Мурка выскользнула за дверь – пока заскучавший без отдыхающих Василь Михалыч не захотел еще чем-нибудь помочь. Сдавленно бормоча «спсибо-досданья», остальные сыщики тоже торопливо выбрались в коридор, чтобы сразу наткнуться на разъяренную до невменяемости Надежду Петровну.
– Вы на пляж собираетесь или будете коридорами шататься? – сквозь зубы процедила она и, не дожидаясь ответа, зашагала к выходу. На пороге кабинета стояла директорша. Мама звучно хмыкнула и гордо отвернулась. Вадька понял, что битва за холодильник была проиграна.
Так же молча и раздраженно она промаршировала до остановки. Они впихнулись в набитый, тряский автобус – в спину Кисоньке упиралась ручка пляжного зонта, чей-то пакет с вещами придавил Мурке ногу.
Неодобрительно косясь на Евлампия Харлампиевича и прижимая к себе внука, будто его могли склевать, какая-то бабушка шипела:
– Людям места мало, а они с гусями лезут!
– А сами с уткой, ничего? – кивая на загромоздивший половину прохода круг-уточку, поинтересовалась Катька.
– Утка, чтоб плавать! – возмутилась бабулька.
– Так и гусь тоже! Где вы видели неплавающего гуся? – отбрила Катька. Висящий на поручне Вадька мрачно хмыкнул.
– Чего хмурый такой? – поинтересовалась девочка у брата – в основном, чтоб заглушить бурчание оскорбленной в лучших чувствах бабульки.
– Мужик этот, Василь Михалыч… Он ведь на меня похож, – неохотно отозвался Вадька. – Изобретает чего-то, придумывает… А вдруг и я тоже… Буду всю жизнь в какой-нибудь конторе краны чинить и самогон пить… а в свободное время из бросовых деталей конструировать никому не нужные машины и сваливать их под стеночку?
– Ты конструируй, а кому продать, я найду! – И Сева важно добавил: – Не бывает ненужных машин, бывает неправильный менеджмент.
– А кому нужен такой чемоданчик, а в нем вроде как пластилиновые брусочки с проводками? – решила поинтересоваться Катька.
– Только не говори, что у того дядьки, кроме самогонного аппарата и устройства для нарезки кур, еще и чемодан пластиковой взрывчатки под стеночкой стоит!
– Ну, не полный чемодан, там еще петарды лежали. И не в его комнате, а где Кисонька мне шорты чистила, – пояснила Катька.
– Тогда никому. И это точно не взрывчатка. И даже не петарды, – усмехнулся Вадька. – Кто ж их в сырости хранит, от них потом никакого толку. И вообще, сколько можно просить – хватит искать преступления… по туалетам.
Маршрутка затормозила, и компания выбралась наружу.
– После такой дороги я уже не хочу никакого пляжа, – пробурчала Кисонька, следуя в кильватере за Надеждой Петровной. Они пересекли пыльное шоссе, проломились через жиденькие посадки у края дороги и…
– Какой ужас! – останавливаясь, выдохнула Надежда Петровна.
– Ка-айф! – замирая, прошептала Мурка.
Глава 16 Гусь на гребне волны
За сложенным из толстых бревен зданием очередной виллы открывался пляж и… море. Оно не походило на неподвижную, как масло, и теплую, как суп, воду у городских пляжей. Ветер трепал соломенные крыши пляжных «грибков». Мимо пролетело пляжное полотенце, за ним гналась девушка в широкополой панаме. Поймала, ухватила за уголок – полотенце реяло, как флаг. Оскорбленный ветер немедленно сорвал с головы девушки шляпу и покатил по песку. Волны набегали на берег – высоченные, то прозрачно-зеленые, то пронзительно-синие, а то серебряные в лучах солнца. Белая пена вскипала на гребне, и волна бросалась в атаку, ударяясь о берег и отползая длинными, пенистыми языками. Море было пустым, только парочка пловцов играла с волнами.
