– Ну, чего тебе, Родионов? - Яблонский повернулся к люку.
– Так что, вашбродь, там это… - голова неопределенно боднула воздух, кося бизоньим глазом на Джеймса Купера. - Никак, погоня…
Трудно описать радость командира красной эскадры Яшки Косенкова, когда сквозь тугую тьму, заполнявшую навигационные экраны головного паровоза, проклюнулась вдруг едва заметная светлая черточка, не больше риски на сапожной линейке.
– Они? - еще не веря счастью, осторожно спросил он приникшего к экрану Мустафу.
– Судя по дрейфу амплитуды сигнала… - задумчиво протянул космонавт.
– Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, - лихорадочно шептал Яшка, растеряв последние запасы атеизма. - Капли в рот не возьму, свечу в три пуда Николе-угоднику…
– Они! - уверенно заключил майор Каримов.
– Ну, сукины дети! - Яшка хватил кулаком в переборку так, что корпус паровоза отозвался колокольным благовестом. - Я же вам покажу, как на рабоче-крестьянскую собственность посягать! Жми, товарищ майор, на всю кочегарку! Догонишь - перед строем расцелую!
Мустафа по-кошачьи фыркнул в отросшие за время полета усы. Соединенные усилия двигателей двух паровозов и без Яшкиных поцелуев обеспечивали изрядное преимущество в скорости. Станция-беглянка вместе с прилепившимся к ней сигарообразным снарядом похитителей все яснее проступала на экране. Егор, Катя и остальная команда столпились за спиной космонавта. Косенков, заранее обнажив шашку, метался в узком пространстве рубки, как тигр в клетке.
Двое суток, прошедшие с момента пропажи станции «Мир», нелегко дались красному командиру. Он осунулся и почернел лицом, а в часы, отведенные для сна, тихо бормотал, подбирая наиболее выразительные формулировки для собственного приговора. Больше всего его угнетала неопределенность. Впервые и с пронзительной ясностью Косенков осознал изотропную сущность Вселенной - станцию могли угнать в любом направлении. Где искать похитителей? Наконец решение было принято. Два паровоза под командой Сидорчука отправились в обратный путь к Земле, два других Тищенко повел к планете, с которой прилетела банда Борташа. И наконец, последняя пара продолжила путь к Красному Гиганту, увозя Яшку навстречу законному возмездию за разгильдяйство.
Но кроме высшей меры есть на свете и высшая справедливость. На полпути между Керосинкой и Красным Гигантом похитители были обнаружены. Во всю силу паровозного двигателя они улепетывали, забирая куда-то в сторону, где не было видно ни планет, ни звезд.
– Слава труду! - растроганно шептал Яшка, украдкой крестясь на экран. - Теперь не уйдут… Ездоков! - гаркнул он. - Готовь пулемет! Раздать патроны!
– Не вздумайте стрелять! - повернулся к нему Мустафа. - Малейшее отверстие в обшивке, и нам всем конец!
Яшка метнул в майора огненный взгляд, с минуту свирепо сопел, наливаясь кровью, и наконец выдавил со злостью:
– Отставить пулемет, Ездоков! Примкнуть штыки! Колючая масса штурмовой команды сгрудилась перед люком, холодно мерцая стальными иглами.
– А мы что будем делать? - спросила Катя.
– Сидеть и не высовываться, - сказал Егор. - Без нас разберутся.
– А если это тот, с Керосинки? - Катя с тревогой следила за экраном, на котором уже отчетливо различались контуры станции и буксирующего ее паровоза.
Егор нащупал в кармане автоматную гильзу.
– Тогда я нам не завидую…
– Ой, - сказала вдруг Катя. - Исчезли…
– Что за черт?! - Мустафа оторопело постучал костяшками пальцев по опустевшему экрану.
– Кто исчез?! - налетел Яшка. - Куда?! Не может того быть!
– Обычное дело, - облегченно хмыкнул Егор. - Гиперскачок в подпространство! Как в «Звездных войнах»!
