Яростно визжащая Кисонька хлестнула его поломанным зонтом! Переломанные спицы зацепились за плотную ткань спорткостюма. Она дернула за ручку, надеясь высвободить свое грозное оружие… В тот же самый миг нападающий рванул вперед – прямо по лежащей под ним тетке! Несчастная захрипела. Зонтик трещал, пестрая ткань с треском разошлась пополам… погнутая ручка осталась у Кисоньки. Зато разорванная ткань вместе с выломанными спицами болтались за плечами ее противника, как плащ! В вихре пестрого нейлона тот ринулся к калитке. Размахивая ручкой, Кисонька кинулась за ним. Катька схватила выбитый у нападающего зазубренный нож – нельзя бросать улики без присмотра! – и с дикарскими криками помчалась за убегающими.
* * *Севка, Вадька и Евлампий Харлампиевич нежились на солнышке.
– Я бы еще разок искупался, – лениво пробормотал Сева, а гусь согласно гоготнул.
– Сейчас девчонки вернутся, и пойдем, – так же лениво согласился Вадька. – Долго что-то они… – Он приподнялся на локтях.
Бесформенная фигура в спортивном костюме и развевающемся за плечами разноцветном плаще вылетела из калитки виллы. Лицо убегавшего закрывала плавательная маска! Он вломился в придорожные кусты. Из калитки, размахивая пластиковой палкой, выскочила Кисонька и с агрессивными воплями понеслась следом. Потом выбежала Катька… с громадным тесаком в руках!
Девчонки пронеслись мимо и скрылись в кустах. Из калитки, тяжело опираясь на плечо Мурки, вышла мама. Здоровенное, с мужской кулак величиной яблоко вылетело им вслед – и врезалось Мурке в спину!
– Чтоб я вас тут больше не видела, хулиганы! – раздался пронзительный женский вопль. – Наш туалет – только для наших отдыхающих! – Калитка с грохотом захлопнулась, и кажется, лязгнул заложенный изнутри засов.
Из кустов вынырнули девчонки – злющие, совершенно не обращающие внимания, что весь пляж глазеет на них.
– Удрал! – выпалила Кисонька, подбегая к мальчишкам. – Его там машина ждала с включенным мотором! И номер грязью заляпан! – Она гневно взмахнула палкой, в которой Вадька опознал наконец обломок их пляжного зонта.
– Ты ж зонтик вроде только прополоскать собиралась. Под этой… проточной водой, – растерянно пробормотал он.
– Воды в туалете все равно нет, – объявила Катька.
– Так вы решили, что зонтику уже ничто не поможет, и сломали его окончательно? – приподнял брови Вадька.
– А за той бабой вы зачем с ножом гонялись? – настороженно поглядывая на Катькин тесак, вмешался Сева. – Это она виновата, что воды нет? Или без очереди лезла?
– Думаешь, женщина? – не отвечая на последний вопрос, Кисонька оглянулась на кусты, за которыми они потеряли беглеца. – А мне показалось – мужчина…
Опирающаяся на плечо Мурки Надежда Петровна добралась наконец до ребят и тяжело опустилась на подстилку.
– А… вы знаете… – с неестественным оживлением начала она. – Мы с Катей были в туалете… Нас там пытались убить! – и зашлась явно истерическим смехом. – З-замочить в сортире! По-настоящему!
Глава 18 Все вверх дном и холодильник
В маршрутке они ехали одни. Клубившаяся на остановке толпа с детьми, надувными кругами и сумками тихо рассосалась. И что их могло так напугать? Вадька пожал плечами, разглядывая лежащий у него на коленях здоровенный нож.
– Я такой где-то видел, – задумчиво сказал он. Восседающий на соседнем сиденье Евлампий Харлампиевич укоризненно склонил голову к плечу: дескать, что ж ты, молодой, а память дырявая?
– Если сам помнишь, так скажи! – возмутился Вадька, но гусь только гоготнул и прижался башкой к плечу Надежды Петровны. Мама обняла его как большую перьевую подушку и испустила долгий вибрирующий всхлип:
– Зачем на нас нападать? У меня даже сумочки с собой не было!
– Может, он думал, ты прячешь деньги в купальнике, – пробормотал Вадька.
– Вадим! Мать с сестрой чуть не погибли, а ты чушь несешь! – крикнула мама и теперь уже вцепилась в Катьку, точно надеясь спрятать ее от враждебного мира. – Мы должны уехать! Прямо сейчас, немедленно!
– Обязательно, – рассеянно согласился Вадька и погладил ножом собственную ладонь – туда-сюда. Настороженно поглядывающий в зеркальце заднего вида водитель маршрутки нервно дернулся. – Только сперва в пансионат заедем.
Засевший в будке у входа Василь Михалыч проводил мрачно промаршировавшую мимо компанию растерянным взглядом.
– Отведи маму в комнату! – отрывисто скомандовал сестре Вадька. – А вы… – он обернулся к девчонкам, но те уже промчались мимо и понеслись по ступенькам наверх, оглашая лестницу недвусмысленно кровожадными воплями.
– Куда? – Парень рванул следом.
Дверь номера с грохотом распахнулась, Матвей Соболев взвизгнул и метнулся под кровать.
– Здоровые инстинкты! Чует, что сейчас бить будут! – Рядом появились две пары покрытых синяками ног, а потом кровать отодвинулась в сторону.
– Мама-а-а! – завопил Соболев.
Потрепанный тюль балконного занавеса отлетел в сторону. Отбрасывая сигарету, его мама ворвалась в комнату.
– Отойдите от моего сына, мерзавки!
Но «мерзавки» не спешили выполнить требование. Кисонька вцепилась всей пятерней Соболеву в волосы.
– Больна-а-а! Пусти! – завопил Мотя.
– Больно тебе? А будет еще больнее! – подхватила Мурка. – Кем надо быть, чтоб нанять шпану нас избить! Но нанять мужика с ножом убить наших друзей – это… это… Таких невменяемых тварей и на свете нет – разве что ты!
– Да, я уникальный, – прохрипел Мотя. – Только ни про какого мужика не знаю…
– Отпусти его, негодяйка! – заглушая всех, кричала его мама и безуспешно пыталась разжать стиснутые на Мотиных волосах Кисонькины пальцы. – Мой сын никого не нанимал, это вы выкрали его из пансионата! Завернули в полотенца, вынесли из корпуса и… – она трагическим шепотом добавила: – Бросили замерзать на пляже.
Кисонька от изумления даже ослабила хватку на Мотиных волосах. Соболев немедленно извернулся, вскочил и метнулся маме за спину.
– Мы подали заявление в милицию! – почуяв слабину, торжествующе закричала женщина. – И никакие выдумки насчет мужика с ножом… А-а-а! – вдруг завопила она. – Мужик с ножом! С ножом!
В дверях стоял Вадька – с ножом наперевес.
– До мужика мне еще лет пять расти, но все равно спасибо, – равнодушно обронил он и решительно скомандовал: – За мной, быстро!
Было в его тоне столько властности, что девчонки безропотно последовали за ним.
– И про нож мы тоже заявление подадим! – донесся им вслед крик.
Вадька не оглянулся. В молчании он миновал коридор и, прыгая через ступеньку, принялся подниматься на площадку девятого этажа. Ту самую, с которой вчера (неужели только вчера?) сверзился холодильник. Цементная крошка от разбитых ступеней еще скрипела под подошвами. На последней ступеньке Вадька присел на корточки и провел пальцем по темной плитке площадки.
– Пол мыли, – заметила Мурка.
– Вот именно, – подтвердил Вадька. – Везде грязюка, а здесь аж до скрипа выдраили. Как будто…
– Пытались что-то скрыть? – спросила Кисонька.
