«А вдруг это бомба?» – почему-то подумал Игорь и сдвинул крышку.
Вначале ничего не происходило. Или так показалось Пинчуку. Ящик был пуст. Черт! Ни хрена он не пуст! Игорь увидел в углу гранату. Он даже успел сообразить, что чека была привязана к крышке.
«Сколько у меня осталось времени?!» – одна-единственная мысль лихорадочно билась в голове инспектора Пинчука.
Перед тем как мир вспыхнул и тьма поглотила Игоря, он успел лишь встать.
* * *Макс набрал номер тещи.
– Алексей Ильич? Здравствуйте!
Тишина. Только слабое потрескивание.
– Алло. Алексей Ильич?!
– Говори.
– Алексей Ильич, Анжела у вас?
Снова потрескивание.
– Ну, о чем можно с тобой говорить? Ты же, сукин сын, даже не знаешь, где твоя жена! – В трубке щелкнуло и раздались гудки.
Короткий разговор, не принесший ничего, кроме нахлынувшей ненависти к тестю. Мудак! Старый злой мудак!
Ну, и где она может быть? Сотовый также отключен. На работе сказали, что она в отпуске. Мигей? Та еще скотина, но Максим был уверен, что он здесь ни при чем.
У Леси ее тоже не было. Кроме излияний в любви, он ничего от нее не услышал. Положил трубку и сел на тумбочке в прихожей. Ну и история! Как он мог попасть в нее? Как?! Макс все больше склонялся к мысли о связи между происходящим и закончившимися пилюлями памяти. Он снова поднял трубку и начал набирать номер дяди Славы. В дверь позвонили. Макс положил трубку. Сердце бешено колотилось. Кто бы это мог быть?
На пороге стоял Егор, родной брат Анжелы.
– Ой! – отшатнулся от двери Егор. – Дяденька, а Максима Бабурина позовите.
– Чего тебе?
– Бог ты мой! Да это ты и есть… А то я думал, к тебе дедушка из деревни приехал.
– Егор, говори, зачем пришел, и уходи. Мне сейчас не до трепа.
– Анжелу ищешь? – спросил Егор.
– Заходи. – Максим пропустил шурина в квартиру и закрыл дверь.
Егор по-хозяйски расположился на кухне.
– Бог ты мой, Максим, ты видел себя? Тебе на вид лет пятьдесят.
– Ладно, говори что знаешь. – Макс сел напротив.
Егор достал из рукава бутылку водки и поставил на стол.
– Егор, я же сказал: я не в настроении.
– Бог ты мой, а я в настроении, что ли? Тяпнем по маленькой и побеседуем. Часто мы с тобой вот так выпивали?
«Почему бы и нет? Все равно этот разгильдяй не уйдет, пока не выпьет».
Максим встал, взял из шкафчика две рюмки.
– Поищи там что-нибудь в холодильнике, – попросил он Егора.
Егор открыл холодильник и присвистнул.
– Бог ты мой, ты б сюда хоть квартирантов пустил. Такая площадь пустует.
– Там банка помидоров и колбаса, – огрызнулся Максим.
– Пустишь переночевать, если предки уедут и хату продадут? Бог ты мой, да у вас в холодильнике и с телками зависать можно. – Егор поставил на стол полную трехлитровую банку томатов, а рядом положил батон вареной колбасы.
– Что ты сказал?
– С телками…
– Нет, – оборвал его Максим. – Что-то о предках.
– А-а-а. Бог ты мой. А тебе Анжела не говорила? Так вот папаша наш драгоценный в том году съездил к родственникам в Рязанскую область. Так, бог ты мой, теперь он просто загорелся переехать туда. Даже домик там им подоб…
– Анжела там?
– С чего ты взял?
– Я спросил: Анжела там? – Максим начал подниматься со стула.
– Нет, – очень быстро ответил Егор.
Макс сел на место. Взял бутылку и налил в стопки.
– Бог ты мой, – разлепил губы после выпитого Егор. – Я чуть не навалял в треники за полторы штуки. Ты как херов ромеровский зомби сейчас был.
