— Рада приветствовать, следователь Бамбур! — произнесла она, остановившись напротив стола, за которым устроился ярко-рыжий бородатый мужичок в зеленом наряде.
— Ба, кого я вижу! — расплылся в широкой улыбке он. — Сколько лет, сколько зим!
— Вы хотите меня оскорбить? — сухо поинтересовалась она, подняв брови.
— Нет-нет, как можно! — замахал руками мужичок. — Чем же я мог вас оскорбить?!
— Не стоит говорить женщине, что не видели ее много лет, — усмехнулась госпожа Громова. — Это можно счесть намеком на ее возраст.
— Да что вы! — с преувеличенным ужасом запротестовал следователь. И, вскочив, самолично придвинул госпоже Громовой обшарпанный стул.
Она, едва заметно скривившись при виде неказистого сиденья, все же осторожно уселась. Хм, а иногда хорошо носить длинные юбки! Потому что колготки соприкосновения с этим стулом явно бы не пережили.
А я с любопытством рассматривала следователя, роста в котором было мне по пояс. Он поглядывал на меня с не меньшим интересом.
— А это кто? — наконец не выдержал он, взгромоздившись на свой стул.
Ой, он же на сиденье книжки подкладывает!
— Простите, — повинилась госпожа Громова, чуть склонив голову. — Я совсем забыла о приличиях!
Следователь поморщился. Кажется, он само это слово считал ругательным.
— Ничего, — пробормотал он, поерзав.
— Позвольте представить вам Алевтину Звонареву, — продолжила куратор. — Алевтина, это следователь Бамбур.
— Очень приятно, — пробормотала я.
— И мне, — хмыкнул следователь и вдруг вперил в госпожу Громову неожиданно острый взгляд. — А если без шуток? Кто она такая?
Как будто меня тут вообще нет!
— Ваш свидетель, — очаровательно улыбнулась госпожа Громова. — По делу господина Бышкова.
Следователь скривился.
— А, так вы по тому делу! Участвовать будете?
— Разумеется, — пожала плечами госпожа Громова. И, вынув из портфеля бумаги, протянула их Бамбуру: — Вот мои полномочия.
— Ясно. — Он едва бросил взгляд на исписанные ровным почерком госпожи Громовой строчки. — И с чего вы решили, что я стану ее допрашивать?
— Вы можете этого не делать. — Она привычным жестом сложила пальцы домиком. — Однако я, разумеется, подам письменное ходатайство, и вам все равно придется ее допросить. А если вы заупрямитесь, то мою просьбу наверняка удовлетворит суд.
— Уверены? — уточнил следователь, наблюдая за госпожой Громовой.
— Более чем! — подтвердила она спокойно. — Алевтина видела танец фей той ночью. И даже более того.
Гном мгновенно посерьезнел.
— Вот как? — переспросил он, разглядывая меня так, словно пытался взглядом проникнуть мне под кожу.
— Да! — подтвердила я, сдержав желание передернуться.
— Свидетель, значит? — Следователь не скрывал недоверия. — А сама-то ты кто? Где работаешь?
Я взглянула на госпожу Громову, которая едва заметно кивнула.
— Алевтина Звонарева, — снова представилась я. — Студентка юридического факультета. Стажируюсь у госпожи Громовой.
— Тьфу! — фыркнул гном, откидываясь на спинку стула, и повернулся к госпоже Громовой. — Вы меня совсем за дурака держите? Мало того, что она наверняка знает подозреваемого…
— И когда это мешало давать показания? — поинтересовалась она мягко. — Если бы родственникам, знакомым и друзьям было запрещено свидетельствовать, боюсь, вы бы по большинству дел никаких свидетелей не отыскали!
— А то, что она ваша практикантка? — напомнил он едко. — А значит, фактор личной заинтересованности в деле…
— Господин Бамбур, простите, какой еще личной заинтересованности? — перебила госпожа Громова. — Алевтина не является адвокатом господина Бышкова, равно как и помощником адвоката. Функция защитника целиком лежит на мне. Алевтина же присутствует здесь лишь в качестве свидетеля.
— Вы думаете, я поверю в такие совпадения? — скептически спросил он. — Госпожа Громова, вы меня обижаете!
— Можете не верить, — пожала плечами она. — Но сперва допросите. А потом я представлю вам иные доказательства — уверяю, совершенно независимые и легко проверяемые. И, кстати, как защитник, я хотела бы ознакомиться с доказательствами, обосновывающими задержание господина Бышкова.
— Его никто не задерживал! — быстро возразил следователь. — Только позвали… на беседу!
— Разумеется, — усмехнулась госпожа Громова. — Без повестки, без извещения родственников и прочих… пустых формальностей, не так ли? Господин Бамбур, вы желаете, чтобы я написала жалобу в прокуратуру?
