Все же бывают и правильные мужчины! Если один оказался… козлом, это еще не говорит о том, что остальные такие же! Нет, он никогда меня не предаст, не обидит!..
Идиллию прервала госпожа Громова. Смерив взглядом милую картинку «секретарь и практикантка в обнимку», она удивленно приподняла смоляную бровь и очень холодно поинтересовалась:
— Надеюсь, ваш… хм, отдых не продлится слишком долго? У нас множество дел!
— Извините! — Стэн смутился, моментально убрал руки, вскочил и чуть ли не вытянулся по струнке…
Честно говоря, в тот момент госпожа Громова не вызывала у меня ни малейших добрых чувств!
Но куда деваться? У бедной попаданки выбора нет. Нужно работать…
Вообще непонятно, зачем меня сюда забросили! Ведь никто меня здесь не ждал, что бы я себе ни воображала первое время. Я никому здесь не нужна, напротив, только мешаю местным жителям!
Притом самое обидное, что представителей всяких магических рас встречают с распростертыми объятьями, этот мир вообще представляет собой нечто вроде заповедника для всевозможных волшебных существ, потому что его облюбовали драконы, а значит, магии здесь всегда предостаточно.
Зато окрестные миры все больше теряют чародейство, вот и приезжают сюда всякие эльфы, дриады и прочие — на курорт или вообще на ПМЖ! Если еще добавить, что этот мир самовольно «прихватывает» куски окружающих, то живет в нем настоящая сборная солянка рас и народов.
В Альвии не рады только таким, как я, — существам без малейшей искры магии.
Толком подумать о своей тяжкой судьбе мне не дала госпожа Громова, которая загрузила меня работой.
Дел действительно было множество: для начала многодетная семья явилась продавать квартиру. Отец, его трое взрослых сыновей, женщина и четверо несовершеннолетних детей.
Гвалт в приемной стоял неимоверный.
— Хм, — задумчиво проговорила госпожа Громова, изучив свидетельство о праве собственности. — Ваша квартира приватизирована на всех.
— Ага, девять нас, — степенно ответил отец.
— Однако в свидетельствах о рождении детей указана одна фамилия, но разные отчества, — заметила она.
Женщина залилась краской и, отвернувшись, выпростала грудь из платья и сунула в рот младшему ребенку.
— Ну-у-у, — смущенно протянул отец. — Тут такое дело…
Выяснилось, что эта женщина вышла замуж за отца, родила от него ребенка; затем развелась, вышла замуж за его среднего сына (своего бывшего пасынка), родила от него ребенка; развелась, вышла замуж за старшего сына, родила от него ребенка; а потом то же проделала с младшим сыном. Поэтому фамилии у детей одинаковые, а отчества все разные.
Самое смешное, что все это время они проживали в одной квартире, а все разводы и женитьбы были оформлены официально.
Ну ладно, с этим разобрались, хотя даже немало повидавшая госпожа Громова удивилась перипетиям этой любовной истории.
Потом явилась дама, желающая оформить доверенность. Процедура, в общем-то, рутинная, но… На просьбу поставить внизу фамилию, имя и отчество клиентка недрогнувшей рукой написала полностью слова: фамилия, имя, отчество…
В общем, в юриспруденции, как говаривала госпожа Громова, бывает всякое. Но количество этого самого «всякого» в тот день превысило все мыслимые пределы!
Так что когда после обеда начальница велела мне собираться в суд, я была совершенно счастлива сбежать наконец из дурдома, в который превратился офис…
В коридоре суда собралась целая толпа. Две пожилые кикиморы (это не оскорбление, а констатация факта!), тихий красноносый мужичок, что-то бормочущий, молодая пара с младенцем. На руках у бабули-кикиморы сидел здоровенный рыжий котяра, бессовестно раскормленный до состояния колбасы с ножками.
В стороне мялась с ноги на ногу одинокая девушка в белом. При виде госпожи Громовой она просияла, и улыбка удивительно красила ее лицо.
— Здравствуйте, Влади, — негромко произнесла куратор. — Полагаю, никаких новостей?
— Никаких, — покачала головой девушка. Красивые у нее волосы: густые, светлые, жаль, что обрезаны до подбородка. — Здравствуйте, госпожа Громова.
— Значит, наша позиция неизменна, — заключила куратор.
— Ага, — кивнула Блади и дернула уголком губ. — Не могу же я рассказать то, о чем не знаю!
— А… — Сгорая от любопытства, я только открыла рот, чтобы спросить, о чем вообще речь.
— Стороны, проходим в зал! — раздался зычный голос секретаря. — Прохо-о-одим в зал!
Дюжая гоблинша смотрела так, словно собиралась транспортировать самых неповоротливых за шкирку.