Макс выпил, закусил и снова налил. Молча.
– Бог ты мой, а предки-то давно поглядывали в сторону Москвы. Родственников у нас там нет, поэтому Рязанская область – это самое ближнее…
– А ты тоже с ними собираешься? – подал голос Максим.
– Да ну их. Бог ты мой, да у меня тут кореша и телки! – Егор замолчал и взял бутылку, чтобы налить.
– А Анжела?
– Что Анжела? – Рука, наклонившая бутылку, слегка дернулась.
– Она поедет с ними? – Макса начал раздражать этот разговор.
Егор налил по стопкам. Взял свою, подал Максиму.
– Нет, она с ними не поедет, – уверил он зятя и выпил.
– Егор, какого хера ты сюда пришел?
– Выпить…
– Тебе что, выпить не с кем? Кой черт ты мне про какую-то Рязанскую область рассказываешь? Я тебя в последний раз спрашиваю: где Анжела?
– Бог ты…
– Хватит! – крикнул Максим и ударил ладонью по столу. Егор выпучил глаза (ему даже показалось, что трехлитровая банка с помидорами подпрыгнула). – Ты знаешь, где она, или нет?
– Да. Знаю.
– Говори.
– Бог… – начал было Егор, но осекся – предыдущая реакция Максима на эти слова была скорее отрицательная. – Я думал, что ты самый первый узнаешь, где она.
– Откуда такая уверенность?
Снисходительный тон порадовал шурина.
– Бог ты мой, от Леси…
– Она знает, где Анжела? Но почему ничего мне не сказала?
– Ей это на руку.
Макс посмотрел на шурина и налил водки.
– Бог ты мой, она влюблена в тебя по уши, и то, что у вас с Анжелой разлад, ей в радость.
«Точно! Точно, мать ее! Ведь он прав! Приглашения поужинать, отремонтировать ей какой-то замок… Вот ей какой замок отремонтировать надо. Но откуда…»
– Откуда ты все это знаешь? – Максим выпил.
Егор последовал его примеру. Взял небольшой помидор и закинул в рот.
– Бог ты мой, я все знаю, – давясь, произнес он. – Я же в этом городе всех как облупленных…
– Тогда, может быть, ты об этом что-то знаешь? – Максим встал и вышел из комнаты, через минуту вернулся с пухлым конвертом и положил его перед шурином. – Вот, полюбуйся.
Егор перевел пьяный взгляд с конверта на Максима и обратно.
– Ну?
– Внутри, – подсказал Макс.
Егор достал снимки и молча, в течение двадцати минут, просматривал фотографии одну за другой. Потом вернул их в конверт и положил руки сверху.
– Бог ты мой, – обычно шутливую присказку Егор как-то растянул, будто осуждающе. – Я бы тоже от тебя ушел, будь я твоей женой.
– Но меня там не было!
– О-о-о, бог ты мой, это все меняет. Тебя там не было, а на фотках твой призрак. Так?
– Да ни хера не так! Я и сам не пойму, как это все случилось…
– Максик, бог ты мой, тебе тридцать, а на вид ты еще… мудрее выглядишь. Что, тебе надо объяснять, как это происходит? Перебрал маленько… Да я б на эту сучку даже без ста граммов запрыгнул. Ну, даже если ты ее не того, просто напился и уснул, так они могли тебя кантовать, как им надо.
– Они?
– Бог ты мой! А снимки делал кто, господь бог, что ли?!
– Я прекрасно помню, что тогда ушел. Ушел, и все!
Егор снова достал снимки.
– Там кто-то оставался? Черт, а почему мы думаем, что это в тот раз? Может, это в какой другой раз? И вообще, о каком разе идет речь?
Егор сам не ожидал, что разозлится на зятя. А из-за чего? Из-за того, что его бросила Анжела? Сам виноват. Нечего совать хер в подчиненных жены, да еще в присутствии папарацци.