– Не болтай ерунды, - поморщился Мустафа. - Что-то там есть…
– И я говорю - есть! - горячо поддержал его Яшка. - Просто не видать! Надымили, сволочи! Наддай, майор! Жми на полную!
– В эскадроне у себя командуй! - осадил его Каримов, сбрасывая скорость. - Аккуратно войдем. Мало ли что там внутри…
Планета появилась внезапно, сразу во всю ширь экрана, ослепив Джеймса ярким сиянием облаков, будто магниевой вспышкой.
Купер охнул от неожиданности и прикрыл глаза рукой, как сталевар перед мартеновской печью.
– Откуда это взялось? - пробормотал он, невольно отступив.
– Что, нравится? - поручик горделиво приосанился, как будто демонстрировал американцу творение собственных рук. - Прошу любить и жаловать - Новый Константинополь, страна вечного полдня!
– Почему вечного? - спросил Джеймс.
– Потому что солнца, можете заметить, никакого нет! Облака сами и светят, и греют круглые сутки, не знаешь, когда спать ложиться.
У вас часы есть?
– Есть, - Джеймс поднял руку, демонстрируя штатный хронометр космонавта на пластиковом браслете.
– Можете выбросить, - не оборачиваясь, сказал Яблонский. - Абсолютно никчемная здесь вещь.
Джеймс посмотрел на часы и вдруг обнаружил, что секундная стрелка замерла на месте.
– Как же это может быть? - он потряс рукой и приложил часы к уху.
– А черт его знает! - Яблонский равнодушно пожал плечами, щурясь на экран. - Ни зимы, ни лета, ни дня, ни ночи. Так и живем…
– Садиться, что ли, барин? - извозчицким голосом спросил рыжий зверообразный пилот.
– Куда тебе садиться, дура! - поручик ткнул кулаком в бизоний загривок Родионова. - Расшибемся в лепешку! С обозом-то! Держи повдоль облаков. Разгружать на ходу будем. Ходок в пять-шесть надо управиться.
– А как догонют? - угрюмо буркнул пилот.
– Кто догонит? - поручик самодовольно закрутил ус. - Что ты можешь понимать, деревня?! Мы же под прикрытием невидимости, нас ни из какой пространственной точки наблюдать невозможно! Мы для всех исчезли!
– Как же - исчезли! - упрямо мотнул головой Родионов. - Вон они скочут!
Поручик, вмиг побледнев, впился глазами в дальний сектор экрана, откуда коршунами падали на беззащитный обоз два стремительных сигарообразных тела.
– Эх, видели бы меня сейчас в ЦУПе! - Мустафа, мастерски лавируя, с лету пристыковался к торцевому шлюзу станции, предназначенному для приема «Прогрессов».
На обзорном экране было видно, как второй паровоз под командованием Яшки вцепился в борт корабля похитителей.
По обшивке разнесся тройной условный удар, подающий сигнал к атаке.
– Отчиняй! - велел Ездоков, упираясь в спины сгрудившихся перед люком бойцов, и, вскипая яростью, заорал: - Ну, во имя Отца и Сына - даешь!
Штурмовая команда, очертя голову, бросилась в распахнувшийся люк.
Оставшихся в паровозе Егора, Катю и Мустафу окатила волна звуков: топот ног, лязганье металла, отчаянная матерщина. Кто-то истерично взвизгнул, и вдруг все стихло. Егор осторожно заглянул в темную глубину стыковочного отсека.
– Чего там? - Катя навалилась сзади.
– Да погоди ты! - Егор отпихнул ее локтем. - Не лезь, куда не просят!
– Вот-вот, и ты отойди, - Мустафа отстранил его и скрылся в люке.
Было по-прежнему тихо. Егор, потоптавшись в нерешительности, все же полез следом. Позади него сосредоточенно сопела Катя. Ну что ты будешь с ней делать?!
Узкий проход между ящиками перегораживала молчаливая толпа бойцов.
– Я сказал, все вон! - раздался вдруг высокий, с истеричным повизгиванием голос.
