– Нет, ну это нормально? Второй раз попадает не туда и еще матерится, что почему я беру трубку, дрянь.
Ольга раскрыла свою сумку и в сердцах швырнула телефон внутрь.
Данила протянул Ксении свой мобильный и торжественно сказал:
– На правах победителя бильярдного турнира прошу вбить свой номер мобилы.
– Галантно, но слабенько, – ответила она и стала набирать в его мобильнике свой номер. – На правах победителя надо требовать, а не просить. Вот я бы потребовала.
– Интересно, кстати, чего? Ты так и не сказала, чего бы ты хотела, если бы выиграла у меня.
Ксения на секунду всерьез задумалась. От клуба доносилась зажигательная мелодия. Ксения сказала:
– Я прошу станцевать для меня. Заметь: прошу, а не требую, потому что выиграл ты. Ну что, станцуешь?
– Сейчас? – уточнил Данила, одновременно понимая, что не может не принять этот вызов.
Она кивнула. Данила улыбнулся и кивнул в знак согласия.
Он отступил, чтобы иметь вокруг себя достаточное пространство, и начал танцевать джигу.
Ольга заворожено улыбалась. Пожалуй, она не ожидала от Данилы такого огня. Ксения тоже смотрела, чуть ли не разинув рот, хотя сегодня, до знакомства с Данилой, уже видела, как искусно и залихватски он сбацал рок-н-ролл на танц-поле. Обычно так танцуют в кругу знакомых, а он, как заметила Ксения, наблюдая за ним после танца, был в клубе один. Этим он ее и заинтриговал.
Данила эффектно отбил последние такты джиги и остановился, когда подъехал на машине Виктор и одновременно стихла мелодия.
Девушки зааплодировали.
– Данила у нас в этом деле профи, – с гордостью сказал Виктор в открытое окно машины.
– Серьезно, что ли? – спросила Ольга. – Данила, ты профессиональный танцор?
– Да нет, – ответил он. – Профессионал зарабатывает своей профессией деньги, а я на это трачу.
– И давно ты этим занимаешься? – спросила Ксения.
– Когда еще учился на втором курсе, начал. Так с тех пор и продолжаю. Мне нравится.
Ксения вспомнила про телефон Данилы, который все еще держала в руке. Она внесла последнюю цифру своего номера, для верности нажала на зеленую кнопку и, дождавшись звонка на своем телефоне, чтобы и самой иметь его номер, вернула Даниле его мобильник.
Виктор выпростался наружу из-за руля потрепанной машины марки «Ниссан», стараясь, чтобы движения были элегантными, и подошел ближе.
– Ну что, девчонки? Прыгайте в тачку, – сказал он.
– О, кавалеры провожают дам до дома, – сказала Ксения. Она открыла заднюю дверцу и сказала Ольге: – Падай.
– Откуда у тебя Ниссан? – тихо спросил Виктора Данила.
– Длинная история. Вернее, не столько длинная, сколько не для этого момента.
– А твоя Тоета где?
– В ремонте.
Когда девушки устроились на задних сиденьях, Данила закрыл дверь, а сам сел рядом с Виктором.
– Так, девушки, куда помчимся? Предлагаю к нам в гости, – сказал Виктор, когда они тронулись.
– Ты настаиваешь на этом слове? Что мы именно «помчимся»? – спросила Ксения.
– Нет, лучше медленно и нежно. Я как-то устала, – сказала Ольга; она уткнулась головой в плечо подруги, закрыла глаза и, казалось, мгновенно уснула.
– Мы с Данилой двухкомнатную квартиру снимаем, – сказал Виктор, – и у нас всегда есть, что выпить. А иногда и закусить.
– Да, я бы еще чуть-чуть выпила, а то какой-то дурацкий конец у вечера получился, – сказала Ольга и осеклась: ее пихнула локтем Ксения.
