Внезапно мне в голову пришла очень продуктивная мысль. Я оглянулась на стойку, барменша хлопотала возле кофеварки, тогда я прихватила телефон и начала нажимать кнопки.
Дело в том, что за короткое время я успела Виталика узнать. Он любит поесть, как все мужчины, и не перерабатывается на службе. Хотел бы работать – устроился бы куда-нибудь в другое место. А тут что – отвези, подай, принеси. Машину содержи в порядке, хозяевам не перечь, преданность проявляй…
И при таком раскладе очень меня насторожил его рассказ Маргарите Сергеевне о том вечере, когда пропала горничная.
Водитель, говорила она, поехал встречать горничную к семи часам, долго ждал на шоссе, а потом стал звонить ей на мобильник. Она ответила и сказала, что ушла с этой работы и просит ее больше не беспокоить. Он тогда поехал домой и рассказал хозяйке все, после чего мобильный горничной больше не отвечал.
Так выходит из слов Виталика. Но я-то знаю, что он ленив и делает только то, что ему велят. И сильно сомневаюсь, чтобы он сам, по собственной воле стал названивать горничной. Ну, приехал на место, подождал немного и уехал. А она пускай потом пешком семь километров чапает. Кто не успел – тот опоздал!
Я перебрала исходящие звонки – так и есть, не звонил Виталий горничной, нету ее номера. Затем поискала во входящих – тоже мимо. Перешла к сообщениям. Ага, вот оно, во вторник сообщение от Люси… так-так… «С работы уволилась, встречать не надо, счастливо оставаться. Люся».
И время – 18.43
Все ясно, он получил это сообщение, а поскольку уже выехал, то решил соединить приятное с полезным, то есть завернуть на огонек к своей белокурой Жози, пардон, Тамаре. И провел там с приятностью полтора часа. А после вернулся и выдал хозяйке свою версию случившегося. В принципе не очень и наврал, только слегка переиначил информацию.
И что из этого следует? А то, что он вовсе не разговаривал с горничной. А сообщение на мобильник Виталия мог отправить другой человек.
Может, она не сама сбежала, а ее похитили? Но кто? Кому она нужна-то… Хотя фальшивый паспорт о чем-то говорит…
Я увидела Виталия в дверях кафе и успела положить телефон на стол.
– Пойдем уж, – хмуро сказал он.
– От любви стал рассеянный какой… – проворковала я, протягивая ему мобильник.
Он сердито поглядел на меня в ответ. Однако не стоит его недооценивать. Мы ведь так и не выяснили, кто заказал старой ворюге Луизе добыть паспорт.
По возвращении снова пришлось вылизывать дом, а еще запускать стиральную машину, пылесосить ковры, полировать мебель и чистить камин. Еще очень мешал Плюш, он задался целью отвлекать меня от работы, все время вертелся под ногами, лаял на пылесос, разбрасывал золу из камина и украл одну резиновую перчатку.
Я сердилась больше для вида – песик был уморительный и хулиганил только от скуки. С собакой нужно играть в подвижные игры, чаще гулять, тем более Плюш охотничьей породы, ему надо в лес… Но меня-то наняли горничной, а не собачьей няней!
Все же Плюша было жалко. Хозяев вечно нет дома, кухарка-злыдня его и на порог кухни не пустит, а в гараж к Виталию он сам не ходит, не нравится ему там. Я подумывала, не подпустить ли его к старухе, но Плюш, пробегая мимо ее двери, никак не проявил своего желания. Видимо, знал, что ничего хорошего его там не ждет.
Наконец уборка была закончена, я стряхнула фартук и повесила его на крючок в кладовке. Плюш самозабвенно трепал одну из ношеных тапочек. В кармане фартука я нашла скомканную бумажку, и Плюш тотчас же переключился на нее.
Дядя Вася учил меня, что в розыскном деле нельзя упускать никакой мелочи, нужно тщательно исследовать каждый лоскуток, каждый обрывок и каждый клочок.
Я мигом отобрала у Плюша бумажный комочек. Это оказался смятый и изжеванный чек. Я разглядела его очень внимательно.
«Магазин «Джумбо», – было написано сверху, а пониже «игрушка детская», и цена 1240 рублей.
Я подумала немного и решила, что чек принадлежал пропавшей горничной. Во-первых, потому что я нашла его в ее рабочей одежде. Маловероятно, чтобы она хранила чужой чек. И, во-вторых, у меня не укладывалось в голове, чтобы кто-то из обитателей этого дома купил детскую игрушку. Хозяйка дома непохожа была на женщину, посещающую детские праздники. И на любящую тетю тоже. Ее муж – человек с положением, ему не до того… Кухарка Анна Яновна по моим представлениям ненавидит всех детей – они шумные, никогда не вытирают ноги после улицы и редко моют руки перед едой. За водителя Виталика я ручаюсь – уж этот точно не станет покупать ребенку такую дорогую игрушку – больше тысячи рублей. А старуха вообще из дому не выходит. Кстати, надо бы с ней познакомиться, а то сомнения меня берут – существует ли она вообще…
– Ты чего тут? – в чулан заглянула Анна Яновна.
