Переваливаясь с лапы на лапу, словно пингвин, Роман отошел на свободное место и расправил крылья. Лететь не хотелось совсем. Будь Факелов в обличии человека, он бы уже замучился зевать.
«– Ты хоть на ветку взлети, – обеспокоенно попросил Чет. – А то какая-нибудь лиса или куница нападет».
«– Превращусь в человека и сам их съем».
«– С перегрызенной глоткой превращение будет длиться долго», – скептически сообщил Чет.
Роман подпрыгнул и тяжело оторвался от земли. Роща отдалялась медленно, словно родной дом в начале дальней дороги. Земля отпускала неохотно, но птичьи рефлексы помогли найти теплые потоки, и Роман вновь оказался в вышине.
Не прошло и четверти часа, как у Факелова прихватило живот. Не дожидаясь комментариев Чета, он сам спросил:
«– Прям на лету?»
Роман почувствовал на себе пристальный взгляд. Слегка повернув голову, у птиц с обзором намного лучше, чем у людей, он бешено замахал крыльями. Прямо на него, выставив вперед длинные когти, летел краснохвостый ястреб: коричнево-бежевый, с красным хвостом и большими совиными глазами.
«– Думаю, тебе это уже не понадобится, – грустно ответил Чет. – Или само собой получится».
Факелов полетел вниз, но промахнувшийся ястреб моментально оказался еще ниже, пресекая путь к отступлению. Роман взмыл вверх.
«– В воздухе тебе конец, – сказал Чет, – прорывайся к земле».
«– На фиг я ему понадобился?» – с ноткой паники спросил Факелов.
«– Не все земляничкой питаются», – сухо объяснил ворон.
Роман сделал глубокий вдох и успокоился. Нужно сделать что-то невозможное для обычной птицы, для чего нужен интеллект. Кольцо на пальце пульсировало, но надеяться на него после случая с волками-скелетами было неразумно.
Ястреб летел немного ниже Романа, не отставая ни на взмах крыла. Казалось, что он двигается вполсилы. Факелов начал подниматься по тонкой спирали. Ястреб закружил под ним, тоже увеличивая высоту. Так продолжалось пару минут. Когда Роман оказался на одной стороне круга, а краснохвостый охотник на другой, Факелов нырнул в глубокое пике.
На миг ястреб растерялся, но затем крутанулся через крыло вбок и полетел к Роману. Раздался высокий зловеще-протяжный крик, от которого у Романа на миг замерло сердце. Крик хищника, не привыкшего терпеть неудачу.
Даже в воздухе бывает тесно. Хотя Факелов чувствовал, что успевает проскочить перед ястребом. Тому, чтобы выставить вперед когти, нужно немного притормозить, но тогда у Романа будет выигрыш во времени. А если ястреб решит просто отрезать путь телом, то Факелов протаранит его сам – клювом ворон может разбить даже кость.
Ястреб летел не замедляясь. Роману очень хотелось расплыться в победной улыбке, но клюв для мимических радостей стал неодолимой помехой. Сейчас Роман был почти уверен в столкновении, но менять курс не собирался.
Когда их разделяло несколько метров, ястреб повернул хвост и чуть ли не спиралью изогнул правое крыло. Охотник моментально перевернулся на спину, и Роман на всей скорости летел на выставленные перед ним когти. Едва вырулив хвостом и крыльями, Факелов оказался в стороне. Ястреб тут же перешел в атаку, и Роман снова помчался в вышину, петляя как заяц.
«– Сейчас ты себя ведешь как обычный ворон, который первый и последний раз встречается с ястребом», – констатировал Чет.
Хищник вновь протяжно закричал.
– Пошла вон, тварь! – зло проорал Роман.
Ястреб, помнивший неприятную встречу с людьми, замешкался.
«– Я успею превратиться в человека и обратно в ворона за время падения?» – спросил Факелов.
«– Проверь», – хмыкнул Чет.
– Пошел прочь! – снова закричал Роман. – Стреляй!
Последнее слово особенно не понравилось ястребу, и он ушел в сторону. Роман, пользуясь страхом птицы, помчался к земле.
Через несколько минут он сидел на сухом песке и с ненавистью смотрел в небо. Ястреб продолжал кружить. Роман надеялся, что у хищника заиграет гордость и голод, и он вновь ринется в атаку. Тут Факелов ему и отомстит.
«– Какие же все-таки люди монстры, раз птица одного только голоса боится», – сказал Чет.
«– Куда нам до ворона – грозы мертвецов», – издевательски сказал Роман.
