– Понятно. В какое время вы вернулись в особняк?
– К семи, – мотнула головой Аделина. – Это обычное время, когда я приступаю к своим обязанностям. Адвокат обычно завтракает сам, без прислуги. Я провожаю его до двери и остаюсь одна.
– Что же вы увидели, когда пришли утром?
Домработница непонимающе уставилась на прокурора.
– Да ничего не увидела. Все было, как прежде.
– Так-таки и ничего?
– Правда, ничего. Тишина. Порядок. Все, как оставила вечером.
– А как же в вашем доме появился труп?
– Труп?! Ах, труп! – опомнилась Аделина. – Так об этом я узнала позже. Было уже около девяти, как наверху, там, где расположена спальня, послышалась возня, какой-то шум. Потом выскочил адвокат, страшный, взъерошенный, и, не стесняясь меня, прямо в трусах, ринулся к телефону. Кажется, он звонил врачу. Потом все и завертелось. Приехала «Скорая». Следом за ней милиция. Потом еще куча людей. Пол затоптали и заплевали. Труп унесли, а адвоката забрали. С тех пор я одна…
– Аделина, душа моя! – начал свой допрос Лещинский. – Ты у меня работаешь два года. Много за это время женщин у меня перебывало?
Домработница испуганно взглянула на хозяина, не понимая, какого ответа он от нее ждет.
– Правду говорить? – спросила она настороженно.
– Ну, разумеется, – ответил Лещинский с улыбкой.
Женщина пожала плечами.
– Да много их было. Всех не упомнишь. Но вы-то человек неженатый, я вас никогда лихом не поминала. Вы в своем праве.
– Слышала ли ты когда-нибудь в моем доме крик, ругань, пьяные разборки? Устраивали ли мои женщины сцены?
– Да господь с вами! Ничего подобного не припомню. Все было тихо, мирно, по любви.
– Находила ли ты когда-нибудь в моей спальне плетки? Видела ли кровь на моей одежде или постели?
– Да нет, Владимир Иванович, – осенила себя крестным знамением Аделина. – Вы – хороший мужчина, и вам все эти садистские штучки ни к чему.
– Складывалось впечатление у тебя, что я не удовлетворен женским вниманием? Может быть, остро ощущал потребность в противоположном поле? Готов был накинуться на первую встречную?
– Что это за вопросы, подсудимый, а? – поморщился судья. – Даже если мы не будем брать во внимание их моральный подтекст, все равно получится, что вы требуете от свидетельницы ответа, не основанного на фактах, а только лишь на ее внутренних убеждениях, которые к делу отношения не имеют.
– Ваша честь! Обвинение пытается представить меня каким-то убогим, лишенным женского внимания мужчиной, который изнасиловал девушку, а потом, испугавшись ответственности, задушил ее! – воскликнул подсудимый. – У меня не было в этом надобности!
– Мой хозяин не такой! – заголосила Аделина.
Судья застучал молотком с непрерывностью дятла.
Сторона защиты, наконец, угомонилась.
Подруга потерпевшей, в легком летнем платье с рассыпанными по полю алыми маками, была взволнована, вспоминая последние месяцы жизни Марины Гуляевой.
– …Она была так счастлива, говорила, что свадьба не за горами. По-моему, даже упоминала что-то о своих вещах, которые перевезла к Лещинскому.
– Их чувства были взаимны?
– Разумеется, – заявила свидетельница с непосредственностью молодой девушки. – Он же не гнал ее прочь и даже позволял оставаться у него на ночь. К тому же Лещинский не был женат. Он уже не молод. Марина же была привлекательной девушкой. Она могла стать счастьем одинокого мужчины.
– Что вы можете вспомнить о последнем дне ее жизни?
– Ох! – подруга поднесла руку к губам и покачала головой, видимо, находясь в плену не самых приятных воспоминаний. – Мариночка мне сказала, что идет к нему для решительного разговора.
