Жрица вновь улыбнулась и, отпустив мой подбородок, ответила:
— Среди лучших. По жребию.
Вот как? То есть иероглиф на лбу у тетки свидетельствует о том, что она одна из лучших и самых удачливых жриц большого городского храма? Да-да, удачливых, ибо жребий правильный вытянула.
— Понятно, — пробормотала я.
И натянуто улыбнулась в ответ, несмотря на то что отчетливо увидела промелькнувшую в глазах женщины зависть.
— Меня зовут Шанарин, — запоздало представилась собеседница.
— А я — Даша.
— Знаю. — Она огляделась, потом дошла до скамейки, где лежал какой-то сверток, и протянула его мне со словами: — Переодевайся, и начнем.
Удивительно, но на время моего переодевания Глун вышел из аудитории. Мне выдали такие же бриджи, как те, что были на жрице, короткую тунику и ленту для волос. Только справиться с волосами самостоятельно все же не получилось, так что Шанарин пришлось мне помочь. Жрица ловко собрала мои волосы в пучок, такой же плотный и тугой, как тот, что был у нее.
— Работая с огнем нужно быть аккуратнее с волосами, — с очередной улыбкой пояснила жрица. — Только истинное пламя бога не опасно.
Я понятливо кивнула: соблюдение правил пожарной безопасности — это хорошо. Ибо вспыхнуть, как спичка, совсем не хочется.
А потом жрица подошла к двери и впустила в аудиторию, которую все-таки уместнее было назвать студией, Глуна. Тот окинул меня придирчивым взглядом и хмыкнул. Одобрительно или скептично — толком не поняла, но вдумываться не стала, его мнение меня не волновало. Больше заинтересовало то, что, войдя, куратор сделал какой-то хитроумный пасс рукой, и в установленных в аудитории чашах вспыхнул огонь.
Ого! А Глун, кажется, сильнее, чем я думала. Или…
Сосредоточиться на этих мыслях мне не дали. Шанарин стремительно прошла к центру комнаты и хлопнула в ладоши.
— Итак, о том, что касается танца, — торжественно произнесла она. — Тут все довольно просто, Даша. Необходимо лишь раскрыть свою душу.
Я чуть не застонала, вспомнив учебник по «Философии магии огня». И здесь душа понадобилась? Сговорились они все, что ли?
— Иди сюда, — поманила меня в центр жрица, а сама, наоборот, отступила к лавке, где обнаружился незамеченный ранее бубен.
Только не говорите, что это должна быть импровизация!
— Сейчас попробуй почувствовать ритм, Даша. Расслабься, закрой глаза, и вперед.
Нет! Только не это, пожалуйста! Я ведь не танцовщица, ритмы улавливать! Единственное, что могу — это подергаться в клубе вместе с толпой. Танцы — это не мое. Вот совершенно.
Однако Шанарин уже подхватила бубен и подарила новую улыбку, которая лично мне показалась жестокой. А после начала настукивать тот самый ритм, который следовало почувствовать. Обычное бум-бум-бум, медленное и совершенно не вдохновляющее.
Черт.
Я обернулась, чтобы взглянуть на куратора. Фон Глун стоял возле двери, привалившись к стене и сцепив руки на груди. В его ответном взгляде читалось абсолютное равнодушие.
— Ну же, Даша, — позвала жрица. — Давай. Не стой столбом.
Так. Без паники. Я глубоко вздохнула и сообщила:
— Шанарин, простите, но мне казалось, все будет происходить несколько иначе.
Женщина перестала терзать бубен и вопросительно приподняла бровь. Я же продолжила:
— Понимаете, я думала, что мы будем разучивать движения. Что вы покажете, а я повторю.
Жрица слегка прищурилась, и в ее взгляде мне вдруг почудилось промелькнувшее коварство. То ли в очередной раз разыгралась паранойя, то ли Шанарин я в действительности очень не нравилась. Почему? Ну, например, потому что у меня на лбу настоящий символ Ваула, а у нее — просто краска.
— Нет, Даша, — голос жрицы, впрочем, оставался ровным. — Огонь, как и воздух, стихия очень пластичная. Она не терпит шаблонов. А тот тип танцев, о котором ты говоришь, это шаблон. Совершенно определенная, выверенная форма. Но поскольку придать форму огню невозможно, танец в честь Ваула должен быть… — Шанарин на миг замолчала, подбирая слова. — Он должен быть выражением души, внутреннего огня.
Вот далась им моя душа.
— А если я не хочу показывать свою душу?
Брови жрицы взлетели на середину лба, глаза округлились. Шанарин повернулась к фон Глуну, и во всем ее виде читалось: «Эта иномирянка сумасшедшая?».