– Зачем я вас сюда притащила! – перекрикивая ветер, запричитала Надежда Петровна. – Сейчас же возвращаемся, это опасно…
– Не-е-ет! – яростно взвыли все в один голос. – Хотим туда!
Хлопнули крылья, и Евлампий Харлампиевич понесся к морю. Задевая белоснежными перьями белопенные гребни, пролетел над волнами, заложил крутой вираж и распростер крылья, опускаясь на воду. Море взревело. Громадная волна начала расти, поднимаясь все выше, выше, выше… Точно хотела поднять оседлавшего ее гуся прямо к солнцу! Пенный гребень окутал гуся кружевным вихрем. Со скоростью экспресса волна помчалась к берегу высоченной, насквозь пронизанной светом стеной, на вершине которой восседала гордая птица!
Волна изогнулась, как в поклоне, и с грохотом ударила в песок. Расплескалась пенными брызгами, и в белом вихре Евлампий Харлампиевич спорхнул на берег. Солидно отряхнул лапы, подпрыгнул… и полетел на второй заход.
– Ура-а-а! – завопила Катька и помчалась к воде, на бегу сдирая футболку.
Закричала Надежда Петровна, ловя катящиеся по песку вещи, но ее уже не слушали.
Убегающая от берега волна дернула Мурку за щиколотки, потянула за собой. Новая волна разбилась совсем рядом, чуть не опрокинув девчонку. На запястье у нее сомкнулись горячие пальцы. Вадька не глядел на нее, он смотрел только на волны, точно в бой шел.
– Боком! – скомандовал он, протягивая Мурке вторую руку.
Крепко держась за руки, они «крабиком» побежали навстречу волнам.
– Глубже надо! Глубже! – Вадька сплюнул залетающую в рот пену. Они забрались уже в воду по плечи.
– Вот эта, смотри! – закричал Вадька.
К ним катилась волна. Она выгибала спину, как кошка, она была уже совсем рядом, грозно взвился белый гребень…
– Вверх! – крикнул Вадька.
Они дружно оттолкнулись ногами от дна. Волна взметнула их вверх, навстречу пылающим над головами золоту и голубизне. Мурка счастливо завизжала, запрокидывая назад голову с тяжелыми от воды и соли волосами. Потом их понесло вниз-вниз-вниз, как с горки, ноги снова ударились в дно, волна поволокла за собой, пытаясь опрокинуть, но Вадька оказался неожиданно сильным, рванул девочку на себя, она почти упала ему на грудь – сквозь пелену разлетающихся брызг так близко были ее глаза, громадные и совершенно шалые от восторга.
– Еще! – выдохнула Мурка, и они снова ринулись навстречу волне, взлетая и падая, соскальзывая и пропадая под накрывающим с головой гребнем.
Волна все-таки сшибла их и поволокла по дну. Вадька успел обхватить Мурку за талию, прижать к себе. Волны набегали снова и снова, не давая подняться, Вадьку с Муркой мотало по мокрому песку, а они все пытались встать, не расцепляя рук, хотя поодиночке было бы проще, но почему-то не хотелось. Наконец поднялись, хохоча. Рядом визжала и отплевывалась Катька, а Сева крепко держал ее за плечи и не давал набегающим волнам уволочь обратно в море. На губах у Катьки сияла идиотски-счастливая улыбка. Вадька немедленно нахмурился.
– Чего это он с моей сеструхой обнимается? Она маленькая еще! Так, хватит! – скомандовал он хриплым басом просоленного морского волка. – На берег, а то сейчас нам мама задаст! Пошла, пошла! – это уже Катьке. – И гуся своего забирай! – и недобро поглядывая на Севу, пробурчал: – Обоих!
– Грозный старший брат! – хихикнула Мурка.
Они побрели на берег, а волны подгоняли, будто тоже считали, что пора выходить. Счастливая Мурка выскочила на песок и… скисла. Мало того что их поджидала грозная Надежда Петровна, так на разложенной по песку подстилке сидела Кисонька – бесконечно одинокая в этот сияющий, пропахший солью и ветром день! И занималась тем, чем занимаются все покинутые и несчастные: перебирала кнопки мобильного.
