– Улицкий Михаил Павлович выписан в июле 1987 года по месту прохождения службы, в войсковую часть, – зачитала с коричневой карточки паспортистка и завершила: – Квартиру вам следует освободить в ближайшее время.
Жилище Улицких встретило их распахнутой дверью. Грузчики выносили последнюю мебель.
– Что здесь происходит? – оглядывая осиротевшие без обстановки комнаты, строго спросила Светлана одного из мужиков.
– К хозяйке вопросы, – кивнул грузчик в сторону кухни.
Сестра Яны Витальевны, Эльза, упаковывала в коробки посуду на единственном оставшемся столе. Света видела ее несколько раз – на похоронах обоих Улицких, на девятый день после кончины Павла Петровича. Маня едва помнила тетку мужа по свадьбе.
– Здравствуйте, девочки, – прервав свое занятие, обернулась Эльза Витальевна.
Она была полной противоположностью своей болезненной малокровной сестре. Гренадерского роста, с толстыми руками и ногами, Эльза являла собой образец здоровья и эстонской невозмутимости.
– Это хорошо, что вы зашли, – кивнула она. – А то я в Таллин уезжаю сегодня, – и, оглядев разоренную кухню, добавила: – Целый контейнер барахла набрался.
– Вы что, все с собой забираете? – поразилась Света.
– А кому, по-вашему, я должна это оставить? Вам, милая? – Эльза глянула на щуплую Маню с выпирающим из-под пальто животом.
Та стыдливо отвела глаза и молчала, а Света, возмущенная столь откровенным воровством, завелась:
– Конечно, ей! Мишиной жене, матери его будущего сына! Внука вашей сестры, между прочим.
– Михаила нет, – довольно равнодушно констатировала Эльза Витальевна. – Его жена здесь не прописана. Я ухаживала за сестрой, пока она болела. Яна сказала мне: бери все, что хочешь.
– И вы решили взять все! А совесть у вас есть? А если Миша вернется?
– Вряд ли, ведь прошло четыре месяца. Меня из домоуправления попросили освободить квартиру. Не верите – сходите, узнайте.
– Свет, пойдем отсюда, – тянула за рукав Маня.
– Нет, постой…
– Да, постойте, девочки. Сейчас я принесу. Я кое-что отложила для вас, Маша.
Через минуту Мишина тетка вернулась, неся в руках коробку из-под женских сапог.
– Даже хорошо, что вы зашли, не хотелось выбрасывать. Телефонная книжка в этом бардаке куда-то задевалась, и вашего адреса я не знаю. Здесь фотографии, документы, письма. Семейный архив.
– Спасибо, – промямлила Манюня, принимая коробку.
– Спасибо, – кипя от возмущения, прошипела Светка и со всей силы хлопнула дверью на прощанье.
В коробке оказалось много фотографий. Молодые Павел Петрович и Яна Витальевна, маленький Мишка и Миша-школьник, фото недавнего времени. Кроме того – открытки, письма, в том числе письма Миши родителям из Афганистана. Все это Манька бережно откладывала в сторону. Света держала в руках грамоты и наградные листы Павла Петровича.
– За доблестный труд, за ударную работу… – раздраженно зачитывала она. – И куда теперь эту макулатуру? Ну Эльза, ну стерва – все заграбастала!
– Она сестра, и она, правда, ухаживала за Яной Витальевной. А я…
– А ты в это время в больнице лежала! Ладно, пролетели мы, как фанера над Парижем, с этой квартирой и со всем, что в ней было…
Небрежно кинув грамоты на стол, она достала из коробки очередную порцию бумаг и вдруг замерла:
– А это что? Сберкнижки? Неужели Эльза проглядела? Манька, смотри, тут больше чем на пятнадцать тысяч! Может, хоть это тебе достанется?
Маня пожала плечами. Света покачала головой и проворчала:
– Вот дурочка… Надо к адвокату идти, или к кому?
