От взгляда госпожи Громовой это не укрылось, и она молча подсунула мне носовой платок.
Я благодарно кивнула, и куратор вышла, осторожно притворив за собой дверь…
Господин Тепенов оказался отличным собеседником — молчаливый, внимательный, он не мешал мне выговориться и не перебивал вопросами. И только когда я окончательно замолчала, борясь со вновь подступающими слезами, он уточнил:
— Скажите, на момент вашей… эээ… встречи с господином Астартом вы были девственницей?
— Да, — кивнула я. Слово «были» неприятно резануло слух.
— И кто-то может это подтвердить? — серьезно спросил он.
Я сдержала нервный смешок. Интересно, как он представляет себе свидетелей девственности?!
— Жаль, — нахмурился он. — Тогда будет сложнее доказать.
— Что доказать?! — не поняла я, и тут меня озарило: — Подождите, был же единорог! Ну, в смысле, я ухаживала за единорогом. Ну, накануне…
Я сбилась и замолчала. А глаза опять на мокром месте!
— Отлично! — просветлел господин Тепенов. — Тогда пишите заявление.
— Какое еще заявление?! — Я была на грани истерики.
Ответить он не успел. Дверь в комнату распахнулась, и вошла госпожа Громова с полным стаканом в руке.
— Алевтина, выпейте это! — велела она строго.
От стакана пахло чем-то лекарственным.
— Сначала объясните, что происходит?! — Я скрестила руки на груди.
— Выпейте, — с нажимом повторила она. — И я все вам объясню.
Пришлось глотать мерзкую жидкость — неприятно тягучую, похожую на сопли. И вкус сладкий до приторности. Фу!
Госпожа Громова внимательно наблюдала за мной, а господин Тепенов рылся в портфеле.
— Вот и молодец, — похвалила она рассеянно, убедившись, что лекарство я допила. — Видите ли, Алевтина, в нашем мире проживают существа разнообразной природы. Некоторые из них — паразиты, например, вампиры и демоны. Разумеется, условия их проживания жестко регламентированы.
— Но при чем тут я?! — Не выдержав, я вскочила и возмущенно уставилась на начальницу. — Госпожа Громова, вы же обещали мне все рассказать!
— Имейте терпение, — невозмутимо ответствовала она. — Вы не дослушали. Итак, нечисти дозволено проживать в нашем мире при соблюдении определенных правил. Например, инкубы и суккубы не должны выпивать человека полностью, не должны соблазнять невинных и так далее. За такие действия предусмотрена уголовная ответственность.
Она замолчала, глядя мне в лицо спокойными темными глазами.
— И? — холодея, не выдержала я. Сжала руки так, что ногти впились в ладони.
— К сожалению, именно девственницы — и девственники, разумеется, — наиболее привлекательны для нечисти, поскольку весьма… хм, соблазнительны в энергетическом плане. А демонам для существования крайне необходима такая подпитка. И, к слову, одной из особых примет всех инкубов является родинка в виде пятилучевой звезды. Я сожалею.
Минуту я тупо смотрела на нее.
«Подпитка»? Нет, я не верю! Пусть даже Астарт лишь переспал со мной, пусть бросил, но… Использовал как живую батарейку?!
— Вы напишете заявление? — вмешался господин Тепенов. В его деловитом голосе сочувствия не было.
— Что? — Я повернулась к нему, силясь понять, чего от меня хотят.
— Вы напишете заявление? — повторил он ровно. — Я из милиции. Следователь по особо тяжким.
— Алевтина, — вмешалась куратор. — Вы ведь понимаете, что теперь этот инкуб не остановится? Могут пострадать другие девушки.
Передо мной словно встал облик Астарта, до боли реальный и притягательный. Жгучие черные глаза, чуть вьющиеся темные волосы, кривящийся в улыбке рот…
И эта долгая-долгая неделя… Нет, нельзя позволить, чтобы с другими случилось то же самое!
— Напишу! — пообещала я, прикрывая глаза, и до боли прикусила губу…
ГЛАВА 3 О ФЕЯХ, МАГИЧЕСКИХ НАРКОТИКАХ И ТРУДОВЫХ ПРАВАХ ЗОМБИ
Следующие две ночи я тихо проревела в подушку. Днем плакать было некогда — госпожа Громова нагружала меня так, что на перекус приходилось урывать время между очередными бумагами.
Я строчила всевозможные письма, инструкции и отчеты (а ведь это наверняка работа Стэна!), но не роптала. Стоило остановиться на минутку, задуматься, и из глаз тут же начинали капать слезы.
Конечно, плакать бессмысленно. Но как же обидно! Инкуб провел меня, как малолетнюю дурочку, а я ведь думала, что это настоящая любовь!