Пока она там с Вадькой, Катька с Севой, сестра тут совсем одна… Преисполненная одновременно жалости (всегда парней полно, а тут никого, плохо-то как!) и злости (у нее вечно парней полно, а у меня всего один – чего я должна чувствовать себя виноватой?), Мурка тронула сестру за плечо. Кисонька подняла голову и… счастливо улыбнулась, жмурясь на солнышко, как настоящая кошка.
– Надо было с утра мобильник посмотреть, – прошептала она. – Гляди, что мне Большой Босс прислал!
Мурка захохотала – свиной пятак и хвостик приросли к Моте, прям как родные!
– Надо «ВКонтакт» фотку скинуть!
– Пусть живет! – приплясывая на месте, отмахнулась Кисонька. – Если б я знала, что Большой Босс приревнует, я бы… я бы… – потом более трезвым тоном закончила: – Нет, целовать Мотю все равно не стала! Сфотографируй меня! – Она сунула Мурке свой мобильник и кинулась к воде.
– Кисонька, куда одна! – закричала Надежда Петровна.
Но та уже ринулась в волны. Мурка принялась раз за разом давить на кнопку камеры.
– Вылезай, кому говорю!
– Вылезаю! – завопила Кисонька, позволяя волне вынести себя на берег. – Ну что, получилось? – заскакала она вокруг Мурки, как щенок. Выхватила из рук сестры телефон, начала перебирать кнопки. – Вот эту, смотри!
На гребне сверкающей, как сапфир и изумруд, волны взмывала окутанная белой пеной тоненькая фигурка, и рыжие волосы взлетали на фоне пронзительной небесной синевы.
– Если эта фотка на Большого Босса не подействует… – нажимая «отправить», фыркнула Кисонька. – Тогда я…
– Отвяжешься от него, как и собиралась? – невинно поинтересовалась Мурка.
– Тогда я действительно поцелую Мотьку и пошлю фотку Боссу! Пусть знает, до чего меня довел!
– Ты уверена, что Босс заслуживает такой жертвы?
Надежда Петровна встретила девчонок неодобрительным взглядом:
– Вытирайтесь, быстро!
Те напряженно переглянулись – хотели купить полотенца на рыночке возле пляжа, но поездка на косу поломала план.
– Мы забыли… в номере… нет, вообще дома…
– Хорошо, что я запасное захватила! – И громадное махровое полотенце, в которое запросто можно было завернуться вдвоем, полетело в девчонок.
Близняшки окончательно уверовали, что с Вадькиной мамой не пропадешь даже при конце света: у нее наверняка найдется запасная земля, запасное солнце и резервная вселенная на всякий случай.
Потом они долго вкапывали в песок зонтик от солнца и обкладывали камешками подстилки, чтобы те не унесло ветром (платить за «грибок» и лежаки Вадькина мама отказалась наотрез: «У нас все свое, нечего позволять всяким паразитам выкачивать из отдыхающих деньги!»). Гонялись по пляжу за улетевшим зонтом и закапывали его снова, всей компанией затащили маму в воду, и оказалось, что скакать на волнах Надежда Петровна умеет лучше них, а еще подныривать под волну и всплывать за много метров впереди, уже практически в открытом море. И вообще у нее первый разряд по плаванию! И по бегу, судя по тому, с какой скоростью она догнала опять ускакавший на соседний пляж зонт. Пили квас в открытой кафешке, куда разрешалось заходить прямо босиком и в купальниках, и даже Надежда Петровна признала, что квас вкуснее, чем у них в городе. А потом Вадькина мама огляделась по сторонам и напряженно поинтересовалась:
– Где здесь туалет?
– На вилле, во дворе такие будочки в ряд! – ответила продавщица. – Только вы всей толпой не ходите, не любят они, когда случайные туристы шастают.
– Я первая с тобой! – немедленно объявила Катька.