– Кажется, делами о наследстве занимается нотариат… – неуверенно промямлила Маня.
– Значит, завтра мы туда идем.
Но и тут Светлану с Маней ждало разочарование.
– Вы не являетесь наследником по закону, – объяснила нотариус Мане. – По закону вы являетесь наследницей своего мужа, то есть являлись бы, если б он умер. А он, будучи наследником своих родителей…
«Типун вам на язык!» – чуть не крикнула Света. Может, Миша все-таки жив?
– Вот если бы муж выдал вам генеральную доверенность, перед тем как…
– Нет у меня доверенности, – через силу проговорила Маня и встала. – До свидания.
На обратном пути разъяренная Света неслась так быстро, что беременная подруга еле поспевала за ней.
– Сволочи твои свекры!
– Света, как ты можешь…
– Сыночка выписали, а тебя не прописали! Ладно, мы с тобой идиотки зеленые, никакого жизненного опыта, но они-то должны были знать, что самое страшное – это когда жилплощадь пропадает! Свекровь тоже хороша! Хоть какая больная, а могла бы завещание на деньги написать, знала ведь, что внук будет! Из-за твоей глупости и их недальновидности мы теперь в полной жопе.
– Света! – укоризненно пискнула Маня.
– Конечно, приличнее сказать: в нашей семье наступил финансовый кризис! Так? – бушевала Светлана. – Вот считай: сейчас нас семь человек, скоро будет восемь. У нас две небольшие пенсии – тети Полина и моя, твоя стипендия, мамина зарплата, а скоро, боюсь, ей тоже инвалидность дадут, она ведь с больничных не вылезает. Папаша мой ползарплаты пропивает, но между делом еще и кушает. Ну, как тебе бюджетик? Ты в облаках витаешь? Не понимаешь ничего? Этих денег нам хватает только потому, что ничего в продаже нет. А если бы и появилось… Все равно мы бы так же голодали.
– По-моему, мы пока не голодаем… – неуверенно вставила Маня.
– Пока! А что завтра будет? Я бы устроилась на работу, если бы не наш инвалидный дом – я же единственная здоровая, не считая Соньки. Но на нее нельзя перекладывать, мала еще, пусть учится.
– Светочка, что же делать?
– Будем сами себя кормить, – внезапно остановившись, решительно заявила она. – На овощах можно прожить, а еще кур на даче заведем, а может, и кроликов.
– Светочка, ты такая мужественная, энергичная, такая трудолюбивая… Если бы не ты… я не знаю… – У Мани слезы навернулись на глаза. – Я буду стараться тебе помогать…
Глава 7
Накануне майских праздников Светлана объявила:
– Мы с Сонькой поедем на дачу до девятого числа. Там всего три рабочих дня, она вполне может задвинуть школу. Зато за эти дни мы столько вскопать и посадить успеем! А вы уж тут как-нибудь. Справитесь, Мань?
– Светочка, а давай я тоже поеду. Вы будете копать, а я сажать.
– Куда? – презрительно скривилась Света. – Сиди уж! Не хватало, чтобы ты в грядке родила…
– Мне еще целый месяц. И ты ведь знаешь, в последнее время я хорошо себя чувствую. А тетя Поля и твоя мама с Олежкой управятся. Да, Ольга Петровна?
– Конечно, управимся, Манечка. Я могу у вас пожить эти дни.
– Ладно, – скрепя сердце согласилась Света. – В конце концов, хоть еду приготовишь, посуду помоешь, чтобы нам времени не терять.
Участок встретил их цветущими нарциссами, и тюльпаны, пока еще карлики, уже пробуравили едва просохшую землю на клумбе возле крыльца. В доме было затхло и сыро, и Маня тут же распахнула настежь окна, впуская прогретый солнцем весенний воздух.
– Вытащи во двор раскладушку и вынеси подушки с одеялами, мама всегда так после зимы делала, – распорядилась Света, а сама стала искать, во что переодеться для работы.