– Вот как?
– Да. Она собиралась расставить все точки над «i», раз и навсегда решить вопрос об их общем будущем. Ее не устраивала неопределенность в их отношениях. Она мне так и сказала: «Или я получу предложение руки и сердца, или я умру. Третьего не дано». Кто бы мог подумать, что к утру ее не будет в живых!
Девушка начала рыдать.
– Постойте, – решил уточнить прокурор. – Она имела в виду именно нашего подсудимого? Может, она строила планы о семейном счастье с другим молодым человеком?
– Нет! – решительно ответила девушка. – Ее женихом был именно Лещинский. Это я могу сказать определенно.
Для Дубровской подобное заявление подруги потерпевшей было новостью. Она не могла представить, каким образом можно будет теперь нейтрализовать то вредное воздействие, которое девица смогла произвести на присяжных. Вне всяких сомнений, Лещинский вовсе не собирался вводить свою любовницу в дом в качестве своей жены. Но свидетельница говорила так уверенно и эмоционально, что часть присяжных, во всяком случае, женское большинство, поверили ей безоговорочно.
– Вы замужем? – спросил Лещинский девушку.
Та отерла слезы с глаз и нерешительно улыбнулась:
– Нет пока.
– Странно, вы – красивая девушка, – проговорил он, склоняя набок голову, точно любуясь ею.
– Спасибо, – зарделась свидетельница.
– Вы – высокая, стройная, гибкая, – он провел в воздухе рукой, точно очерчивая ее силуэт. – У вас милое лицо и прелестные ямочки на щеках.
– Благодарю, – в голосе свидетельницы прозвучали кокетливые нотки. Она не прочь была ответить комплиментом на комплимент.
– Ваша честь! – оживился Немиров, понимая, что на этом празднике жизни ему делать нечего. Прокурорский мундир не особо располагал к амурным делам. – Пусть подсудимый закончит говорить любезности свидетелю обвинения и перейдет, наконец, к сути дела.
– Справедливое замечание, – согласился судья. – Подсудимый, мы не на танцплощадке. Задавайте вопросы.
– Я и пытаюсь сделать это, – пожал плечами Лещинский, бросив на девушку взгляд, полный сожаления. Та понимающе улыбнулась. – Почему такая красивая девушка не замужем? У вас есть друг?
– Есть. Но он не спешит с предложением.
– Что так?
– Его устраивают наши встречи. На большее он пока не готов.
– Значит, вы допускаете, что мужчина может встречаться с женщиной и даже оставлять ее на ночь в своем доме, не предлагая ей при этом руки и сердца?
– Ох! Да это встречается на каждом шагу, – с отчаянием в голосе произнесла свидетельница. – Такие уж они, эти мужчины!
Последнее ее замечание не осталось незамеченным присяжными. Многие из них не сдержали улыбки.
– Скажите, вам известно, знакомила ли потерпевшая меня со своими родителями? – продолжил Лещинский.
– Да вроде нет.
– Может, она хвасталась тем, что я ей дарил обручальное кольцо?
– Такого тоже вроде не было.
– Я ее возил в путешествия?
– Конечно, Мариночка об этом мечтала…
– Ответьте, пожалуйста, на вопрос.
– Нет.
– Вы помогали ей грузить вещи?
– Какие вещи?
– Те, которые, по вашему утверждению, потерпевшая перевезла ко мне? Ведь вы это говорили? Что это было: шкаф, комод, кровать, стиральная машина?
– Ох! Я этого не говорила. Речь шла, кажется, о пижаме и зубной щетке…
Лещинский пожал плечами, глядя на присяжных:
– Больше вопросов не имею.