– Мы потерпим, – прислушиваясь к организму, решила Мурка. – Только вы недолго.
Сева фыркнул, укладываясь на подстилку:
– Вот почему в мужском туалете всегда пусто, а в женском – всегда очереди?
– Чтоб, если очередь слишком большая, по-быстрому сбегать в мужской, – парировала Катька, и они с мамой прошли через калитку в сложенном из бревен заборе виллы.
Глава 17 В туалет с боями
– Женщина! Женщина с мелкой, тощей девочкой! Куда это вы идете? – раздался сбоку ленивый голос.
– Это не нам, – возмущенно прошипела Катька. – Я не мелкая и не тощая, а стройная и миниатюрная – так Кисонька говорит! И вообще в туалет хочу!
– Да-да, вы, – мгновенно опровергла ее доводы необъятных размеров тетка, восседающая в шезлонге под пыльным тополем. Шезлонг трещал, а его металлический каркас впивался в теткины телеса, но ее это не смущало. В руках тетка держала такое же громадное, как она сама, яблоко. – Куда идем, спрашиваю?
– В туалет, – честно созналась мама.
Тетка откусила от яблока примерно половину, принялась жевать, задумчиво двигая щеками, и, наконец, выдала потрясающий вопрос:
– А что вы там будете делать?
– Балет танцевать, – немедленно отозвалась Катька.
– Напрасно насмехаешься, – обиделась тетка. – Я не просто так спрашиваю. Если вы по-маленькому, идите, а если по чему другому, так у нас воды нет!
– А если обманем? – еще серьезней спросила Катька. – Скажем, что по-маленькому, а са-а-ами…
– Я же просила не лезть в разговоры со взрослыми! – неодобрительно глядя на Катьку, вмешалась мама. – Мы не будем обманывать. Мы быстро…
– Ладно уж, идите, – неохотно согласилась тетка, кивая за угол здания. – Но помните, – она воздела обкусанное яблоко. – Я вас предупредила!
– Нашла где и с кем шутить, – сворачивая за угол и скрываясь с глаз тетки, проворчала мама.
– Какие шутки, туалет – дело серьезное! Можно даже сказать – опасное, – буркнула Катька, останавливаясь перед похожими на растянутую гармошку дверями, за которыми скрывались сложенные из красного кирпича кабинки. Мама нырнула в одну, Катька заняла вторую.
«Зато чисто, хоть и воды нет», – подумала она, вспоминая туалет на базе отдыха в прошлом году. Поправила купальник – ну все, можно выходить… Девочка распахнула дверь.
Что ее насторожило, Катька поняла потом: представшей ее взгляду громоздкой темной фигуре вовсе не нужно было ждать под дверью – рядом полно свободных кабинок. Да и плотный, до горла застегнутый спортивный костюм жарким днем выглядел странно. Еще хуже выглядела закрывающая пол-лица плавательная маска – не в унитаз же он нырять собрался? Но соображения пришли потом, а завидев темную фигуру, Катька просто метнулась назад и попыталась захлопнуть дверь туалета. Створку рванули с другой стороны. Девочку поволокло подошвами по плиткам пола, ручка выскальзывала из пальцев – сейчас ее выдернут наружу, как морковку из грядки! Она молча вцепилась одной рукой в какую-то трубу, прогибая спину от усилия, потянула на себя… Толстые сильные пальцы протиснулись в приоткрытую щель и принялись отжимать дверь наружу. Катька впилась в палец зубами.
– А-а-а! – Пальцы исчезли из щели, она дернула дверь на себя и накинула крючок. Обессиленно привалилась к косяку. Что-то стукнуло, затрещало, и лезвие громадного ножа выскочило из тонкой дверной фанеры возле Катькиного уха. Девчонка отпрянула, едва не свалившись на оказавшийся за спиной унитаз. Нож исчез, оставив в дверной фанере здоровенную дыру с вывернутыми краями, и тут же снова ударил! И еще!