– Началось все с банкета в честь десятилетия Анжелкиной фирмы. Ну вот, после банкета я попал к Элке. И не один. – Максим поднял указательный палец, чтобы укрепить рассказ. – С нами были этот хорек Игорь и…
Максим силился вспомнить, как звали того парня, но не смог.
– Бог ты мой, уже достаточно.
– Нет. Нас было четверо. Элка и три мужика. Если быть точнее, два мужика. Тот, имя которого не помню… Ну, мне показалось, что он гей. – Максим невольно вспомнил, как целовались хорек и безымянный гей. Его передернуло. Он взял бутылку и разлил по стопкам.
– Ты знаешь… Бог ты мой, конечно! – Егор хлопнул себя по лбу и посмотрел по сторонам. На холодильнике лежала газета. Он схватил ее, полистал, гыгыкнул – нашел то, что нужно. Схватил кухонный нож и начал, прикусив язык, что-то вырезать из газеты. – Смотри.
Макса забавляли телодвижения шурина, но он, приняв самый серьезный вид, взглянул на творения Егора. Перед парнями лежала статья о грузинском лидере, которую украшала его же фотография. Саакашвили что-то вещал с трибун. Макс посмотрел на Егора, все еще не понимая, чего он хочет. Шурин улыбнулся и положил на умное лицо президента Грузии неаккуратно вырезанную картинку. На ней было изображено не менее умное лицо Буша-младшего. Макс все понял.
– Вот скажи мне, Егор-мастер-на-все-руки, стоило ли делать такие шикарные спецэффекты? Не проще ли было заменить все это одним словом: «фотошоп»? Или ты считаешь, что я таких слов ну никак знать не могу?
– Бог ты мой, «фотошоп»! Я забыл, как это называется. Ну, так вот, у меня кореш занимается этой фигней. Он тебе враз определит, настоящий это снимок или фотожоп. Я могу…
– Отдай. – Максим разлил остатки водки.
– Бог ты мой, выжрали пузырь – и ни в одном глазу.
«Это ты так думаешь». Макс чувствовал, что сознание затуманилось, и горе от ухода жены не было таким уж и горьким – алкоголь подсластил. Они выпили, и Егор пошел к выходу. Максим следом.
– Ты фотки взял? – спросил Макс уже у двери.
– Ты фотки взял? – спросил Макс уже у двери.
Егор обернулся, пьяно ухмыльнулся и протянул руку зятю.
– Бог ты мой, конечно.
И тут, когда Максим пожимал на прощание руку Егору, захмелевший мозг Бабурина посетила тревожная мысль: «А ведь я так и не выяснил, где Анжела». Егор расслабил рукопожатие и попытался вытащить руку из клешни Макса. Максим не отпускал.
– Бог ты…
– Где Анжела?
– А шут ее знает.
Максим усилил рукопожатие.
– Бог ты мой, ты ж мне кости так сломаешь! У Олега она!
Егору сразу стало легче – по крайней мере, руке, Максим отпустил ее. Но тут же схватил шурина за шиворот его дорогой куртки.
– Ты что такое говоришь?!
– Бог ты мой! – Егор попытался вырваться, но без результата. – Я понимаю, что муж узнает все последним, но не настолько же, Макс! Он же ее еще в школе любил! То, что они одноклассники, ты хоть знал?
Максим кивнул и немного ослабил хватку.
– Бог ты мой, да у вас тут Санта-Барбара образовалась. Леся любит тебя…
Макс отпустил шурина и стоял, словно в воду опущенный.
– Но как мог Олег так поступить? Мы ведь с ним друзья!
– Бог ты мой, друзья!.. Ладно, зятек, я надеюсь, ты с этим дерьмом разберешься. А за фотки я тебе завтра звякну.
Максим продолжал стоять у открытой квартиры. Егор ушел. Внизу хлопнула дверь в подъезд.
Ничего странного здесь нет, иногда друзья оказываются стервятниками. Если уж ты как-то смог появиться на фотографиях, на которых ну никак не мог быть, то… То в этом мире все возможно.
