– Ха! – обрадовался он. – Девчонки, так у нас ещё масса времени на всё и про всё? Отлично! Давайте тогда лучше пообщаемся, ближе познакомимся, и я вам расскажу про дальние страны и про красоты, которые там можно встретить.
– А ты откуда про них знаешь? – нахмурилась вечно недовольная Симелия.
– Среди пастухов эти легенды и рассказы передаются из поколения в поколение. А память у меня на зависть отменная. Так что много расскажу… Например, о водопаде, который считается самым большим в мире… Или про гигантские пирамиды, которые есть у египтян. Но! Вначале вы со мной поделитесь своими знаниями по современной истории. Хочу сравнить с той информацией, которая есть у меня…
Красотки и сами как-то не торопились расставаться с девственностью. Им показалось троекратно интересней узнать что-то новое, чем заниматься чем-то не по своей воле. А уж академику было что рассказать и чем заговорить зубы.
Но пока настраивались, шутили, укладывались среди одеял и подушек, выбирая самые удобные места, связь поколений стала прерываться и выслушать данные по истории Кох не успел. Только и оставил предупреждение, которое потом пересказал напарникам своего мира.
В прошлое посещение он не успел узнать, будут ли на следующий день очередные висения на деревянных конструкциях? Как-то не прельщало его корячиться привязанным целых четыре часа.
Сейчас же было раннее утро.
Повторный перенос сознания произошёл успешно, значит, нечего разлеживаться! Надо срочно осмотреться в доме и выяснить, какой свободой передвижения здесь обладает пастух Аргот.
Намерение провалилось сразу. Симелия Ракимет не спала, а, стоя за горой подушек в позе пантеры, изготовившейся к прыжку, наблюдала за парнем.
«Неужели хотела на меня броситься и задушить?» – мелькнула неприятная мысль. Но внешне он постарался принять самый радушный, улыбчивый вид.
– Встречаем Ярило! – здесь так обращались друг к другу ранним утром. – Как спалось?
Девушка чуть расслабилась, сменив положение головы и словно прислушиваясь к говорящему. Но промолчала.
– Хочу пройтись по дому и заглянуть на кухню.
Тут вдруг отозвалась Табити, проснувшаяся от звуков голоса:
– Ты не забыл? Тебе нельзя приближаться к наружному забору. Иначе лучники с крыши стрелами нашпигуют.
– Я бы удивился, будь здесь иначе. Но уж по дому я могу гулять сколько угодно?
– Наверное… Если Приакс не заявится сразу после завтрака со своими попытками поучать и наставлять на путь истинный.
Главное Кох понял: до завтрака он предоставлен самому себе. Точнее, этим девицам. А может, они и вставать не захотят? Как бы там ни было, спали все в одежде, и терять время на одевание парню не пришлось. Вскочил, приговаривая:
– Тогда я пошёл. А что нам предстоит после обеда? Опять к шестам привяжут?
При этом поражённо смотрел, как встала Симелия, оправила на себе одежды, подошла к нему и правой ладонью крепко взялась за его левую. Так ведут себя дети и возлюбленные, собирающиеся гулять вместе. Пышногрудая красотка всем видом показывала, что не отойдёт от пастуха ни на шаг.
Её кузина была ошарашена ещё больше. Только и смогла вымолвить:
– Чего это она?..
Парень сам не мог сообразить.
– Тоже хочет осмотреть двор?
Последовал кивок.
– Загоны со скотом?
Кивок.
– И даже не побоится испачкаться в навозе?
Помотала головой.
– И причину своего поведения она раскрывать не собирается?
Снова отрицание.
– Хм!.. Ладно, тогда пошли вместе.
С вечера он не успел толком рассмотреть комплекс жилых строений, которые были сборищем разных домиков под единой крышей. Причём все домики имели два, максимум три этажа. Без провожатого здесь пришлось бы долго плутать.
Но не успели они выйти в коридор, как их вихрем нагнала Табити:
– Что-то здесь не то! Аргот, не верь ей, она замыслила что-то плохое и гадкое! – Словно в подтверждение этих слов Симелия, так и не выпуская мужскую ладонь, показала кузине язык, явно пытаясь подразнить. – Ну вот! Я же говорила! Это неспроста! И я тоже пойду с тобой, чтобы присмотреть за этой… за этой…
Нужного синонима она не нашла, зато многозначительно и предупреждающе вздохнула. Судя по её сонному виду, она и в самом деле собиралась подремать в кровати до самого завтрака, а тут вдруг пришлось действовать, да ещё решительно. И причины такой спешки неясны. Поневоле расстроишься. Хотя попытка была ею всё-таки сделана.
