— Ну а как еще могут продавать?! Ты же не вещь!
— И правда решила, — констатировало сказочное животное, потягиваясь. — Ты откуда такая наивная взялась? А впрочем, ладно. Девочка, ты где в наше время видела свободного единорога?
— Я вообще-то не местная, — смутилась я. — Единорогов никогда не видела. Ну, до сегодня.
— А, тогда понятно, — хмыкнул он. — Да стоит мне появиться на улице без ошейника и хозяина, как меня мгновенно кто-нибудь прибьет. Ты хоть знаешь, сколько стоят мои рог, кровь и шкура?! А хозяин обо мне заботится!
Я слушала и не могла поверить. Его продают в рабство, а он совсем не против!
— Но… Но так же нельзя!
Единорог посмотрел на меня с жалостью, как на неизлечимо больную.
— Ты бы хоть договор полностью прочла! Он же трехсторонний, и моя подпись там тоже будет стоять. Ну что я, дурак отказываться? Хозяин меня должен кормить, построить отдельный вольер, защищать от браконьеров… В общем, мне прекрасно живется, — он фыркнул, — в неволе!
— Понятно, — разозлилась я. — В золотой клетке привычнее.
— Само собой, — ничуть не смутился он. — И вообще, тут за мной ты ухаживать будешь, а где я на свободе девственницу найду?!
Над этой проблемой я как-то не задумывалась.
— Подожди, а как же вы в дикой природе жили? Ну, без девушек?
— Как-то жили. — Он потянулся, встал и почесал рог о притолоку. — Так и вы, люди, когда-то бегали в шкурах и с дубинками. Не хочешь попробовать?
И подмигнул нагло.
— Понятно. — Я вздохнула. Не сказочный персонаж, а сплошное разочарование! — Ладно, тогда я пойду.
— Ага, только воды принеси! — велел он капризно. — Эта уже нагрелась. И гриву надо вычесать.
— Ладно, — согласилась я, вспомнив, что госпожа Громова велела за ним ухаживать. — Сейчас только найду воду и вернусь…
Я тихонько заглядывала во все комнаты подряд в поисках Стэна. Беспокоить куратора по таким пустякам не стоит, а вот секретарь наверняка поможет.
Предпоследняя дверь вела в большую и очень светлую комнату, оформленную в элегантных бежево-коричнево-золотистых тонах.
При звуке скрипнувшей двери сидящий за столом Стэн поднял голову.
— Да? Вы что-то хотели? — осведомился он.
— Ага, — немного смущенно кивнула я, — покажите мне, пожалуйста, где взять воду и все остальное. Ну, для единорога.
— Разумеется, — согласился он, вставая. Ух, какие широкие плечи!
Через полчаса я, нагруженная припасами, вернулась в кладовку.
— Наконец-то! — соизволил поднять голову единорог. — Чего так долго?
— Как смогла! — огрызнулась я. — Слушай, не капризничай, а?
Он фыркнул смешливо и согласился неожиданно мирно:
— Ладно. Что ты там принесла? Давай сюда!
Выставив перед ним принесенную воду и насыпав корм в миску, я некоторое время наблюдала, как он ест, а потом шумно пьет из тазика.
— А теперь расчеши мне гриву, — насытившись, скомандовал он. — А я тебе за это сказку расскажу.
— Я же не маленькая, чтобы слушать сказки! — оскорбилась я, вынимая из сумки специальный лошадиный гребень.
— А я расскажу тебе сказку для взрослых, — пообещал он, укладываясь на пол. — Ну, давай!
И я взялась за гребень…
Рассказывать он и правда умел. Перед глазами вставали величественные картины сражений и подвигов, приключений и истинной любви.
А он говорил и говорил, слова лились водопадом и порхали бабочками, гремели набатом и звенели колокольчиками…
Пришла в себя я от обыденного:
— А тебе бумагами заниматься не пора?
— А? Что? — встрепенулась я и всполошилась: — Ой, да!
И бросилась в кабинет…
В голове все еще был туман древних сказаний и легенд, так что сухие строки договора никак не желали выстраиваться во что-то осмысленное.
Пришлось распахнуть окно и минут пять подышать свежим воздухом, глядя на суетливых прохожих и проезжающие экипажи.
Как мне хотелось просто погулять по городу, разглядывая памятники и скверики! А еще интереснее сами жители города. Кого там только не было! Феи, гномы, эльфы, даже рыцарь проскакал, громыхая железом!
Все, работать!..
Спустя час я вручила Стэну текст договора. Надеюсь, я ни в чем не ошиблась?
Бегло просмотрев мои записи, он никаких замечаний не сделал, лишь обещал перепечатать и передать госпоже Громовой.
А я, воровато оглядевшись, проскользнула в каморку к единорогу…
Но это наглое животное наотрез отказалось еще рассказывать сказки!