Не отвечая, парень еще раз внимательно поглядел на отгораживающие площадку перила: там, где недавно стоял холодильник, остался прямоугольник потемневшего линолеума. Вадька задумчиво уставился в закрытые двери отключенного лифта, повернулся и побежал вниз по ступенькам. Близняшки как привязанные следовали за ним. Их троица ворвалась в комнату Надежды Петровны.
– Вадька! – мама лежала на кровати, Катька устроилась в головах, Сева – в ногах, а Евлампий Харлампиевич караулил тапочки.
Тот бухнулся на колени перед неработающим холодильником и вцепился в шнур, который сам еще вчера (и снова – только вчера!) обматывал изолентой.
– Не работает… Все скисло, – пробормотала мама и вдруг заплакала, будто это и было самое большое горе. – Целую ночь жарила… пекла… что за поездка такая…
Катька торопливо налила ей минералки, поморщилась – теплая! Мама пила, постукивая зубами о край стакана:
– Что за поездка…
Вадька отпустил шнур, вскочил и властно бросил:
– Катька, Сева – со мной! – и, прежде чем мама успела возразить, так же властно объявил: – Мы сейчас вернемся! Харли, ты – здесь! – и вылетел за дверь. Остальные покорно потянулись за ним.
Вадька вихрем ворвался в их с Севой комнату, швырнул нож на тумбочку, плюхнулся на кровать и закрыл лицо руками. И словно колдовство отпустило – Мурка немедленно взбунтовалась:
– Ты зачем нас от Мотьки уволок? Я собиралась придурку башку отвернуть! Додумался: ночью на пляже на нас шпану натравил, днем – мужика с ножиком!
– Какая еще шпана ночью на пляже? – вычленила главное Катька.
Близняшки смутились.
– Ну-у-у, мы хотели вам рассказать, только не успели, ваша мама все время рядом…
– Неважно, – глухо сказал Вадька и устало потер лицо ладонями. – Потом расскажете. В любом случае Мотя вряд ли мог сбросить на нас один холодильник или испортить шнур в другом.
– Ты зачем нас от Мотьки уволок? Я собиралась придурку башку отвернуть! Додумался: ночью на пляже на нас шпану натравил, днем – мужика с ножиком!
– Какая еще шпана ночью на пляже? – вычленила главное Катька.
Близняшки смутились.
– Ну-у-у, мы хотели вам рассказать, только не успели, ваша мама все время рядом…
– Неважно, – глухо сказал Вадька и устало потер лицо ладонями. – Потом расскажете. В любом случае Мотя вряд ли мог сбросить на нас один холодильник или испортить шнур в другом.
– Ты думаешь, это все – не случайно? – недоверчиво переспросила Мурка. – Нас пытались убить?
– Так какие брусочки с проводочками вы нашли в чемоданчике? – вместо ответа спросил Вадька и посмотрел сперва на Катьку, потом на Кисоньку.
– Ага, значит, это все-таки была взрывчатка! – азартно заключила малая.
На щеках у Севы вспыхнул горячечный румянец. Он уже все понял.
– Может, и не убить… Вообще-то холодильник не самый надежный способ убийства, хуже даже, чем автомобилем давить. Жертвы, они ведь шустрые бывают, так и норовят увернуться – совсем как мы! Скорее всего, нас хотели напугать до потери пульса и вытурить из пансионата. Как только мы уедем, тут все – бух! – Он сжал и разжал пальцы, изображая взрыв. – Это – рейдерский захват собственности! Обесценить до предела и купить по дешевке!
– Наши бывшие соседи на черных «мерсах», конкуренты старшего Соболева, – немедленно нашла виновных Кисонька. – Мы через трубы слышали – они про диверсию говорили. Тогда вроде шутили, а потом могли и всерьез решиться. Собирались уезжать, а не уехали. И что мы ищем холодильник, они знали – мы сами сказали.