– Чего тебе на месте не сидится? Вчера нам ничего так толком и не успел рассказать, так давай сейчас, а?
– Нет, мы, пастухи, встаём рано. А цари, как ты утверждала – ещё раньше. Так что это вы обе должны давно заниматься хозяйством… Правильно?
Пусть с некоторым опозданием, но пышногрудая согласно закивала. Ещё и подтолкнула, мол, чего стоим? Пришлось и её кузине присоединяться, спросив:
– Что вначале будешь смотреть?
– Место, где собирается молоко и где делают творог. Потом хотелось бы побывать на бойне…
Поминутно оглядываясь, Табити двинулась вперёд, указывая дорогу. По ходу объяснила, что молока и творога здесь почти не делают, а уж забой животных, тем более в усадьбе жреца, никто не ведёт. Слишком много тлетворных запахов, что для священного места неприемлемо. Скотобойня находится вне города, и уже оттуда каждое утро привозят заказанное количество свежего мяса.
Так Александр узнал, что он в городе. Спросить название не рискнул, зато поинтересовался, нет ли в доме у Приакса рисунка всей Скифии. Даже уточнил:
– Мечтаю взглянуть на обозначения земель всего мира. А то легенды о них слышал, мысленно представляю, а как они выглядят точно – не ведаю.
Несколько удивлённая Табити поинтересовалась у скромно молчащей кузины, почему та не спешит выговориться на любимую тему? На что та равнодушно пожала плечами, вызвав еле слышное: «Точно что-то задумала, змея!..»
Табити оставалось только ворчать себе под нос. Пока шли в подсобные помещения при кухне, она всё-таки рассказала об имеющихся в доме картах.
– У деда много папирусов с обозначениями земель, но он к ним никого не подпускает. Зато в большой столовой есть фреска во всю стену, на которой обозначен весь наш мир. Туда разрешают входить только при визите очень важных гостей, когда там устраивают трапезу. Мне удалось видеть фреску всего несколько раз, Симе – гораздо больше. Но я запомнила, как некоторые гости откровенно насмехались над фантазиями художника. Утверждали, что изображённых там земель не существует. Но мы-то знаем, что фреске, как и этому дому, очень много лет. Чуть ли не тысячу…
Прозвучало весьма интригующе, и Кох стал подумывать, как побывать в большой столовой, но в разговоре его зацепило упомянутое сокращённое имя.
– Может, и к тебе можно обращаться коротко, Таби?
Девушка вновь глянула на смиренно молчащую кузину и, видимо, озвучила реплику, которую обычно следовало ждать от Симелии:
– Вообще-то такие сокращения разрешены только в кругу семьи… Но раз тебя всё равно казнят послезавтра, я тебе дарую эту привилегию! – Спесивость и пафос сказанного скрашивала весёлая улыбка: царица шутила. – А вот и молоко… Здесь хранят его и… и всё остальное.
Кажется, она никогда не интересовалась даже такой простой операцией, как создание творога, потому что с удивлением потыкала пальчиком в подвешенные в тряпочках творожные головки. Хорошо, что погрязнуть в неведении визитёрам не дала крутившаяся рядом пожилая женщина, тут же приступившая к объяснениям.
Как позже оказалось, она совмещала обязанности ключницы, шеф-повара и управляющей. В усадьбе оказалось довольно много прислуги, помимо тех немых громил, которые являлись подручными жреца, и лучников, которые круглосуточно несли стражу на крыше здания. Конкретнее говоря, даме подчинялись шестнадцать человек: конюхи, скотники, повара, прачки, шорник-плотник и четыре довольно милые на вид молодки. Молодки убирали в доме и позволяли себе флиртовать с лучниками.
Имелись ещё две красотки, ключнице не подчинявшиеся, – они общались только с хозяином и считались не только его ученицами, помощницами, но ещё и согревали его постель особо прохладными ночами. А так как в его возрасте люди уже и на солнцепёке мёрзнут, то красавицам вряд ли кто завидовал. Спать с древней развалиной – то ещё удовольствие!
Ключница, которую звали Уингала, оказалась хорошо информированной, ничему не удивлявшейся особой. На вопросы отвечала ровно, но свято блюла интересы своего патрона, придерживаясь существующих в доме запретов.