— Хм. — Гном дернул себя за бороду и махнул рукой. — Ладно, ваша взяла.
— Алевтина, будьте добры подождать в коридоре! — велела куратор, и я, конечно, послушалась.
Впрочем, долго скучать не пришлось. Минут через десять меня позвали обратно.
— Я вас оставлю. — Госпожа Громова встала и, ободряюще кивнув мне, вышла…
Спустя два часа я уже сама была не рада, что согласилась на эту эпопею. Гном вцепился в меня как бульдог и вытрепал все нервы бесконечными каверзными вопросами.
Отвечала я честно (ну, почти!), так что бояться мне было нечего.
— Ладно, — наконец сдался он. Спрыгнул и, смешно переступая маленькими ножками, прошлепал к выходу. Выглянул: — Заходите, госпожа Громова.
— Благодарю, — ответила куратор. Вошла, взглянула на меня с некоторой обеспокоенностью. — Алевтина, с вами все в порядке?
— Да. — Я слабо махнула рукой. — Протокол я подписала.
— Превосходно, — кивнула она и повернулась к следователю: — Надеюсь, вы убедились, что в этом деле все не так просто?
— Это только ее слова! — буркнул он и, порывшись в столе, извлек оттуда изрядно погрызенную трубку. — Которые ничем не подтверждаются.
— Вот как? — подняла брови она. — Только не говорите, что вы не обратили внимания на весьма примечательные расхождения!
— Обратил, — насупился гном. — Но она могла знать…
— Откуда? — перебила госпожа Громова. — Знакомилась с заявлением потерпевшего я в отсутствие Алевтины, ни с кем из фигурантов дела она не имела возможности переговорить. Так откуда ей знать?
Следователь что-то проворчал, а госпожа Громова пояснила, видя мою растерянность:
— Алевтина, об этом преступлении заявил некий господин Старицкий, который якобы видел господина Бышкова прошлой ночью в парке на пересечении улиц Победы и Колокольчиков.
— Но это же было совсем не там! — воскликнула я, совсем растерявшись. — Ну, то есть я же сама видела! Это было в Красном парке, в совсем другой стороне!
— Именно, — подтвердила госпожа Громова с легкой полуулыбкой. — Феи танцуют лишь раз в месяц, и предугадать место их танца весьма непросто. Поскольку у Старицкого не хватило таланта проследить за Бышковым, он попросту назвал первый пришедший в голову парк, понадеявшись, что никто не станет разбираться. Кстати, это вам. Прошу приобщить к делу.
Она протянула скривившемуся следователю какую-то бумагу.
— Что это? — Он принял лист с видимым скепсисом. Вчитался, поменялся в лице, поднял взгляд.
— Да, — подтвердила госпожа Громова с иронией. — Я озаботилась письменной справкой общины фей о том, где именно они танцевали прошлой ночью. И, заметьте, она также всецело подтверждает слова Алевтины!
— Ы-ы-ы! — взвыл следователь, снова схватившись за свою многострадальную бороду. — Откуда вы взялись на мою голову?! Такое дело складывалось! А вы?!
— А я, разумеется, приложила все силы, дабы защитить невиновного, — заметила госпожа Громова выспренне. И улыбнулась чуть-чуть, уголками губ. — Полагаю, вам не составит труда… хм… разговорить господина Старицкого. Равно как и отыскать его сообщника.
— Ну, спасибо за совет! — ядовито проворчал гном, яростно принимаясь раскуривать трубку. В кабинете уже было не продохнуть от клубов дыма. — Ладно, идите!
— А мой подзащитный? — напомнила госпожа Громова.
— Подождите у входа. Его выпустят минут через двадцать.
Следователь, сосредоточенно пыхая трубкой, принялся яростно листать бумаги, не обращая на нас внимания.
— Тогда до свидания, — вежливо сказала госпожа Громова, делая мне знак вставать.
Гном поднял страдальческий взгляд, в котором так и читалось: «Глаза б мои вас больше не видели!» — и буркнул что-то неразборчивое…
Госпожа Громова, выйдя на крыльцо, глубоко вдохнула пахнущий осенней свежестью воздух, прикрыла глаза, подставляя лицо ветру и накрапывающему дождю.
Только сейчас я поняла, как она устала. И как переживала за исход дела, пусть и не показывая своего волнения.
— А… госпожа Громова, — тихо позвала я.
— Вы хотите знать, что это было? — поинтересовалась она, не открывая глаз.
— Да. — Я кивнула, забыв, что она меня не видит.
— Вы хотите знать, что это было? — поинтересовалась она, не открывая глаз.