Госпожа Громова только улыбнулась и кивнула ей, как старой знакомой, но подчинилась.
Судьей оказалась пожилая гномка, которая особенно комично смотрелась рядом со своей могучей секретаршей.
— Рассматривается гражданское дело по иску болотных кикимор Кики и Бяки к баньши Блади Дану, — зачитала она. — О понуждении раскрыть тайну и об устранении препятствий в пользовании жилым помещением. Истицы, кто вам писал эту чушь?!
Стоп, какая еще баньши?! Кажется, так в Ирландии называли вестниц, которые плачем и стонами предупреждают о чьей-то смерти… Неприятная, должно быть, работка!
— Сами, — буркнула старая карга с котом.
— А ну, встаньте! — неожиданно загремела судья, лупя мозолистой рукой по столу. — Вы как себя ведете в суде?!
— А я тут первый раз, — неохотно поднимаясь, нагло ответила бабка. Кот приоткрыл один глаз и снова задрых. — Этикетам не обучена. Ну встала я, и что?
— Проявляйте уважение к суду! — сурово потребовала гномка.
— А вы на меня не давите, уважаемая! — взвилась вдруг кикимора, вздернув нос с целой россыпью бородавок на нем. — А то я же и на вас пожаловаться могу!
Я даже затаила дыхание. Как можно так вести себя в суде?!
— Ну-ну, — усмехнулась гномка. — Нажаловаться? Вперед! Так кто вам написал эту малограмотную чушь?
И потрясла в воздухе исковым заявлением.
— Почему это чушь?! — завелась бабка. — Ей, значит, рыдать можно?! Каким это законом разрешено, спрашивается?
— Это вы у меня спрашиваете?! — осведомилась судья сухо. — Истец, вы не вправе задавать вопросы суду. Идите к адвокату.
— Вот еще! — фыркнула кикимора. — Мы и сами с усами! Правда, Басечка?
И погладила кота. Тот дрых, не обращая внимания на происходящее вокруг.
Судья явно с трудом проглотила внушение.
— Ладно. Истица Кика, о чем вы просите суд?
— Чтоб эта баньши прекратила рыдать по ночам! — отрезала кикимора. — Спать не дает! И Басечка из-за нее совсем перестал мышей ловить!
— Нет, пусть вообще убирается! — вскочила вторая бабка. — Пусть выселяется из нашего дома, и неча тут!
— Только сначала пусть скажет, по кому плачет! — ввернула первая.
«По кому плачет баньши» — прямо название для детектива.
— Истицы, соблюдайте порядок! — потребовала судья, снова хлопнув рукой по столу. — А ну, сесть!
Бабки хлопнулись на зады послушно, как наглые тявкающие шавки при виде ротвейлера.
— Ответчица, встаньте!
Блади поднялась и вопросительно взглянула на гномку глубокими темными глазами.
— Ваше полное имя, род занятий, место жительства?
— Блади Дану. Я недавно переехала в Альвию и пока ищу работу, — уверенно отозвалась Блади. Держалась она с достоинством. — Месяц назад получила вид на жительство. Живу в доме номер семь по улице Сиреневой.
— Вы признаете исковые требования?
— Нет, — она покачала головой, — ваша честь, я ведь сама не знаю, почему плачу. Это… ну, как будто я хочу в туалет, понимаете?
Судья крякнула, но, кажется, ей импонировала такая непосредственность. Подозреваю, что госпожа Громова об этом знала и заранее объяснила баньши, как себя вести. А что, это тоже часть работы юриста.
— Значит, контролировать эти… позывы вы не можете? — уточнила судья, что-то помечая в бумагах.
— Нет, ваша честь, — снова покачала головой Блади. — Я бы и рада не плакать, но… — Она развела руками. — У вас странный мир, здесь так много магии! Может, мои способности здесь работают неправильно? Может, мне только кажется, что я предчувствую смерть?
— Врешь ты все! — вскочила кикимора с котом наперевес. — Будет труп, будет! Мне карты рассказали!
— Истица, — голос судьи вдруг обрел змеиную вкрадчивость, — значит, вы гадаете на картах? У вас есть лицензия?
— Зачем мне лицензия? — быстро возразила кикимора, нервно гладя кота. А глазки-то как забегали! — Я ж только себе самой гадаю, а это законом не воспрещается!
— Смотрите у меня! — погрозила ей пальцем гномка. — Знаю я вас, отпетых гадалок. Так и норовите незаконной гадальной деятельностью заняться! Так, истцы, у вас ходатайства есть?
— Есть! — дружно подтвердили кикиморы.