Так о сопутствующем молоку производстве она рассказала подробно. Творог тоже пытались преобразовывать, но дальше плотной брынзы дело не пошло. Её сушили для дальних походов, как и творог, но получаемое вещество плохо хранилось, быстро подвергалось гниению и никак не могло стать стратегически важным продуктом. До пресса тут не додумались, как и до прочих важных мелочей, влияющих на сохранность и качество той же брынзы, к примеру.
А вот провести гостей в столовую, точнее, открыть им дверь, Уингала отказалась категорически. Не помог даже строгий приказ Табити, который она отдала со всей серьёзностью.
– Не положено, – твердила она тем же тоном, что и о производстве брынзы. – Только буддий Приакс может туда провести гостей.
Подобным отказом она ещё больше заинтриговала академика. Стараясь незаметно рассмотреть ключи у неё на поясе, он недоумевал: «То ли фреска настолько ценная в художественном плане, то ли изображение на ней – кощунственное, но взглянуть на неё уж больно хочется. Если дед не пустит глянуть, надо будет самому дверь открыть… Замки, я тут погляжу, – смех один, крючками какими-то открываются».
До завтрака ещё оставалось время, поэтому парень заинтересовался мясной кладовой и всем, что попутно с мясом привозится. Вчера во время ужина он опробовал махонький кусочек зельца и три кусочка колбаски. А те, в свою очередь, формировались с помощью промытых желудков и кишок идущих на мясо телят. То есть колбасы здесь производили, что не казалось странным при таком развитом животноводстве. Но академику из двадцать первого века было что подсказать и в этом деле.
Для начала он рассмотрел требуху молодого телёнка, отобрал то, что нужно было для ферментации, и довольно быстро привёл желаемый компонент до нужного состояния. После чего измельчённый продукт оставил в закрытом со всех сторон месте так, чтобы он сушился на солнышке. Сычужный порошок должен получиться за сутки, а то и меньше. Тем более что для первой закваски достаточно будет и не идеально просушенного фермента.
Затем будущих цариц и находящегося при них пастуха, который только и задавал вопросы, пригласили завтракать. Причём на этот раз вопросы касались именно титула сотрапезниц.
– То есть вы пока ещё не царицы? Но тогда откуда такая уверенность, что вы ими станете? Причём именно вдвоём?
Симелия продолжала молчать, поражая кузину всё больше и больше своей индифферентностью, поэтому Табити пришлось одной давать объяснения:
– Ты где своих овец пас, Аргот? И как можно не знать таких элементарных вещей?
– Да мне старшие пару раз пытались рассказать, – выкручивался Кох, – но мне было неинтересно, и я толком ничего не запомнил.
Объяснение явно не удовлетворило девушку, но о сути матримониальных устоев своего царства она рассказала.
Двоюродные сестры принадлежали к знаменитым родам, в предках которых числились как цари, так и высшие жрецы Скифии. Причём само государство являлось империей, в состав которой на данный момент входило девять царств. И над ними не столько царствовал, сколько координировал совместные действия некий царь царей, которого официально величали Ближайшим. Ещё точнее перевод звучал бы как «Ближайший, прикасающийся к длани Солнца».
Но что удивило академика, так это ненаследственная преемственность этой должности в Великой Скифии. Хоть и пожизненная. Царя царей избирали тайным голосованием остальные девять коллег. Причём кандидаты выбирались из числа наследных принцев, но ни в коем случае не прямых наследников Ближайшего. То есть почётно, величественно, но… твои дети на трон не сядут. Внуки?.. Тоже почти невероятно, потому что вначале твоим детям надо отыскать свободное царство, занять там трон и укрепиться на нём, заставить всех остальных «коллег» признать себя и только потом принимать участие в голосовании.
«Отличная ротация высших представителей власти! – одобрил потомок структуру управления предков. – Должно действовать превосходно. Только вот почему же тогда Скифия распалась и канула в Лету истории? Или здесь всё-таки уже параллельная вселенная? И никакого упадка вокруг нет? Надо будет выяснять…»
Табити же продолжала давать объяснения о своей предстоящей доле.
В данный момент в объединённой столице империи правил Ближайший царь Скопасис. Но в свои пятьдесят четыре года он выглядел старой развалиной, много болел и уже не справлялся со своими прямыми обязанностями. Поэтому под нажимом со всех сторон Скопасис объявил, что через месяц сложит свои властные полномочия и передаст корону в руки нового избранника. Кандидатура новичка была известна заранее, потому что не далее чем неделю назад состоялось голосование, и выбрали действительно самого достойного из всех имеющихся кандидатов. Это был Анахарсис, сорокалетний принц Северо-Речного царства, деятельный, умный, великолепный организатор и уже прославившийся полководец. В ближайшие дни Анахарсис собирался прибыть в столицу и начать постепенный перевод власти в свои руки.