Бойцы попятились. Цепляясь за ящики, Егор приподнялся на цыпочках и глянул через головы.
В центре главного модуля испуганно переминался с ноги на ногу Джеймс Купер, обвешанный гранатами, как новогодняя елка игрушками. Его встряхивал, держа за шкирку, высокий тощий человек в распахнутом золотопогонном кителе с крестами на груди. Нервически дергая усом, он высоко над головой поднимал рубчатый кругляш «лимонки» и демонстрировал его то бойцам Ездокова, то Яшке, до пояса высунувшемуся из аварийного люка станции.
– Только суньтесь, сволочи! Всех взорву к чертовой матери! Косенков, несмотря на угрозы, отчаянно протискивался сквозь люк и размахивал шашкой, пытаясь достать поручика.
– Я американский гражданин, - робко лепетал Джеймс. - Я требую адвоката… то есть этого… консула!
– Вот я щас покажу консула… - Яшка вывалился из люка и скатился на пол.
Увидев, что уговоры действуют плохо, поручик зубами ухватился за кольцо «лимонки» и прошепелявил:
– Шерьежно говорю, гошпода, лучше вам меня не жлить!
– Врешь, контра! - Яшка напружинился, зорко следя за противником, словно тигр, наметивший в стаде антилоп самую вкусную. - Кишка у тебя тонка - подорваться!
– Осторожнее, Яша, - подал голос Мустафа. - И вы, гражданин, не торопитесь, глупостей натворить всегда успеете… - он медленно двинулся к поручику.
– Нажад, крашнопужие! - взвизгнул тот, не разжимая зубов.
– Спокойно, спокойно, - Мустафа предостерегающе поднял руку. - В случае добровольной сдачи мы гарантируем вам жизнь!
– Кто гарантирует? - удивился Яшка. - Да я его, гада, вот этой вот рукой! Э, чего там долго разговаривать!..
– Кто гарантирует? - удивился Яшка. - Да я его, гада, вот этой вот рукой! Э, чего там долго разговаривать!..
Он рванулся к поручику и вдруг полетел на пол, запнувшись о проворную серую тень, кинувшуюся под ноги. По-доминошному брякнув сухими мослами, тень вспрыгнула Косенкову на спину. За ней из темноты между ящиками немедленно выскользнула вторая, третья, четвертая…
– Ни хрена себе, мураши! - сказал кто-то из красноармейцев. Копошащаяся масса муравьев, каждый из которых лишь немного уступал размерами взрослому человеку, полезла из-за ящиков, покрывая стены и потолок станции сплошным ковром. Не успев испугаться, Егор, Катя, Мустафа и все до одного красноармейцы почувствовали себя крепко схваченными и обезоруженными.
– Доигрались, - мрачно бросил поручик, безропотно отдавая гранату обступившим его тварям.
– Что это? - жалобно пролепетал Джеймс, деловито раздеваемый муравьями, как елка по окончании праздников.
– Таможня, - вздохнул Яблонский, складывая руки на груди. - Не советую сопротивляться, господа, наши гостеприимные хозяева чертовски больно кусаются…
Его подхватили и понесли в темноту, вслед за красным командиром, бережно спеленатым клейкой массой.
– Как хозяева?! - Джеймс едва успел ухватиться за брюки, стаскиваемые с него вместе со связкой гранат. - Муравьи?!
– А разве я не сказал? Пардон… - поручик уплыл за ящики, индифферентно глядя в потолок. - Добро пожаловать в Новый Константине… - голос его оборвался.
Пока по широкому коридору таможенной тюрьмы сновали муравьи с грузом конфискованного оружия, ни Джеймс, ни Яшка не отходили от решеток своих камер, провожая каждый ящик тоскливыми взглядами и устало переругиваясь через проход.
– И как же я тебя, вражину, не разглядел?! - убивался Косенков. - Надо было сразу шлепнуть! Ведь учил меня товарищ Кирпотин: «Пожалеешь, Яша, пулю на одного гада, получишь сто ножей в спину революции!»