– А тебе что за дело? – огрызнулась я, – На кухне у себя командуй!
Я решила с противной теткой не церемониться – все равно держит впроголодь. Как ни странно, она восприняла мое хамство как должное и пробормотала, чтобы я шла быстрее обедать, а то потом она займется готовкой.
Снова был суп с лапшой из пакета, а на второе – готовые куриные котлеты, Анна Яновна при мне разогрела их в микроволновке. Нет, эта женщина просто садистка!
Виталий обедать не пришел – видно, хорошо подзаправился у своей Тамары. Я с трудом впихнула в себя котлету, по внешнему виду напоминавшую оторванную подошву от лыжного ботинка. По вкусовым качествам, кстати, тоже. Когда относила тарелку в раковину, заметила на столе листок, на котором почерком Маргариты Сергеевны было записано меню сегодняшнего ужина:
Ноа де Сен-Жак в укропном соусе
Суп-пюре из раковых шеек
Фрикасе куриное
Медальоны из телятины под соусом бешамель
Крем-карамель
Когда-то мы с мужем посещали приличные рестораны, не часто, но все же приходилось – по случаю какой-нибудь знаменательной даты или корпоративной вечеринки. С тех времен в голове моей отложились некоторые сведения гастрономического характера. К примеру, ноа де Сен-Жак – это особые морские моллюски, похожие на улиток, очень, кстати, вкусные. Крем дюбарри – это суп-пюре из цветной капусты, ну, и еще кое-что в таком духе.
Прочитав меню, я сделала вывод, что господа Богуславские предпочитают французскую кухню, причем не простую, а изысканную. Что ж, я вполне их понимала. Странность была в другом, никак не укладывалось у меня в голове, что можно уметь готовить такие изысканные блюда и кормить людей лапшой из бомж-пакета.
– Дай сюда! – Анна Яновна выхватила у меня из рук листок. – Не для тебя писано!
– Ну, надо же, куриное фрикасе… – мечтательно вздохнула я. – а я думала, вы умеете только кашу на воде и яичницу-болтушку…
Разумеется, с моей стороны это была чистейшая провокация. Ясно, что кухарка умеет хорошо готовить, в противном случае ее не держали бы в приличном доме. Но дядя Вася учил меня, что, если никак не можешь разговорить человека, войдя к нему в доверие, следует этого человека рассердить. В пылу ссоры человек забывает себя и может выболтать что-нибудь важное.
Ух, как она на меня посмотрела! Но я вызверилась на кухарку ответно. Так мы постояли немного, потом она первая отвела глаза и отвернулась, пробормотав что-то о тех, кто слишком много болтает, хотя в доме всего второй день.
Да, приходится признать, что моя затея провалилась, не удалось вывести Анну Яновну из себя. Виталий говорил, что она вроде из прибалтов, отец был не то эстонец, не то латыш. Отсюда и отчество – Яновна. Да уж, этих ничем не проймешь, спокойные все как мамонты…
Напряжение разрядила приехавшая хозяйка Маргарита Сергеевна. Она привезла два больших комнатных цветка и позвала меня, чтобы установить их в гостиной. Цветы были куплены в дорогом магазине и выглядели здоровыми и сильными. Мы долго с ними провозились, даже немного поспорили насчет места. В конце концов Маргарита согласилась со мной, что фикус Бенджамена нужно поставить ближе к окну, в противном случае он начнет терять листья. Уж в цветах я разбираюсь…
Здесь, в загородном доме, все напоминало мне о моем собственном саде. Как я его любила! Сколько сил в него вложила, физических и моральных! Когда пришлось продать дом, я почувствовала, что там, в саду, осталась часть моей души…
Усилием воли я отогнала грустные мысли. Теперь вместо сада у меня есть Бонни, и это здорово.
Я воспользовалась тем, что мы остались наедине с Маргаритой Сергеевной, и спросила с намеком, не следует ли мне убрать в комнатах старухи. А то сижу здесь второй день, а выяснила только, что кухарка – выжига, каких мало, и что у водителя есть любовница в деревне. Тоже мне, важные новости!
Маргарита намек поняла, поглядела на меня несколько неуверенно и сказала, что вскоре выяснит этот вопрос. После чего велела мне сервировать стол к ужину с гостями.
Анна Яновна пыталась меня учить, как это делать, но, отметив, что я и без ее указаний отлично справляюсь, умотала на кухню.