Глава 23
Василиса Павловна была озабочена сверх меры, хотя окружающие вряд ли могли заметить это по ее лицу. Зачесанные вверх волосы открывали взгляду безупречно гладкий, без единой морщинки лоб, а васильковые глаза смотрели на мир равнодушно. Однако за видимой холодностью, как под маской актера, скрывались истинные эмоции, которые кипели и клокотали в ее душе, требуя выхода. С той самой ночи, когда срывающийся взволнованный голос супруга воззвал к ней о помощи, прошло уже два дня. Два горестных дня размышлений и тягостного ожидания. Он так и не пришел к ней с разговором. Значит, начать его должна была именно она. Ну, что же, ей это было не впервой…
В ту ночь, примчавшись по адресу, данному ей супругом, она застала его одного в гостиничном номере, голым и испуганным. Василиса, оглядевшись, сразу же оценила ситуацию. Скомканные простыни, забытая помада на туалетном столике. Здесь определенно была женщина! Она покинула номер стремительно, устроив перед этим Кренину бурную сцену. Вряд ли она была напугана. Нервные барышни не развешивают на близлежащих тополях исподнее своих любовников. Скорее всего, господин Кренин в этот раз столкнулся с особой решительной и истеричной, способной за себя постоять. В довершение всех своих несчастий Василиса узрела среди царящего в номере беспорядка свой шелковый шарф, который привезла не так давно из Франции. Картина вырисовывалась с кристальной ясностью. Кренин опять принялся за старое.
Василиса подумала, не стоит ли ей раз и навсегда придушить чертова извращенца этим же шарфом, коли ему это так нравится, но в последний момент изменила решение. В конце концов, существование с ним имело свои положительные моменты. Да, положа руку на сердце, мало кто из ее подруг мог похвастаться скромным непьющим мужем, занимающим видное положение и выполняющим все материальные прихоти своей жены. Кто-то пил, кто-то гулял, кто-то прочно сидел под каблуком, а кто-то умудрялся совмещать первое, второе и третье да еще вдобавок тащить из семьи деньги и проигрывать их в казино. В общем, следовало отнестись к странной слабости Кренина, как к любимой болезни или дурной привычке. Смирившись с неизбежным, Василиса, наконец, обратила внимание на съежившегося под простыней мужа.
– Я принесла вещи, – сказала она, – у тебя есть пять минут, чтобы одеться. Не хватало еще, чтобы сюда пришла милиция.
Кренин кивнул и, как послушный мальчик, засеменил в туалет. Оказаться перед супругой во всей красе он не решился.
Василиса времени зря не теряла. Вызвав горничную, она приказала немедленно убрать номер и сменить белье. Девушка, получив хорошее вознаграждение, умчалась за тряпками, обещая произвести уборку в любом случае, даже если клиенты гостиницы поднимут шум.
Василиса подошла к окну и убедилась, что одежда Кренина исчезла. Мальчишка-беспризорник, которого она выловила неподалеку, с охотой выполнил ее поручение и, забравшись по раскидистому тополю, собрал все предметы мужского туалета.
Василиса сделала все для того, чтобы предотвратить ужасные последствия мужниной неосмотрительности. Вздорная баба могла поднять на уши милицию и ринуться обратно в гостиницу с целью захватить обидчика тепленьким, на месте происшествия. Но что ее ожидало бы? Только девственно чистый номер да запах от свежего, только что постеленного белья.
Визит любовницы Кренина не стал для Василисы неожиданностью. Будучи особой разумной и расчетливой, она сразу же прикинула варианты, одним из которых наверняка воспользуется «жертва». Первое, на что могла решиться разгневанная женщина, это, разумеется, привлечение милиции. Второе – паническое бегство в любом подходящем для этого направлении. Ну а третье – шантаж…
Когда на пороге их квартиры возникла белокурая оторва с вызывающими формами, Василиса сразу же смекнула, что речь пойдет о деньгах. Она даже мысленно поздравила себя с тем, что шантажистка не догадалась навестить Кренина в администрации, где его легко можно было развести на любую сумму. Чиновник, боясь огласки, мог легко уступить. Здесь же, на своей территории, Василиса властвовала безраздельно. Поэтому, улыбнувшись силиконовой девице, как самой желанной гостье, она с радостью проводила ее в гостиную и даже усадила на диван.