– Маньяк! - огрызался Купер. - Тебя лечить надо! Электричеством, на стуле!
– Суконка прибавочная! Эксплуататор!
Купер задумался. Его запас русских слов давно подошел к концу.
– Взбесившийся холоп! - выдал он наконец.
– А вот за «холопа» ответишь особо! - пообещал Яшка.
– И за безвесомость! - послышалось из дальней камеры.
– А ты, Прокопенко, вообще молчи! - вскинулся Косенков. - Об тебе уже постановление есть за моей подписью! А печать я тебе промеж глаз влеплю при первой моей возможности!
– Постановление! - плаксиво оправдывался Прокопенко в дальнем конце коридора. - Тебе бы так проблеваться, как нам с хлопцами! Да провисеть сутки кверху задом! Посмотрел бы я на тебя!
– Зараз посмотришь! - крикнул Яшка. - И не лезь в разговор, когда не просят! Не видишь, я классового врага изничтожаю?!
– Изничтожитель! - ядовито заметил Купер. - Просто-таки терминатор! Паутина на штанах не обсохла, а туда же!
– Да хватит вам лаяться, - поморщился Егор. - Башка трещит. Яшка, сердито сопя, отошел от решетки и с остервенением принялся отдирать от одежды остатки липкой муравьиной слюны.
– Подумали бы лучше, как выбираться будем, - Катя зябко поежилась и придвинулась ближе к Егору.
– Бесполезно, барышня! - в полутьме камеры тускло вспыхнул золотой зуб. - Чтобы с этого кичмана кто-то выбрался на своих ногах, так я с вас хохочу!
– Это кто там еще? - строго спросил Яшка.
Одна из трех безмолвных доселе фигур, сидевших у дальней стены камеры, зашевелилась, и на свет вышел прилизанный брюнет с жидкими усиками под вислым носом.
– Засохни, фитиль, - небрежно бросил он Яшке, подсмыкнув драные галифе, из-под которых торчали тесемки кальсон. - Твоей пролетарской жизни осталось на две затяжки!
Длинными желтыми пальцами он выудил из жилетного кармана крохотный чинарик, сунул его под усики и поджег фосфорной спичкой, ловко чиркнув ею о ноготь. Вспышка осветила его голые, расписанные татуировками плечи, костляво торчащие из вырезов жилетки.
– «За вами вскорости придуть конвойные…» - пропел брюнет, опускаясь на корточки перед Катей. - И это будет из печальных картин. Может, обнимемся на прощание?
Он выпустил ртом дымное колечко и тут же втянул его носом.
– Отвали, - сонно сказал Егор, незаметно сжимая пальцы в кулак.
Чем-то неприятно знакомым веяло от этого камерного артиста. Словно из прошлого вдруг пахнуло незабываемым ароматом Бутырского следственного изолятора, где Егора пытались расколоть на показания против отца.
– Мадемуазель, я ж нюхом слышу вашу нерастраченную страсть!
– чернявый, казалось, совсем не обращал внимания на Егора, но двое его приятелей у стены незаметно поднялись на ноги и вразвалочку двинулись к Яшке, свирепо буравящему взглядом затылок назойливого уголовника. - К чему терять последних минут? - продолжал тот.
– Обидно будет, если такое зеленое море, как ваши бездонные глаза, прольется слезами на этот грязный пол!
– Слышь, ты, морда бандитская! - вскипел Косенков. - Отойди от девчонки, тебе говорят!
Чернявый ухмыльнулся, сплюнул пахитоску себе под ноги и аккуратно затоптал босой пяткой.
– Молодой человек - грубиян, - продолжал он, не оглядываясь на Яшку. - Это зря. Перед смертью не надо поганить язык. Скажи одну пару слов, но скажи в масть. И женщины будут долго плакать.
– Яша, сзади! - предупредил Егор и приготовился, не вставая, пробить с носка прямо в челюсть чернявому.
Косенков живо обернулся к двум громилам, маячившим за его спиной.
