На этот раз старик хлопал в ладоши дольше, раз десять. И Коху с Козыревой стало понятно, что корни традиции награждать аплодисментами уходят в невероятную историческую глубину веков.
Глава 24 Упала кастрюля – к гостям
Сразу после рассвета участковый Горбушин и сам не осознал, почему первым делом помчался к усадьбе гражданки Козыревой. Но только там понял, увидев нескольких соседей, толкающих тележки с бидонами, что сейчас-то уж точно новая хозяйка покажется. Увы, его и здесь ожидал полный облом. Молоко принимал чернявый парень, товарищ того самого Александра. Причём выглядел Константин нервным и усталым, но оно и понятно: вряд ли малолетка, приехав отдохнуть в деревне, представлял себе заранее, что придётся настолько тяжело работать от зари до поздней ночи.
Но с другой стороны, что в этом плохого? Не детский ведь труд используется? Вот пусть и попашет, узнает, что такое трудовые мозоли. Да и уважения к старшим наберётся, как положено. А то вчера и на порог пускать не хотел, паршивец.
С такими мыслями Игорь Леонидович дождался, пока соседи пойдут обратно с пустыми бидонами, поинтересовался, заранее зная ответ:
– Ну и как дорога Ларисе Фёдоровне? Понравилась?
– От восторга через забор не прыгала, – меланхолично ответил парень, при этом нагло пытаясь закрыть калитку перед самым носом представителя местного правопорядка. – Зато похвалила какого-то Игорёшеньку, сказав: «Человек своего слова!»
Заулыбавшийся непроизвольно Горбушин еле успел ногу подставить под полотно калитки:
– Эй, да постой ты! Куда так спешишь?
– Как куда, работа вся на мне! – сердился чернявый. – Сашка со своей матерью опять в район умотали, а я тут второй день сам корячься, словно Золушок какой!
– Как умотали? Когда успели? На чём? – недоумевал визитёр.
– Да уже полчаса как потарахтели на своём мотороллере. Вчера купили в городе, вон, видите следы?.. И сегодня умчались каких-то клиентов разыскивать для продажи первой партии сыров.
– Вона как оно… – расстроенно бубнил участковый, только сейчас рассмотрев следы, явно принадлежащие двухколёсному мототранспорту. – А когда вернуться обещались?
– После обеда! – в тон ему ворчал Костик. – Но они вчера тоже обещали, а вернулись уже в сумерках. Хорошо хоть до полуночи мне помогали… И сегодня с утра чуток…
Чувствуя себя почему-то обманутым и обиженным, Горбушин замер в неопределённом состоянии, не зная, что сказать и как дальше поступить. Ещё и стажёр, оставшийся в машине, до сих пор не поменявшей окраски с военной на полицейскую, улыбался в сторону ветерана-наставника как-то совсем неправильно.
А уж чернявый работник сыродельни вообще не собирался деликатничать.
– Дедушка Игорь, – практически обозвал он сильного и молодящегося мужчину. – Ножку уберите, пожалуйста. А то мне ещё печи кочегарить, воду носить… Некогда!
Пришлось ногу убрать, с недовольством присматриваясь, как замок в руках пацана сковывает концы толстой цепи. Придётся уезжать, повода остаться и проверить свои подозрения, что Ляля банально спит, придумать не удалось. Да и ремонтники дороги вскоре должны на место своей работы подтянуться. А они ещё вчера недоумённые взгляды бросали на престарелого ухажёра, который всё пытался застать дома молодую хозяйку-красавицу.
Но не успел Константин скрыться в производственном сарае, а Горбушин усесться в свой новый служебный автомобиль, как на частично отремонтированный участок дороги въехала шикарная иномарка немецкого автопрома и лихо затормозила возле усадьбы Козыревых. Водитель ещё и по клаксону несколько раз требовательно постучал, словно сообщая жителям дома радостное известие «Мы приехали!»
В салоне восседали пять человек, но вышла наружу только одна женщина. Мужчины так и остались сидеть внутри. Стильная дама, шикарно одетая, идеально подкрашенная, и можно смело утверждать, что красивая. Она скользнула по «уазику» равнодушным взглядом, ничуть не задержалась на стоящем рядом мужчине в костюме колхозного бухгалтера и уверенно шагнула к калитке. Там подхватила длинный болт на гитарной струне, служивший вместо била, и лихо заколотила по висящему колоколу размером в два мужских кулака.
Затем глянула в щель, потому что небольшой рост не позволял ей смотреть поверх забора, и заметила замершего в нерешительности Константина. И тут же стала кричать, нагнувшись к щели:
– Молодой человек! Подойдите, пожалуйста! Очень надо! Срочно!..