Рядом из песка выкопалась небольшая ящерица. Роман резким ударом клюва размозжил рептилии череп и глянул вверх. Ястреб покинул место охоты, превратившись в едва различимую точку.
Роман положил труп ящерицы на ближайший камень и начал ее готовить к еде, словно рыбу. Оторвал голову и хвост, снял шкурку. Распорол когтем белесое брюшко и вытащил кишки. Затем разорвал тело на три части и, не обращая внимания на вкус, съел рептилию за полминуты.
«– Это уже посерьезней ягод, – довольно сказал Чет. – Только зачем потрошил? Можно было и так съесть».
«– О вкусах не спорят», – ответил Роман, чтобы отвязаться от надоедливых гастрономических предложений.
Порывшись в песке, Факелов поймал еще двух коричнево-черных, словно мрамор, ящериц. Поступив с ними, как с первой, он захлопал крыльями. Роман долетел до ближайшего леса, нашел узкое брошенное дупло и с трудом туда протиснулся. Внутри пахло сыростью и трухой. Ползали древесные вредители. Искать другое место не было даже в мыслях – сытость и усталость давали о себе знать. Роман укрылся крылом и нырнул в спасительный омут птичьего сна.
Глава двадцать четвертая
Роман выглянул из дупла, но ничего не изменилось – вокруг царила кромешная тьма.
«– Ночной образ жизни?» – спросил Чет.
«– Скользящий», – поправил Роман и вернулся в дупло.
Через пару часов, когда стало видно дальше клюва, Роман разыскал невдалеке ручей. Напившись и искупавшись, он взлетел. Мокрые перья стали заметно тяжелее, потому Роман двигался грузно, словно орел с бараньей тушей в когтях.
От воды и утренней прохлады знобило, но, делая широкие взмахи, Роман понемногу согревался. Факелов прикидывал расстояние. К вечеру он будет между Старым городом и мороком алыйской деревни. По реке они плыли дней десять днем и ночью. Значит, если останавливаться только на сон и обед, то через неделю он будет в городе Вавила. А потом пару дней лететь на запад.
Роман, помня вчерашнее нападение, частенько оглядывался. Утреннее небо, в редких клочках розоватого тумана, оставалось пустым. Факелов снова вернулся мыслями к предстоящему пути. Можно сразу взять немного на запад и долететь до поселения по прямой, но так можно заблудиться. Карта помнилась смутно, лишь основные крупные элементы. Так что лучше держаться реки, а уж от города князя Вавила двинуться дальше.
Солнце от правого крыла постепенно переползало за хвост. Леса сменялись степью, иногда мелькали тонкие блестяще-голубые нити горных рек. Когда Роман уставал, он замирал с расправленными крыльями и парил по несколько минут, движимый течением воздушной реки.
Как Факелов и предполагал, когда солнце собиралось нырнуть за горы, далеко на востоке показался город. «С Хедриком все было бы по-другому, – подумал Роман. – Он за дочку трактирщика чуть голову не сложил, а за княжну сам, наверное, меня прикончил бы. Интересно, доберется он до Наставника? Когда стану богом, обязательно его разыщу». «И княжну разыщу», – тут же признался сам себе Роман.
Его мысли все чаще обращались к девушке, выискивая в случившемся с нею хорошие стороны. Точнее он пытался их придумать. Разум говорил, что для нее Роман представляется исчадием ада, которое получило ее как разменную монету за грехи предков или за грехи прошлых жизней. Образ ворона и легкость, с которой совершилось преступление, хорошо соответствовали подобной версии. А уж надеяться на то, что княжна романтично влюбилась в ночного гостя, было совсем глупо.
«– Где ночевать будем?» – спросил Чет.
«– На дереве, – любезно ответил Роман, – возле реки».
«– Ты едой озаботился бы, – сказал ворон. – А то спать голодным плохо».
«– Как же хочется обратиться в человека, сделать запас еды и спокойно идти. Нет же, надо каждый раз охотиться, что-то выискивать», – с раздражением проговорил Факелов.
«– Ну, человеком ты недалеко ушел бы. Висел бы сейчас башкой вниз на городских воротах».
Роман летел на юго-восток. Миновав приозерный город, он добрался до леса около реки. Солнце дарило миру последние лучи. Не погружаясь в дебри, Факелов полетел среди деревьев.
Послышался жалобный, но многоголосый и настойчивый писк. Роман закружил над деревом. Под ним, на толстом суку, было сооружено гнездо из мелких веток, скрепленных глиной. В нем продолжали пищать четыре серых от сумерек птенца. Факелов угадал детенышей дрозда.