– А я думала, вы нас по домам развезете, – сказала Ксения. – В общем, давайте все-таки не помчимся, а потихоньку…
– И нежно, – вставила томным голосом Ольга.
– Потихоньку и нежно поедем, – продолжила Ксения, – а мы с Ольгой еще подумаем, куда ехать, да, Оль?
– Когда ты начинаешь думать, все кончается какими-нибудь приключениями на нашу… голову, – ответила Ольга.
– Ничего подобного, – негромко сказала Ксения и тоном телевизионной ведущей продолжила:
– Итак, команда девушек в студии думает, куда ехать, и у меня в связи с этим есть вопрос к участнику нашего шоу Даниле.
– Какой вопрос? – сонно спросила Ольга, не открывая глаз.
– Вот какой, – сказала Ксения. – С одной стороны, можно, конечно, мальчики, к вам в гости. Ну а с другой стороны, Данила, как ты думаешь: мы же не обязаны вот так вот сразу к какому-то парню домой ехать? Даже если он клево танцует, правильно? – Ксении не нравилось, что Данила так быстро, да еще настолько, стал ей симпатичен. И ей неприятно было сейчас вспоминать, как она несколько минут назад не только вбила свой номер в его мобильник, но и сделала после этого имитационный звонок, чтобы получить его номер на свой мобильник, а Данила все это видел – и наверняка возомнил о себе.
– Нет, не правильно, – отозвался Данила. – Я считаю, что надо. Прямо сейчас.
– Это почему? Ну правда, по какой причине, например, лично я в принципе должна продолжать знакомство, например, лично с тобой? Ваши аргументы, сэр. Потому что вы крутой?
– Ну, я бы не сказал, что я такой уж крутой. Но… если понадобится…
– Чтобы быть крутым, когда понадобится, надо тренироваться, когда не очень надобится, а ты, похоже, не тренируешься.
– С чего ты взяла? – спросил Данила.
– Ты даже ничего не собираешься с работы украсть. Тебя вышвыривают к черту, а ты не хочешь отплатить им.
Данила обернулся и пристально посмотрел на Ксению, его, похоже, задели ее слова. Только что аплодировала ему и смотрела чуть ли не с обожанием – и здрасьте.
– А ты-то что стырила, когда тебя вышвырнули? – сказал он. – Небось, какую-нибудь мелочь? Типа степлера.
Ксения тихо открыла свою сумочку и сказала ему:
– Дай-ка мне руку, Данила. Ну протяни, не бойся.
– Чего мне бояться? – Данила, полуобернувшись, протянул ей правую руку. – Погадать хочешь?
– Фокус показать, – ответила она. И, не успел он мигнуть, как раздался щелчок у его запястья. Данила отдернул руку и увидел, что в руке у Ксении большой степлер. Он глянул на рукав своей джинсовой куртки, пощупал – в манжету была вколота довольно крупная скоба.
– Ты угадал, – сказала Ксения. – Я украла степлер! Это хоть что-то. А еще я этим степлером пробила кучу готовых элитных презервативов в кабинете своего менеджера. Пусть теперь дарит почетным гостям фабрики.
Данила попытался вытащить скобу из рукава, но она сидела крепко.
– Все свои дизайнерские работы собственной рукой пробила, – продолжила она. – Черт, мои родные креативные работы!
– Какие работы? – спросил Виктор.
– Художественные. Я дизайнер. Я накреативила кучу новых форм презервативов, и по моим эскизам даже опытные образцы успели сделать.
– Ого, – сказал Виктор. – Презервативы новых форм!
– Да, новых. Чего вы ржете? – сказала Ксения.
– Мы не ржем, – сказал Виктор, с трудом подавляя смех. – Просто не очень понятно, какие могут быть новые формы у презервативов. Члены у мужчин во все времена были одинаковые. Ну, у нормальных, я имею в виду, мужчин, не мутантов каких-нибудь.
