Эльвира продолжила почти шепотом:
– Сегодня сюда приехал тип, с появлением которого сразу же приходит беда. Вы меня понимаете?
Эльвира сделала выразительное лицо. Худинский еще больше напрягся, на его верхней губе выступили бисеринки пота. Эльвира обратила внимание, что все его лицо было покрыто угрями и их предшественниками, прыщами. Нарушен обмен веществ, – констатировала она, – от неумеренного потребления женщин и шампанского.
– Ну и что, что приехал? И что, какая беда? Говорите, черт вас подери, – нетерпеливо прошипел он.
Эльвира еще ближе приблизилась к нему.
– Мои источники сообщают, что его появление здесь совершенно не случайно. И, простите… оно связано с вами.
– Что? Что вы сказали? – необычно возбудился Худинский, лицо его покрылось красными пятнами. – Да меня-то за что? Что им от того, что они меня кокнут? – заорал он, абсолютно не сдерживая себя.
– Да вы им нужны, как собаке пятая нога, – спокойно отреагировала на его крик Эльвира, – им нужно лишь одно: чтобы здесь, да теперь и везде, где бы он ни появился, они будут добиваться только его победы. Вы же сами видели, как обнаглел этот метатель апельсинов. Значит, что?
– Ну-ну-у, – потянул Худинский…
– Вот именно, что ну-у, баранки гну. А это значит, что дело выгорает, они будут действовать, и действовать самым решительным образом, другого не ждите.
Худинский вскочил, стал ходить вдоль стола, что-то бормоча про себя, мотая головой в такт, очевидно, мыслям.
Эльвира продолжала:
– Вспомните хотя бы последние убийства видных деятелей политики и бизнеса. Вспомните, как все это было. – Она начала перечислять последние заказные убийства: – И заметьте, везде он, как бы не при чем. Специально разъезжает по городам и весям вдали от центра и… готовится, готовится.
– К чему? – опять нервно, на повышенных тонах, отреагировал Худинский. – Я вас что-то не очень понимаю.
Лицо его вновь приобрело черты наших далеких предков.
– Так, все, надоело, – сдалась Эльвира, – мне еще пока дорога моя собственная жизнь, хочу, чтобы и вы свою сохранили. – Она встала. – Пойдемте, я вам покажу исполнителя, он здесь, в холле. Я как его увидела, так сразу же к вам.
К полной неожиданности Эльвиры, Худинский заорал:
– Никуда я к чертовой матери не пойду! Знаете, я сейчас дам команду моим молодцам, они его так отделают, что он уже никогда не будет заниматься чем-либо подобным. – Он побагровел. Глаза его налились яростью, и он выдал, очевидно, свою любимую угрозу: – И по… чтобы потомства не было у таких типов.
Эльвира поняла, что она перегнула палку.
«Надо было без нажима, только в виде информации, – подумала она, – а теперь он запредельно возбудился, и надо еще время, чтобы вернуть его опять, на ту же позицию, с которой они начали говорить».
Она вздохнула и разочарованно произнесла:
– Ну, как хотите, как говорится, насильно мил не будешь. К чему мне лезть не в свои дела? У меня – хорошая работа, деньги, зачем мне еще искать какие-то приключения? Не понимаю.
– Ну зачем же так, подождите, подождите, вы не правы, – начал говорить отошедший от стресса Худинский. – Вы совершенно не правы, говоря так. Ваше отношение ко мне и к моей партии просто обязывало вас это сделать. Вашу информацию мы досконально проверим. У меня есть специальный отдел, который занимается подобными делами, мы все это скорректируем и потом…
– Так, все, – Эльвира решительно встала, – я пошла.
– Да подождите же вы, – взвыл Худинский. – Вы даже не можете себе представить, какой разразится скандал, если… если со мною что-то случится. Вы понимаете, вся мировая общественность…
Эльвира больше не могла слушать подобный бред, она резко прервала его:
– Подождите. Знаете что, мне искренне жаль, а я вас так люблю и уважаю. А сейчас позвольте, я лучше уйду, это совсем не женские игры.
Худинский подскочил к ней, схватил за руку.
– Подождите! Почему вы все говорите в прошедшем времени. Где он, черт побери? Клянусь! Я его сейчас убью на глазах миллионов.
– Перестаньте закатывать истерику, – возмутилась, в свою очередь, Эльвира. – Что вы, как баба, в самом деле?! Ничего вы его не убьете, не такие они лохи, в самом деле, как вам это кажется. Вам, по-моему, надо просто уехать отсюда, дался вам этот колхоз. Но предварительно советую, проверьте, не подложил ли он вам какой-нибудь сюрприз в машину. Это его излюбленная тактика.
– Ну, знаете, дудки, этого не дождетесь. Худинский никогда не бегал и никогда не будет бегать, даже если мне грозит смертельная опасность, так и знайте.