Вместо этого он принялся жаловаться на жизнь.
— Если бы ты только знала, как мне надоело, — сетовал он, млея под моими руками, — что за мной ухаживают девочки лет десяти!
— Почему это? — не поняла я, старательно заплетая гриву в косички.
— Да потому что эти поганки так и норовят с кем-то переспать! — возмутился он и выгнул шею. — Почеши за ушком, а? Ага, там. И левее…
— Что, прямо в десять лет?! — не поверила я, послушно почесывая мягкую белую шкуру.
Единорог совсем по-кошачьи урчал.
— Ага. — Он хлопнул себя по боку хвостом. — У нас так принято. Девственниц же не только единороги любят! Их и нечисть отлавливает.
— Что, серьезно?! — немного испугалась я.
Хотя, если честно, в нечисть до сих пор не верилось. Ну понятно, что мир другой, но что тут, черти по улицам ходят?!
— Ага, — снова подтвердил единорог. — Вот и приходится довольствоваться малолетками. К тому же они так часто меняются, я и привыкнуть не успеваю толком!
Единорог тяжко вздохнул и опустил голову, так что длинная грива почти полностью прикрыла морду.
— Слушай, — встрепенулся он, — а у меня идея! Давай я уговорю хозяина взять тебя на работу!
От такого предложения я оторопела.
— В смысле? Кем?
— Ну ухаживать за мной будешь! Платят неплохо, и работа несложная. Соглашайся!
— Нет! — не раздумывая, отказалась я. — Если я брошу институт, второй раз точно не поступлю!
— Дался тебе этот институт, — недовольно сказал он. — Можно подумать, без диплома нельзя работу найти.
— Ага, и всю жизнь быть… — «конюхом», хотела сказать я, но прикусила язык: —девственницей! Я вообще-то замуж хочу. Ну, когда-нибудь.
— Ну как хочешь, — разочарованно скривился он.
Остаток дня я провела с единорогом, то слушая его побасенки, то рассказывая о своей прежней жизни…
Наконец мой первый рабочий день закончился.
Я шла домой, напевая под нос какую-то веселую песенку и с любопытством поглядывая по сторонам. И так увлеклась, что налетела на какого-то прохожего.
— Ой! — Я покачнулась и панически взмахнула руками. Какие же неудобные эти длинные узкие юбки!
— Осторожно. — Мужчина поддержал меня за талию. — Синяки и царапины не пойдут такому симпатичному личику.
Я подняла на него глаза и обомлела. Какой красавец! Высокий смуглый брюнет улыбнулся, и у меня закружилась голова…
— Как ваше имя, очаровательное создание? — мягко продолжил он.
Я смутилась и отчаянно покраснела.
— Алевтина, — с трудом выдохнула я.
— А меня Астарт, — представился он. — Куда вы так торопитесь?
— Домой.
— Так рано домой? — удивился брюнет. — Такая красавица, как вы, не должна сидеть дома в такой чудесный вечер! Давайте прогуляемся?
— Давайте, — поспешно согласилась я.
Сопротивляться его обаянию не было ни сил, ни желания…
И мы отправились гулять.
Сумерки пахли виноградом и персиками. И сладко замирало сердце от низкого голоса Астарта, от жара его рук, от смешка на ухо…
В уютных сумерках парка мы впервые поцеловались. И от жадных касаний горячих губ так кружилась голова…
— Пойдем ко мне, — предложил он, осторожно прикусив нежную кожу шеи.
— Пойдем, — согласилась я, отчаянно цепляясь за него.
Ноги подкашивались, все вокруг словно заволокла дымка, и в моей голове не осталось не единой связной мысли.
Он подхватил меня на руки и куда-то понес.
И ночь закружила калейдоскопом. За спиной хлопнула дверь. Вот прохладные простыни коснулись горячей кожи. Вот губы Астарта, кривящиеся в торжествующей усмешке…
Но мне уже было все равно. Мыслей совсем не осталось, только странный жар и гремящий набатом пульс…
Из забытья меня выдернули прикосновения Астарта.
Я с трудом разлепила глаза.
Похоже, уже утро. Из-за неплотно задернутых штор брезжил свет.
Как же я устала… Все тело как будто ватное, нет сил даже поднять руку…
— Который час? — Голос звучал сипло, надтреснуто, слова с трудом срывались с сухих потрескавшихся губ.
— Около девяти, — откликнулся Астарт, не прекращая меня ласкать.
А мысли текли сонно, вяло.
Девять. А я совсем не выспалась. Надо вставать..
— Я же на работу опоздаю! — прохрипела я в ужасе, пытаясь подняться.
— Ну и что? — недовольно спросил Астарт. — Сдалась тебе та работа! Останься со мной.