* * *Плохо не было, да и хорошо – тоже. Причина этого состояния не только во вчерашнем распитии с шурином. Максим никак не мог переварить измену жены (пусть в отместку, но измену с его же другом) и предательство этого самого лучшего друга. Ну почему люди поступают именно так? Именно так, что ты и поверить в это не можешь. Но почему Анжела бежит к этому перекачанному анаболиками бройлеру? Что, других мужиков нет, что ли?
«А тебе бы было легче, – спросил язвительно Максим-плохой, – если бы у нее между ног пыхтел… ну, например, Владлен Маркович? Целовал бы жирными губами ее груди, прикусывал соски?»
«Заткнись! – крикнул в ответ Максим-хороший. – Я не могу себе даже представить, что Анжела разденется перед каким-нибудь мужчиной».
«Ага, а в плановый осмотр у гинеколога она ему ноздри показывает».
«Самое обидное, – продолжал размышлять Максим-хороший, не обращая внимания на язвительные замечания Максима-плохого, – самое обидное, что она выбрала для измены моего друга. А он тоже хорош – пожалел бывшую одноклассницу, пустил переночевать…»
«Ты что, думаешь, он купил для нее кровать? – не смог промолчать Максим-плохой. – Или ты думаешь, она спит в одежде? А когда она принимает душ, Олег в ужасе выбегает в подъезд?»
«Заткнись! Заткнись! Откуда ты только взялся?!»
«Откуда я взялся? Я всегда здесь был! А ты у крестного спроси, всегда ли ты был таким хорошим малым? А потом мы еще поговорим о том, кто и откуда взялся».
«О чем ты? Эй! Эй!»
Тишина. Голова начала болеть. И Максим проснулся. Поднял голову и осмотрелся. Он вчера уснул на кухне. Перед ним лежала книга.
Максим встал. Все тело затекло. Еле добрался до ванной. Умылся. Сон о том, как чуть не подрались его два внутренних голоса, он воспринял острее, когда посмотрел на отражение. Из зеркала на него смотрели злые глаза. Еще не старик, но уже и не молодой человек.
«Что со мной? Неужели все эти происшествия так меня доконали?»
«А ты у крестного спроси, – вдруг прошептало отражение. – Всегда ли ты был таким хорошим малым?»
Макс отшатнулся, споткнулся о порог и ударился о противоположную стену коридора. Задел выключатель, и ухмыляющийся «еще не старик» утонул в темноте.
Максим, пошатываясь, пошел к телефону. Он хотел позвонить дяде Славе, но полумрак заставил его остановиться. Он вернулся в кухню. Рассветать только-только начало. Сколько сейчас? Шесть? Семь? Он посмотрел на часы на микроволновке. 6:28. Старик еще спит. Это может подождать и до вечера. А вот друг и любитель чужих жен – нет.
* * *В 7:30 Максим стоял у проходной завода резинотехнических изделий. Основная масса прошла еще к семи часам. Но Олег Давыдов работал слесарем в шестом цехе, а они начинали в восемь. Те немногочисленные прохожие, что шли к проходной, не могли оставить без внимания сгорбленного человека в бейсболке и темных очках. Максим устроил этот маскарад только для того, чтобы не показать Олегу перемен, произошедших с ним. А перемены произошли – Макс был уверен.
Минут через пятнадцать на стоянку завода подъехала красная «Ауди» Олега. Вот он, красавец. Максим привстал со скамейки. Тот, кто не знал Олега, удивлялся непропорциональности его доходов и запросов. С зарплатой слесаря на провинциальном заводе Олег ездил на машине за сорок тысяч евро и жил в квартире за семьдесят тысяч долларов. Он мог позволить себе отвезти девушку в какой-нибудь дорогой ресторан в Ставрополь. Всего-то сто двадцать километров туда и столько же обратно. Конечно, на его тачке эта поездка – одно удовольствие. Не то что на «черепахе» тестя.
Макс невольно сжал кулаки. Неужели Анжела из-за денег?..