Эльвира вновь двинулась к выходу:
– До встречи, мой дорогой. Если она, конечно, когда-нибудь состоится в Москве. И не забудьте, только французское, на меньшее я не согласна. Имейте это в виду.
– Да будет все, будет, вы что, Худинского не знаете, я слов на ветер не бросаю.
– Тогда прощайте, – она пошла к двери.
– Постойте, – он опять схватил ее за руку. – Я согласен.
– На что? – спросила Эльвира, а сама подумала: «Кажись, спекся, недолго кочевряжился, козленок».
– Я согласен, – не отставал от нее Худинский, – покажите его мне, никогда не видел человека, который собирается убить меня. Я его должен знать в лицо.
– Зачем вам это? – продолжала играть Эльвира.
– Как вы не можете понять? Я сейчас же начну писать книгу «Убийца и будущий президент». – Неужели это вам не понятно? Это будет совершенно новое в истории человечества. Я, я произведу фурор в мире, это же совершенно очевидно.
Эльвира решительно отбросила его руку:
– Я сожалею, что потратила время впустую, меня можете не провожать.
Эти три шага, которые она прошла до двери, ей стоили многого. Она специально везла из Москвы человека, подобрав его якобы на роль убийцы. Знаете, есть такой типаж – красавец, одет с иголочки, с белым платочком в боковом карманчике, а в глазах, страшное дело сказать… смерть. Его она нашла среди охранников, когда шастала за покупками, долго уговаривала на месте, а потом уже по телефону, сыграть эту роль. В конце концов, он согласился, только за большие деньги.
– Я вас умоляю, – взмолился он, – забыл, как вас зовут… – раздался голос Худинского на третьем ее шагу, – я… я все отдам, только покажите его мне.
Эльвира обернулась, как будто совершенно не желая того, понимая, что птичка в клетке, а дверца захлопнулась, и уже без всякого желания произнесла:
– Да-а, потом устроите черт знает что, и… они достанут меня. Нет уж, лучше останемся каждый при своих интересах.
Но после этих слов остановилась, как бы задумалась.
– Хотя… да разве вам можно верить?
– Ну, а как же, конечно, можно, – он так убедительно сказал эти несколько слов, что у другого и не было бы никаких сомнений на этот счет.
Но только не у Эльвиры. Она, как бы думая, стоит ли ей влезать во все это дело:
– Хотя… это риск, и, по-моему, немалый.
И уже решительно:
– Он должен быть оплачен.
– Говорите, сколько? – взревел охваченный безумием Худинский.
– Нет, сначала обещайте, что вы ничего плохого не устроите. Хотя… разве вам можно верить?
– Можно, можно, – заговорил быстро Худинский. – Как же нет, ведь я – юрист, и папа у меня…
– Оставьте своего папу в покое, – резко остановила его Эльвира, – имейте в виду, эти люди не любят шутить, тем более поднимать шум, я вам просто не рекомендую в вашей же безопасности. Пять тысяч и без всяких условий, – произнесла Эльвира железным голосом.
– В долларах? – еще на что-то надеясь, проблеял Худинский.
– Нет, в тугриках, конечно же, в них, – также без всяких надежд на что-то другое произнесла Эльвира. – Вначале деньги, потом – стулья.
– Арнольд, где ты? – опять заорал он во все горло, – тащи свою банку сюда. – Вышел неизвестно откуда маленький лысенький человечек с портфеликом в руках.
– Выдай моему человеку пять тысяч в долларах и быстро.
– Да, но…
– Я сказал, – он опять заорал, – они что, твои? Они мои и партийные.
Тот, засмущавшись, вытащил пачку, мило улыбнулся и мягко произнес:
– Можете не пересчитывать, все как в аптечке, если позволите, – он сладко улыбнулся, – хорошо бы расписочку.
– Щас распишусь на твоей сопатке, – тут же болезненно среагировала Эльвира.
– Так его, правильно, – засуетился Худинский, – обнаглел вконец, дармоед! Иди отсюда, болван!
Эльвира подошла к двери:
– Так, только тихо, – приоткрыла дверь. Она подробно проинструктировала нанятого ею человека. Тот уже давно, с самого утра, изнемогал от ничегонеделания. Про себя он думал: «Сидел бы сейчас у себя в магазине – тишь и благодать, наверное, уже бы там поужинал, выпил чекушку и трепался бы с продавщицами, а здесь…»
Он сидел в холле, так, чтобы его хорошо было видно из двери апартаментов Худинского. По инструкции Эльвиры, если дверь приоткрывалась, он должен был хитро, что называется, из-под руки, наблюдать за нею и обязательно, чтобы они увидели его.
«Спектакль, да и только, им что, нечего делать, этим народным избранникам?» – подумал он.