Сонька вроде бы ехала на дачу с восторгом и в первый день трудилась с энтузиазмом, вскопала две грядки. После ужина Светлана решила еще поработать – белые ночи, почти до одиннадцати светло – но сестра пропала.
– Вот зараза! Гулять убежала.
– Свет, у Сони тут друзья – пусть развеется.
– Друзья! Я ей покажу друзей! Мы что – отдыхать сюда приехали? – Она рванулась бежать за сестрой, но Маня ее удержала:
– Постой! Не ходи. Вернется, все ей объяснишь.
До полуночи Света терпела, потом пошла искать Соньку. Та нашлась на лесной опушке с краю садоводства, где подростки почти ежевечерне жгли костры.
– А ну-ка пойди сюда! – позвала она сестру, приблизившись к месту сборища. – Пожелай ребятам спокойной ночи, и пошли.
Соня безропотно вышла из освещенного круга и последовала за сестрой, однако по пути домой возмущенно бормотала:
– Что ты меня позоришь? Как будто я маленькая! Что, я не могу с друзьями посидеть?
– Не можешь. Во-первых – поздно, во-вторых – завтра с утра работать, а в-третьих – что это за занятие, у костра по ночам сидеть? Они там портвейн пьют. Может, и тебе уже налили?.. И вообще, мала еще.
– Как работать – так большая… – ворчала младшая сестра.
Светлана не сочла нужным отвечать. Спустя минуту, не сбавляя шага, проговорила жестко:
– Не будешь мне помогать, станешь отлынивать – отлуплю!
Но сколько она ни заставляла сестру, как ни понукала, Сонька работала с ленцой, во всяком случае, так казалось Свете.
Маня пыталась заступаться:
– Свет, она же девочка еще, у нее сил не хватает работать так, как ты.
– А у меня они откуда? Ты на нее посмотри – лошадь здоровая, выше меня ростом!
– А у меня они откуда? Ты на нее посмотри – лошадь здоровая, выше меня ростом!
– Но она такая худенькая…
– Станет еще худее, когда жрать нечего будет! – грубо бросила Света. – А ты не суйся вместо нее, не хватайся за грабли.
– Граблями не тяжело, это же не лопата. – Маня подошла сзади, обхватила подругу за плечи. – Светочка, я смотреть не могу, как ты вкалываешь, себя не жалея… Что бы мы без тебя делали, Светик?
«Без меня вы пропадете. А вот мне было бы значительно проще жить, не виси у меня на шее шесть человек», – неприязненно подумала Света, освобождаясь от объятий и вновь берясь за лопату.
К вечеру шестого мая было сделано почти все: морковь, свекла, лук и огурцы посеяны, клубничные грядки обработаны, и, главное, перекопан лужок под картошку.
«Сегодня докопаем землю, что возле дома осталась, – строила планы Света. – Завтра парник, послезавтра сажаем картошку. Девятого можно уехать пораньше, чтобы не толкаться в электричке. Маньке, конечно, место всегда уступят, но мне тоже не хочется стоять два с половиной часа».
Она слишком была увлечена работой, следила за Сонькой, чтоб копала, а не по сторонам глазела, и не заметила, как Маня то и дело хваталась за поясницу и стояла подолгу, опершись на свои грабли.
Ужинали в одиннадцатом часу. Маня лишь слегка поковырялась в тарелке и пошла прилечь.
– Устала? А нечего было героизм с граблями разыгрывать. Тебя никто не заставлял, – бросила через плечо Света в сторону комнаты. – Ладно, лежи. Сонька посуду помоет.
– А чего Сонька? – заныла та. – Свет, ну можно я пойду погулять? На полчасика.
– Знаю я твои полчасика! – рыкнула Света. – Хорошо. Помоешь посуду и можешь идти, но только чтоб в двенадцать – как штык!