В общем, Давыдов был богатым, красивым парнем. Завидный жених. И только Макс знал, откуда эта «завидность». Родители Олега жили не то в Германии, не то в Польше. Сам Олег жил в Салимове с бабушкой. После смерти старухи предки пытались перетянуть его к себе, за бугор, но он наотрез отказался. Тогда-то они и купили ему эти хоромы в элитном доме, которые он превратил в казарму. Через пару лет Олег съездил к ним и вернулся на вот этой красной красавице. Макс думал, что это только подарки – а были еще и ежемесячные выплаты. Как этот бугай мог прокормиться на зарплату в три тысячи? Зачем он работал? Как он говорил: чтобы не забыть, как выглядят нормальные люди (в конце концов, одна из них воспитала меня).
– Олег!
Парень обернулся.
– Макс?
Максим снял очки. Он хотел видеть глаза бывшего друга.
– Что с тобой, Макс?
– Ты о чем?
– Ну, твой вид, например. Следишь за кем?
– Поздно уже следить.
– Ты б это, Максик, сказал, что хочешь, а то я и так опаздываю.
Да, прохладность в отношениях налицо. Зачем я ему теперь? Анжелу он получил. А остальное ему родители привезут.
– Олег, это правда?
– Что?
– Это правда, что Анжела живет с тобой?
– Максим, ты должен понять – вы с Анжелой разные люди…
– Это ты, что ли, решил?! Ты сидел, как стервятник, и ждал, когда я сделаю что-нибудь не так!
– Макс, погоди…
– Я даже не удивлюсь, если эти фотографии – дело твоих гребаных перекачанных рук!
– Остановись, Макс…
– Ты словно гиена, пожирающая падаль…
– Макс, перестань…
– Сука! Это я перестань?! Это ты перестань! – И Максим бросился с кулаками на Олега.
Давыдов отпрыгнул, но Максим не отставал. Произнося проклятья, Бабурин несся на противника, как паровоз. Олег еще раз увернулся и ударил Макса под дых. Бабурин осел. Давыдов поспешил через проходную. Пройдя вертушку, он повернулся к Максиму. Тот сидел, смотрел в его сторону и что-то шептал. Псих!
* * *Олегу было как-то не по себе. Нет, не от того, что Макс напал на него. А чего он мог еще ожидать от человека, у которого отобрали самое дорогое? Олегу не понравился вид Бабурина. Вид старого злого колдуна. Еще ему показалось, что Макс пытается скрыть это от окружающих. Олег вспомнил нелепые солнцезащитные очки, мятую бейсболку… Сколько он знал Максима, тот никогда не надевал бейсболок и уж тем более очков.
Олег подошел к шкафчику в раздевалке, открыл дверцу. Внутреннюю стенку украшала большая фотография Анжелы. Он быстро переоделся, закрыл шкаф и пошел к цеху. Уже в коридоре у автомата с газированной водой к нему подбежал Семен Филатов – мастер первого участка.
– Олег, слава богу!
– Я тоже тебе рад, – усмехнулся Давыдов.
– Мне сейчас не до шуток. Ни одного слесаря не могу найти. Участок стоит. Кран-балку заклинило, а там с полсотни дорн.
– Я-то чем могу помочь, Семен? Зови электриков, пусть они напругу ищут.
– Они ее уже нашли. Там что-то по вашей части. Не то подшипник, не то еще какая херь.
– «Херь», – передразнил Олег мастера. – Семен, ты же технарь. Твои заявки должны быть технически грамотными.
– Да ну тебя, – отмахнулся Филатов. – Когда я вам неустойку выпишу, то постараюсь быть как можно грамотней. Давай допивай свою газировку – и к шестой кран-балке.
– Вот теперь все технически грамотно, – усмехнулся вслед уходящему мастеру Олег. Но на душе словно кошки скребли.
Минут через пять Давыдов уже стоял на сваренной из уголка стремянке на колесах и думал уже не о технической грамотности, а о том придурке, который умудрился засунуть тросик в шестеренки. Еще минут десять работы и трехэтажного мата – и кран-балка сдалась.
Олег слез со стремянки, все еще отплевываясь остатками матерных слов. К нему подбежал Семен Филатов: