– Пойдем, я тоже кое-что придумала.
Она повлекла подругу за собой в лабиринты школьных коридоров, натыкаясь на не очень увертливых учеников.
– Куда несетесь так? – доносились им во след недовольные голоса.
– Ко Дню Смеха готовиться. Сегодня конкурс костюмов будет.
Так девчонки бежали куда-то в свои потаенные места и трезвонили по сторонам о намечающемся празднике.
– Порядок, – определил Славик, и ребята отправились в класс.
* * *Антон и Славик не могли понять, как это они до сих пор по полу не катаются. То, что придумали себе ребята в качестве костюмов, не возможно было спокойно воспринимать, без смеха. Эдик Филатов, самый активный ученик класса, даже успел когда-то плакат изобрести с анекдотами и забавными историями. В общем, занятный денек получился, интересный. На переменах по всей школе только и слышался смех.
Но больше всего ребятам понравилось, когда начался урок алгебры и Андрей Викторович, молодой совсем, только после института учитель математики, вошел в класс в костюме одетом задом на перед. Рубашка и пиджак были застегнуты сзади, галстук косой мотался на спине, а затылок украшали очки, словно они на носу, только сзади.
– До свидания, ребята, – поприветствовал Андрей Викторович класс. Уж коли все наоборот, так и уроки тоже. – Запишем домашнее задание.
– А я с вами поздороваюсь, – прошипело над ухом у ребят.
Ромюс возник из ниоткуда, как будто соткался из воздуха и подошел к парте, около которой стояли друзья – учитель их еще не посадил.
– Мальчики, вы хорошо подумали, когда решили вот так испортить мне шутку? – это звучало как угроза, но мягким, лилейным голосом, от которого становилось еще страшнее. – Думаете, вы остроумнее меня? Слышишь, Аксот, как они думают?
Хотя ребята ничего и не говорили: ни по поводу своих мыслей, ни по какому-либо другому поводу, – второй дух возник у самого окна и неторопливо, как всегда, не проронив ни слова, кивнул.
– Так мы им покажем, кто из нас лучший шутник, – продолжал Ромюс. Аксот кивал в знак согласия. – Вот на этом перевертыше и покажем.
Ребята посмотрели, куда указывал дух. Там Андрей Викторович, повернувшись к классу спиной, записывал домашнее задание. Его галстук никак не совмещался со стриженным затылком, отчего у всех было прекрасное настроение. Вообще вся школа любила Андрея Викторовича за его умение легко и весело вести уроки. Поэтому особенно не хотелось, чтобы над ним кто-то насмехался.
Учитель написал домашнее задание и, посадив класс, отправился за свой стол. Аксот тоже подошел туда. У Антона екнуло сердце, и он напряженно оглянулся на класс. Неужели никто не видит посторонних людей в кабинете, да еще и прозрачных? Одноклассники были спокойны, только некоторые из них посмеивались и временами переговаривались, а также перекидывались записками. Да и Андрей Викторович ни о чем не подозревал. А ведь он сейчас стоял нос к носу перед этим Аксотом. Хотелось крикнуть, чтобы все одели на нос очки, что ли, если так не видят надвигающейся очевидной опасности.
Андрей Викторович отодвинул стул и приготовился сесть. Аксот взял стул и еще дальше его отодвинул, настолько, чтобы учитель метко промахнулся мимо сидения. И это было бы не так страшно – кто из ребят так не шутил, если бы под стулом не оказалась рассыпанная коробка кнопок. Кто и когда ее рассыпал, сейчас Антон не мог вспомнить. И, если память ему не изменяет, еще минуту назад никаких кнопок здесь не было.
Андрей Викторович уже готов был приземлиться в самую гущу поблескивающей на солнце россыпи. И у Аксота заблестели, словно драгоценностями, глаза, только это его нисколько не украсило. Скорее наоборот.
– А вы, друзья, что не садитесь? – спросил учитель у застывших на месте Антона и Славика.
– Мы? – Антон замешкался и переглянулся с товарищем. Что сказать? Как отвести беду?
– У нас есть одно предложение, – нашел, что ответить Славик.
– Какое?
– Если день сегодня необычный, то и урок должен быть необычным. Правильно?
– Ну, – в глазах Андрея Викторовича появилась заинтересованность.
– Мы предлагаем новую форму обучения, – сказал Славик. У Антона глаза распахнулись на пол лица от такой новости. Даже Рита Дробышева на него засмотрелась. – Стоящую.
Андрей Викторович усмехнулся и спросил:
– В чем же она заключается?
– Главная идея проста, как и все гениальное: учиться нужно стоя.
Все в классе засмеялись, а Андрей Викторович громче всех. Кто-то стал развивать эту идею дальше, выискивая положительные стороны в новой идее. Было предложено проголосовать за альтернативную систему обучения.