После того как туда вошла женщина, которая наняла его, он напрягся, чтобы не пропустить момент. Эльвира как раз в этот момент выглядывала в дверь.
– Подождите, – остановила она Худинского. – Я сама вначале.
Она выглянула и сразу увидела, как нанятый ею молодец отвел свой убийственный взгляд в сторону. Делал он это нарочито, чтобы его заметили. Выглянув, она тут же прикрыла дверь:
– Ух, такой приснится, не дай Бог.
Пропустив вперед Худинского, опять открыла дверь.
– Вон там, смотрите, справа на кресле, с белым платочком.
Худинский прильнул к приоткрытой двери, посмотрел и сейчас же закрыл ее. На лбу у него выступили крупные капли пота:
– Да, это он, черт подери, – прошептал он.
Отдышавшись, он опять приоткрыл дверь, но тут же вновь ее захлопнул:
– Ну, что? – встревоженно спросила Эльвира.
– Да, это он, – опять прошептал Худинский, – именно так я его и представлял себе. Да, именно так. – Он сел на пол, обхватил голову руками и на втором выдохе повторил: – Да, именно так.
Эльвира воспользовалась паузой, вновь открыла дверь, повернувшись к депутату, со страхом в голосе произнесла:
– Все, я больше не могу здесь оставаться, – и, прежде чем выскользнуть за дверь, посоветовала: – И смотрите, чтобы он вас не взорвал в машине, это он делает мастерски.
Оказавшись снаружи, Эльвира подала условный сигнал: «Срочно смываться», поправила правой рукой прядь волос за левым ухом. Нанятый ею человек тут же встал и моментально растворился среди людей, сидящих и стоящих в холле. И уже через пять минут он отъезжал на специально ждущей его машине в Москву. Еще через пять минут дверь базы Худинского резко распахнулась, и из нее вывалил хозяин во главе, по крайней мере, двадцати молодых здоровых парней. Обезумевший Худинский, как был, в халате, так и ринулся к месту, где он видел всего несколько минут назад своего убийцу.
Подбежав к столику, у которого в кресле только что изволил сидеть этот человек, там он его не обнаружил. А на двух других сидели корреспонденты из Франции и Германии, о чем-то мирно беседующие.
Схватив одного за грудки, он заорал:
– Где твой дружок, где этот убийца?
– Кес-ке-се, мусье? – недоуменно спросил его французский корреспондент.
– Я тебе сейчас как дам по морде, – заорал Худинский, – будешь знать как «кес-ке-се», умоешься, мусье!
Второй попытался вмешаться:
– Простите, в чем дело?
Возбужденный Худинский со всего маха хлопнул ладошкой того по голове:
– Я сейчас тебе покажу, в чем дело, кес-ке-се, понимаешь. Я спрашиваю, где ваш дружок, – показывая на кресло, – где он?
А затем уже заорал без всяких ограничений:
– Они – агенты мирового сионизма, бейте их!
Тут же навалились ребята из его охраны, началась потасовка. Люди Худинского отчаянно колотили защищавшихся корреспондентов. На помощь последним ринулись работники радио и телевидения, корреспонденты других издательств и газет. Похоже, потасовка грозила перерасти в грандиозную драку.
Старуха, которая раньше призывала «дать ему в ухо», суетилась здесь же, рядом с дерущимися. При этом она кричала:
– Бей его, я его знаю, это Худинский, опять надрался в дребедень!
Все это Эльвира наблюдала, уже смотря из дверей номера Алексея Ивановича, периодически подпуская к дверной щели Марка Семеновича. А тут же присоединившийся к ним Алексей Иванович даже встал на стул, чтобы все хорошо рассмотреть. Он настолько был поражен происходящим, что от удивления даже открыл рот, да так с ним и остался. И только через несколько секунд он вновь заговорил:
– Во дает, что это с ним, Эльвирочка?
– Так запланировано. – коротко пояснила она.
– Это же надо. Учись, Марк Семенович, как надо работать.
В это время Худинский как раз тянул какую-то женщину за волосы, крича ей:
– Сними парик, я тебя узнал.
Сопровождавший ее мужчина яростно колотил его по спине. На него набросилось как минимум десять человек из команды Худинского, защищая своего шефа.
Видя все происходящее, Алексей Иванович, нежно глядя на Эльвиру, с надеждой и лаской в голосе произнес:
– Гляди, Эльвира, может быть, завтра и выиграем, и это все благодаря тебе, моя любимая, – на сей раз он абсолютно не стеснялся Марка Семеновича.
Марк Семенович также был нежен и предупредителен с нею:
– Эльвира Николаевна, может быть, поужинаете, ведь сегодня целый день на ногах?
Увидев, что она как будто не возражает, он уже было, ринулся на кухню, со словами:
– Я сейчас все организую, – но был остановлен Эльвирой. Она захлопнула дверь и объявила:
– Сегодняшняя программа нами выполнена полностью. – А затем спросила Марка Семеновича: – А чем вы нас собираетесь сегодня угощать?
