– Ну да, я как-то всё не могу избавиться от стереотипов…
– И в таком случае фанатики идут на всё.
– Согласен. Ну а теперь скажи о своих выводах?
– Они однозначны: Наркуша вместе с «сокровищем» где-то здесь. Рядом. Вдвоём они никак не могли уйти от устроенной облавы.
– Думаешь, что им помогли добрые самаритяне?
– Уверена. И у меня уже есть на подозрении десяток домов. Их все обыскивал участковый со своим стажёром, но ты ведь знаешь, что при желании в особняке и на огороде можно стадо слонов спрятать и никто с ходу не отыщет. Поэтому мы производим установку видеокамер и раздачу служебных телефонов, которые стоят на круглосуточной прослушке. День, максимум два, и мы всё выясним.
– Похвально! А что с людьми?
– Пришли мне ещё срочно десяток операторов наблюдения и прослушки, – попросила женщина. И тут же добавила: – Но и это ещё не всё. Нарисовалась огромная странность: на окраине Малиновки, у единственной жилой усадьбы стали вдруг ремонтировать дорогу. Да так качественно, что челюсть можно потерять от удивления. Первое объяснение: работа участкового, который после нахождения трупов Бурого и его подельников – в большом фаворе. Второе: три заброшенных хибары и все земли вокруг оказались скуплены одним олигархом районного ро€злива. Оказывается, им уже давно были отданы распоряжения, и все липкие ручки подмазаны для решения этого вопроса. Ждали просто оказию, и она им подвалила в виде требования местного участкового.
– Мм? – задумался мужчина. – Не вижу чего-то особенного…
– И вот тут всплывает третий фактор. Вся эта собственность сегодня утром скуплена на корню акулой крупного масштаба, скорей всего столичной. И уже завтра утром прибывает бригада, которая займётся сносом прежних развалин и планировкой участков под новое строительство.
– Ну-у-у… и в этом ничего этакого… – недоумевал собеседник.
– А я почему-то уверена, что всё это связано с «сокровищем». Оно где-то рядом, чувствую. Потому что угрохать такие бабосики в откровенное дерьмо могут только люди твоего уровня. Причём готовые для отмазки на что угодно. Если там завтра начнётся строительство, то можно будет как ввезти туда что угодно, так и вывезти. И никакие проверки на дорогах не помогут.
– Помогут! Я отдам распоряжение немедленно! И кто скупил участки?
– Неизвестно. Всё делалось через маститого риелтора из Москвы. Не знаю, сможешь ли ты на него надавить… – Она продиктовала имя посредника и добавила: – Если выяснится имя, можно легко проверить и всё остальное.
– Хорошо, я этим займусь сейчас же! – пообещал мужчина. – Что-нибудь ещё?
– Вроде всё… – Вера Павловна позволила себе расслабиться, её лицо сразу подобрело, стало детским и беззащитным. Да и всем телом подалась в волнении к экрану ноутбука: – Как там мои?..
– О! Они молодцы! – оживился собеседник, отбрасывая ручку куда-то в сторону. – Отец уже пытается сам есть, да и мать улыбаться начала, поверила, что всё будет хорошо. Да и ты не переживай, я тут самых лучших профессоров и академиков пригласил, они твоих родителей быстро поставят на ноги.
– Академиков… – тяжело вздохнула женщина. – Хватило бы только одного… И он уже пообещал…
– Милая, давай будем верить в самое лучшее.
– Хорошо, постараюсь… Но когда я могла бы хоть с мамой поговорить?
– Да хоть завтра! Только бы врачи разрешили… Сама понимаешь…
– Ладно, тогда жду завтрашнего дня… И передавай им от меня самые горячие поцелуи и пожелания скорейшего выздоровления!
– Обязательно, милая! Ты себя там тоже береги! Иначе сам примчусь за тобой и заберу силой!
– Только попробуй! За меня беспокоиться не стоит, ты мне оттуда стократно больше поможешь. Целую!
Изображение исчезло, и только после этого Вера Павловна перестала сдерживать давно рвущийся из неё стон. С трудом откинувшись на спинку кресла, она постаралась расслабиться и хоть как-то отыскать удобное положение для беспокоящей раны.
Доктор всё-таки был прав, прописывая полный покой на ближайшие несколько дней. Но как?! Как можно бездействовать в то время, когда от итогов твоей деятельности зависит жизнь самых близких и родных людей?
Никак нельзя!
Глава 30 Равноценный обмен
Ближе к ночи, когда селяне снесли вечернее молоко, в цеху трудились все четверо. Поэтому работа была завершена ударными темпами. Не пришлось возиться до полуночи, и даже осталось время для небольшого семейного ужина.