– Ладно, повеселились, а теперь примемся за урок, – успокоил всех учитель и, вновь пододвинув стул, сел на него.
Антон победоносно посмотрел Ромюсу прямо в глаза. Ну что, съел? У духа вроде как улыбка уменьшилась от такой наглости, а глаза и описать невозможно было. Ненависть заполнила их до самых краев, выплескиваясь наружу, прямо на Антона со Славиком.
– Ох, как вы пожалеете о сегодняшнем дне, – Ромюс почернел и одним взглядом смахнул со стола учебник и тетрадь. Они тревожно прошелестели листами, резко хлопнув обложками о пол. – Сегодня же и пожалеете. И на всю оставшуюся жизнь, – Ромюс поднес лицо к самому уху Антона и дыханием потревожил волосы. – А она у вас, чудится мне, окажется короткой.
Мальчик вздрогнул и потерял из виду обоих духов. В классе их больше не было.
ГЛАВА 6
– Я больше не могу, – говорил Антон, чуть не плача. Перед глазами так и стояли расширенные от злости зрачки этого Ромы. Почему они Антона так растревожили? Ну, посмотрел. Ну, пригрозил. Но как пригрозил!
– Ничего, мы еще им зададим, – успокаивал Славик, вышагивая рядом. Ребята уже шли домой. – Ты видел, как их покоробило, когда я Андрею Викторовичу зубы заговорил?
Антон всегда удивлялся и немного завидовал тому, как его друг мог сохранять оптимизм, когда он сам, Антон, просто не мог найти себе место от волнения. Вот сейчас, например, его мучила угроза, брошенная Ромюсом напоследок, перед тем, как исчезнуть. Тот не шутил, когда говорил, что укоротит им жизнь. Антон в который раз передернул плечами и проглотил подступивший к горлу комок.
– Он сказал, что сегодня отомстит нам, – стоял на своем Антон, – вдруг мы не успеем ничего придумать?
– Придумаем, – уверенно говорил Славик. Его так вдохновили собственные идеи, в результате которых, как предполагал Славик, духи были повержены основательно, что в собственных умственных способностях он нисколько не сомневался. – В крайнем случае Леньку найдем.
Антон забыл о своем коме, который вновь подкатил к горлу и ни в какую не соглашался проглатываться. Он чуть не запрыгнул на шею друга от радости. А шея была такая заманчивая, широкая для мальчишки и без шарфа.
– Правильно, – выпалил он, – прямо сейчас и найдем.
Славик не ожидал такой бурной поддержки своих идей со стороны друга и совсем загордился. Может, зря ему учителя на уроках тройки ставят? Вот же он какой умный. И Антон заметил.
Они пошли по улицам города, заглядывая в каждый переулок и тупичок. Ленька, всегда ранее как по заказу каждый день встречавшийся ребятам, сейчас словно в отпуск ушел. Нигде его не было видно вот уже добрых полчаса.
– И где этого Леньку носит? – не выдержал Славик, став около одной из многочисленных пятиэтажек города.
– Леньку это ж какого? – переспросили его со скамейки. Только теперь ребята обратили внимание на небольшую группу старушек, добросовестно сидящих на своем посту. Так уж завелось в их городке, что ко всем скамейкам словно привязывают или на цепь сажают старушек, и они высиживают с утра до вечера там, собирая всю проходящую мимо информацию. – Не с четвертого ли этажа Леньку фрезеровщика?
– Нет, того, что «долой психиатров» всегда кричит, – поправил Антон.
– Ах, того Леньку, – говорила с ними самая маленькая из бабушек, с очками на носу, дужки которых заменяла засаленная резинка, – тот Ленька в соседнем доме живет. Горемычный.
Мальчишки переглянулись: такой удачи они не ожидали.
– Почему горемычный? – чтобы хоть что-то сказать спросил Антон.
– Так как же. Раньше ж он нормальный был, ничего так, вежливый. Со мною всегда здоровался и иной раз о погоде спрашивал. Уважительный такой был, горемычный. Да только на работе помешался.
– Как это? – не понял Славик.
– Работал он в институте, что на Комсомольской, этим, как его… – старушка призадумалась, почесав нос и сдвинув очки на бок. Вид у нее сразу стал какой-то разбойнический, казалось, она сейчас вскочит, схватит Антона или Славика за ноги, перевернув головой к земле, и начнет вытряхивать из них всю мелочь, которую мамы им дали на школьные обеды. – Хвилологом! – вскрикнула она, вспомнив. – Все то про пословицы у меня спрашивал, то про поговорки. А одно время заговорами стал интересоваться. Тогда-то он и свихнулся.