Маргарита намек поняла, поглядела на меня несколько неуверенно и сказала, что вскоре выяснит этот вопрос. После чего велела мне сервировать стол к ужину с гостями.
Анна Яновна пыталась меня учить, как это делать, но, отметив, что я и без ее указаний отлично справляюсь, умотала на кухню.
Я была не слишком довольна своей профессиональной деятельностью, пока что единственная зацепка – чек из магазина игрушек. Телефон дяди Васи не отвечал, тогда я улучила минутку и, сделав вид, что протираю пыль в кабинете хозяина, включила компьютер, вышла в Интернет и выяснила, что магазин игрушек «Джумбо» находится на Измайловском проспекте возле Балтийского вокзала.
Гости прибыли вместе с хозяином дома. Наконец-то я его увидела. Что ж, мужчина интересный, вид имеет солидный, прилично за сорок, одет дорого и со вкусом.
Впрочем, кто бы сомневался, Маргарита Сергеевна и здесь на высоте. А в общем Антон Андреевич Богуславский – типичный представитель отечественного среднего бизнеса, как его показывают в кино. Солидный, серьезный, обеспеченный человек, мой бывший муженек обещал со временем стать таким же. Только вид у него был понаглее и пузо побольше.
Парочка гостей выглядела колоритно. Муж – толстый, лысый, громогласный, и жена – худущая коротко стриженная брюнетка не первой молодости, с кроваво-красным маникюром и таким же сильно накрашенным ртом.
Так уж повелось в этом доме, что подавала еду сама кухарка Анна Яновна, облачившись по этому поводу в темно-синее строгое платье и передник – до того белый, что глазам смотреть больно. Я была на подхвате, так и то забегалась. Шутка ли – пять перемен! А еще то воду подай, то соку, то салфетку, то прибор столовый замени…
Вино хозяин дома разливал сам. Пили они много, особенно толстый гость. Он много ел, много пил, много говорил, рассказывал множество неприличных анекдотов и сам же над ними смеялся.
Его жена ела вроде бы и как все, однако с таким видом, как будто ей все не нравится – в тарелке едва ковырялась с брезгливым выражением, как будто выискивала там червячка или мошку.
С необъяснимым злорадством я поймала взгляд кухарки, которым она одарила капризную гостью. Хотя, если честно, я Анну Яновну понимала – кому понравится такое отношение? Тем более что все было вкусно, мужчины ели да нахваливали, и хозяйка смотрела приветливо, стало быть, прием удался.
После десерта все перешли в гостиную, где на небольшом столике стояли коньяки и ликеры. Кофе полагалось пить там, и вот уже Анна Яновна несет упоительно пахнущие чашки. Оказывается, она умеет варить вполне приличный кофе, а нам рука не дрогнет подавать никчемную растворимую бурду!
По случаю приема меня допустили к грязной посуде, накануне я как раз сдала экзамен по пользованию посудомоечной машиной. Разумеется, так развлекалась кухарка, на слово она мне не поверила.
И вот, когда я возилась с посудомойкой, раздался тихий мелодичный звоночек. Появившаяся кухарка озабоченно подняла глаза к потолку и хлопнула себя по лбу.
Оказалось, это звонит старуха, Вилена Леонидовна. В суматохе о ней позабыли, и теперь с помощью звонка она требовала ужин или что там ей понадобилось.
Анна Яновна бросила быстрый взгляд в сторону гостиной и пробурчала про себя, что ей хоть разорваться.
– Я отнесу! – предложила я, стараясь, чтобы в голосе не прозвучала излишняя заинтересованность.
– Ладно!
Если вы думаете, что старухе достались остатки с барского стола, то глубоко ошибаетесь. Не дали ей ни супа из раковых шеек, ни куриного фрикасе, ни телячьих медальонов. И даже десерта не удостоили.
Кухарка мигом поставила на поднос диетический творожок, чашку бесцветного зеленого чая и слегка подогретый тост, намазанный джемом. Однако… кажется, в этом доме старушку тоже впроголодь держат… На коробочке с творожком была нарисована клубничка, но сама коробочка выглядела какой-то помятой, как будто ее долго валяли по полу или Плюш поиграл ею в собачий футбол. Я сунулась в холодильник, чтобы заменить некондицию, но клубничного творога там не нашла, так что поставила на поднос коробочку с вишенкой. И собралась уже идти, но тут кто-то больно сжал мне локоть.
– Ты чего это? – кухарка была в крайней степени ярости.
Глаза ее буквально вылезали из орбит, рот перекривился, и даже волосы, обычно зализанные гладко, сейчас торчали в разные стороны наподобие кусков колючей проволоки.