Целый месяц я крутилась как белка в колесе, пытаясь подтянуть свои знания, успеть все на работе и обустроить быт.
С последним мне здорово помогла госпожа Гадрка, которая отлично знала, где совершать покупки подешевле, когда распродажи и что лучше закупать оптом. Они с мужем пропадали на даче, где торопились собрать урожай и строили домик для старшего сына, которого госпожа Гадрка все мечтала женить.
А я пользовалась отсутствием добрейшей домохозяйки, чтобы подобрать себе гардероб. Потому что единственная попытка пройтись по магазинам одежды с госпожой Гадркой провалилась с треском.
— Алевтина, не покупай это! — басила она, дергая меня за рукав приталенного темно-вишневого платья. — Это позор-р-рище! Пр-р-риличные девушки так не одеваются!
— Ладно, госпожа Гадрка, — неохотно согласилась я, стягивая приглянувшееся платье. — У меня голова разболелась. Я сейчас переоденусь, и пойдем домой, ладно?
— Свекровь? — понимающе прошептала девушка-продавщица, которая помогала мне с примеркой.
— Хуже! — мрачно ответила я.
— Строгая она у тебя.
— Ага. — Я вздохнула. — Слушайте, а можно это платье отложить? Ну, на день-два?
— Да легко! — Девушка понимающе мне подмигнула.
Конечно, я совсем не обязана одеваться по указке госпожи Гадрки. Но проще было купить платье втихомолку, чем с ней спорить…
Постепенно я купила все необходимое, и уже не приходилось довольствоваться единственным платьем. Теперь мне всего хватало. За исключением разве что свободного времени, которое оказалось в остром дефиците.
Кроме работы и хозяйственных дел, приходилось еще бегать в институт на лекции. Конечно, многое придется потом читать самостоятельно, но преподаватели хотя бы очерчивали примерный список вопросов, понятий и литературы…
Я клевала носом над тетрадкой по гражданскому процессу, когда краем уха услышала перешептывания за спиной. Преподаватель расхаживал по аудитории, что-то рассказывая приятным низким голосом.
— Ох, какие же у него волосы! — вздыхала одна студентка.
— Да ладно, волосы! — подхватила ее соседка. — Ты на его плечи посмотри! Обожаю широкие мужские плечи!
— Ага, — фыркнула сидящая рядом со мной зеленоволосая нимфа, что-то быстро рисуя в в тетради. — То есть вы обе до сих пор считаете, что в мужчине главное — волосы и плечи? Скажу вам по секрету, у них еще кое-что есть..
Я не выдержала и хихикнула.
— Ах, ты… — взвилась девица сзади, но высказаться ей не дали.
— Девушки, вижу, вам неинтересна лекция? — поинтересовался преподаватель, остановившись рядом. — Если так, я никого не держу!
— Нет, господин Бышков! — Его поклонница с заднего ряда вспыхнула, глядя на него преданными глазами. — Мы просто… обсуждали ваш рассказ, вот!
— Очень рад, что вас так интересует мой предмет, — с непередаваемой иронией произнес господин Бышков. — Уверен, вы не откажетесь написать по нему реферат…
— Да! — выдохнула девица ликующе, видимо, вообразив, что таким образом преподаватель предлагает ей встретиться наедине.
— И сдадите его профессору Мандельси, — закончил господин Бышков.
— Но… но… — Девица беспомощно захлопала густо накрашенными ресницами и поникла, как фикус без полива.
Замена красавца господина Бышкова на пожилого домового ее явно не устраивала, но не скажешь же об этом прямым текстом?!
— На этом все, — усмехнулся господин Бышков и быстрыми шагами направился к доске. — Итак, порядок отвода судей следующий…
Рассказывал он, кстати, интересно, перемежая сухую теорию примерами из своей практики. Да еще и с тем специфическим черным юмором, который присущ обычно только юристам и врачам…
До обеда я просидела в институте, а после, перехватив по дороге пирожок, помчалась на работу.
— О, Алевтина, это вы, — сказала госпожа Громова, выглянувшая посмотреть, кто пришел.
— Да, — подтвердила я, торопливо дожевав последний кусок. В ней было что-то такое, что заставляло вытягиваться по стойке «смирно». — Здравствуйте, госпожа Громова!
— Здравствуйте, — кивнула она без улыбки. — Пойдемте ко мне в кабинет.
— Конечно! — Я вопросительно посмотрела на Стэна, но его лицо было непроницаемо.
Пришлось топать за куратором, гадая, что ей могло понадобиться. Обычно задания мне передавал секретарь.