— Дарья, прекращай, — сказал куратор хмуро. — Просто сделай то, что просят.
Хотелось огрызнуться, но я сдержалась.
— Господин куратор…
— Лорд! — рявкнул он.
Я потупилась, потому что — да, лорд. Но я реально все время об этом забываю, как-то не общалась никогда с лордами, непривычно мне.
— Лорд куратор, простите, но я так не могу.
— А в чем проблема?
Ну, видите ли… может быть, в том, что я понятия не имею, каким образом душу раскрывать? И как чувствовать огонь, отплясывая импровизированный танец под удары бубна? Я не танцовщица, понимаете?
Но сказать этого вслух я не могла. Хотя бы потому, что кое-кто уставился на меня таким взглядом, под которым на откровенность не тянуло совершенно. Именно поэтому я покорно кивнула и ответила:
— Простите, профессор. Вы совершенно правы. — И уже жрице: — Шанарин, будьте так любезны…
Желание картинно улыбнуться, щелкнуть пальцами и воскликнуть «Маэстро, музыку!» я сдержала.
Жрица стукнула в бубен. Потом еще раз и еще. Я же закрыла глаза и попыталась-таки поймать ритм. А еще воскресила в памяти образ одного увиденного не так давно выступления. Около месяца назад мы с подругой ходили отмечать ее день рождения в восточный ресторан и попали на бесплатное представление, где три девушки в восточных костюмах исполняли танец живота.
Где-то я слышала, что в этом танце главное все-таки живот — не зря ведь он носит такое название? Однако когда смотрела, видела, честно говоря, только бедра. То есть животом девушки тоже «играли», но бедра точно были эффектнее.
Я вздохнула поглубже и… да-да, попыталась повторить! Не вальс ведь под бубен изображать? А мои познания в танцах только им и ограничивались.
Бум-бум-бум! — пел бубен. Я же, подняв руки, активно двигала попой в такт. Получалось… ну, честно говоря, понятия не имею, как, ибо глаза зажмурила. Но я старалась! Честно!
Вот только, увы, не помогло. Потому что не прошло и нескольких минут, как раздалось злобное фонглуновское:
— Даша, хватит! Оставь свои нереализованные эротические фантазии! Ваул хочет видеть танец Огня! Он хочет видеть душу, а не виляние твоей… задницы!
Я остановилась и открыла глаза, чтобы тотчас столкнуться с гневным взглядом куратора. Нет, нормально, вообще?
— Лорд Глун, простите за откровенность, но это отвратительно, — подала голос жрица.
Она перестала терзать бубен ровно в тот момент, когда Глун сказал «хватит», и теперь в аудитории царила гулкая тишина.
Профессор и жрица сверлили меня одинаково пристальными взорами, а я… Честно? Я очень хотела послать обоих к черту. Я ведь, все-таки, реально старалась. Ну да, не вкладывала в танец душу, поскольку понятия не имею, каким образом это делать, но пыталась. Поэтому услышать пренебрежительный ответ Глуна было особенно неприятно:
— Согласен, — сказал куратор. И уже не ей, а мне: — Даша, это не подходит.
Пришлось прикусить язык, причем в прямом смысле слова. Иначе я бы послала Глуна куда подальше, а этого делать было нельзя. Тем более сейчас. Ведь в ответ на хорошее поведение и старания куратор обещал помощь в учебе. А мне эта помощь необходима как воздух.
Она даже нужнее, чем покровительство Ваула, если совсем честно.
— Что вы предлагаете, профессор? — из последних сил сохраняя спокойствие, спросила я.
И обнаружила, что мой танец, хоть и был, по словам фон Глуна, совершенно бездарным, но какой-то эффект все-таки произвел. Иначе почему, окидывая меня задумчивым взглядом, брюнет, пусть и на мгновение, но все-таки задержался на бедрах?
— Для начала, нужно поработать не с телом, а с душой, — наконец произнес он. — Твоя душа не готова раскрыться, вот в чем проблема.
В который раз вспомнился учебник по «Философии магии огня», и я невольно скривилась.
— Шанарин! — Имя жрицы Глун произнес со вздохом. — Думаю, на сегодня вы свободны. И, видимо, на ближайшую пару дней тоже, потому что Даша пока не способна перенять ваш опыт.
У меня от возмущения даже рот приоткрылся. Опыт? А он тут вообще был? Да эта тетка ни одного показательного па передо мной не исполнила!
Но жрица, похоже, была полностью с ним согласна. Кивнув, Шанарин решительно направилась к выходу. Ну а когда дверь за ней закрылась, я услышала вполне ожидаемое, но чертовски обидное:
— Даша, во время танца ты походила на портовую куртизанку. Я в курсе, что в вашем мире нравы более распущенные. — Глун поморщился. — Но подобное поведение здесь, в приличном обществе, неприемлемо.