— Да. — Я кивнула, забыв, что она меня не видит.
— В общем-то, все довольно просто, — вздохнув, сказала она. — Банальная зависть. Когда-то Алессандро был очень дружен с этим Старицким, а впоследствии даже женился на его сестре…
— Что?! — не сдержалась я и тут же одумалась: — Ой, извините. Продолжайте.
— Брачные отношения сложились неудачно, — процитировала она текст стандартного заявления о разводе. — И были разорваны. Причина, надо сказать, была названа обтекаемая. Что-то вроде несовпадения характеров. В действительности, полагаю, речь шла о… хм, интимных проблемах. После этого Старицкий затаил обиду на бывшего друга, который к тому же намного талантливее и успешнее в карьере. К сожалению, подобное встречается нередко… Однако его недовольство не заходило дальше мелких пакостей, пока какой-то случай не свел его со студентом, влюбленным в невесту Алессандро. Не спрашивайте, что там у них произошло, я и сама пока не ведаю. Однако не сомневаюсь, что Бамбур это выяснит. И, думаю, постарается взять их на хищении той самой книги. Он толковый следователь, своего не упустит.
— Но откуда вы все это знаете?! — вскричала я, забыв, где нахожусь.
Госпожа Громова открыла глаза и покосилась на меня неодобрительно, потом вдруг усмехнулась:
— Припомните, я ведь заезжала к матери Алессандро. Полагаете, лишь за надлежащими полномочиями?
— Ну… да, — призналась я. — А зачем еще?
— Алевтина, — вздохнула она. — Господин Бышков очень любит свою маму. Очень любит, — повторила она с нажимом. — Настолько, что, как послушный сын, рассказывал маме обо всем. Так что госпожа Лучиана очень многое могла поведать о делах сына.
— Ясно. — Я недоверчиво покачала головой. Надо же, какой… примерный мальчик! Неужели маме и о своих проблемах рассказал?!
— Надо не забыть посоветовать Алессандро те пилюли, — тихо-тихо произнесла куратор, роясь в портфеле. — Дорогие, однако весьма действенные…
«Ничего себе у нее познания в… фармакопее!» — ошеломленно подумала я.
ГЛАВА 4 О ВАМПИРАХ, НЕЗАКОННОМ РАСПИТИИ И ДОБРОВОЛЬНОМ СОГЛАСИИ
«День рожденья — грустный праздник…» — крутилась в голове строчка из старой песенки.
Я отпила глоток чая, ковырнула ложечкой рассыпчатое пирожное… И отставила в сторону.
Ничего не скажешь, отличный день рождения — в полном одиночестве! Дома бы собрались родственники, а вечером я бы отмечала с друзьями…
Мне стукнуло уже, страшно подумать, двадцать! Двадцать! А у меня никакой личной жизни, сплошная работа и учеба.
Нет, конечно, это тоже надо, но… Годы ведь уходят!
Вдруг я теперь так и останусь одна? Даже отпраздновать толком не с кем…
Однокурсники меня в свою компанию не принимали (клеймо попаданки отпугивало их, как черта — святая вода).
Позвать госпожу Громову и Стэна? Глупости!
Я даже улыбнулась, представив, как распиваю бутылочку вина вместе со своей строгой наставницей. Она держится настолько сухо и невозмутимо, так уверена в своих силах, что мне остается лишь завистливо вздыхать и мечтать однажды стать такой же. А приглашать одного Стэна… Еще вообразит, что я зову его на свидание! Позорище…
Глупые мысли, совершенно ненужные, но чем еще оставалось заниматься?
Теперь воспоминания о прошлом казались светлыми и какими-то… нереальными, что ли? Как будто той Алевтины, которая весело отмечала свой девятнадцатый день рождения, больше нет, а вместо нее живет какая-то другая девушка…
Тьфу! Я встряхнулась, прогоняя мысли, от которых чувствовала себя усталой и бесконечно старой, и огляделась по сторонам, пытаясь отвлечься от тяжелых дум.
В кафе-кондитерской было немноголюдно, да и другие расы в этот вечер явно облюбовали какие-то другие места. Зато никто не мешал мне выпить чашечку чая и слопать десяток поразительно вкусных пирожных.
Кондитерская располагалась буквально в двух шагах от офиса госпожи Громовой, но я набрела на нее только месяц назад. Я бедная студентка, так что питаться в кафе мне не по карману. Но иногда так хочется хоть чем-нибудь себя порадовать!