– Ну-ну, подходи, фартовые! Спробуйте рабочего кулака!
– Не надо кипежу! - поморщился чернявый. - Ребята никого не тронут. На что им чужая работа? - усики его растянулись в нитку над золотозубой улыбкой. - Таких закройщиков, как здешние тюремные муравьи, даже бесполезно поискать! - сказал он Кате. - Один чик, и вы будете иметь головы ваших друзей в свое полное распоряжение!
– Почему головы?! - испуганно спросила Катя.
– А как же?! - чернявый ласково потрепал ее по колену. - Тут за все одна статья, даже за нарушение тишины во время тихого часа. А у вас же полный букет: контрабанда оружием, да еще угон казенного снаряда!
– Ничего мы не угоняли! - Катя брезгливо оттолкнула руку чернявого.
– Верю! - радостно согласился уголовник. - С этими глазами, что у вас на лице, невозможно врать! Но попробуйте объяснить это тому шестиногому болвану, что будет пилить вам горло! Они же буквально слепые в своем озверении! Разговаривают исключительно усами! - он провел желтым пальцем под носом, разглаживая куцые перышки на верхней губе. - Мое бедное сердце разрывается по частям, глядя на эту драму! Чуете, как оно стукотит: «Помоги им, Валет! Заступись за несчастное создание! Если оно, конечно, договорится с тобой за полюбовно!»
– Все сказал? - Егор отодвинул Катю и сел на корточки перед Валетом, едва не упираясь лбом в его вислый нос. - Теперь отползи на парашу и замри, пока я тебе фиксу не почистил! Разводить будешь лохню ушастую под шконкой, а не конкретных пацанов! Ты на кого, баклан, быкуешь? Мой папа спортсменов солнцевских гонял, как шестерок. Въезжаешь?
– Ой, ой! Какой граф к нам пожаловал! - оскалился Валет. - Сеня, Зяма, что ж вы стоите?! Поднесите залетному папироску!
Один из подручных Валета змеей скользнул к Егор/, услужливо щелкнув портсигаром, в котором обнаружились замусоленные самокрутки.
– От петушни не принимаем, - грамотно ответил Егор, помня тюремные правила.
Яшка, потянувшийся было за самокруткой, живо убрал руку. Валет одобрительно кивнул.
– Базаришь мутно, но по ухваткам видно - деловой, - он поднялся на ноги и отошел к решетке. - Только здесь свои законы, молодой человек, и без Валета вам все одно хана. Думаешь, я тебя на понт беру? Иди-ка посмотри, что ты скажешь за этот цирк?
В коридоре вдруг раздался отчаянный вопль и дробный топот муравьев. Мимо решетки пронесли Прокопенко, застывшего в позе эмбриона. Иссиня-белое лицо его было перекошено окаменелой судорогой, и только бешено вращающиеся глаза говорили о том, что командир отделения еще жив.
– Что ж вы, паскуды насекомые, делаете?! - Яшка с разбегу врезался в решетку и затряс ее, что есть силы. - Ну, подождите, дойдет и до вас черед!
Мимо него в скорбном молчании проплыли, уносимые муравьями, еще трое обездвиженных красноармейцев.
– Простите меня, - ошеломленно бормотал Купер, глядя им вслед из камеры напротив. - Я этого не хотел…
– Вы можете их остановить? - Катя вдруг оказалась рядом с Валетом.
– Чтобы нет - таки да! - ухмыльнулся тот. - Мне только переговорить с начальством, и всех отпустят, - он вцепился в Катину ладонь и поднес ее к губам. - Их судьба с ногами лежит в этих маленьких ручках…
– Что вам нужно?
– А что было нужно Адаму от райского дерева? - Валет проглотил слюну. - Чтобы голая Ева потянулась за яблоком, а он бы встрял…
– Что ты его слушаешь?! - Егор оттащил Катю от чернявого. - Врет он все!
– Ну, так любуйтесь дальше, - Валет прислонился к стене, скрестив руки на груди.