причине их наглости, не могут быть исправлены законами, а значит, должны обуздываться сильной властью. Сделать их добрыми другим путем невозможно. Обуздать чрезмерную жадность, честолюбие и развращенность людей может только абсолютная власть.
Люди вообще тешат себя видимым, а не тем, что существует на самом деле. Народные недовольства легко устраняются, когда у народа нет вождей. Нет ничего более ужасного и более беспомощного, чем разнузданный народ.
Народ постояннее и рассудительнее любого государя. Не без причин голос народа сравнивается с гласом божьим. Кажется, что благодаря какой-то тайной способности народ ясно предвидит, что будет для него добро, а что зло. Народ намного превосходит государей и в добродетели и в славе, и в умении сохранять учрежденный строй. Жестокость народа направлена против тех, кто посягает на его благо. Властвующий и благоустроенный народ постоянен, благоразумен и щедр, как государь, считаемый мудрым».
Богдан Хмельницкий давно решил для себя, что добродетель торжествует над пороком только потому, что у нее больше пушек; честность побеждает вероломство, потому что у нее более сильная армия и более талантливый полководец; а добро побеждает зло только потому, что у него толстый кошелек. Если ты сто раз прав, но не вооружен, то ничего не добьешься. Он был потрясен гением великого Ришелье, сделавшего Францию выдающимся государством.
* * *«Сын капитана королевских гвардейцев первого Бурбона на французском троне Генриха IV, Арман Жан дю Плесси де Ришелье (1585–1642) был совсем не узурпатором королевской власти или заместителем слабого правителя. Нетипичный гений почти двадцать лет правил Францией удивительно и блистательно так, что почти полтора столетия после его смерти на территории его государства не могла ступить и удержаться нога завоевателя. «Человек в красном» создал новую европейскую политическую систему, основанную на равновесии соперников. На фундаменте из монархической чести и аристократической верности Ришелье создал сильное государство, используя усовершенствованное им искусство тайной войны, политической интриги и контрпровокации. Его правой рукой был монах-капуцин, барон Франсуа Леклер дю Трамбле (1577–1638), закончивший два университета, знаток латыни и греческого языка, дипломат и профессор.
Ришелье поставил отца Жозефа, Рere Joseph, которого уважительно по цвету капуцинской одежды называли «Серое Преосвященство», во главе огромной службы дипломатических агентов, действовавших по всему миру «на благо короля и Франции». Враги писали о Ришелье, который во время войны Франции и Испании через считанные часы узнавал все, что говорилось на заседаниях испанского Государственного Совета во главе с выдающимся политиком Оливаресом, что он лучше всех в мире отличает худшее от плохого и лучшее от хорошего, а именно это является одним из признаков политического гения.
Ришелье учился у знаменитого первого министра Генриха IV герцога де Сюлли, который советовал ему при королевском дворе, политическом центре Франции, мало говорить, внимательно слушать и не мозолить монарху глаза, когда он в плохом расположении духа. Сюлли рассказывал молодому Ришелье, что в отсутствие сильной королевской власти в государстве неизбежен мятеж его грандов, каждый из которых «хочет быть приобщенным к важным государственным делам, управлять государством, владеть должностями и назначениями, и всегда заведовать финансами».
Епископ Люсонский по рекомендации губернатора Люсона Сюлли стал депутатом Генеральных Штатов, понравился матери юного Людовика XIII королеве-регентше Марии Медичи, получил место священника в штате двора жены короля Анны Австрийской, а через полгода за свои бесчисленные таланты был назначен государственным секретарем по военным и иностранным делам, членом Королевского Совета и личным секретарем королевы-матери. Еще через полгода сподвижники Генриха IV во главе с его сыном Людовиком XIII разогнали королевский Совет и отправили в невозвратную ссылку Марию Медичи и ее верного секретаря. Через три года Ришелье сумел помирить непримиримых королеву-мать и ее сына-короля, вернулся в Париж, стал кардиналом и членом Королевского Совета, а 13 августа 1624 года – первым министром Людовика XIII, очень этому сопротивлявшегося из-за наговоров конкурентов Армана дю Плесси. Король и кардинал стали часто видеться и умный, серьезный, искренний король понял и оценил своего первого министра. Ришелье и Людовик XIII совещались в глубокой тайне и совершали великие деяния, полезные не только шестнадцати миллионам французов, живших в сотне городов и тридцати тысячах деревень.
Главный уполномоченный короля ложился спать в одиннадцать часов вечера, в три часа ночи вставал и три часа работал с личным секретарем, опять спал с шести до восьми часов утра, затем работал и принимал министров. В одиннадцать часов слушал литургию, обедал и гулял по саду, где принимал посетителей, потом работал, встречал иностранных послов и грандов, опять гулял по саду, где принимал не успевших ему представиться утром посетителей, а с девяти до одиннадцати вечера позволял себе отдохнуть в кругу друзей и домашних.
Покушения и заговоры против Ришелье шли лавиной и «человек в красном» даже во дворец к королю брал с собой телохранителей, увеличив их количество с пятидесяти до трехсот. Ришелье и Людовик беседовали в кабинете, а в приемном зале дружелюбно разговаривали охранявшие короля мушкетеры в голубой форме с нашитыми на нее золотыми лилиями Бурбонов и охранявшие кардинала мушкетеры в красной форме с нашитыми на нее серебряными крестами первого министра.
Ришелье составил и осуществил программу морского строительства Франции, увеличив военный флот и грузооборот улучшенных портов в разы. У государства и короля появились богатые торговые компании и заморские колонии в Северной и Южной Америке, в Сенегале, Гамбии, на Мадагаскаре, островах Зеленого Мыса, Мартинике, Гваделупе, Доминикане, Вест-Индии.
В декабре 1626 года национальная ассамблея нотаблей из духовенства, дворянства, чиновников и видных горожан приняла программу государственных реформ Ришелье, признав, что «главным двигателем национального благосостояния является индустрия и торговля, а основой государственного могущества – сильная армия».
В январе 1629 года Ришелье утвердил во Франции первый Свод из четырехсот шестидесяти законов, утверждавших главенство государства в финансах, внутренней и внешней политике. К этому времени Ришелье уничтожил гугенотскую республику внутри страны, одержал военные победы в Европе, создал антииспанскую лигу и послал первого французского посла в Московское Царство с приказом создать сильную угрозу для враждебной Франции Речи Посполитой со стороны России. Ставший герцогом и пэром Ришелье пользовался полным доверием короля, давшего ему звание «главного государственного министра». В «день одураченных» он отчаянно-весело переиграл конкурентную «партию святош» и возглавил партию «добрых французов», активно поддерживавших сильную королевскую власть. Секретные агенты «человека в красном» захватывали его противников по всему миру и сдавали как вязанки дров на рынок в Париж, где Ришелье селил их под строгим присмотром, успев за время своего правления заключить для Франции семьдесят четыре международных договора. Гений «дипломатии луидоров» уверенно вел Францию к ее величию, не забывая основывать первую газету в стране, первую типографию и, конечно, Французскую академию в Сорбонне, создав там национальный культурный центр. Он лично открыл предшественницу знаменитой Сен-Сирской академии, парижскую военную школу, включив в написанную им учебную программу кроме владения оружием, математики, фортификации и верховой езды, изучение будущими офицерами логики, физики, языков, картографии, истории и морали. Совсем скоро молодые офицеры во главе с будущим маршалом виконтом де Тюренном стали способнейшими военачальниками, покрывая славой французские знамена.