От одной мысли, что пришлось бы коротать вечер в своей комнате, становилось тоскливо…
Я глотнула чая (еще немного, и лопну!) и обвела взглядом кафе. Обстановка радовала взгляд: стены цвета топленого молока; терракотовая плитка на полу; багряные и лимонно-желтые низкие диванчики; расставленные повсюду статуэтки и экзотические растения. Знойные волны пряных запахов — мускатного ореха и кардамона, гвоздики и корицы, жгучего перца и томной ванили — казались почти осязаемыми.
Кроме меня посетителей было трое, а владелец, пожилой орк, курил трубку недалеко от входа в это замечательное заведение. Мы немного поболтали о каких-то пустяках, пока официантка принесла заказ.
Юная парочка устроилась в самом дальнем углу, подальше от посторонних глаз, и самозабвенно ворковала.
Смотреть на то, как парень заботливо кормит девушку пирожными, при этом глядя на нее так, будто сам мечтает оказаться на месте подносимых к ее губам сладостей, было выше моих сил. Я перевела взгляд на последнего посетителя, скучающего за столиком как раз напротив меня.
А посмотреть было на что! Худощавый длинноволосый брюнет, одетый замысловато и эффектно: рубашка с кружевами в стиле незабвенного Питера Блада, черные кожаные штаны, на шее алел шелковый шарф, а в ухе покачивалась длинная серьга. На носу у незнакомца красовались темные очки, которые он не снял, несмотря на царящий в помещении сумрак. В общем, он представлял бы собой мечту любой романтичной половозрелой девицы, если бы не был таким субтильным.
Я продолжала разглядывать незнакомца, пытаясь от нечего делать угадать, кто он такой, когда краем глаза увидела, как распахнулась дверь. В кондитерскую вплыла девушка, одетая вызывающе, даже слишком вызывающе для здешней консервативной моды. Черно-красная юбка открывала ноги изрядно выше колен, а блузка оставляла обнаженными руки, живот и изрядную часть бюста. Да еще и вызывающий макияж: выбеленное лицо, алая помада и обведенные темными тенями глаза.
«Наверное, она тоже попаданка, — решила я. — Местные так не оденутся ни за что!»
Девушка восторженно взвизгнула и повисла на шее у того самого незнакомца. Он фамильярно обнял ее за талию, чмокнул в щеку и… улыбнулся мне, демонстрируя внушительные клыки.
Сердце ушло в пятки. Одно дело — знать, что здесь бывают вампиры, а совсем другое — увидеть их воочию! Брр, это еще хуже, чем инкуб! Хищная тварь, которая отобедает тобой и выбросит, как пакетик от чипсов.
Кажется, та девушка моего мнения не разделяла. Наоборот, глазела на вампира с восторженностью фанатки при виде кинозвезды. Он с явным снисхождением принимал ее восторги.
Наконец, вампир допил свой напиток (интересно, это кровь?) и попросил счет. Расплатившись, он поднялся, небрежно подцепил за локоток девицу и направился к выходу.
— Укуси меня! — услышала я ее страстный шепот, когда они проходили мимо. — Я хочу стать такой же, как ты!
Вампир лишь довольно ухмыльнулся, а я поежилась, проводила взглядом парочку и без всякого аппетита доела пирожное. На душе почему-то стало совсем мерзко. Может, потому что просьба незнакомки отдавала мазохизмом? Брр!
Остаток вечера я нет-нет, но вспоминала вампира и его добровольного донора, а путь домой выбирала только по людным и хорошо освещенным улицам. В переулках мерещились тени, полная луна заливала город расплавленным серебром, где-то тоскливо выла собака…
Так, прекратить себя накручивать! Я встряхнула головой и ускорила шаги…
Ночью мне снились какие-то невнятные кошмары, после которых я проснулась совершенно разбитая. Ничего не скажешь, весело отпраздновала день рождения!
Я отдернула штору в своей комнате и, прищурившись, посмотрела на ясное небо. При ярком солнечном свете совершенно не верилось ни в каких вампиров.
Ладно, хватит думать о глупостях! На работу вперед и с песней!
Следующие два дня я вкалывала, как лошадь. Госпожа Громова задалась целью навести порядок в своей библиотеке и, конечно, поручила это мне. А я, помня о той истории с якобы украденной книгой, ужасно боялась что-то перепутать и постоянно бегала к Стэну за подсказками.
Вот и сейчас я приволокла в приемную толстенный трехтомник.
— Стэн, а это куда ставить?
— М-да, — вздохнул он и, уныло глядя на лист бумаги в печатной машинке перед собой, запустил пятерню в уложенную волосок к волоску блондинистую шевелюру. — Алевтина, вы бы не могли меня не отвлекать хотя бы час? Снова опечатка…
— Извините. — Я прижала к груди свою увесистую ношу. — Но я правда не могу сама разобраться!
— Ладно. — Стэн еще раз вздохнул и встал. — Что у вас там?