– Основная часть презерватива, естественно, одна и та же, – ответила Ксения. – Но тот, знаете, чулочек на конце, который для спермы предназначен, вот его можно делать разной формы. Например, в виде петушиной головы. Хотя и основную часть тоже можно по-разному сделать. Плюс по-разному можно роспись на резину нанести.
– Роспись? – сказал Данила. – Под Гжель? Или под Жостово?
– Под Жостово – это для жосткого секса, – сказал Виктор и гоготнул.
– Виктор, у меня такое ощущение, что это не Данила, а ты работаешь на скотобазе, – сказала Ксения. – Ты, кстати, где работаешь?
– Да так, то в одной фирме, то в другой, – ответил Виктор.
– А кем? – спросила Ксения.
– Сейчас верхолазом, кондиционеры на стенах зданий устанавливаю. Так ты не договорила, какая там у тебя роспись на презервативах. Под Гжель?
– Гжель и всякий там Палех – это уже вчерашний день, – ответила она. – У меня, например, была серия в стиле хай-тек. Даниле как программисту понравилось бы. В общем, это, конечно, надо видеть, так трудно объяснить. Все равно, что про картины в Третьяковке читать, вместо того чтобы посмотреть.
– Я бы с удовольствием посмотрел на подлинники твоих работ, – сказал Данила.
– Теперь уже не посмотришь, – Ксения вновь помрачнела. – Теперь меня выкинули, а мое творчество себе зацапали.
Данила, все еще сидя вполоборота, не оставлял попыток вытащить скобу из рукава.
– Мелочь, а неприятно! Правда? – ехидно спросила Ксения, заметив со своего места его старания.
– Да, неприятно, – сказал он, прекратив возню с рукавом. – И это на самом деле мелочь. Мелкое воровство. Мелочевка.
– Мелочевка. Хорошо, – согласилась Ксения. – Ну тогда давай ты покажешь пример масштаба.
– Я уже говорил, что у меня на работе из ценного – только сперма. Комп, на котором я там работаю, не такой уж крутой, и его тупо красть, сразу на меня и подумают. Еще быки там породистые. Но быка тоже как упрешь? Грузовик, что ли, подгонять? Таким образом, остается сперма. И я могу украсть ее когда угодно, – сказал Данила. – Я знаю, как открыть заднюю дверь в производственном корпусе, и я знаю, где лежит запасной ключ от хранилища, а сторож в корпусе по ночам всегда спит, он часов в десять заваливается спать, потому что ему в пять утра вставать, чтобы утренний корм быкам задать. Ночью его пушкой не разбудишь, считай, что его и нет. Но дело не в этом. Просто кому и что я докажу, если украду что-нибудь с работы? Что от этого изменится?
– Откуда я знаю? – ответила Ксения. – Может, всё в твоей жизни изменится. А, может, и нет. Но в любом случае, приятную мелочь-то себе позволить можно?
– Э-э, алле, хватит вам, – сказал Виктор. – Может, вы отложите свою семейную сцену? Сейчас мы приедем к нам домой, выпьем и спокойно поговорим.
– Если Данила не пообещает, что украдет бычью сперму, мы к вам не поедем, – отрезала в запале Ксения.
– У Данилы в принципе и своя сперма может найтись, – сказал Виктор. – Зачем ему бычья?
– Как это… изысканно, Фигаксель. Какой тонкий заезд к девушкам, – сказала Ксения. – Но вообще, дело, конечно, ваше. Витя, тормози, мы с Олей выходим.
– Да пожалуйста! Мне этот дурацкий разговор как-то уже надоел, – Виктор резко затормозил, так что Ольгу, которая уже успела задремать, да и всех остальных, ощутимо тряхнуло вперед.
– Что, уже приехали? – сказала спросонок Ольга.
– Это нам сейчас Данила, наверно, сообщит, – сказала Ксения. – Ну, решай.
– Ладно, тогда – прямо сейчас, – ответил он, выделив последние два слова. – Витек, поехали ко мне на арбайтн, в Быково.