– Работал он в институте, что на Комсомольской, этим, как его… – старушка призадумалась, почесав нос и сдвинув очки на бок. Вид у нее сразу стал какой-то разбойнический, казалось, она сейчас вскочит, схватит Антона или Славика за ноги, перевернув головой к земле, и начнет вытряхивать из них всю мелочь, которую мамы им дали на школьные обеды. – Хвилологом! – вскрикнула она, вспомнив. – Все то про пословицы у меня спрашивал, то про поговорки. А одно время заговорами стал интересоваться. Тогда-то он и свихнулся.
– Из-за заговоров? – не понял Славик.
– Что ты, сынок, нет, – махнула рукой бабулька. – Из-за нечистой.
Ребята переглянулись: а не зря ли они здесь простаивают? Старушка-то тоже вроде как с умом не дружит.
– Как счас помню, идет он однажды домой с работы, а припозднился, темно уж на улице было. Говорит: Филипишна, с завтрашнего дня сажусь энту, для медиков-то… – старушка еще раз тронула очки, и они перекосились на другую сторону, – дохтурскую писать. Рассказывает, значит, нашел хороший материал о том, как наши люди в старые времена в духов всяких верили. Вот, – она вздохнула. – А потом в квартире у него всю ночь громыхало и шумело. Нечистая там была. С тех пор он и чумной какой. А все из-за того, что с нечистой связался.
Старушка, закончив свою речь, оглянулась на подруг, ожидая поддержки. Те согласно закивали, вставляя реплики, вроде «с духами он связался» или «он теперь без них никуда». Антону такая информация совсем не понравилась, Славик же ничего, спокойно слушал, словно ему рассказывали о неравенствах с переменной, а не о духах.
Ребята спросили, в какую квартиру им нужно зайти, чтобы увидеть Леньку, и отправились к подъезду.
– Стоит ли нам к нему идти, если он связался с Ромюсом? – сомневался по дороге Антон. – Вдруг они сейчас на пару над нами так пошутят, что и убежать не удастся.
Но Славик шел напрямик. Он давно уже, месяца два как, решил не поддаваться своим страхам и идти им наперекор. И сейчас сердце тревожно сжималось в груди, а он не сворачивал, наоборот, ускорял шаг, чтобы переупрямить свой страх.
Они поднялись на второй этаж и нашли нужную квартиру.
– «Тут завыли ветры и гром загремел», – прочитал Антон вслух надпись на двери. – Может, не пойдем?
Жутко как-то было стоять около этой квартирки. Обшарпанный подъезд, наверное, никогда не знал в своей жизни тряпки и воды. На стенах какие-то темные подтеки. «На кровь похоже», – подумалось Антону. Он стоял в нерешительности, рассматривая окружающую обстановочку, поэтому потянулся к звонку Славик.
– Не работает, – определил он, после того, как с силой надавил на замызганную кнопку. В ней что-то хрустнуло, и она выпала из своей ячейки, покатившись к лестнице. – Лови, – крикнул Славик другу.
Он наступил на отвалившуюся кнопку, остановив ее, подобрал и осторожно вставил на место. Если дверью не хлопать, то еще кого-нибудь вид кнопки обманет. Славик звонить больше не осмелился, он постучал. Не понравилось, видно, кнопки ловить.
За дверью, ребята четко услышали, кто-то прошел, но им не открыл. Славик постучал громче, отчего дверь скрипнула и немного подалась назад.
– Здесь же не заперто, – удивился мальчик. Он осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь одним глазком. Ну и темнота же там.
– Может, не надо? – засомневался за спиной Антон.
Славик так не думал, он уже вошел в азарт.
– Дома кто есть? – крикнул он в темноту. Отозвалась ему одна лишь кукушка, выскочившая из часов и отметившая своим появлением половину четвертого. Два раза скрипнули половицы под чьими-то ногами и снова притаились.
– Пойдем обратно, – шепотом попросил Антон.
Но Славик уже стоял одною ногой в квартире. Он тихо пробрался в коридор. Глаза погрузились во мрак. Славик постоял немного, чтобы привыкнуть к темноте, попробовал пойти дальше. За спиной тревожно дышал Антон, он не хотел оставлять друга одного.
Коридор оказался узким и длинным, двери во все комнаты закрыты, оттого в нем стояла такая темнота. Славик засомневался: какую дверь открывать? Он толкнул самую первую, уводящую вправо. Наверное, это кухня, хотя мальчик в этом был неуверен. Там стола не было. А на стене висел лошадиный череп, правда, почему, Славик не понял. На нем были нарисованы какие-то пиктограммы, торчали крашеные вороньи перья, нитки с сушеной рябиной вместо бус. На полу разбитая банка с вареньем. Вообще, было такое ощущение, будто здесь происходила борьба или кто-то поспешно бежал из квартиры.