– Да ничего… – я растерялась и отступила, – просто эта упаковка мятая…
– Не твое дело! – она выхватила у меня из рук творожок с вишенкой и плюхнула на поднос все ту же мятую коробку с клубничкой. – Делай что велят, а не то живо вылетишь из этого дома!
Ой-ой-ой, какие мы строгие… Кажется, у этой женщины большие проблемы с психикой. И как только хозяева не боятся доверять ей приготовление пищи? Ведь взбрендит ей что-нибудь в голову в период обострения – и готово дело, положит в кофе вместо сахара цианистый калий…
Но я решила не спорить с ненормальной теткой, а то еще к старухе не пустит.
Я подхватила поднос и поднялась по лестнице наверх. И едва не уронила всю еду, потому что распахнулась дверь туалета, и прямо на меня вывалился тот самый толстый гость. И чего его наверх понесло, когда все удобства для гостей внизу есть!
– Пардон! – надо сказать, что он быстро сориентировался и ловко придержал дверь. – А вы кто?
– Новая горничная, Василиса, – скороговоркой пробормотала я, потупив глаза.
Мне вовсе не улыбалось базарить с ним в пустом коридоре. Во-первых, старуха ждет, а во-вторых, еще начнет вязаться, а хозяевам и его жене это может не понравиться.
– Василиса? – протянул он и вроде бы удивился.
Потом поглядел на меня внимательно. Все ясно – за столом он ел и на прислугу не смотрел, оттого и не узнал меня сейчас.
– Я могу пройти? – я показала глазами на поднос.
– Да, конечно, – он отвернулся и пожал плечами, а я постучалась к старухе.
– Кто там? – спросила дверь человеческим голосом.
Вот именно, не голос за дверью, а сама дверь. Я подняла голову и увидела над косяком небольшую такую камеру.
В свое время дядя Вася водил меня в специальный магазин и показывал там разную специальную технику – так, для общей эрудиции. Так вот, камера была небольшая, но качественная. И единственная во всем доме, если не считать обычной камеры перед входной дверью. Больше камер не было нигде – уж я-то знаю, за два дня облазила весь дом с тряпкой и пылесосом. И о чем это говорит? Но раздумывать было некогда, я сделала приветливое лицо и сказала, что это горничная Василиса принесла ужин.
Дверь тихонько открылась, замок оказался дистанционным. Я очутилась в большой и очень странной комнате. Во всяком случае, совсем не такой, какой я ожидала. Судя по альбому с фотографиями в переплете из потертого малинового бархата, бабуля была любительницей всего старорежимного. Я думала, что и мебель у нее старая, минимум позапрошлого века, в комнате обязательно присутствует огромный дубовый буфет и стол на трех львиных лапах, у ящиков комода кованые медные ручки, на стене висят картины или уж, в крайнем случае, черно-белые фотографии в резных рамках. На всех видных местах лежат вышитые салфеточки и пахнет в комнате лавандой, сушеными яблоками и немножко пылью.
Вместо ожидаемого я увидела довольно большую и почти пустую комнату. Там находились только стол, пара стульев, диван с жесткой деревянной спинкой и большая плазменная панель. Окна закрыты шторами, и дверь в соседнюю комнату тоже. Со слов хозяйки Маргариты Сергеевны я знала, что старуха занимает две комнаты.
Дверь за мной закрылась сама по себе. И только тогда шелохнулись тяжелые портьеры на внутренней двери, и в комнату выехало инвалидное кресло. Суперсовременное, управляемое электричеством.
Вот в чем дело! А Маргарита тоже хороша, не удосужилась сообщить мне, что свекровь ее – инвалид. Поэтому она живет затворницей…
Я поставила поднос на стол и повернулась к старушке, сидящей в кресле. На вид милая такая старушка, волоски седые колечками, платьице скромненькое в клеточку, кажется, моя бабушка называла такую материю бумазеей…
Я поздоровалась как можно приветливее, следовало сразу расположить старуху к себе. Но не получилось.
– Что они все там – умерли, что ли? – спросила она, не ответив на мое «здравствуйте». – Звоню, звоню…
– Там гости, они кофе пьют… – доложила я.
– Кто такие? – заинтересованно спросила старуха.
– Не знаю, – честно ответила я, – они мне не представились… Пара такая, он – толстый и шумный, а она – тощая, черная…
– И ногти – во! – старуха показала примерно метр длины.
– Точно! – обрадовалась я.
– Ну, это Арнаутовы, Женька с Марьянкой. Он довольно безобидный, а она стерва та еще. Агентство держит по найму прислуги, ты от нее, что ли?
– Угу, – я кивнула и едва не прикусила язык от взгляда старухи.
Взгляд был как лазерный луч, ей-богу таким взглядом можно стенку резать, как в книжке «Гиперболоид инженера Гарина»! Ой, бабулька-то не так проста, с ней надо быть осторожнее!