– Жарко, – проговорила Клара, вытягивая безупречной длины ноги. – Где, кстати, ваш муж?
– Чай, кофе, виски, лимонад? – осведомилась хозяйка, приветливо улыбаясь. – Могу предложить крепкие напитки, если вы пожелаете.
– Я желаю убраться к чертовой матери, на курорт, – заявила гостья. – Только для этого мне нужен Кренин.
– Боюсь, он не сможет помочь вам с путевкой. Он находится на лечении в санатории. Поправляет нервную систему.
– Это он вовремя решил! – хихикнула Клара. – Только я не могу ждать. Видите ли, он мне должен деньги.
– Вот как? – подняла брови Василиса. – Покажите мне его расписку или договор, и я постараюсь возместить вам расходы. Надеюсь, сумма не заоблачная?
– Именно такая, – сказала гостья и, заглянув в ридикюль, выудила оттуда какой-то бланк с печатью. Читайте, здесь все сказано!
Василиса взяла документ, пробежала его глазами. «Итак, кровоподтеки на передних, боковых поверхностях шеи… ссадины м-м… по словам пациентки, получены в результате несчастного случая? Отлично!» Она подняла голову, понимая, что от ее нервозности не осталось и следа.
– Любопытный документ, – отозвалась она. – Но почему-то в нем не проставлена сумма.
– Сумму я сама вам сейчас нарисую, – заявила Клара и, оторвав откуда-то клочок бумажки, написала на нем число с несколькими нулями.
Василиса скрупулезно пересчитала нули.
– Я не поняла, – сказала она наконец, направив вопросительный взгляд на гостью. – Это расстояние от Земли до Луны в метрах?
– Это деньги, которые мне должен ваш муж! – взвизгнула Клара. – И не валяйте дурочку, вы все прекрасно поняли.
– Я ничего не поняла и прошу объяснить мне ваши материальные претензии, – спокойно ответила хозяйка.
– Чертов Кренин едва не свернул мне шею, – потеряв терпение, начала кричать Клара. – Он едва не задушил меня, и теперь мне нужны деньги на лечение. Ведь вы прочитали заключение эксперта. Я, между прочим, могу пойти с ним в милицию!
– Почему же вы это не сделали?
– Потому что мне нужны деньги, а не неприятности!
– Позвольте, но при чем здесь мой муж? – удивленно подняла брови Василиса. – В заключении написано, что вы стали жертвой несчастного случая.
– Не могла же я сказать, что меня придушили шарфом в гостиничном номере! Но вам-то известно, что это сделал Кренин.
– Вы наверняка ошиблись, приняв какого-то афериста за моего мужа, – с улыбкой ответила Василиса. – Дело в том, что он уже неделю находится в санатории. Видите ли, у него гипертония.
– Мне нет дела до его гипертонии! – возмутилась гостья. – Два дня назад он преспокойно душил меня, не поинтересовавшись моим давлением, а теперь, видите ли, схватился за нарзан.
– Я понимаю, что мой муж богат и достаточно известен. У некоторых может появиться желание поживиться за его счет, но объявляю сразу: такой номер не пройдет! Вы сейчас занимаетесь вымогательством, и за это в Уголовном кодексе предусмотрен срок.
– Не пугайте меня Уголовным кодексом! У меня тоже есть права.
– Требовать с честных людей деньги?
– С честных?! Ох, не смешите меня! – взялась за бока Клара. – Да это мои деньги! Я их выстрадала. Куда вы идете?
Василиса поднялась с места и легкой походкой направилась к комоду. Из верхнего ящика она вынула какие-то бумаги и подала их гостье.
– Что это? Что вы мне даете? – отстранилась Клара.