— Проходите, присаживайтесь. — Госпожа Громова чуть повела кистью, указывая на кресло возле своего стола.
В кабинете пахло розами — любимый аромат госпожи Громовой.
Странно, она всегда такая спокойная, сдержанная, отстраненно-вежливая. Ледяная! Никогда бы не подумала, что ей может нравиться такой насыщенный и сладкий запах.
Я уселась, благовоспитанно сложила руки на коленках и преданными глазами посмотрела на нее.
— Надеюсь, вы уже немного осмотрелись и привыкли к работе? — поинтересовалась она. — Вас все устраивает?
— Конечно! — быстро сказала я.
Можно подумать, я могла ответить иначе!
— Это хорошо! — сдержанно одобрила она. — Я опасалась, что история с инкубом помешает вам должным образом постигать юридические премудрости. Не краснейте, в этом не было вашей вины.
Не краснеть почему-то не получалось. Но это было лишь вступление.
— Алевтина, поймите, — продолжила куратор доверительно, чуть подавшись вперед, — я не намерена излишне травмировать вас, а потому спрашиваю. Готовы ли вы перейти от бумаг к практике?
— Конечно! — воскликнула я, наверное, слишком громко.
Как же мне надоели эти бесконечные письма, заявления и ходатайства! Наконец-то какие-то перемены!
— Я рада. — Куратор кивнула и поправила выбившуюся из прически темную прядь. — Тогда сейчас вы можете идти домой, а ровно в двадцать три часа я жду вас здесь. Рекомендую отдохнуть и переодеться во что-нибудь немаркое. Вам все ясно?
— Конечно, госпожа Громова! — Я закивала, потом, поколебавшись, спросила: — А… а что будет сегодня ночью?
— Выездное заседание суда, — ответила она, вынимая из стола какие-то бумаги. — Полагаю, вам будет интересно.
Еще бы! Интересно же побывать в настоящем суде!
Интересно, какое дело мы сегодня будем рассматривать? Ну, хотя бы уголовное или гражданское? И почему ночью?!
Ладно, скоро я все увижу собственными глазами, так даже интереснее…
Поздним вечером я шла по небольшому парку. Так намного ближе, чем по людным улицам, и я всегда срезала путь. Но, наверное, зря я сунулась сюда ночью!
Легкий ветер колыхал ветки, где-то ухала сова, а дорогу озаряли лишь редкие фонари и свет полной луны. Днем здесь красиво и вполне уютно, но в темное время суток парк казался пугающим и опасным.
Я быстро шла, ежась и вздрагивая от малейшего шороха. До выхода на освещенную улицу оставалось совсем немного, и я ускорила шаги.
Ой, это еще что?!
Я поневоле остановилась и прислушалась. Тонкий хрустальный перезвон, тихий смех, странный звонкий напев…
Деревья чуть в стороне вдруг засветились зеленовато-голубым призрачным светом, а между ними что-то заблестело.
Любопытство заставило меня крадучись подобраться поближе…
Я присмотрелась и чуть не ахнула: небольшая полянка в парке превратилась в нарядную бальную залу. Между светящихся деревьев самозабвенно плясали крылатые человечки в одеждах из листьев и цветов.
Танцоры выделывали па прямо на ветках и в воздухе, кружились и кувыркались в лунном свете, заливались веселым смехом. С крыльев их сыпалась сияющая пыль, а музыка звала пуститься в пляс…
Ухватившись за ветку, я зачарованно любовалась их волшебным танцем…
Вот прозвучал последний аккорд, и прелестные феи дружной хохочущей стайкой полетели прочь.
А я все стояла, не в состоянии двинуться с места. Кое-где ветки еще светились, доказывая, что все это мне не приснилось.
«Ой, надо же спешить! — спохватилась я. — Госпожа Громова рассвирепеет, если я опоздаю!»
Я приподняла длинную юбку (никак не привыкну!)… И вдруг на другой стороне полянки шевельнулась какая-то тень. Мужчина!
Он тревожно огляделся, подошел к соседнему дереву, поднял руку…
Чтоб не взвизгнуть, пришлось зажать рот ладонью.
«Маньяк! — панически подумала я. — Надо бежать, скорее!»
Но он, кажется, меня не заметил. Одной рукой придерживая сверкающую ветку, он принялся собирать искрящуюся пыль.
Интересно, зачем?! Но не спрашивать же!
Тут он повернулся, и я разглядела его лицо… Что тут делает господин Бышков?!
Я затаилась, почти не дыша, пока он осторожно орудовал крошечной метелкой и совочком.
Наконец господин Бышков оглянулся, убеждаясь, что пыли больше не осталось, и крадучись направился прочь.