— Ну и что? — недовольно спросил Астарт. — Сдалась тебе та работа! Останься со мной.
Какой завораживающий у него голос! А глаза затягивают водоворотом, лишают воли…
— Нет, — тряхнула головой я. Голова отозвалась болью, а волосы казались тяжелыми и как будто тянули вниз. — Прости, я… Мне надо идти. Опоздаю.
И потерла глаза, стараясь заставить себя проснуться. Неловко, бочком, сползла с кровати.
— Ты меня совсем не любишь? — спросил сидящий на постели Астарт.
— Люблю, — прошептала я.
Какой же он красивый! Как тянет вернуться к нему. И плевать на работу!
Но госпожа Громова, институт, мои надежды!..
В общем, я оделась и поплелась на работу.
Астарт был недоволен, но поцеловал меня на прощание и обещал встретить вечером — на том же месте, в тот же час.
Как и вчера, открыл мне Стэн.
— Доброе утро, — произнес он чопорно. Потом посмотрел на меня и удивленно приподнял брови. — Алевтина, вы здоровы?
Я ухватилась за такое удобное объяснение.
— Немного приболела, — хрипло сказала я и кашлянула пару раз.
Я украдкой бросила взгляд на свое отражение в большом зеркале, висящем в прихожей.
Да уж, вид еще тот! Воспаленные красные глаза глубоко запали, кожа нездоровая, желтоватая и сухая, кое-как расчесанные волосы…
Может, и правда заболела? Я потерла ладонью лоб и решила для начала проведать единорога.
При виде меня он приветливо заржал… и вдруг, вскочив, наклонил рогатую голову и угрожающе выставил вперед рог.
— Что такое? — невольно попятилась я. — Ты озверел?
— Что такое?! — взвизгнул он. — Это ты у меня спрашиваешь?! Ты же еще вчера была девственницей!
Я сглотнула. И ведь даже не подумала, что ночь с Астартом повлечет такие проблемы!
Но сделанного не воротишь.
Голова болела все сильнее, боль как будто разрасталась, пульсируя и вспыхивая.
Я прикрыла дверь в кладовку и неохотно направилась в приемную. Конечно, моя жизнь — это мое личное дело, но объясняться с куратором совсем не хотелось…
— Алевтина? — удивилась госпожа Громова, отвлекаясь от густо исчерканных листов. — Что-то случилось?
— Случилось, — призналась я сдавленно. Голос казался чужим, а от яркого света, заливающего кабинет, болели и слезились глаза. — Понимаете, я… Я не могу больше ухаживать за единорогом.
— Присаживайтесь, — предложила она со вздохом, откладывая ручку. — Понимаю, что вы не ожидали столь, хм, низменного занятия, как уход за животным. Однако…
— Нет, дело совсем не в том! — не выдержав, перебила я. — Просто я теперь не могу, понимаете? Ну, после сегодняшней ночи…
— Вот как? — Она приподняла бровь и заметила холодно: — Не ожидала, что вы столь легкомысленны!
— Извините, я не хотела, чтобы так получилось. Но я его люблю!
Госпожа Громова внимательно посмотрела на меня и сказала, кажется, с жалостью:
— Разумеется. Любите. Что же, судя по вашему внешнему виду, вы не спали всю ночь и сейчас крайне нуждаетесь в отдыхе. Можете идти домой. Однако завтра вы должны быть в адекватном состоянии и способны работать. Вам понятно?
— Конечно, госпожа Громова!
Красная, как рак, я выскочила за дверь, прислонилась лбом к прохладной стене…
Как все запуталось! Я так хотела учиться, так мечтала, что докажу госпоже Громовой свою полезность! А вместо этого чуть ли не в первый день так ее подвела. Но разве я правда жалею о встрече с Астартом?! Ничуть не жалею!
От одной мысли о нем кружилась голова и становились ватными ноги. И ужасно, почти невыносимо тянуло к нему…
Наверное, это судьба, что я оказалась в этом мире и встретилась с ним. Это стоило всех испытаний!
Не открывая глаз, я улыбнулась. И отправилась домой — отсыпаться и приводить себя в порядок…
Квартирная хозяйка встретила меня неодобрительно. Пришлось соврать что-то насчет ночевки у подруги.
И, если честно, я ужасно жалела, что никакой подруги на самом деле нет. Здесь я для всех чужая, даже поговорить толком не с кем. Не буду же я откровенничать со Стэном, господином Мандором или госпожой Громовой! А однокурсники водиться со мной не желали. Я была попаданкой, а значит, отщепенкой…
С такими нерадостными мыслями я улеглась на свой диван, накрылась пледом и провалилась в сон.
Проснулась я резко, как будто включилась, и прислушалась к своему самочувствию. Противная слабость прошла, голова уже почти не болела, даже мышцы бедер перестали ныть.