– Возможно, но не сто процентов, – возразил Сева. – Помнишь, они еще говорили, что от диверсии в пансионате выгода самому Соболеву? Останется тут голая земля, хочешь – покупай ее, не хочешь – не покупай…
– С конкурентами на лестнице соболевская мама сговориться пыталась, – выдвинула еще одну версию Мурка. – Кричала, как она Соболева-папу ненавидит. Мотя тоже на папу в обиде. Вот как возьмет он полкило взрывчатки…
– Только не Мотя! – неожиданно вступилась Кисонька. – Он клялся взорвать аквапарк, – и пояснила: – Папа ему новый клип снимает – сынуля запоет прямо в аквапарке.
– Если оттуда, теряя тапочки, круги и детей, побегут люди, значит, Мотя уже там! – кивнула Мурка.
– Взрыв аквапарка – другого уровня терроризм, там же людей сколько, – рассеянно пробормотал Вадька. – Мы про пансионат говорим…
– Трое подозреваемых: конкуренты, сам Соболев и Соболева-мама, неважно, с Мотей или без, – заключила Катька. – Что делать будем?
– Позвоним вашим родителям… – Вадька кивнул близняшкам. – Попросим прислать машину. Завтра утром погрузимся и уедем. Главное, чтоб весь пансионат знал, что мы уезжаем – тогда ночью можно спать спокойно, до завтра взрывники потерпят.
– Ага, ясно! – вскричала Катька. – Все подумают, что мы уезжаем, а мы на самом деле… А что мы на самом деле?
– Ничего, – холодно сказал Вадька. – Сядем в мини-вэн и поедем домой.
– Как… Совсем?
– Совсем, – подтвердил Вадька.
– Но мы же сыщики… – Катька непонимающе глядела на него. – Мы не можем позволить…
– Мы – сыщики, – перебил ее брат. – А мама? Мало тебе нападения, хочешь проверить, как она взрыв переживет?
Малая судорожно вздохнула, будто ей не хватало воздуха.
– А люди? – настороженно спросила Мурка.
– Кроме нас, здесь только директорша, Василь Михалыч и горничная Маша. Если «подрывники» так старались выгнать нас, подождут, пока эти трое по домам разойдутся. Взрыв пустого здания и взрыв с человеческими жертвами – это два разных взрыва. Не станут они – кто бы это ни был – нарываться на серьезное расследование.
– Соболевы, скорее всего, замешаны, о них можно не волноваться, – Кисонька усмехнулась. Волноваться о Моте, вот еще! – Я звоню родителям! Если даже мобилки отключены, достану через папиного секретаря.
– Вы тоже хотите уехать? – ошеломленно пробормотала Катька. – А пансионат пусть взрывают?
– Отправим хозяевам инфу о взрыве, – сказала Мурка. И честно добавила: – Только они не поверят.
– Мне наша мама дороже какого-то пансионата, – отрезал Вадька. – Кто как хочет, а я беру ее в охапку… – Вадька растопырил руки, будто и впрямь собрался сгрести в охапку свою крупную маму. – И увожу отсюда!
– Тебя тоже! – сурово перебил собирающуюся возразить Катьку Сева. – Не хватало еще рисковать жизнью – в чужом городе, ради чужой собственности. И даже без гонорара!
– Но… это… как-то нехорошо, – уже чуть не плача, начала Катька.
– А кто сказал, что всегда будет хорошо? – грустно усмехнулась Мурка и встала. – Я бы тоже не стала рисковать своей мамой. Даже ради жизни другого человека, а уж тем более ради здания! Главное, чтоб сегодня тут все не подорвалось на фиг! Раньше завтрашнего утра за нами все равно не приедут – я ж не могу сказать родителям, что под нами вот-вот пансионат взорвется!
– Если чемодан со взрывчаткой никто не уронит, может, и обойдется… – протянул Вадька. – Маме мы тоже не можем объяснить, что пансионат взорвут. Придется рискнуть, – губы его кривила гримаса – то ли насмешливая, то ли печальная. – Я так хотел отдохнуть от расследований, а мы все это время были в самом центре детектива! Притягиваем мы их, что ли?