Переглянулись — и слово взяла младшая (которая без кота):
Переглянулись — и слово взяла младшая (которая без кота):
— Как же не быть? Мы, того, просим допросить свидетелей, вот!
— Кого именно? — Судья взяла карандаш на изготовку. — Фамилия, имя, отчество, место жительства.
— Значится, так, — кикимора начала загибать пальцы: — Фунтика, сынка моего. И Вятика, внука. И женку его, Лерву. А живем мы все вместе!
— Так! — произнесла судья угрожающим тоном. — И о чем могут рассказать эти свидетели?
— Ну, Фунтик, значит, из-за рыданий этой мерзавки страдать начал… ну, по ночам, понимаете? — и сделала странный жест.
— Проблемы с потенцией? — уточнила гномка.
— Чего?! — вытаращилась на нее кикимора. — Нет, у него этот… ой, забыла слово… Ну, недержание, в общем.
По виду мужичок был запойным алкоголиком. Мало ли, какой конфуз мог с ним случиться в подпитии?
Тут в причинно-следственных связях сам черт ногу сломит!
Но как доказать, что энурез у него не из-за баньши? Или мы не должны это доказывать?
— Разрешите, ваша честь? — вставая, осведомилась госпожа Громова. И как ей удается всегда быть такой элегантной и аккуратной?! — Прошу отклонить ходатайство о вызове свидетеля, поскольку нет никаких сведений о том, что причиной проблем со здоровьем у свидетеля стали именно действия моей доверительницы.
— Принимается, — кивнула судья. — Истица, дальше. Что по остальным свидетелям?
— У Лервы молоко пропало, — насупившись, сказала истица. — Ей же мальца кормить нечем! А у Вятика — эта самая, которая мужская сила! Вот как послушал ейные завывания, — когтистый палец ткнул в баньши, — так и пропало все! Ну, то есть упало.
— Те же возражения, — откликнулась госпожа Громова. — Истцами не предоставлены ни медицинские документы, ни заключения о причине заболеваний. Кроме того, сами родственники истиц никаких требований со своей стороны не заявили. По сути спора перечисленные свидетели ничего пояснить не могут, кроме самого факта плача, который моя клиентка не отрицает. Поэтому прошу суд отклонить заявленное ходатайство.
— Да ты! — взвилась владелица кота. — Ты что такое говоришь?!
— Истица! — Голос судьи гремел. — А ну, прекратите немедленно! Сядьте!
Кикимора, насупившись, опустилась на место, а госпожа Громова чуть улыбнулась.
— Еще ходатайства будут? — поинтересовалась судья уже спокойно, хоть и обвела истиц взглядом коршуна.
Кикиморы хмуро молчали, только Кика так сильно проводила рукой по загривку кота, что тот проснулся и гнусаво заорал.
— У меня есть ходатайство. — Поморщившись, госпожа Громова повысила голос, чтобы перекрыть кошачьи вопли. — Прошу приобщить к материалам дела ответы РОВД касательно отказа в привлечении баньши к административной ответственности за мелкое хулиганство, поскольку в ее плаче не усматривается мотива цинизма и неуважения к обществу.
— Приобщаю, — оживилась судья.
Ой, кажется, со своими симпатиями она уже определилась.
— А также прошу приобщить к делу разъяснение медико-социальной комиссии, согласно которому подавление естественного желания поплакать влечет для здоровья баньши большой вред.
— Ха, как и для любой женщины, — усмехнулась гномка.
Вот уж кого сложно представить плачущей!
Госпожа Громова ответила улыбкой на улыбку.
— Так, стороны, еще доказательства есть?
— Нету, — мрачно откликнулась кикимора, которая безуспешно пыталась успокоить кота.
— Тогда суд переходит к оглашению материалов дела и прениям! — постановила судья…
В дебатах ничего нового не прозвучало, и гномка утопала в совещательную комнату. А спустя всего-то час (по гномьим меркам — очень быстро) судья огласила решение, которым полностью отказала кикиморам в иске.
— Пойдемте, Алевтина, — позвала госпожа Громова. Кажется, даже ей было несколько не по себе под теми взглядами, которыми награждали нас истицы. И добавила негромко: — Блади, вам лучше быстро добраться домой и запереться у себя.
— Да, я понимаю, — кивнула баньши. — Спасибо вам! Я побежала!
И вправду легко сорвалась с места.
Рабочее время уже почти закончилось, так что куратор отпустила меня домой…
А наутро, войдя в офис, я поразилась, насколько хмурым было лицо Стэна.
— Что случилось? — осторожно поинтересовалась я.
— Госпожа Громова, — кратко пояснил он, помогая мне раздеться. — Ее рано утром вызвали в райотдел. Задержали вашу вчерашнюю клиентку, баньши.