Я хотела сдержаться, но не смогла и сердито выдохнула:
— Тогда покажите как надо. Покажите как правильно. Раскройте душу, профессор!
Тот ухмыльнулся, но, конечно, не повелся.
— Два дня на медитацию, — вместо этого сказал Глун. — Потом попробуем еще раз. Без эротических танцев.
После чего небрежно указал на пол, развернулся и вышел. И этот его жест даже не намекал, а приказывал — сядь и займись медитацией.
Фанатом восточных практик я никогда не являлась, но, тем не менее, опустилась на пол. Вот только в астрал, или куда там еще положено, не ушла. Просто задумалась.
Для начала, о Шанарин. Жрица, несмотря на все улыбки, с самого начала относилась ко мне с неприязнью. Теперь я в этом была абсолютно убеждена.
Зависть ли это или боязнь конкуренции, а, может, и то и другое вместе — не знаю. Но это и не важно. Главное — Шанарин мне не помощник. Наоборот, по возможности эта тетка, уверена, сделает все, чтобы я «провалилась».
Глун… вот насчет него не знаю. Конечно, профессору не особо понравится, если я потерплю фиаско. Но он все-таки подстраховался — устроил так, что танцевать буду только для студиозусов и преподавательского состава. То есть, если даже у меня ничего не получится, максимум, что грозит Глуну — приватный выговор от ректора. А то, что я при этом опозорюсь перед толпой адептов, ему без разницы.
Короче, по-любому, хуже всех придется мне. А раз так, нужно искать выход, ибо я не готова доставить им такую радость.
Но раскрывать душу… черт, неужели этого действительно можно добиться простой медитацией?
Повинуясь внутреннему порыву, я достала кулон, который прежде прятала под туникой, и пересела так, чтобы оказаться лицом к зеркальной стене. А потом закрыла глаза и вообразила статую Ваула — ту, которую видела в храме.
В этот раз я даже не пыталась что-либо просить. Просто сидела, «смотрела» и пыталась понять, что Огненному богу вообще надо.
Подрядив на танец, Ваул выделил меня из толпы и заставил сокурсников изменить свое отношение от брезгливого на диаметрально противоположное. Плюс он как-то повлиял на Каста и передал мне подарок. То есть по всему выходило, что Ваул услышал мои молитвы и решил помочь, или же…
Нет! Я решительно отбросила неприличные мысли. Кто я такая, чтобы меня, пардон, бог Огня возжелал?
Излишней самонадеянностью я никогда не страдала, поэтому прекрасно понимала: до неотразимой красавицы недотягиваю. Да, я симпатичная, но не более того. И даже тот факт, что Ваул, по легенде, не всегда верен своей жене, меня в собственной привлекательности для бога не убедил.
Куда более реалистичным выглядело предположение о том, что Огненный бог предоставил мне шанс. Но при этом Ваул явно не из тех, кто привык нянькаться с людьми. Следовательно, профукать этот шанс я права не имела, потому что другого не будет. А раз так… нужно понять специфику этого танца.
Еще не знаю как, но я справлюсь. Обязательно. И когда станцую, тот же Глун трижды пожалеет о том, что этот танец для Ваула, а не для него.
Черт, а причем вообще тут куратор?
Так. Даша, прекрати. Хватит вспоминать тот дурацкий сон. Ты же знаешь, что сны — это обычные фантазии, а Глун — обычная ядовитая сволочь, которая желает тебе провала. И ничего общего с тем мужчиной, который лежал рядом с тобой на алых простынях и дарил умопомрачительные поцелуи, этот аристократический расист не имеет.
Лучше сосредоточься и ищи выход. Ты не имеешь права на провал хотя бы потому, что поларцы недостойны такого счастья.
Глава двенадцатая
Я не знаю, как так получилось — вроде просидела в зеркальном зале не больше получаса, но ужин все-таки пропустила. И ладно, я! Я привычная, но из-за этого теперь мог остаться голодным еще и твир. А ему кушать надо, чтобы сил набраться. Он и так ел слишком мало, на мой взгляд. Всего пара-тройка бутербродов в сутки — разве это серьезно?
А столовая уже закрыта, и никаких ночных обедов для особо замученных жизнью студентов у нас не предусмотрено. Что там, в здешнем парке даже яблони не растут!
Черт. Я сказала «у нас»? Дожила, уже рассуждаю так, будто одна из них, не чужая, а своя. Но истина-то в том, что мы по разные стороны баррикад и ситуация вряд ли изменится. Я — иномирянка, они — коренные жители Полара. Они не любят нас… по официальной версии, за многое, но я-то вижу, что настоящая причина в силе.