«– Мне даже немного их жаль», – сказал Чет.
«– Природа вообще жестокая штука, – вздохнул Роман. – Про естественный отбор слышал?»
С этими словами Роман опустился в гнездо и четырьмя точными ударами клюва в макушку навсегда утихомирил пищащих птенцов.
«– Скорее всего, их мать погибла, – оправдываясь непонятно перед кем, сказал Факелов, – поздно, а ее нет».
Роман решил переночевать в гнезде. Через четверть часа от птенцов остались ворох перьев и горстка костей. Так и не дождавшись разъяренных родителей, Факелов почистил гнездо. Роман укрылся крылом и вскоре уснул. Всю ночь ему снилось, как сотня маленьких дроздов разрывает его на части.
* * *Роман летел слева от тянувшейся вдоль реки полосы леса. Когда он видел над собой любую птицу крупнее голубя, то опускался ближе к земле. А когда к нему устремились два ястреба-тетеревятника, то пришлось превратиться в человека. Камнем он в них не попал, но от охоты на воронов отвадил, наверное, до конца жизни.
«– Человек сам по себе слабое существо, – проговорил Чет, когда нагой Факелов присел на пыльный валун. – Чтобы защититься или добыть еду нужны камни, палки, железки, чтобы не замерзнуть – одежда, чтобы жить – дом».
«– А животные лишены развития, – парировал Роман. – Что дал Творец, тем и живут: когтями, клювом и перьями. И будь ты хоть в сто раз умнее этих двух ястребов, ты их все равно никогда не победишь».
«– Твоя правда, – вздохнул Чет. – Но одного я никогда не понимал. Как можно так любить убивать и унижать себе подобных?»
«– Все просто. От этого чувствуешь себя сильнее и значимее».
«– А когда сто тысяч человек врубается в другую сотню и выживает от силы один из десяти?»
«– Да дураки люди, ты это хотел услышать? – усмехнулся Роман. – Всегда было проще решать разногласия мечом, нежели словом. А поскольку идиотов неизменно больше умных, то глупые войны возвели в ранг самых благородных мужских дел. Да и чужое золото словом не заберешь. А денег хочется, работать же – нет».
«– Но ты все изменишь», – иронично сказал Чет.
«– Да, – согласился Роман, игнорируя скепсис ворона, – времени у меня хватит».
«– А если не пройдешь одиннадцатое испытание? – спросил Чет. – Что будешь делать?»
«– Оно зависит от выполнения предыдущих десяти, а их я прохожу хорошо».
«– Ну а все-таки?»
«– Пройду десять испытаний заново».
«– Сумасшедший», – выдохнул Чет.
Роман кивнул и начал превращаться в ворона. Мир вновь преобразился. Каждый запах чувствовался отдельно, а не смесью, как у человека. Лишь слегка повернув голову, можно было разглядеть все, что творится за спиной. Ветер из монотонного гула превращался в своеобразную природную музыку, а по крику птицы становилось ясно, где она находится.
Стоило Роману оторваться от земли, как из леса выпорхнул другой ворон и начал грозно каркать. Факелов дружелюбно каркнул в ответ, и пернатый собрат вернулся к деревьям.
«– Территорию защищает?» – спросил Роман.
«– Наверное, – сказал Чет. – Я среди обычных воронов не жил».
«– А как же самочки?» – не удержался от вопроса Факелов.
«– Никак», – буркнул ворон и надолго замолчал.
Полноводная река тянулась с севера на юг. По течению и против него медленно шли товарные корабли. Попадались дрейфующие рыбацкие лодки. На другом берегу пару раз виднелись одинокие, сложенные из огромных камней башни. Хотелось взглянуть на колдунов, но Роман решил не рисковать из-за праздного любопытства. У него еще будет время все рассмотреть.
Питался Роман грызунами и ящерицами, мелкими птицами и их птенцами. Изредка, под неодобрительное бурчание Чета, клевал ягоды.
По-прежнему сторонясь крупных птиц, Факелов увидел город Вавила в середине восьмого дня пути. На другой стороне реки, где летел Роман, расположилась деревенька в пару десятков домов. Покосившиеся серые дома словно для того и стояли, чтобы каждый мог сравнить процветающий город князя и убогую жизнь вне владений Вавила.
Факелов хотел полететь на запад, но перед этим решил залететь в деревню.
«– Зачем тебе туда?»
«– Людей повидать», – усмехнулся Роман.
«– В человеческом обличии лучше не мелькай. Сюда гонцы еще не добрались, но когда твое описание или даже портрет украсит каждую новостную доску, то тебя точно кто-нибудь вспомнит. Голый черноволосый парень – довольно запоминающаяся штука».