Несмотря на свои шестьдесят четыре, Игорь Леонидович отлично рассмотрел, насколько изменилось лицо у парня и как он непроизвольно дёрнулся от звука раздавшегося голоса. Но с полминуты поразмышляв, всё-таки вернулся к калитке.
– Вам чего надо, тётенька?
– Мне срочно надо увидеться с хозяйкой, с Прасковьей Григорьевной! Позовите её, пожалуйста!
– Ничем не могу помочь, – уныло развёл руками парень. – Нет её здесь больше…
– Ах, неужели умерла? – искренне опечалилась красотка.
– Может, и умерла… Она всё-таки старенькая была…
– Ой, какое горе! Как же я вам сочувствую…
– Но бабка Прасковья вроде как уехала куда-то, – чернявый сделал вид, что пытается вспомнить. – А вот куда, понятия не имею… Может, на курорт умотала…
– А кто сейчас тут живёт?
– О-о! Ответы на подобные вопросы я давать не имею права! – заявил не по возрасту наглый малолетка. – Ибо это считается разглашением конфиденциальной информации. Так что, мадемуазель, извините, ничем больше не могу помочь.
«Мадемуазель» напряглась настолько, что показалось: она сейчас прыгнет через забор или попытается с криком «Кий-я!» выломать калитку. Оглянулась зло на нечаянных свидетелей происходящего, затем на своих попутчиков уставилась, словно спрашивая совета, как поступить дальше. Те в большинстве сидели как истуканы, лишь один скривился и пожал плачами.
Тут за взгорком, скрывающим село, послышалось дружное рычание тракторов и бульдозеров. У дорожных ремонтников началось рабочее время.
Настойчивая гостья вновь склонилась к щели и продолжила переговоры:
– Слушай, парень, ты заработать хочешь?
– Сколько? – сразу оживился тот.
– Десять тысяч…
– Долларов?! – выдохнул чернявый с восторгом.
– О, как губу раскатал! Рублей!.. Для начала… А будет что-то конкретное, можешь и доллары получить.
– Да-а?.. А по какой специальности работа? Я в программировании не силен, зато стихи у меня хорошие получаются, родители хвалят.
Теперь уже гостья смотрела на собеседника с подозрением, догадывалась, что тот издевается. Но торг продолжила, начав с того, что сунула сквозь щель две пятитысячные купюры, прикрывая дачу взятки собственным телом:
– Это тебе только аванс, который мы даже забирать не будем. Так сказать, за знакомство. Потому что мы ни с криминалом, ни с полицией не связаны, частное сыскное агентство. А суть дела в том… Тут где-то поблизости один человек прячется. Вот если бы ты его заметил да сделал нам звоночек, то мог бы и доллары получить. Причём все десять тысяч… Если нам удалось бы встретиться с этим человеком и переговорить.
Парень скривился в разочаровании:
– А-а-а-а… Вот вы о чём… Да этого уголовника целые дивизии спецназа разыскивают по окрестностям. И тоже знатную премию обещали за информацию. Только всё это зря, соседи гуторят, что этот уголовник сразу после убийства своих подельников в дальние края подался. Не видел его никто…
Со вздохом разочарования он сунул банкноты обратно.
– Нет, нет, аванс оставь себе, я же сказала, он для знакомства. А вот тебе и номера наших телефонов, – протянула карточку с логотипами. Вместе с ней и фотографию Наркуши: – На этом фото человек, которого разыскивают, если что, сразу звони…
Голос пришлось повышать, потому что колонна техники уже подъехала вплотную к усадьбе, рыча, плюясь в небо дымом и вызывая вибрацию почвы.
– Да я бы с радостью позвонил, – закручинился чернявый, – но у меня и телефона мобильного нет. Да и покрытие сигнала здесь такое, что надо на крышу влезать, чтобы позвонить.
Представительница агентства размышляла недолго.
– Сейчас выдам тебе служебный аппарат! – метнулась к машине и вскоре вернулась к калитке с простеньким телефоном. Посматривая на светящееся табло, проинструктировала: – В самом деле, всего одна полоска. Но в любом случае постарайся нам позвонить. Желательно и о нашем разговоре никому из посторонних не распространяйся. При этом учитывай, что мы этого человека уголовником не считаем, его и полиции-то преследовать официально не за что. Ничего он преступного не совершал. Наши адвокаты его враз от любого ложного обвинения защитят. Нам с ним просто переговорить надо о важном деле и сделать ему очень выгодное деловое предложение. Если он пойдёт на сотрудничество – заработает миллионы. Ну а уж те, кто будет способствовать встрече и тому самому сотрудничеству, тоже в обиде не останутся.
Парень уважительно хмыкнул и согласно закивал, пряча телефон, карточки и деньги по разным карманам.
Тут и новое действующее лицо прибыло. Причём очень непривычным способом. Потому что уже лет двадцать к усадьбе никто не приезжал на такси. А тут, похоже, кто-то денежный, важный и щедрый примчался из районного центра. Это поняли все участники и свидетели событий.
Из остановившейся машины выскочила бойкая старушенция лет семидесяти пяти, если не старше, и деловито стала распоряжаться вышедшим водителем:
– Давай, милок, вещи выгружай и сразу в дом неси, как сговаривались. А с этой корзинкой осторожнее, там стекло хрупкое… Всем здравствуйте! – закивала головой в сторону калитки и машин и тут же радостно вскинулась, узнавая Горбушина: – О! А вот и наш участковый! И выглядишь, Игорь, крепенько так, солидно! Всё воришек ловишь да пьяниц с лодырями на работу гоняешь? – причём не столько спрашивала, сколько утверждала: – И машина у тебя новая! А куда свой старый мотоцикл подевал?
Горбушин наконец сумел вставить словечко:
– Списали по старости… Здравствуйте, Галина Григорьевна!
Но бабка уже его и не слушала. С особым шиком закинула на плечо фирменную сумку с ноутбуком, после чего с возмущением двинулась к запертой калитке.
– Эй, мальчик, а ты кто будешь-то? И где моя сестра, Прасковья Григорьевна? И вообще, чего это калитка на замке?! От кого прячетесь? Открывай быстрей! И сестру зови!.. Прасковья!!! Ты где?!
Её звонкие, если не сказать что визгливые крики легко перекрывали рокот тракторов и сосредотачивали на прибывшей старушке внимание всех без исключения. Водитель такси тоже на неё оглядывался, топчась возле калитки с чемоданом и здоровенной сумкой. А сама она, бесцеремонно отодвинув с пути смазливую дамочку из сыскного агентства, пошла на таран неожиданного препятствия.
– Да что ж это творится?! Ты почему ещё не открыл?
Парень неуклюже, словно ему руки парализовало, пытался непослушными пальцами провернуть ключ в замке. – Кто тебя такого неловкого на свет народил? И Прасковья где? Оглохла на старости лет или что?.. – и тут же, во всю глотку вновь заорала в сторону окон: – Прасковья! Хватит спать!
– Да нет её, чего кричать-то? – бормотал чернявый, открывая калитку и пропуская гостей на подворье. – Уехала… А вы куда?
Это он узрел, что следом за водителем ломится и участковый, проявивший ретивость и желание помочь старой бабушке. Тот волок подхваченную в багажнике корзинку и ещё одну сумку.
– Как же не помочь Галине Григорьевне? Она меня с пелёнок знает! – и, уже повернувшись к старушке, добавил: – Да и поговорить с вами хочется, пообщаться. Ведь сколько лет не виделись…
И был несколько ошарашен жёсткой отповедью:
– Не ко времени ты сейчас, Игорёша, не ко времени! Нам тут придётся семейные проблемы решать, по многим вопросам советоваться, так что не обессудь, потом как-нибудь встретимся. Ставь корзину и сумку на крыльцо, мы уж сами дальше… Да осторожнее ты! Там же хрупкое всё!
Игорь Леонидович морщился от такого неуважительного отношения к себе, но настаивать на дальнейшей своей помощи не стал. Понял, что не имеет никакого права. Оставил вещи, понаблюдал, как прибывшая старушка отсчитывает деньги таксисту, и уже вместе с ним вышел за калитку. Метнувшийся следом за ними Константин тут же вновь закрыл частную собственность на замок. Затем бегом бросился заносить вещи, оставленные на крыльце, в дом. Там же, внутри, было на удивление тихо. Получалось, что Лариса Фёдоровна, являющаяся внучкой прибывшей старушки, в самом деле находилась в отъезде.
Это защитника правопорядка не сильно утешило, ухудшившееся настроение следовало исправлять, а накопившееся раздражение на ком-то выместить. И он шагнул к иномарке, в которую собиралась усесться эффектная красотка.
– Участковый села Малиновка!
Фуражки не было, потому честь не отдавал, представляясь.
– Предъявите ваши документы, сударыня. И вы, господа, приготовьте!
Рабочий день ненормированный, трудиться порой приходилось круглосуточно.
Глава 25 Помеха или помощница?
Галина Григорьевна молча пялилась на свою внучку, одетую всего лишь в лёгкую ночную сорочку. Да и сорочка прикрывала эффектной красотке лишь часть попы, и то, что ниже пупка. Молодуха поглядывала над занавесками через окно на улицу и шептала сердито, словно выговаривала прибывшей родственнице:
– Как вас всех угораздило в одно время припереться-то? Да и вообще, ты чего приехала? Ни с того ни с сего! Звал кто или случилось чего?
Наконец старушенция громко хмыкнула, пару раз моргнула и сама спросила ехидным тоном:
– А чего шепчешь-то, словно ангину подхватила? Аль боишься, что тебя на улице за грохотом тракторов расслышат?
– Да тише ты, там в спальне Александр спит! – продолжила шипеть полураздетая молодка. И тут же продолжила с той же громкостью в сторону чернявого, который успел занести все вещи в горницу: – Костя, ты уж сам пока возле сыров поработай, а мы сразу присоединимся, когда вся эта кобла разъедется. Добро?
Тот просто кивнул, хотя взгляд уже давно сделался масляным и томным. Прежде чем выйти, он весьма многозначительно покрутил в руках выданный ему мобильный телефон. Показал на свои уши, потом на аппарат и сделал такие движения, словно ломал устройство связи. В ответ получил похожую мимику, обозначающую: «Спрячь где-то в укромном месте, но при себе не носи!» Снова кивнул и вышел.
Понаблюдав за всей этой пантомимой, Галина опять саркастически хмыкнула и с присущим ей напором стала стыдить родственницу:
– Постеснялась бы меня встречать в таком виде. И мальчик этот уж как на тебя пялился, уж как пялился!.. Да и предупреждать надо, коль хахаля себе завела, а то ведь я на улице брякнуть могла что невпопад. И нечего на меня так глядеть своими бесстыжими глазами! На Ляльку ты совершенно не похожа, это ты участкового провести сможешь, только не меня. И шептать не стоило, всё равно твой голос узнала… – после чего вытянула руки вперёд, сделала первый шаг, голос её дрогнул и всё-таки сорвался на всхлип: – Прасковьюшка, сестричка!..
После чего обе женщины слились в объятиях, что-то шепча, наговаривая и не стесняясь своих эмоций. Только и послышалось несколько внятных слов: «Как же так?!» и «а вот так…»
И тут послышался голос со стороны большой спальни:
– Похоже, я что-то пропустил?..
В проёме двери стоял парень лет семнадцати, с заспанным недоумевающим лицом, в одних трусах, зато с мобильным телефоном в руках. Кажется, он попросту снимал саму встречу. Ему Прасковья и стала объяснять, не выпуская старушку из объятий:
– Саш, познакомься, моя сестричка младшенькая, Галочка. Мы с ней вчера по телефону общались.
– Не мы, а ты, – уточнил парень и светски склонил голову: – Очень приятно познакомиться, Галина Григорьевна. Меня зовут Александр Свиридович Кох!
– А-а-а-а… – затянула старушка, отступая чуть в сторону и многократно переводя взгляд с сестры на парня и обратно. – Он?.. Такой… как и ты?.. Тоже, что ли?..
Теперь уже с сарказмом хмыкнула старшая из Козыревых:
– Разве что-то скроешь от такой малой вредины, как ты? Саша – академик, на четыре года меня старше. Но ты ведь знаешь, что я, бывало, и с мужчинами постарше знакомилась.
– Знаю, знаю! – ухмыльнулась старушка. – Ну а он-то чего… вот так…
И она затрясла ладошками, словно виртуально обрисовывая человеческую фигуру. При этом подразумевался внешний вид академика. На это её сестра беззаботно махнула рукой.
– Ты даже не представляешь себе, сколько там всяких сложностей. Можно вообще в младенца превратиться, и при этом весь свой разум потерять и без памяти прожитых лет остаться… Ладно, Галчонок, ты пока в малой спаленке располагайся, а нам одеться надо, – она двинулась к дверям большой спальни.
– А моя любимая комната кем занята? – возмутилась гостья.
– Константином Львовичем. Ты его видела, чернявый такой парнишка.
– Мм! – искренне поразилась прозорливая старушенция. – Неужели он – тоже?..
– Ну, так получилось, – донеслось из спальни.
Уже через минуту оттуда выскочил приодетый академик и предложил свои услуги по переносу вещей в комнату.
– Давайте помогу, Галина Григорьевна!
– Корзинку и эту сумку – на кухню, – распоряжалась женщина, двигаясь следом за парнем и рассматривая его во все глаза. Потом всё-таки призналась: – Вот уж диво дивное! Но молодую Праню мне легче осознать молодой, я её постоянно такой помнила и всегда мысленно воспринимала красивой, цветущей. А как голос её помолодевший услышала, так у меня всё и оборвалось внутри: «Не она!», словно подсознание закричало. К середине разговора только два варианта оставалось: либо подменил кто-то мою сестру, либо операцию по омоложению провела. К финалу о подмене уже и не думала, а вот самой глянуть на неё решилась. Да и сама просьба отправить Лялькин паспорт на сказку определённую настроила. Но вот на… вас смотрю и никак поверить не могу, что девяносто…