За столом Александр Свиридович подробно старался выспросить у Галины о её самочувствии. Потому что поражался работоспособности бабушки: та работала чуть ли не наравне со своей старшей сестрой. Но той ведь теперь было тридцать пять, а не семьдесят шесть. Разница в сорок лет была огромная, а тут «божий одуванчик», пусть и в хорошей спортивной форме, показывает такие результаты.
Академик не мог не заподозрить пациентку в нарушении правила закрытых глаз и устроил весьма провокационную проверку по этой теме. Очень переживал, что старушка, несмотря на кажущуюся старость, всё-таки стала нимфоманкой.
Уж что он только ни делал, и как он ни спрашивал, за какую часть тела ни брался и где только ни поглаживал, но в итоге был вынужден признать:
– Нормальные реакции и полное отсутствие вожделения! Но откуда тогда такая бешеная работоспособность?
– И аппетит! – добавила радостная Галина. – Смотри, сколько я съедаю!
– Да это нормально… Меня другое волнует… Ну хоть устала?
– Не-а! Готова хоть до утра с творогом возиться и пресс крутить!
Прасковья с Борей помалкивали, ожидая, что решит их благодетель. А тому ничего не оставалось, как пожать плечами и протянуть новенькой порошок:
– Бери пей, чтобы я видел… Потому что тебе надо спать – интенсивное движение может повредить.
– Так я просто за «клавой» посижу… – пыталась найти себе работу полегче бывшая корреспондент и фельетонист.
– Умственная деятельность тоже противопоказана! – строго заявил Кох. – Пока…
Он чуть ли не силком отвёл Галину Григорьевну в спальню, уложил, измерил давление и ещё раз произвёл осмотр. Даже попытался усыпить старушку с помощью гипноза – практика у него имелась, и справлялся он с этим делом неплохо. На некоторых пациентах…
А тут ничего не получилось. В конце концов Галина рассердилась и выгнала молодого геронтолога из своей комнатки.
– Иди уже, иди с богом! Я привыкла засыпать, когда на меня не пялятся, как на икону! И дверь плотно закрой. И не вздумайте там шуметь или ещё какие безобразия устраивать, я чутко сплю.
Возвращаясь в горницу, Александр бурчал под нос:
– Какие безобразия? Мы хоть и втроём ложимся, но порошки тоже пьём. Разобрали… выпили… Засекаем время: через тридцать минут сползаемся на кровать. А сейчас у каждого личное время.
Сам же отправился умываться ледяной водой. Потому что успокоительные порошки ещё действовать не начали, и повышенное либидо хорошо прогревало тело целый вечер, учитывая, что рядом постоянно маячит прекрасное женское тело. Один раз с инстинктами не справились, после чего Кох решил во что бы то ни стало продержаться до ночи. Так сказать, для чистоты эксперимента. Вот и гасил порывы непослушной плоти холодной купелью.
Наверное, она и помешала заснуть вместе со всеми. Борис сразу отключился, потому как успел сбросить пар за полчаса личного времени. Прасковья чуть покрутилась, поёрзала между двух мужчин, но тоже провалилась в сон. А Кох ещё минут пятнадцать не мог отрешиться от проблем этого мира. Всё казалось, что он упустил нечто важное.
Уже и образы Скифии стали посещать, когда академик окончательно почувствовал себя в объятиях не только напарницы, но и Морфея.
В следующий момент он чётко ощутил себя в чужом теле, в теле пастуха. Причём достаточно было чуть шевельнуться, чтобы понять: тело прочно привязано широкими ремнями к стулу. По другую сторону стола он заметил хорошо знакомую троицу. Буддий Приакс строго втолковывал своим внучкам обязательное условие на сегодня и на завтра:
– …дефлорации вам не избежать! Не согласитесь с пастухом, потомком самого Липоксая это сделать, заставлю любого лучника вас обработать. Или немого, чтобы потом какие слухи не пошли…
– А что, девочки против? – подал голос Кох, пошевелив для начала губами. Они слушались великолепно. – И почему меня привязали?
– О! Наконец-то! – обрадовался жрец. – И, судя по твоим вопросам, мы имеем честь разговаривать не с Арготом, а с его потомком?
– Именно! Хотя сразу попросил бы меня развязать, а то как-то неловко себя чувствую.
– А ты сам? – не спешил старец развязывать гостя. – Или…
– Конечно не сам! Хотя не уверен, может, и сегодня удалось кого-то «утянуть» за собой.