Как хорошо! Я с удовольствием потянулась, бросила взгляд на часы… и, охнув, вскочила. Я же опоздаю на встречу с Астартом!
Как я ни торопилась, все равно минут на десять опоздала. Вылетев на знакомую улицу, я невольно замедлила шаг. Астарта на месте не оказалось!
Ну не мог же он так разобидеться из-за небольшого опоздания. Наверно, что-то случилось.
Не находя себе места от волнения, я около получаса бродила по этой самой улочке…
Нет, бесполезно. Надо пойти к нему домой. Дорогу я помнила смутно, зато перед глазами стояла табличка с названием улицы. Вот и знакомая дверь…
Я позвонила, пытаясь унять бешеный стук сердца. От волнения у меня вспотели ладони и громко бился пульс в висках. Я вот-вот увижу Астарта! Сейчас это казалось самым важным, самым нужным, а все остальные мечты и желания словно подернулись пеплом.
Рывком распахнулась дверь. Радостное приветствие застыло у меня на губах. Открыл мне какой-то незнакомый мужчина.
Может, это слуга? Но нет, на слугу он ничуть не походил: расстегнутая почти до пупа рубашка открывала грудь, поросшую рыжим волосом, в зубах у незнакомца дымилась сигарета.
— Тебе кого, милашка? — спросил он, окидывая меня взглядом с ног до головы.
— Астарта, — пискнула я, вдруг сообразив, что уже стемнело, а мужчина кажется опасным. К тому же от него несло перегаром и потом.
— Это еще кто? — глубоко затянувшись, поинтересовался он.
— Как это — кто? Хозяин этого дома!
Мужчина ухмыльнулся.
— Хозяин этого дома я, лапушка.
— Нет, не может быть! Вчера…
— Вчера, — перебил он, — мой домик снял какой-то хлыщ. Заплатил хорошо, так чего б мне не согласиться?
— А… Где он сейчас?!
— Откуда мне знать? — вопросом на вопрос ответил он. Потом неприятно усмехнулся: — Кажется, тебя облапошили, милашка. Но если хочешь, можешь остаться со мной. Уверяю тебя, тебе понравится.
Я уже не слушала. Развернулась и побрела прочь.
Нет, такого не может быть, это ошибка! Мы ведь любим друг друга!..
Астарт не объявился ни на второй день, ни на третий.
После работы я бежала на место встречи и ждала там до позднего вечера. Тщетно, от Астарта не было никаких вестей.
Госпожа Гадрка смотрела на меня все подозрительней и все меньше верила в мою путаную ложь о больной подруге и массе дел…
— Алевтина, вы не могли бы… — с порога начала госпожа Громова и умолкла.
Я подняла заплаканное лицо, потерла глаза, которые горели огнем от долгих слез.
— Да, госпожа Громова? — тускло сказала я.
Ничего не хотелось, ни на что не было сил.
— Алевтина, что случилось? — неожиданно мягко спросила куратор, присаживаясь напротив.
Я молча помотала головой, но она и не думала отступать.
— Видите ли, — задумчиво проговорила она, сложив пальцы домиком, — я полагала, что вы достаточно интересная личность, раз рискнули пойти против общепринятых представлений о попаданках. Однако мне уже кажется, что я слишком переоценила вас. Согласитесь, я была с вами терпелива, но всему есть предел.
— Я… я просто… — Голос дрогнул, и я замолчала, стараясь собраться с силами. — Ладно, я расскажу…
Когда рассказ был закончен, госпожа Громова некоторое время молча смотрела на меня. По ее непроницаемому лицу не понять было, как она все это восприняла.
Наконец она встала, отошла к книжному шкафу, рассеянно коснулась корешков книг. И спросила, не оборачиваясь:
— Постарайтесь припомнить, была ли у вашего возлюбленного большая родинка в виде перевернутой пятиконечной звезды? Вероятнее всего, на груди.
— Да! — от удивления я икнула и прикрыла рот рукой. — Ой, извините!
— Ничего страшного, — рассеянно отозвалась она. — У меня возникло срочное дело. Будьте добры дождаться меня здесь.
— Конечно, госпожа Громова! — пообещала я, недоумевая.
Странное поведение куратора даже заставило меня ненадолго очнуться от апатии…
Вернулась госпожа Громова в сопровождении высокого пожилого мужчины, виски которого уже убелила седина.
— Алевтина, это господин Тепенов, — отрекомендовала она. — Будьте добры изложить ему то же, что рассказали мне.
— Хорошо, — растерялась я, стараясь незаметно вытереть заплаканные глаза. А еще от слез заложило нос, и голос звучал противно, гнусаво.
От взгляда госпожи Громовой это не укрылось, и она молча подсунула мне носовой платок.