За стенкой скрипнули половицы.
Славик оставил изучение кухни и вернулся в коридор. Наступил на что-то. Антон издал приглушенный нечленораздельный звук. Это же его нога! Славик не мог попросить прощения, чтобы не выдать себя. Он молча отодвинул рукою друга и проследовал к следующей двери.
Там кто-то дышал. Славик слышал, что кто-то стоит у двери и напряженно дышит. Рука нерешительно поднялась, дрогнув, замерла. За дверью тоже поняли, что здесь стоят, и настороженность повисла в воздухе. Антон за спиной готов был бежать.
Славик понял, просто так вваливаться в дверь, не зная, что тебя за нею ждет, глупо. Он отодвинулся к притолоке так, чтобы его сразу не видно было в дверной проем, и толкнул дверь.
– Не пойду я в вашу больницу. Психиатры-убийцы персонал. Не имеете право. Я буду отстреливаться.
За дверью активно оборонялся Ленька. Он бросал все, что попадалось ему под руку, и Славик очень порадовался своей предусмотрительности, заставившей его отодвинуться в сторону прежде, чем открыть дверь.
Прорваться внутрь не было никакой возможности, объясниться, как оказалось позже, – тоже. Заметив, что вошли к нему в квартиру «психиатры» не солидных размеров и возраста, Ленька издал радостный клич и перешел в наступление.
Нужно было бежать. В Славика впечатался какой-то альбом, запущенный активным его обладателем. Мальчик автоматически его поймал и увернулся от старой чернильницы. Что здесь, Ленька как Пушкин перьями пишет?
Ясно было: стоять в этой квартирке и ждать, когда ее хозяин догадается, что они с Антоном не психиатры, бесполезно. «И опасно», – подумал Славик, получив книгою по плечу.
– Зайдем позже, – скомандовал он другу, который давно уже об этом подумывал.
Они пулей выскочили из квартиры, громко хлопнув входною дверью. Кнопка во второй раз покатилась, но на этот раз ребята не стали поднимать ее. Антон впопыхах толкнул плечем Славку, отчего тот чуть не выронил альбом из рук. Промелькнула мысль: почему он его не выбросит? Но что-то подсказывало Славику, пока не делать этого. Может пригодиться.
ГЛАВА 7
На улице ложилась мгла. Зажглись фонари. Одна мысль о том, что на ночь придется остаться одному в комнате, пугала мальчиков. А Антона ждал еще нагоняй за учиненный «футболистами» беспорядок. Хоть домой не возвращайся.
Антон свернул в свой подъезд, а Славик прошел еще два дома и поднялся на седьмой этаж.
Звонить пришлось долго: мальчик жил с матерью вдвоем, а она, судя по звукам, доносящимся из квартиры, на данный момент находилась в душе. Славик минут десять утруждал звонок, даже палец заболел. На пятой минуте ему показалось, что кнопка звонка сейчас выскочит от такого напряжения, как у Леньки, но она оказалась крепкой.
– Что так долго? – спросила мама, наконец, открывшая дверь.
– Гулял.
Он прошел в свою комнату переодеться и только теперь обнаружил, что в руке он держит альбом. «Зачем он мне?» – подумал Славик и бросил альбом на стол. Листы распахнулись, и оттуда посыпались прямо на пол фотографии. Одна, сделав широкую петлю, легла точно под люстрой, глянцевой стороной вверх.
– Что-что? – не поверил своим глазам Славик. Он подобрал фотографию, потом остальные. – Это становится интересным.
Забыв о том, что он хотел переодеться и поесть, наконец, мальчишка в два прыжка подскочил к столу и, плюхнувшись на стул, открыл первую страницу альбома. Строчки были коряво написаны где карандашом, где ручкой, много помарок и зачеркиваний. Славик мало в этом понимал, но ему показалось, это рабочие записи.
"Ромюс наоборот – юмор, Аксот – тоска. Их имена упоминаются в скандинавских сагах. Ромюс заведует шутками, но шутками злыми, от них никому весело не может быть. Что входит в обязанности Аксота, пока не понял. Впервые с ними встретился Кеволеч, эпический герой Скандинавии. Это он придумал заточить их в книге. За то они обиделись на весь человеческий род и мстят нам. Узнал, что входит в обязанности Аксота – он дух смертной печали: чем больше ты с ним общаешься, тем вернее приближаешься к смерти.
Откопал у букиниста книгу «Теоретические и практические основы колдовства». Редкая удача для моей работы. Вечером почитаю".
А для Славика-то какая это была удача! Он просто не мог поверить в свое счастье. Записей больше не было, дальше шли пустые листы. Славик быстро пробежал руками их все до конца и перекинулся на фотографии.