Теперь жрец непроизвольно продвинулся по скамье к Табити, отстраняясь чуть ли не на метр от Симелии Ракимет. Но та пошевелила пальцами, недоумённо покрутила головой, прикоснулась к своему носу и наконец пожала плечами:
– Со мной всё в порядке.
– Я здесь! – раздалось с другой стороны от Приакса, и тот живо сдвинулся в противоположную сторону. – Только я не пойму, почему я попала в другое тело? – Табити растерянно улыбалась, словно извинялась перед всеми.
– Как по мне, то лучше ты навсегда там и останься, только меня больше не трогай! – с полоборота завелась её боевая кузина. – В прошлый раз ты вела себя в моём теле безобразно, позорно, словно овца с переломанными ногами. Неужели не могла хоть раз из лука выстрелить?!
– Но я не умею…
– Или мечом хотя бы одного заговорщика порубала!
– Да я и меча-то никогда в руках не держала…
В ответ ей понеслось возмущённое «О-о-о!», но Александр окриком привлёк к себе внимание.
– Сударыни! Давайте будем беречь каждую минуту нашего времени. Потому что не факт, что нам с напарницей удастся ещё хоть раз сюда к вам вернуться. Коллега, да развяжите же меня, наконец! У нас столько дел.
– Да, да… – Старик поспешил к его массивному стулу и начал возиться с ремнями. – А глупого Аргота пришлось связать, потому что он вдруг надумал ломать и крушить сделанные плотником прессы. И вообще он вёл себя безобразно: то ощупывал себя как умалишённый, то что-то кричал, то куда-то бросался. О производстве сыра вопил, что потомок хочет всех отравить заплесневевшим продуктом. Пришлось его два раза усыпить своими умениями. Но с другой стороны, не хотелось это делать надолго, иначе ты, появившись, мог бы без толку проспать в чужом теле.
– Может, и так… Хотя мне кажется, я бы сразу проснулся. Что тут у вас и в столице творится?
– Да, в общем, силы правопорядка держат Светополис под контролем. Но три крепости пока ещё в руках заговорщиков. Их глава, Скопасис, которого уже низвергли официально, тоже в одной из крепостей. Его сын – в другой. Успели ускользнуть в последний момент. Но их ликвидация – дело времени. Не хочется лишних жертв с нашей стороны при штурме. Сейчас все метательные машины сосредоточили на одной крепости и начали обвал стен. Займём её – перейдём к следующей.
– Разумно… Кстати, тут с нами ещё один потомок пытался проскользнуть. Надо бы вначале всех обойти и опросить, может, кто себя странно ведёт.
Старик моментально принял меры. Созвал, кого надо, объяснил, что следовало, и пять человек внутренней охраны разбежались в разные стороны усадьбы. Трёх немых тоже припахали для общего дела.
После чего буддий, нервно потирая руки, потребовал:
– Чем начнёшь с нами делиться? – конечно, такому человеку важны были новые знания, и ради этого он был готов на всё.
– А в молочном цеху всё приготовили?
– Печи поддерживаются в горячем виде постоянно, котлы с водой – тоже.
– Тогда отправляемся туда, и Прасковья начнёт объяснять Симелии, а попутно и всё слышащей Табити все секреты приготовления сыра. А мы, краем уха прислушиваясь, продолжим наш обмен знаниями. Ну и ты мне сразу расскажи…
Компания живо двинулась к месту работы над сырами, общаясь на ходу. А так как потомок попросил рассказать о видениях параллельного мира, то жрец приступил к сжатому изложению немедленно.
Сведений в хрониках об этом явлении накопилось не на одну докторскую работу. Жаль, что подобной академии, где приняли бы защиту такой научной работы, не существовало.
Описания шли от имени двух потомков, «пришедших», попавших в плен тел своих предков. Именно они явились причиной бифуркации миров, потому что их приход ознаменовался многими событиями, изменившими устои Великой Скифии. Изначально заметить ничего было нельзя, но потом видения начинали посещать наблюдателей всё чаще и чаще. Максимум наступал через год, когда появлялась возможность ежедневно по шесть часов наведываться в иные миры. Видения открывались в примерной очерёдности сразу в оба мира: тот, что оставил потомок в своём времени, и мир предков, который продолжил своё существование без изменений.
Хотя правильнее было бы сказать, что это был единый мир, но «старый», в котором удавалось подсматривать и своё будущее, и историю предков.
При этом имелось много странностей. Самое важное – что пришедшие теряли возможность воздействия на тела, в которые прибыли. Они могли оставаться лишь сторонними наблюдателями.
Но факты оставались фактами, определённые кусочки истории просматривались, информация накапливалась, и общие основы единения сознаний стали понятны.