– Ты что делаешь, мерзавец! – раздался за дверью мамин крик. Пауза… И мама закричала снова, страшно и отчаянно!
Катька рванула наружу так же яростно, как только что пыталась запереться внутри.
Она увидела распахнутую дверцу соседней кабинки и темную, жуткую фигуру с громадным ножом на изготовку! И услышала мамин крик! Девочка кинулась человеку с ножом на спину. Повисла, как обезьяна, обхватив руками и ногами, и принялась кусать – за что попало! Попадалась в основном ткань спорткостюма, но человек закрутился на месте, беспорядочно размахивая ножом во все стороны. В мельтешении и кружении Катька успела заметить маму, особенно бледную на фоне ярко-красной кирпичной стенки туалета.
– Катя! – пронзительно кричала та.
Человек перехватил нож и ударил назад, целясь в повисшую на спине девчонку.
«Сейчас меня наколют, как бабочку!» – подумала она.
Огромная, яркая, пестрая бабочка взмахнула цветными крылышками и кинулась на нож. Раздался громкий стук и крик боли, и Катька поняла, что никакая это не бабочка – это развеваются пестрые края сложенного пляжного зонта!
Мокрый песок обрушился с зонта на голову нападавшего. Еще удар… и вылетевший из его руки нож заскакал по бетонным плитам дорожки.
– Катька, в сторону! – крикнула орудующая пляжным зонтом Кисонька.
Девочка отцепилась от противника и кубарем выкатилась из драки. Перед ней мелькали ноги – толстые, словно подбитые ватой ноги в кроссовках и спортивных штанах и тонкие голые девчоночьи ноги в пляжных «вьетнамках», две пары. Катька вскочила, и драка обрела полную форму и объем.
Бац! Кисонька ударила ногой – разболтанная «вьетнамка» полетела в физиономию нападавшего, хлестнула по стеклу плавательной маски. Противник отпрянул, и тут же полноценный удар босой ногой в живот догнал его. Каким образом Мурка оказалась у врага за спиной, Катька не поняла, но она была там, и удар под зад швырнул противника навстречу Кисоньке… грудью прямо на выставленный, как копье, пляжный зонт!
– Уп! – короткий то ли вопль, то ли свист, как из проколотой резиновой груши, вырвался у нападавшего. Круглый пластиковый наконечник треснул. Кисонька издала короткий яростный крик… и навернула противнику зонтом. Бац – удар ручкой! Бац – удар наконечником! Окончательно дезориентированный противник кружил на месте, пытаясь перехватить сыплющиеся на него удары, а Кисонька блохой скакала вокруг, наворачивая ему то по голове, то по корпусу.
Мурка нырнула в туалет и попыталась вытащить оттуда непрерывно вопящую Надежду Петровну.
– Идемте, ну пойдемте же… Катька, помоги, она меня не слышит!
Конечно, мама ничего не слышала – мало того что вопила сама, так еще и новый пронзительный вопль взвился над дракой.
– Вы что тут делаете? – Необъятных размеров тетка, что восседала в шезлонге под тополем, воздвиглась на ведущей к туалетам дорожке. – Обещали только по-маленькому, а сами тут… драку устроили? А ну валите!
Словно повинуясь ее крику, нападавший кинулся вперед – прямо на Кисоньку, точно затравленный бык на дерзкого матадора! Снова удар… Хлопок… и зонтик раскрылся, полностью закрывая Кисоньке обзор! Она успела лишь увидеть вырастающую позади яркого нейлона тень… и противник врезался в раскрытый зонт с силой и скоростью пушечного ядра! Трубчатая рукоять не выдержала, и зонт согнулся пополам, поникнув, как большой яркий цветок. Девчонку снесло с бетонной дорожки, приложив спиной о бревенчатую стену виллы. Противник врезался в тетку, перекрывающую дорожку. Та подавилась на середине крика: глаза безумно выпучились, рот открылся, и она рухнула, как подрубленный столб. Нападавший свалился сверху, подпрыгивая на могучем теткином животе, точно на батуте.