– Только за деньги! – отрезал Сева. Мурка принялась набирать номер. Катька продолжала взирать на старших умоляюще: никак не могла поверить, что те и впрямь не собираются начинать расследование! Но остальные даже не глядели в ее сторону, лишь Сева демонстративно скроил зверскую рожу:
– Я думал, ты только птичек защищаешь, а ты и железобетонные конструкции прошлого века готова грудью закрыть? Иди вещи собирай! – Он подтолкнул Катьку к дверям.
Девчонка тяжко вздохнула, нажала ручку… и дверь снова стукнула кого-то невидимого во мраке коридора. Шустрая тень рванула прочь, Катьку снесло в сторону.
– Я знаю, Соболев, это ты! Не уйдешь! – Мурка длинными скачками мчалась за тенью. Раздался грохот. – Попался, гад! – торжествующе завопила Мурка.
В руке у Севы вспыхнул фонарик, выхватывая из темноты Мурку, восседающую на ком-то крупном – руку беглеца рыжая жестко заломила за спину. Человек застонал… красный, как сигнал светофора, нос блеснул в свете фонарика.
– Ой, – сдавленно сказала Мурка. – А вы – не Соболев!
– У нас тоже все не любят Соболева! – простонал красноносый Василь Михалыч. – Но не до такой же степени!
– Вы просто не того Соболева не любите, – туманно пояснила Мурка, слезая со своей добычи.
– Что вы под дверью делали? – Сева направил луч фонарика красноносому в лицо.
– Как – что? – возмутился Василь Михалыч, с кряхтением поднимаясь с пола. – То вы по этажам шаритесь, то с ножом по пансионату гуляете, то к постояльцам в номер врываетесь, теперь вот на меня кинулись! – Он укоризненно посмотрел на Мурку. Та смутилась. – Чем дальше – тем хуже, я думаю: вдруг вы ненормальные? Нормальные люди разве у нас жить останутся?
– Мы нормальные, – мрачно буркнул Вадька. – Завтра съезжаем. Можете так и передать! Вот буквально всем, кого встретите! – и направился к маминой комнате.
– У вас и правда только ненормальные жить могут! – гордо проплывая мимо Василь Михалыча, бросила Катька. Ну надо же ей было убедить себя, что ребята правы и что ей совсем-совсем не жалко ни противную директоршу, ни дядьку этого пьющего! – Даже холодильник, и тот без холода. У нас вся еда скисла и мама!
– Скисла? – вырвалось у того.
– Расстроилась! – Катька гордо проследовала в комнату.
Красноносый дядька не остался в коридоре, а вместе со всеми просочился к Надежде Петровне.
– Этот холодильник не работает? – поинтересовался он. – А выделывался, будто в технике разбираешься! – Он насмешливо поглядел на Вадьку. – Починить слабо?
– Этот холодильник не будет работать, – сквозь зубы процедил Вадька.
– Вот так прям и не будет? – Насмешливые нотки стали еще заметнее. – Эх, молодежь!
Красноносый наклонился, обхватил холодильничек обеими руками и… перевернул его вверх колесиками.
Из распахнувшейся дверцы посыпались коробки и сверточки, хрупнули скорлупой вареные яйца. С глухим стуком обрушились на пол пластиковые бутылки с минералкой. Надежда Петровна вскрикнула.
Холодильник заработал! Он стоял на крышке и… работал. Урчал, гудел, подергивал обмотанными пылью колесиками, как спящая собака лапами… и работал!
Василь Михалыч обвел ошеломленную аудиторию сияющим, лучистым взглядом:
– Ну что, с вашими компьютерами так можно, а, молодежь?
– Нет, – замороженным, будто из того же холодильника, голосом откликнулся Вадька. – С компьютерами – нельзя, – и с тоской глядя на довольно гудящий холодильник, прошептал: – Я хочу домой! Заберите меня отсюда!