– Это копия туристической путевки в здравницу на Черноморском побережье. Дело в том, что мой муж отдыхает там уже неделю и физически не мог быть здесь в то время, о котором вы говорите.
Гостья полистала бумаги, и лицо ее помрачнело.
– Значит, вы решили меня надуть?
– Я решила поправить здоровье своего мужа. Только и всего.
Клара поднялась.
– Если я не получу деньги, я пойду в милицию! – заявила она.
– Я тоже туда пойду, и мне в отличие от вас есть что им представить. Шантаж – дело неблагородное! – С этими словами Василиса вынула из-за диванной подушки небольшой предмет прямоугольной формы.
– Диктофон! – выдохнула Клара. – Значит, это все подстроено?
– Это с какой точки зрения посмотреть, моя милая, – усмехнулась хозяйка. – Еще вопросы будут?
Гостья нерешительно затопталась на пороге.
– Черт с ним, с курортом, – наконец выдохнула она. – Я согласна на шубу.
– Сейчас лето, – остудила ее Василиса. – До зимы время есть. Так что заработаешь, крошка.
– Хотя бы полушубок, – отчаянно сопротивлялась Клара, цепляясь за дверную ручку. – Ну, есть у вас совесть, наконец?
– Всего доброго! – сказала ей хозяйка, выталкивая Клару за порог.
Минуту спустя в квартире воцарилась тишина…
…Скрипнула дверь спальни, пропуская съежившегося мужчину. Мало кто мог узнать в этом вопросительном знаке, с опущенной головой и плечами, бравого начальника всего городского хозяйства. Кренин был не только смущен, он был раздавлен.
– Дорогая, – пробормотал он, пряча взгляд в пол. – Дорогая, как тебе удалось?
Василиса опустилась на диванные подушки.
– Связи, дорогой. Связи могут сделать все, – она вздохнула. – Ну а еще уроки твоего адвоката Лещинского.
– Дорогая, я больше никогда…
Она прижала палец к губам.
– Тс-с-с! Я верю, что этого больше не повторится.
– Ты спасла меня во второй раз!
– Третьего раза не будет, – предупредила она. – Ты должен понять.
– Я понимаю.
– Сомневаюсь, – покачала головой Кренина. – Поставить себя под удар в такой момент мог только безумец! Ну, посуди сам… Тебя оправдали присяжные. Твой адвокат находится в тюрьме по обвинению в убийстве. Его дело рассматривают в суде. В это время, на воле, происходит еще один случай – покушение! И все эти три эпизода связывает одно.
– Что же?
– Способ совершения – удушение! Тебе не кажется, что кто-нибудь проведет параллель, связав все эти три случая воедино?
– Кто этот кто?
– Не знаю, – проговорила Василиса. – Пока не знаю.
Кренин обнял ее колени и жалостливо, как маленький ребенок, заглянул в лицо. Он искал поддержки.
– Но ты же знаешь. К его случаю я не имею никакого отношения.
– Знаю, – сказала она. – Это единственное, в чем я абсолютно уверена. Ведь то был день твоего освобождения. Вечер и ночь мы провели вместе. И какую ночь!
– Да, – отозвался он. – Тогда что тебя заботит?
Она помотала головой.
– Твое оправдание для многих неважно попахивало. Ты помнишь, что писали об этом газеты? «Неподражаемый Лещинский вновь обвел присяжных вокруг пальца», «Адвокат отпускает убийцу на свободу».
– Ну и что? Пусть пишут. Всем ведь рты не заткнешь.
– Да. Но на следующий день ситуация перевернулась, и убийцей объявили уже Лещинского, – заметила она. – Ты, надеюсь, не веришь в то, что адвокат задушил эту девчонку?
– Чужая душа – потемки, – пожал плечами Кренин. – Лещинский – не святоша, но мне как-то трудно представить его в роли убийцы.