«– Не переживай, – ответил Факелов, – я и сам не хочу рисковать».
Роман пролетел над деревней. На лавке, возле небольшого домика, сидели две немощные старушки. Остальной люд ушел на работу: одни ловить рыбу, другие собирать с полей урожай. Факелов высмотрел то, что искал. Между двумя домами была натянута бельевая веревка, увешенная одеждой. Роман примерился к большой черной тряпке, спикировал и, ухватив ее когтями, взмыл вверх. Еще не высохшая ткань тянула вниз, но Факелов лупил крыльями изо всех сил.
Что-то заверещали бабки, но Роман уже отлетел от деревни. Люди, работавшие в поле, вскидывали головы и грозили кулаком. Некоторые кричали про нечисть, кто-то бросал комьями земли.
«– И что это?» – спросил Чет.
«– Думаю, траурная скатерть».
«– Это я без тебя понял. Зачем?»
Наконец Факелов добрался до безлюдного места и опустился на ковер желтовато-зеленой травы.
«– Четвертое испытание? Не укради?» – не унимался ворон.
Превратившись в человека, Роман приложил скатерть к себе и ответил:
«– Одежда это моя».
Чет захихикал. Роман надорвал ткань и резко дернул. Большая часть скатерти оказалась на земле, а оторванный кусок Факелов повязал вокруг бедер. Влажная черная ткань прилипла к телу.
«– Пойдет, – сказал он. Затем снял повязку и скатал в трубочку. – Не голым же мне в поселение приходить?»
Вернувшись в птичью ипостась, Роман взял новоприобретенную одежду в когти и полетел на запад.
Чем сильнее Факелов отдалялся от города Вавила, тем холоднее становилось. Трава стояла пожухлая, а ночью накатывал легкий морозец. Растения цеплялись за жизнь, отогреваясь на полуденном солнце, но похоже это было на агонию умирающего.
Картограф Мэп не зря считался лучшим. Через два дня, едва отогревшись от морозной ночи, Роман подлетел к поселению в три десятка изб. Поля были давно убраны и перепаханы. С южной и северной стороны деревни текли узкие речки. Окружала поселение изгородь, которую не перелезет только ленивый. Возле каждого дома возвышалась целая гора дров, а по краям центральной площади стояли два пузатых амбара – самые большие здания в деревне.
«– Здесь уже зима», – заметил Чет.
«– Представляю, как тут уныло, – отозвался Роман. – Долгие месяцы только и делать, что дрова колоть, да булки печь».
«– Зимние дни обычно скрашивают горькой», – неуверенно сказал ворон.
«– Трехмесячный запой? – усмехнулся Факелов. – Через пять лет от деревни ничего не осталось бы».
«– Может потому они и нищие», – парировал Чет.
«– С виду нормальные дома, вон люди в оленьих шубах ходят. Просто условия такие, – сказал Роман, а через секунду пояснил: – Неблагоприятные».
Факелов снизился, выбирая место для посадки. Свою роль он придумал давно, теперь осталось в нее вжиться. Роман опустился почти в километре от деревни, чтобы даже случайный зевака-зритель ничего не мог заподозрить.
Факелов превратился в человека и обмотал бедра черной тряпкой. Ступни ожгло холодом, кожа покрылась крупными мурашками. Роман быстрым шагом направился к поселению.
«– Как думаешь, медальон не вызовет подозрений?»
«– Вызовет, и кольцо тоже, – ответил Чет. – Придумай что-нибудь. Но если кто-то знает, что это медальон Наставника, то твои слова не должны выглядеть враньем».
«– Понятно, двойная версия».
До деревни Роман дошел минут за десять. За крохотным забором его ожидали четыре крупных бородатых мужика. Факелов насторожился, но продолжил путь. Уже издали он закричал несчастным голосом:
– Здравствуйте, люди добрые!
Мужики забурчали что-то между собой, и один из них приглашающе махнул рукой.
– Давай сюда. Ты откуда такой?
Роман неуклюже, как сильно замерзший, перелез через изгородь. Один из поселенцев сразу накинул на него шкуру, сам оставшись в плотной сероватой рубахе.
– Разбойники, – махнув на юго-восток, сказал Факелов.
– Далеко? Много? – всполошились мужики. Глаза у всех загорелись тревогой и решимостью.
– Двое конных, – вздохнул Роман. – Обобрали, даже штанов не оставили.
Земледельцы сразу успокоились, к ним начали стекаться люди: полные женщины, крепкие старики, дети.