— Что?! — торопливо вывернувшись из плаща, я обернулась и уставилась на него. — Значит, кикиморы все же добились?! Но они же уже отвечали, что нет там никакого хулиганства!
— Речь не о хулиганстве, — пожал широкими плечами Стэн. — Насколько я понял, там покушение на убийство.
Больше он ничего не знал, так что мне оставалось только строить догадки.
Ну, ладно, кикиморы могли напасть на баньши со злости из-за проигранного дела. Но чтобы наоборот?!
Блади было ужасно жалко. Чем же ее так допекли?! Или это вообще неправда?
Я вскочила и принялась расхаживать взад-вперед.
Стэн некоторое время наблюдал за моими метаниями по комнате, затем куда-то ушел. Вернулся минут через десять с большой чашкой успокоительного чая и пачкой бумаг.
— Вот, держи! — Он вручил мне чашку, приятно пахнущую ромашкой, липой, валерьянкой и еще чем-то незнакомым. А потом положил на стол принесенные бумаги. — Надо рассортировать и ответить на письма.
— Хочешь загрузить меня работой? — подозрительно спросила я, прихлебывая чай. А вкусно! — Это же ты должен делать!
— Госпожа Громова не оставила заданий для тебя, — пожал плечами Стэн и добавил практично: — А тебя надо чем-то занять, чтобы поменьше думала. Вот и делай что-нибудь полезное. Это вчерашняя корреспонденция, а вчера мне было не до того.
— А что, думать вредно?
— Иногда — да, — ответил он и выразительно посмотрел на меня. — Пусть об этом думает начальство. А ты делай, что должна.
— Слушаюсь! — фыркнула я.
Он скупо, уголками губ, усмехнулся и вышел.
Я допила чай и прикрыла глаза. Какой же он замечательный! И красивый…
Госпожа Громова вернулась часа через два и привела с собой баньши.
Ой. И как спросить, что у них там случилось? Задавать вопросы в лоб мне совесть не позволила. Блади выглядела почти серой и была молчалива, а глаза покраснели то ли от бессонной ночи, то ли от слез.
Стэн быстро сообразил им крепкого чая с бутербродами.
— Благодарю, Стэнли, — со вздохом сказала госпожа Громова, принимая у него чашку. — Это именно то, о чем я мечтала все утро!
— Так что случилось? — не выдержала я. Смотреть на куратора и секретаря почему-то было… неприятно?
— Госпожа Кика попала в больницу, — ответила за начальницу Блади, хладнокровная, несмотря на бледность. — А она заявила, что это я виновата. И хотела ее убить.
— Но зачем?! — поразилась я. — Какой мотив?!
— Она слишком много знала, — усмехнулась госпожа Громова.
Только теперь, когда она немного расслабилась, стало понятно, в каком напряжении она была раньше.
— О чем?! — захлопала глазами я.
— Госпожа Кика заявила, что ей стало известно о любовной связи госпожи Блади с Вятиком, — иронично сообщила куратор и с видимым удовольствием откусила кусок бутерброда.
— Ой. Подождите, но Вятик — это же…
— Внук госпожи Бяки, — подтвердила госпожа Громова. — Именно так.
Я вспомнила мрачного детину, подпиравшего плечом стенку в коридоре суда, временами покрикивая на жену и ребенка, и удивленно воззрилась на баньши.
— Неправда! — отрезала она. — Этот… в общем, он как-то пытался прижать меня в уголке. Жена у него недавно родила, ей нельзя. Вот он ко мне и подкатывал.
— И?.. — Я затаила дыхание в ожидании ответа.
— Получил коленом по яйцам, — с грубоватой прямотой ответила Блади и отхлебнула чая. — Больше не лез.
— Тогда зачем тебе… — Я запнулась и смутилась: — Ой, простите, вам! Зачем вам из-за этого убивать эту кикимору?!
— А я знаю, что она там себе придумала? — мрачно спросила баньши.
— Полагаю, это она расскажет следователю. — Госпожа Громова взяла салфетку. — Однако сейчас у нас имеется более насущная проблема. Разумеется, госпоже Блади нельзя возвращаться домой во избежание эксцессов.
— Она может переночевать у меня! — предложила я быстро. — Разложу диван, поместимся.
— Отличная мысль, — одобрила госпожа Громова, не дав баньши открыть рот. — Разумеется, можно обойтись гостиницей, но лучше бы госпоже Дану постоянно быть на виду.
— Сделаем, — серьезно пообещала я.
Мы допили чай, разговаривая о каких-то пустяках, когда мелодично звякнул дверной звонок.
— Я открою, — встал Стэн. — Наверное, почта.
Вернулся он, на ходу просматривая конверты.