Я единственная первокурсница, которой удалось создать пульсар. И я единственная за сколько-то там веков, кого отметил Ваул. Хотя к подобной известности я не стремилась. И вместо этого с удовольствием постояла бы в сторонке и понаблюдала за кем-то более успешным. Даже если в роли этого «кого-то» выступал бы один пижонистый рыжий тип.
Кстати, а какого дьявола я топчусь у двери в его комнату? И кажется, уже не минуту, и даже не две. В дурацкой жреческой одежде и со свертком из вещей и тетрадей.
Ах, точно! Твир. И до ужаса дурацкая ситуация. На факультете я, фактически, не знакома ни с кем, кроме Каста и Кэсси, но где комната Кэсси я понятия не имею. Да даже если бы и знала, не решилась бы подойти, особенно после нашего последнего «общения» и ее холодности.
А вот к Касту, как ни смешно это звучит, обратиться не страшно. Каст, он…
Постучаться я все же не успела, рыжий распахнул дверь сам. Но сильно сомневаюсь, что он почувствовал мое присутствие. Просто «король факультета» собирался куда-то идти, и, обнаружив меня перед дверью, искренне изумился.
— Даша?
Я робко улыбнулась в ответ и, пересилив смущение, спросила:
— Каст, не пойми меня неправильно, но… у тебя еда есть?
Пижон поджал губы и отступил вглубь своих «покоев».
— Входи, — сухо сказал он. — Я не привык держать гостей на пороге.
Да я как бы не гость… Но вслух этот факт уточнять не стала. И даже приняла приглашение «короля» — переступила порог его хором.
Но Каста такой вариант не устроил. Он решительно оттеснил меня в комнату, закрыл дверь и только потом спросил:
— Для себя спрашиваешь или для твира?
— Для твира, разумеется, — подтвердила я.
И растерянно моргнула от следующего вопроса:
— А сама ужинала?
Черт! Что там Зяба и Дорс говорили о симпатиях этого рыжего пижона?
— Каст, это не ва…
Прежде чем я успела договорить, их рыжее «высочество» процедили «ясно» и потащили меня вглубь комнаты. Почему я не воспротивилась? Да по самой банальной причине: растерялась!
Я позволила усадить себя на низкий диван и, стараясь сохранить нейтральное выражение лица, выслушала следующее заявление:
— Прости, еды в комнате не держу, только закуски.
С этими словами Каст направился к невысокому шкафчику в противоположном от дивана углу.
Я умею, но очень не люблю врать. А врать себе я не люблю в двойне. Просто смысла в этом занятии не вижу.
Так вот, когда я смотрела, как напыщенный пижон достает из шкафчика тарелки с сыром и мясом, а следом вынимает бокалы и бутылку вина и тащит все это дело к низкому столику, который стоит перед диваном… то с великим неудовольствием признала — Каст мне нравится.
Нравится, несмотря на все его выходки и пафос. Несмотря на то что решил оказать помощь лишь после выволочки, которую устроил Дорс. Несмотря на попытки шантажа и нарушение моей личной территории.
— Ешь, — сказал Каст хмуро.
Передо мной уже стояли те самые тарелки с закусками.
— Хлеба, прости, нет. — Рыжий не извинялся, он констатировал. — Я на мучной диете не сижу, поэтому мне не досталось.
Я не могла не улыбнуться. И еще не могла не сказать:
— Шепни Кэсси, чтобы не вздумала сидеть на этой диете.
— Уже, — сообщил рыжий недовольно. — Но она не слушается.
А потом, к моему окончательному удивлению, ушел за стулом, чтобы не садиться рядом со мной. И я точно поняла — причина не в брезгливости, просто пижон по какой-то неведомой причине не хочет меня спугнуть.
Эх, как иногда противно быть здравомыслящей! Как неприятно осознавать, что именно происходит. Лучше бы все было иначе — наивность, самообман, романтика…
Впрочем, о романтике с Кастом, это я, пожалуй, слегка перегнула. Видимо, жреческие танцы с медитациями виноваты.
— Как прошло занятие со жрицей? — словно угадав мои мысли, в это же время поинтересовался Каст.
Я вообще-то не собиралась говорить на эту тему, а уж жаловаться тем более. Но все-таки сказала:
— Ужасно. Они хотят, чтобы я импровизировала.
Огневик откупорил бутылку и принялся наполнять бокалы, уточнив:
— А ты?
— А я не из тех, кто начинает пританцовывать, едва услышит любимую мелодию. Я вообще это дело не люблю.
Каст улыбнулся, но не высокомерно, не ехидно, а понимающе. И протянул бокал с рубиновой жидкостью. Прежде чем делать выводы о его содержимом, я принюхалась. Бокал пах виноградом — то есть это и впрямь вино.