При этом в голове у Данилы мелькнуло, что с Ксенией ему на удивление легко далось решение, над которым раньше он скорее всего размышлял бы долго – так долго, что и решение уже принимать было бы незачем. И еще Данила ощутил радость, почти физическую радость от того, что он так легко может проявлять не свойственное ему безрассудство. Да, ему определенно нравится произносить эту фразу – «Прямо сейчас».
– У тебя с головой в порядке? – спросил, однако, Виктор.
– Всего-то пять километров за МКАДом.
Виктор забарабанил пальцами по рулю.
– Ты мне друг? – сказал Данила.
Виктор посмотрел на него с осуждением и злостью, затем обернулся и в упор посмотрел на Ксению – с такой ненавистью, что казалось, сейчас сорвется и ударит ее, но она ничуть не стушевалась. Ксения смотрела на Виктора с вызовом, и сколько он ни буравил ее своим взглядом, ее взгляд от этого не становился менее твердым, и в конечном итоге игру в гляделки она выиграла – Виктор отвернулся, шумно вздохнул, посидел некоторое время молча, глядя на светофор, беспрерывно мигавший в ночном режиме желтым огнем, а затем, словно бы найдя во всей этой ситуации что-то забавное, усмехнулся и сказал:
– Ладно.
При этом он без особой надобности огляделся по сторонам, и Данила заметил, что его друг непроизвольно захлопал ресницами. Данила знал, что значит это неконтролируемое хлопанье ресницами: Фияксель решился, и теперь его уже не остановить, даже если Данила и все остальные вдруг передумают.
– Так куда помчимся? – сонно спросила Ольга. – Домой или за приключениями? Давайте лучше домой. Когда я спать-то буду?
– Оль, – сказала Ксения, – можешь спать уже прямо… как ты говоришь, Данила?
Данила мгновенно понял, о чем она, и когда Ксения специально повторила: «Можешь спать…» и артистично взяла паузу для вдоха и продолжения, он подхватил, и они завершили фразу хором:
– Прямо сейчас!
Глава 4. Топающий йожег
На следующее утро изможденный, но выглядящий прилично (гладко выбритый, в новеньком костюме) писатель Виталий Кутыкин сидел в одной из комнат Сенатского дворца в Кремле, в приемной президента Российской Федерации. Слева от Кутыкина располагалась солидная дверь, а на ней была крупная табличка золотого цвета, на которой так и значилось: «Президент Российской Федерации Владимир Иванович Паутов».
Виталий был в затемненных пляжных очках, что выглядело несколько странно в помпезно-казенной обстановке приемной. Зато очки, как и всегда, помогали ему чувствовать себя в безопасности. Выходя на люди, он почти всегда надевал их. Когда он был в очках, окружающие с трудом могли проследить, куда он смотрит, а он мог видеть их глаза, и это позволяло ему ощущать себя вооруженным перед враждебным и чуждым ему реальным миром.
В ожидании встречи с президентом мающийся похмельем Кутыкин не глядел ни на золотую табличку у двери, ни на что другое (при том, что глаза его были широко раскрыты). Взгляд Кутыкина на мир был туманным и стерильно бессмысленным. В комнате еще была секретарша, дама средних лет, сидящая за большим письменным столом, и стоящий по правую руку от писателя улыбчивый мужчина лет пятидесяти, который встретил Виталия при входе в Сенатский дворец, и который теперь пытался быть с ним гостеприимным и любезным.
– Чайку или кофейку не хотите? – спросил мужичок у Кутыкина.
Виталий промолчал.
Секретарша работала за компьютером, тихо постукивая по клавишам, хотя вряд ли правильно называть эти звуки постукиванием, скорее уж, слышалось шлепанье. Наверно, по этой причине Кутыкин вдруг вспомнил, как он однажды упал пьяный на даче в траву и не силах подняться (да и не желая вставать) долго лежал на животе, не двигаясь, но и не засыпая, и настолько слился с матушкой природой, что забредший на дачный участок ежик стал безбоязненно бегать туда-сюда мимо его лица. Ежик мягко топотал по грунтовой тропинке, и слышались звуки, точь-в-точь похожие на те, которые издавали сейчас клавиши клавиатуры под порхающими пальцами секретарши.