В первом случае «пришедшие» подсматривали за самим собой. То есть его прежнее тело «в будущем» продолжало жить и существовать, словно никакого контакта с предками не было. Один наблюдатель рассматривал себя «прежнего» долго, многие годы, до самой смерти. Второй – несколько лет. Потом связь по необъяснимым причинам пропала.
Во втором случае, пока «пришедшие» жили сами, они просматривали события из «старого» мира, где продолжало жить захваченное ими тело их предка. Причём предок не помнил ни о захвате тела, ни о самом факте прихода своего потомка. Вот потому «старый» мир для аналитиков, учёных и жрецов являлся более притягательным, более значимым. Ибо они могли воочию наблюдать, каких бед и трагедий сумели или ещё успеют избежать. В «старом» мире обязательно начинались жестокие пертурбации с властью, трагические ошибки в управлении, оплошности в экономике, промахи в военной стратегии, попрание всех прежних законов и правил в юриспруденции. В сумме это вело к началу резкого заката Великой Скифии. Но именно наблюдение за ошибками, разбор их уже в «новой» вселенной давал прекрасные шансы для выживания.
При тщательном анализе вырабатывался главный постулат государственного существования: жёсткий консерватизм при крайне осторожном, медленном техническом прогрессе и при полном уничтожении окружающих народов, которые хоть в чём-то начинали резко развиваться.
Именно к таким выводам пришёл академик Кох после прочитанной для него лекции.
Вот только спорить, устраивать диспут на тему «А не лучше ли было скифам поступать вот так?», показалось ему бессмысленным. Просто банально могло не хватить времени. А ведь главный жрец не просто выдавал требуемую информацию, он тут же требовал в ответ иную, не менее значимую для Великой Скифии.
Правда, пришлось прерваться на какое-то время. Про Цаглимана оба потомка уже и забыли, посчитав, что напарника за собой «утянуть» не удалось. А его всё-таки отыскали! Причём в месте, где следовало искать в самую последнюю очередь: в подвале, среди пленных заговорщиков!
Бедный Боря попал не просто в своего предка (или не своего?), а в изрядно покалеченное пытками тело. Вот потому он вначале и не понял причину всей свалившейся на него боли. А когда ощупал себя и осознал, толком не мог дозваться охранников, начав кричать на русском языке. Когда его всё-таки достали на свет божий, бедный потомок орал, плевался и проклинал всех на свете. При этом божился, что больше и в мыслях не захочет взглянуть на злобную, кровавую Скифию, где его так неприветливо встретили.
И ведь так просто не «вытолкаешь» обратно в своё время! Надо ждать, пока срок успокаивающего препарата закончится. Вот потому и пришлось буддию погружать Бориса в полусон, а его помощницам спешно залечивать истерзанное тело мазями из животных жиров, настоями из лягушачьих лапок и вытяжками из полезных трав и сорняков.
Кто бы мог предположить, что такое случится? И смех и слёзы…
Но на будущее пришлось срочно договариваться. Вдруг всё-таки Александру удастся как-то ещё разок прорваться да «притянуть» за собой напарников? Для безопасности старый Приакс пообещал убрать из поместья всех пленных. Да и своих немых прислужников решил отправить куда подальше на пару суток. Ведь могло статься, что потомок в кого-то из помалкивающих инвалидов «ввалится» и тогда уж точно проклянёт Великую Скифию на веки вечные своим мычанием.
В общем, отвлеклись.
Зато лишний раз пришло доказательство, что потомок в захваченном теле обязательно проснётся. Боря просыпался и начинал возмущаться.
Замолк он только после того, как обе женщины не только обезболили его исцеляющими средствами древности, но ещё и приложили к этому делу свои шаловливые ручки и прекрасные губки. Это произошло после того, как озлобленный Приакс рявкнул на своих учениц:
– Ублажайте его как хотите, лишь бы он остался доволен и заткнулся в конце концов!
Вскоре в той комнате всё затихло, крики умолкли. И вновь продолжился обмен информацией.
Следующим жестом доброй воли со стороны Коха стало подробное изложение метода выращивания нужной плесени и производства пенициллина. Когда жрец понял, что это за лекарство и как оно действует, буквально затрясся от радости и вожделения.
– Есть! Есть такое у северян! Так они, сволочи, нам уже две тысячи лет не хотят секрет этот раскрыть! И к себе не пускают никого!.. Давай, родной, излагай со всеми подробностями!
Академик приступил к изложению, но настолько оказался заинтригован оговоркой старика, что, когда пришла его очередь спрашивать, поменял очерёдность своего списка вопросов, вставив туда новый.