Сестра принялась за тарелки и чашки, а Света прошла в комнату. Маня лежала на диване как-то странно, полубоком, одной рукой обхватив низ огромного живота, а другую завернув за спину.
– Свет, у меня, кажется, началось… – жалобно улыбнулась она.
– Что началось? – не поняла Света.
– Схватки.
– Что?!.. Давно?
– Часа три…
– И ты молчала?!
– Я сначала не поняла. Думала, просто спина устала…
Света глядела с испугом, пытаясь собраться с мыслями.
«Три часа… Роды могут быть долгими, а может, она и через час родит. Что же делать?.. „Скорую» вызывать!"
– Сонька, кто у нас на улице сейчас есть? С машиной есть кто-нибудь? – вернулась Света в кухню.
– С машинами все уехали, будний же день. В третьем доме мужик старый, Сережкин дед, он тут почти круглый год, да в двенадцатом Валька-алкоголичка. Больше на всей улице никого. А чего ты спрашиваешь?
– Манька рожать надумала. Так что, дуй на станцию, там телефон. Вызовешь «скорую».
– А какой номер?
– Ноль три, дура! – рявкнула Света. – Если из города не поедут, узнай, как в областную больницу позвонить. Кассирша, или кто там, на станции – должны знать.
– Я сбегаю к костру, кого-нибудь из ребят с собой возьму, одной бежать страшно.
– Некогда, время потеряешь, твой костер в другой стороне, а до станции и так два километра. Все, беги быстрей, а то мне самой придется роды принимать.
Она вернулась к подруге. Та лежала, вытянувшись, живот возвышался горой. Маня тяжело дышала, порой губы ее кривились от боли, она кусала их, но молчала.
– Воды хочешь? – предложила Света.
Она не знала, что еще предложить – так растерялась. Вспомнила, что, когда сама рожала, врачи заставляли ходить между схватками.
– Мань, ты встать можешь? Надо ходить, когда схватки отпускают.
Маня покачала головой.
– Боюсь, не встану… М-ммм… – Она еле сдерживалась.
– Ты потерпи пять минут, – попросила Света. – Я сбегаю, поищу кого-нибудь. Вдруг где-то рядом врач живет?
Она рванула через два дома к Вальке-пьянчужке, но та, видать, уже набралась, не отвечала на стук. Кинулась в другой конец улицы к деду неизвестного ей Сережки. Заспанный мужик выглянул из окна и долго не мог понять, кто такая Светка и что ей от него надо.
– Врача?.. Да где ж врача ночью? Сколько время-то?
– Начало двенадцатого.
– Так это… спят все…
– Говорите, если знаете! Вы же здесь постоянно живете, всех должны знать.
– Так это… Одну я только врачиху знаю, или медсестра она… Елена, через улицу от нас, она меня от прострела колола.
– Какой дом?
– Зеленый.
Света даже ногой топнула на непонятливого старика. Как она в полутьме найдет зеленый дом?
– Как пройти?
– Так это… Через мой огород давай, потом через соседей… А чтоб на следующую улицу попасть – возьми направо наискосок, там вначале водоем пожарный, потом участок без забора. А там уж как выйдешь, так прямо напротив.
Не поблагодарив, Светка метнулась через огороды. Нужный дом нашла быстро, но на стук никто не открыл, похоже, в нем было пусто.
Тьма сгущалась вокруг. В ближайших домах – ни огонька. Только где-то вдалеке, может, на соседней улице, а может и дальше, невнятными маячками светились несколько окошек. Бежать туда, просить помощи? Помогут ли?.. Она взглянула на часы: половина двенадцатого. Вот-вот Сонька вернется, и может, «скорая» уже едет?
Маня на диване все так же кусала губы, едва превозмогая боль.
– Ну как ты?
– Ничего… Подложи, пожалуйста, еще одну подушку.
Света вспомнила, что вроде бы рожала не совсем в лежачем положении.