– А вы-то сами, Артем Алексеевич, попить чайку не хотите? – прервав работу на компьютере, спросила секретарша мужчину, который сопровождал Кутыкина.
Артем Алексеевич отказался, а сам обратился с вопросом к писателю.
– Это, наверно, очень трудно – писать книги?
Он сказал нарочито бодро, как видно, в расчете на то, что этот тон заставит беллетриста откликнуться. Но ответом было молчание. Артем Алексеевич выдержал паузу, достаточную для того, чтобы писатель мог отреагировать, но Виталий так и не проронил ни слова.
– Может, вам снять очки? – спросил Артем Алексеевич у Кутыкина. – Неудобно в таком виде идти к президенту. В темных очках. Нехорошо.
Сопровождающий хотел было еще что-то сказать, однако передумал и только откашлялся.
Кутыкин молчал. Секретарша продолжала печатать, а перед внутренним взором писателя (щека на траве) продолжал бегать ежик.
* * *
…Тем временем, президент России Владимир Паутов в задумчивости стоял у окна в своем кабинете. Мощным плечом он опирался о раскрытую створку, и складывалось впечатление, что крепкая оконная рама прогибается под его непроизвольным напором и вот-вот треснет с жалким хрустом, словно сделана из тоненьких реек. Фигура у лидера самой просторной страны мира была действительно могучей, почти квадратной, под стать державе. Такой комплекции хватило бы на двух человек.
Вид из кабинета Сенатского дворца, открывавшийся на древнюю Колокольню «Иван Великий», настраивал на философские размышления. Собственно, президент как раз и думал о том, что составляло смысл его жизни, о годах – уже десятилетии! – верховной власти. Он пытался быть беспристрастным, старался отстраненно думать о себе, оценивая, что сделано за это время.
Десять лет – подходящая дата для обобщений и оценок. Десять лет! Бесчисленные заседания правительства, выступления на всевозможных форумах и конференциях, несчетное количество международных переговоров, поездок по стране и миру, отработанных улыбок при перерезании красных ленточек на фоне новых домов культуры, больниц, стадионов, огромное число бесед с «простым народом», распеканий нерадивых чиновников, телемостов, онлайн-конференций, интервью… И это только верхняя часть айсберга. А сколько работы невидимой! Сколько сил потрачено на продумывание и воплощение всяческих коротких и многоходовых комбинаций в борьбе с оппонентами внутри страны и с внешними недоброжелателями!
Конечно, интриги всегда удавались ему и были даже в радость. Кто-то из тех, с кем он стартовал на пути к заветному трону, разбивался на бурных порогах политической реки и, если удавалось не утонуть после этого и догрести до берега, до какой-нибудь тихой, более или менее доходной должности, считал, что ему повезло. Он же в передрягах борьбы за власть всегда чувствовал себя, словно рыба в воде, и вопреки любым проискам всегда двигался только вверх по течению, как лосось, идущая на нерест. Сколько усилий, времени, нервов на это потрачено! Он уже десять лет уверенно удерживает за собой пост главы государства. Но что в итоге? Чем он может гордиться, если говорить об этом не перед телекамерой, а просто самому себе – сейчас и здесь, в Кремле, среди храмов и дворцов, которые видывали по-настоящему великих царей империи. Чем запомнится миру он, сегодняшний самодержец России? Что напишут о годах его правления в учебниках истории?
В этот момент располагавшаяся позади массивного президентского кресла небольшая потайная дверь, поверхность которой не отличалась от отделки стены, без стука раскрылась и в кабинет впорхнула молодая блондинка. Ее легкий сарафан контрастировал с напыщенно-официозным убранством кабинета.