Как только затихли его шаги, я ринулась в противоположную сторону…
— Алевтина, что с вами? — поинтересовалась госпожа Громова, когда я ввалилась в дом. На ее лице читалась легкая обеспокоенность. — Что-то случилось?
— Я… я не знаю! — пролепетала я, пытаясь отдышаться.
— Стэнли, — через плечо позвала госпожа Громова, — будьте добры, сделайте чаю!
— Конечно, госпожа Громова, — ответствовал он почтительно и направился на кухню.
Я зябко обхватила себя руками за плечи, опустилась на стул. От пережитого меня до сих пор потряхивало.
— Алевтина. — Госпожа Громова легонько коснулась моего плеча, спросила деликатно: — Вас кто-то… обидел?
— А? — очнулась я. — Нет, ничего такого!
— Послушайте. — Она взяла поднесенную расторопным Стэном чашку и вручила мне. — Выпейте, это поможет вам взять себя в руки. И расскажите все по порядку. Примерно полчаса у нас в запасе есть.
Я кивнула и глотнула горячего чая. Странный привкус, интересно, что Стэн в него добавил.
— Немного коньяка, — ответил он на мой вопросительный взгляд и скупо, одними губами, улыбнулся.
Вот чем Стэн похож на госпожу Громову, так это предельной сдержанностью. Интересно, он специально ей подражает?
— Итак, в чем дело? — поинтересовалась куратор, дождавшись, когда я допью.
— Я… я случайно кое-что увидела… — Я колебалась, стоит ли говорить. Ведь мой рассказ могли счесть бредом или вообще поклепом на светлое имя господина Бышкова!
— Можете считать меня своим адвокатом, — усмехнулась госпожа Громова, правильно поняв мои сомнения. — И, как вам известно, я не вправе разглашать сведения, касающиеся клиентов.
— Спасибо! — кивнула я, поразмыслив. Это действительно был выход.
И принялась говорить..
— Любопытно, — заметила госпожа Громова, когда я закончила. — Говорите, господин Бышков собирал фейскую пыль?
— Ага, — подтвердила я. — Только зачем ему это?
— Это как раз вполне понятно, — отмахнулась она. — Наркотики.
— Какие наркотики? — не поняла я. От пережитых приключений я вообще слабо соображала.
— Разумеется, фейская пыль! — госпожа Громова задумчиво обхватила пальцами подбородок. — Данное вещество включено в список особо опасных наркотических веществ и прекурсоров. Феи танцуют каждое полнолуние, однако добыть фейскую пыль непросто. Собрать ее нужно в течение десяти, максимум пятнадцати минут после завершения танца, а место они всякий раз выбирают иное. Хотя для сильного мага это особых проблем не составит.
— А… милиция? — брякнула я растерянно. — Разве они не ищут эту пыль?
— Боюсь, у вас слишком идеалистические представления о возможностях нашей милиции, — вздохнула госпожа Громова. — Вы должны понимать, что невозможно расставить патрули на каждой улице и в каждом парке. А сильные маги не тяготеют к милицейской службе.
— Ясно, — кивнула я, пытаясь собраться с мыслями. Неужели господин Бышков — наркоман? Или, хуже того, наркоторговец? — Тогда мне придется на него заявить, да? Иначе это будет недонесение о преступлении.
— Хм… — Госпожа Громова задумчиво постучала по столешнице холеными ногтями. — Боюсь, что да. Хоть и не верится, что Алессандро на такое способен.
Алессандро? Ой, они же наверняка знакомы!
— Ну… — засомневалась я. — А может, я что-то неправильно поняла?
— Увы, — вздохнула госпожа Громова, — едва ли в данном случае можно понять что-то неправильно. Алессандро человек, так что ему грозит до трех лет лишения свободы. Разумеется, если он собирал фейскую пыльцу для личного употребления, а не для распространения.
Я кивнула и прикусила губу.
Альвия — мир на перекрестке путей, здесь множество рас и народов. Конечно, всех нельзя наказывать за преступление одинаково. Например, для человека двадцать пять лет тюрьмы — это минимум четверть жизни, а для эльфа — всего лишь одна двадцатая. Несправедливо ведь, правда?
Поэтому все санкции в Уголовном кодексе предусмотрены для людей, а для остальных рас наказание умножается на определенный коэффициент — пропорционально продолжительности жизни.
Госпожа Громова бросила взгляд на часы и поднялась.
— Алевтина, нам пора. Стэнли, вы можете быть свободны!
— Да, госпожа Громова. — Он отвесил изящный полупоклон.
Стэн красиво двигался — легко, грациозно, но одновременно складывалось впечатление, будто в позвоночник его вставлен железный штырь, настолько ровно он держал спину…