– Я перетащу тебя на кровать, вот только белье сниму и подстелю что-нибудь.
Она торопливо стянула с постели одеяла и подушки, прикрыла матрас полиэтиленом и простыней, бросила в изголовье валик со старой оттоманки, затем подушки.
– Давай забираться, – потянула она подругу с дивана.
– Так лучше, – прошелестела Маня искусанными распухшими губами, вытягиваясь на старинной высокой кровати. – Спасибо.
В дом влетела запыхавшаяся Сонька.
– Ну что? Едут? – вопросительно кивнула Света.
– Нет.
– Почему? Ты не дозвонилась?
– Ноль три – это городская «скорая». Они за полтораста километров ехать отказались. Сказали – звоните в областную больницу.
– Ну?
– Что – ну? Позвонила. А там ответили – бензина нет. Посоветовали искать среди соседей медика.
– Я искала, нет никого… Что же делать? Надо найти кого-то с машиной, довезти ее хоть до больницы в Волхове… Беги, ищи, стучи во все дома!
– Рехнулась? – вытаращила глаза Сонька. – Меня еще пристрелят, если ночью ломиться буду. Слыхала, в прошлом году весной парня так пристрелили?
Света понимала, надо что-то решать. Сама она не сумеет принять роды. Это просто дикость – рожать без врача. Ну почему возле нее нет никого, кто помог бы, почему все должна решать она? Хоть бы из знакомых кто с машиной был… Но, кроме Шереметьева, у нее нет таких знакомых. А что, если… Конечно, он сволочь, но ради Мани приедет.
Черкнув на оторванном от газеты клочке семь цифр, она сунула его Соньке.
– Вот. Беги опять на станцию, позвони по этому номеру.
– Да станция закрыта уже…
– Они там рядом живут, а дежурный вообще спать не должен. Колоти в дверь, откроют. Спросишь Юрия Алексеевича. Скажешь, что ты моя сестра, что Манька рожает, и где мы находимся, объясни. Пусть быстрее приезжает.
– А это кто?
– Манькин троюродный дядя или четвеюродный брат, в общем – родственник. Дуй!
– Свет, я боюсь. Уже совсем темно, и через лесополосу идти… Может, ты сбегаешь?
– А если она сейчас рожать начнет?
Из комнаты донесся душераздирающий стон, и девушки замерли, испуганно глядя друг на друга. Соня поспешно кивнула:
– Все, бегу.
Стоя на крыльце, Света видела, как сестра растворилась в призрачной темноте майской ночи. Пока добежит, дозвонится – будет уже половина первого. А если Шереметьева дома нет? Вдруг он опять где-нибудь на курорте загорает? А может, дома, но… не один? Она представила, как, оторвавшись от какой-то красотки, он раздраженно отвечает на ночной звонок. А если эта баба его не отпустит?.. Нет, она не будет думать о том, что Шереметьев может не приехать, иначе, пока сестра не вернется со станции, с ума сойдет. Надо чем-то занять себя, чтобы не думать.
Она вернулась в дом и заглянула в комнату. Маня лежала, закрыв глаза, издали казалось, она даже не дышит. А вдруг… На мгновение Света представила, что Маньки, вечной счастливой соперницы, не будет… Счастливой? Но ведь Миши нет… А если он все-таки жив и вернется? А Маньки не будет?..
«Какая я все-таки гадина, о чем думаю, когда Манька так мучается? А ведь Миша просил меня присмотреть за ней».
Она тронула подругу за руку, та приоткрыла глаза.
– Скоро врач приедет? – спросила Маня чужим, сиплым голосом.
– Не знаю, если и приедет, то не скоро. Как часто схватки?
– Я не считала.
– А ты считай, – велела Света. – Я вспомнила, нас учили дышать глубоко, пока схватки, и считать. Давай вместе посчитаем.
Глядя на искаженное болью лицо подруги, она вслух считала ее вдохи, а между схватками следила за стрелкой на часах.