– Я могу только деруны, мое любимое блюдо, мама меня научила.
– Деруны – это прекрасно, – доставая толстую пачку долларов, улыбнулась Эльвира. – Но сегодня я бы хотела угостить вас сама.
Она посмотрела на Алексея Ивановича:
– И как вы думаете, на ком я заработала эти деньги?
– Ну, это… – задумался Алексей Иванович.
– Так я их заработала вот на том типе, который сейчас бегает по холлу и избивает последних своих избирателей.
– Эльвира, ты чудо, – растроганно произнес Алексей Иванович.
– Да, но вы не спрашиваете, как я заработала эти деньги?
– Ну, это понятно, – без тени сомнения заявил тот.
– И как? – не отставала Эльвира.
– Ну… – потянул Алексей Иванович.
– Да что вы нукаете, не запрягли ведь еще пока.
Алексей Иванович нехорошо улыбнулся:
– Я так полагаю, что ты, Эльвирочка, очень красивая женщина, и… – Он опять прильнул к двери и тут же радостно прокричал:
– Все, конец Худинскому, милиция приехала, разнимает дерущихся.
Он повернулся, радостно улыбаясь, но неожиданно получил ощутимый удар в солнечное сплетение. Это его тут же согнуло пополам.
– Запомните, – жестко сказала Эльвира, – за красоту платят только в музее и на подиуме.
Алексей Иванович схватился за живот, болезненная гримаса исказила его лицо.
– Ну что ты, я ведь только… – пытался что-то сказать он.
– Только пошутил? – иронически перепросила его Эльвира.
– Нет, подумал.
Сейчас ему было не до иронии Эльвиры, он даже не вспомнил недавно произошедший подобный же случай с его помощником.
– Вот за это и получил, – резюмировала Эльвира.
Все это Марк Семенович наблюдал с большим удовлетворением и улыбкой на губах.
– Все, на этом все разборки закончены. Марк Семенович, делайте свои деруны и возьмите, кстати, эти деньги. – Она протянула пачку долларов, пояснив: – Неприлично простой секретарше держать такую сумму при себе, да и не безопасно к тому же. Оприходуйте, пожалуйста, по статье «Непредвиденные расходы», неизвестно еще, какие траты нам предстоят.
– Ну что ты, Эльвирочка, – пропыхтел, кажется, уже отошедший от прямого хука в живот Алексей Иванович. – Они твои, это ты их заработала, тебе и распоряжаться ими.
– Да, действительно я их заработала, но не так, как вы об этом только что поведали нам.
Алексей Иванович засмущался:
– Прошу тебя простить меня и забыть сказанную мною глупость.
Да и так он сказал это жалостливо, что Эльвира тут же, без всяких раздумий приняла его извинения, она вздохнула:
– Я уже давно все забыла, да и вы меня простите за мою… несдержанность и потрудитесь дать команду этим бездельникам – охранникам, чтобы кто-то из них сходил за шампанским… и там еще что-нибудь. Да, чуть не забыла, сегодня, очевидно, сюда прибудет директор французского информационного центра. Я договорилась с ним, что он возьмет у вас, глубокоуважаемый Алексей Иванович, интервью, что называется, в неформальной обстановке. Мне кажется, показываться вам сейчас на людях просто небезопасно, так что лучше, если все это произойдет здесь. А вы, Марк Семенович, пожалуй, отложите сейчас приготовление и моих любимых дерунчиков, а лучше продумайте все здесь для встречи. Позовите горничную, и обязательно, чтобы здесь были цветы, вспомнила, что у директора центра ими были уставлены все столы. А я по делам, буду через час. К моему приходу чтобы все здесь светилось. – Она встала, подошла к двери черного хода, повернулась к ним: – Надо еще забежать к себе в номер, переодеться во что-нибудь попроще, чтобы слиться с народом, дел еще куча не переделана. А вы, – она повернулась вновь к ним, – а вы здесь не шалите.
Они оба вытянулись, встали по стойке смирно и в один голос произнесли:
– Слушаемся!
Эльвира улыбнулась, тихо заметив:
– Вот так-то лучше.
После чего исчезла за дверью черного хода.
Через какое-то время Марк Семенович не поленился выглянуть через зрачок в холл, где и увидел ее в своем красивом костюме, а вовсе не переодетую во что-нибудь попроще. А когда он уже выглядывал во двор из окна, где был парадный вход в гостиницу, он успел увидеть Эльвиру, садящуюся в черную «Волгу» директора хозяйства. И хотя самого директора хозяйства не было видно ни в машине, ни рядом, вычислить, с кем предстоит вечерняя встреча Эльвиры, для умного и наблюдательного Марка Семеновича было совсем не сложно.