А вот супругу для него подбирали высшие жрецы империи, среди которых Приакс оказался самым главным не только из-за своего удивительного возраста в сто четырнадцать лет. Но и благодаря тем чудесам, которые мог совершать и которые в народе назывались более прозаичным словом «управление стихиями».
Выбирали тщательно, учитывая все особенности здоровья и длиннющие родословные. А вот дальнейшие условия немало поразили академика.
Первое: Анахарсис уже имел нескольких жён и великовозрастных детей.
Второе: по этому случаю полагающаяся ему новая супруга должна быть женщиной. Лучше – если праздной. Идеально – если она будет беременна от особы царского рода.
Третье: новый Ближний имеет право взять сразу двух женщин в супруги, если они ему обе понравятся, но не имеет права изгнать вторую из своего окружения. Она станет ближайшей подругой и наперсницей новой царицы. Вот потому главный буддий и настаивал на дружбе между своими внучками в пятом поколении.
Четвёртое: царица (или обе) имела право сформировать возле себя свиту из пятнадцати человек. Как правило, туда в последнее время набирали только надёжных телохранителей, потому что нравы в больших царских семьях с каждым десятилетием становились всё хуже и хуже. Участились случаи, когда жёны травили друг друга, а то и стилетами орудовали не хуже наёмных убийц. Да и от последних никто не был застрахован. По крайней мере у нынешнего Ближнего за время его двенадцатилетнего правления насильственной смертью погибли восемь жён и четырнадцать детей. Это не считая многочисленных покушений и на самого царя царей. Это был тревожный симптом, как раз и характеризующий начало развала любой, пусть даже самой сильной и стабильной империи.
Хотелось услышать, что там в-пятых, в-шестых и так далее. Тем более что троице молодых людей завтрак подали обильный, и никто их не выгонял из-за стола и не торопил. А судя по отсутствию парочки учениц-красоток в районе кухни, Табити пришла к выводу, что дед ещё «почивать изволят».
Увы, увлекательная беседа оказалась прервана самым неожиданным образом.
Глава 23 За место под солнцем
Откуда-то с крыши разнёсся звон. Причём не колокола. Складывалось такое впечатление, что стучали по куску подвешенного на цепи рельса.
– Тревога! – тут же вскочила на ноги Табити. – На усадьбу кто-то осмелился напасть! – при этом она требовательно, а затем поражённо пялилась на Симелию.
Но та лишь пожала плечами и пробормотала:
– Нам-то что? Есть лучники, немые и прочие… Пусть сражаются…
Её поведение поразило не только кузину. Вбежавшая в комнату Уингала волокла за собой три лука и три тяжеленных колчана со стрелами.
– Там целый отряд всадников! – выкрикнула она ещё с порога. – Прорвались сквозь ворота и атакуют дом! – после чего, протягивая колчан представительнице рода Ракимет, выпучила глаза в каком-то шоке: – Принцесса, что с тобой?..
Похоже, все ждали от агрессивной и воинственной принцессы, что она сейчас бросится организовывать оборону внутри дома. Да и прибывший в чужое тело потомок ожидал чего-то подобного. Но Симелия закатила глаза, приложила ладошку ко лбу и пролепетала заплетающимся языком:
– Мне плохо…
Этого домоправительнице хватило, чтобы водрузить принесённое оружие прямо на стол и умчаться в жутко расстроенных чувствах прочь. Кажется, она поспешила за своим патроном, который мог, в её понимании, всё.
Табити тоже пришла в себя, стряхнула оцепенение и стала действовать. Приторачивая к поясу колчан, она стала понукать Аргота:
– Быстрей! Или ты разучился стрелять из лука?..
Тот взял в руки лук, но скорее чтобы осмотреть его, чем собираясь воевать. Ещё и плечами пожал в недоумении.
– Да я и не умел никогда… Своё стадо от волков собаками защищал…
После чего услышал первое ругательство из уст принцессы рода Иелькона. В нём утверждалось, что сегодняшний день проклят какими-то плохими существами, имевшими сношение с гнилью и разложением. И что всяким нищебродам, не умеющим стрелять из лука, вообще не место в этом доме.
После чего Табити умчалась в смежное помещение, приоткрыла там окно наружу и приготовилась к стрельбе. Потом и стрелять начала, довольно быстро выхватывая стрелу за стрелой из колчана.
Её оставшаяся кузина придержала Аргота за рукав кафтана и заявила такое, что он сам чуть не онемел: