– И все же мне кажется, здесь есть какой-то подвох.
Шарлотта поджала губы:
– Мы принимаем только тех, кто сдал экзамены. А сдать их очень трудно.
– Я сдам.
Шарлотта улыбнулась.
– Что ж, – сказала она, – здесь нет никакого подвоха.
* * *Эмили шла вслед за Шарлоттой по отделанным деревянными панелями коридорам и залам с терявшимися где-то в выси потолками. Она никогда в жизни не видела столько арок. Шарлотта ногтем постучала по одной из дверей.
– Мой кабинет. – На медной табличке было выгравировано: «Ш. Бронте». – Обращайся ко мне с любыми вопросами или проблемами, в любое время дня и ночи.
Дальше опять потянулись коридоры. Через высокие, узкие окна Эмили увидела детей в темно-синих форменных пиджаках и шляпах. Может, это и в самом деле похоже на школу.
Шарлотта остановилась перед тяжелой деревянной дверью.
– Твоя комната.
Здесь была узкая кровать. Высокое арочное окно. Старый письменный стол и стул с высокой спинкой. Стены сложены из камней, неровные грани которых уже давно сгладили ладони неугомонных монашек.
– Некоторые из новеньких живут по соседству, – сказала Шарлотта. – Но я предоставлю тебе самой знакомиться с ними. – Она улыбнулась, взялась за ручку двери. – Ужин в шесть.
Дверь закрылась.
Эмили выпустила из руки лямку, и рюкзак упал на пол. Она подошла к двустворчатому окну и изучала его механизм, пока не разобралась, как его открыть. Ветер взъерошил ей волосы. Вид на Восточный лес был отличным. Деревья напоминали колонны. В лесу можно было заблудиться. И отыскать пряничный домик. И встретить колдунью.
Ей нужно было сходить в туалет. Потом отправиться на поиски других учеников, выяснить, что у нее за конкуренты. Но Эмили все стояла у окна и смотрела на лес, потому что в этот момент ей было хорошо, хотя ее и не покидала мысль, что в конечном итоге вся эта история может оказаться мошенничеством.
* * *Она пописала, вымыла руки и оглядела себя в зеркале. Волосы напоминали солому. На ней была одежда, которая казалась тем хуже, чем красивее становилась окружающая обстановка. Зато от нее не воняло. Однако в общем Эмили не выглядела совсем уж не ко двору. Можно было даже поверить, что она из тех, кто регулярно писает в туалете с высокими шестиметровыми потолками. А потом катается верхом.
– Расслабься, – сказала Эмили отражению, потому что взгляд у нее был напряженным.
Она пошла на звук телевизора и оказалась в маленькой комнатке с диванами, подушками и развалившимся на них мальчишкой. Он сел прямо, когда она вошла. Его вьющиеся волосы скручивались в тугие колечки. Одежда на нем была новой и яркой, ворот поднят. Если между ними и было нечто общее, Эмили этого не увидела.
Его взгляд скользнул по ней. Очевидно, он думал о том же самом.
– Привет, – сказал он.
– Привет. Ты кто?
– Парень. На диване. – Он улыбнулся. Эмили уже его ненавидела. – Ты на экзамены?
– Ага.
– Только что приехала?
– Ага.
– Откуда?
– Из Сан-Франциско.
– Ясно, – сказал он. – А… гм… откуда из Сан-Франциско? – Он опять улыбнулся. Поднятый воротник – что это значит?
– С улицы. – Он захлопал глазами. – С улицы, – сказала Эмили. – Понимаешь? С улицы.
Он помотал головой:
– Не понимаю.
– Я вижу.
– Прости, я не хотел тебя обидеть. Я имел в виду, чем ты занимаешься? – Он покрутил пальцем, подразумевая под этим жестом комнату. – Ведь сюда просто так не попадают.
– Я фокусник. Развлекаю людей.
– Вот как, – сказал он. – Что-то ты мало похожа на тех, кто из сферы развлечений.
– Ты тоже мало похож на тех, кто хоть в чем-то разбирается, – сказала Эмили, потому что ее уже начали пугать его формулировки. – Ты как здесь оказался?
Он усмехнулся. У него были потрясающие зубы.
– Ассоциация дискуссионных клубов школ Новой Англии. Выпускные экзамены. – Он подождал реакции. – Я сдал на «хорошо».
– Вот как, – сказала она.
* * *Эмили приняла душ и переоделась. Там, откуда она приехала, было круто изо дня в день носить одну и ту же одежду; это означало, что ты слишком занят ловлей жизненных шансов, чтобы успевать менять свой наряд. Но здесь такая манера одеваться стала бы проблемой. Она натянула свою куртку, меховую и с маленькими байкерскими заклепками, над которыми она смеялась, когда кто-нибудь замечал их, но которые втайне считала прикольными. Она расчесывала волосы до тех пор, пока не расчесала все колтуны, забрала их заколкой так, чтобы они не падали на лицо. Вспомнила, что в косметичке есть тушь для ресниц, и с помощью подручных средств сделала себе «дымчатый макияж». А вот дезодорант она где-то посеяла. Зато в душе хорошо промыла подмышки. По сути, сейчас от нее пахло лучше, чем раньше.
Где-то зазвенел колокол – самый настоящий колокол: звук был кристально чистым, как у музыкального инструмента. Эмили выглянула в коридор и обнаружила, что из-за других дверей тоже выглядывают. Все лица были юными, в большинстве своем женские.
– Время есть! – сказала чернокожая девочка из комнаты напротив, и раздались смешки.
Длинный стол в столовой был накрыт на семь персон. Средняя его часть была застлана огромной, как простыня, скатертью, а по краям оставалось еще много сверкающего полированного дерева. Вошел тот самый кудрявый мальчишка; он оживленно болтал с девочкой, которую Эмили еще не видела. Он сел напротив. Она ожидала, что он посмотрит на нее, но парень не посмотрел. Она попыталась разобраться в столовых приборах. Рядом с ней на стул забралась девочка не старше десяти лет. Эмили поздоровалась с ней; девочка ответила, правда, смущенно. С другой стороны от нее села очень красивая девочка в плиссированной юбке и с блестящими светлыми волосами. Кудрявый мальчик посмотрел на блондинку, отвел взгляд и посмотрел снова, и Эмили подумала: «Ага, ясно».
Та самая Шарлотта, которую Эмили сначала приняла за монашку, обошла стол и обменялась парой фраз с каждым из них. Подали хлеб. Суп. Десятилетняя девочка с отчаянием и беспомощностью таращилась на ложки, и Эмили попыталась помочь ей, основываясь на догадке, что есть надо тем, чем едят все.
– Мне нравится твоя куртка, – сказала блондинка – у нее было ангельское личико. – Она такая аутентичная…
– О, – ответила Эмили. – Мне нравятся твои уши.
– Уши?
Эмили восприняла ее слова как оскорбление, но вовремя сообразила, что блондинка говорит абсолютно серьезно. Что на самом деле она хотела сделать ей комплимент.
– Да. Они как у эльфа. – Она пихнула локтем свою десятилетнюю соседку. – Правда, как у эльфа?
– Да.
– О, – сказала блондинка. – Ну, спасибо.
На серебряных блюдах были разложены крохотные, на один укус, конструкции из мяса, хлеба, какой-то пасты и чего-то еще. Эмили взяла одну только потому, что жевание исключало ее из разговора. Штука оказалась вполне съедобной. Странной на вкус, но странной не в плохом смысле. За весь день она практически ничего не ела, если не считать сухого печенья.
Шарлотта встала и произнесла короткую речь о том, как счастлива видеть их здесь и как она надеется, что они обеими руками ухватятся за выпавший им шанс, потому что каждый из них обладает огромным потенциалом, а задача Академии – раскрыть его. Потом сказала, что они должны хорошо выспаться, потому что первый экзамен начнется рано, и кудрявый мальчишка спросил, из чего будет состоять экзамен. Шарлотта улыбнулась и сказала, что все ответы будут получены к утру. Это были ее слова: «Ответы будут получены к утру». Если бы кто-нибудь заговорил так в мире Эмили, он тут же схлопотал бы затрещину, но ей эта манера вроде бы пока нравилась. На пирсе, прикрываясь полями своей шляпы, она использовала слова, чтобы заставлять людей улыбаться, подходить поближе, отдавать свои два доллара и не переживать из-за проигрыша. От правильных слов зависело, будет у Эмили еда или нет. А еще она обнаружила, что лучше всего работают не факты и аргументы, а слова, которые по какой-то причине щекочут людям мозг, которые просто вызывают у них веселое удивление. Каламбуры, преувеличения, нечто, являющееся правдой и одновременно неправдой. «Ответы будут получены к утру». Такие, например, фразы.
Потом они разошлись по своим комнатам, и Эмили чистила зубы, стоя рядом с девочкой из Коннектикута. Все, кроме нее, были в пижамах. Когда она шла к своей комнате, по коридору разнесся голос:
– Спокойной ночи, девочка в дверях.
– И тебе, мальчик на диване, – сказала Эмили и закрыла свою дверь.
Ей не верилось, что она сказала такое. Ну и напасть этот мальчишка! Хотя не то чтобы очень уж страшная напасть…
* * *Утром они все сидели в зале, и им раздавали экзаменационные листы. Первые вопросы Эмили узнала сразу: кого она предпочитает – кошек или собак; какой ее любимый цвет; любит ли она свою семью. Был там и тот, странный: «Почему вы это сделали?» Эти вопросы были в самом начале страницы, а дальше шло бесконечное множество новых.
– Пожалуйста, отвечайте абсолютно честно, – сказала Шарлотта. Она шла между партами, и стук ее каблуков эхом отдавался под потолком.
Ее спрашивали о любимых фильмах. Песнях. Книгах. В последний раз Эмили читала книгу, когда ей было восемь. Она огляделась. Десятилетняя девочка сидела через три парты позади нее; ее ноги даже не доставали до пола. Эмили покрутила ручку и написала: «Принцесса Лили спасает мир». Это было единственное, что она вспомнила.
Наконец Шарлотта собрала листы и на некоторое время исчезла. Народ принялся сверять ответы. Эмили заметила в коридоре какого-то мужчину, высокого, с коричневой кожей и с глазами, как кубики льда. Он наблюдал за ними через стекло. Она почему-то ощутила смятение и отвела взгляд, а когда снова посмотрела в ту сторону, мужчины уже не было.
Шарлотта вернулась с телевизором на тележке.
– Вам покажут серию быстро сменяющихся картинок. На одной из них будет изображен вид еды. Вам предстоит записать название этой еды. У кого-нибудь есть вопросы? – Она оглядела зал. – Очень хорошо. Удачи.
Эмили взяла карандаш. Шарлотта нажала кнопку на видеомагнитофоне. На экране появился текст – «СЕРИЯ 1–1» – и исчез. Секунду экран был черным. Потом стали появляться и исчезать изображения. Эмили заморгала. На экране появилось: «КОНЕЦ СЕРИИ 1–1». Головы склонились над партами. Эмили уставилась на свой листок. Все это было гораздо быстрее, чем она ожидала. Что она увидела? Смеющееся лицо. Семью за столом. Целующихся людей. Траву. Корову. Стакан молока? Эмили сомневалась. И это было странно, потому что она отличалась наблюдательностью. У нее было острое зрение. Тогда почему она сомневается насчет молока? Эмили огляделась. Все, кроме нее, писали. Она пожевала губу и написала: «МОЛОКО».
– Пожалуйста, отложите ручки.
Эмили огляделась. Справа от нее кудрявый мальчишка написал: «СУШИ». Она похолодела. Разве там были суши? Может быть. Она посмотрела влево. У девочки с ангельским личиком тоже «СУШИ».
Шарлотта стала переходить от парты к парке.
– Да, – сказала она, проходя мимо мальчика впереди. – Да. Да. – Она остановилась возле Эмили. – Нет. – Эмили сокрушенно выдохнула. – Да. Да. Нет.
Она оглянулась, чтобы выяснить, кто еще облажался. Оказалось, что десятилетняя девочка, которая, судя по виду, страшно расстроилась. Прежде чем она спрятала свой листок, Эмили увидела: «МОЛОКО».
– Серия вторая, – сказала Шарлотта.
Очевидно, ее ошибка заключалась в том, что она позволила другим картинкам сбить себя с толку. Завтрак, корова, и там точно был стакан, но пустой. Просто ее мозг наполнил его. У нее слишком богатое воображение. Суши она не разглядела потому, что просто не знает, как эта чертова штуковина выглядит. А сейчас вроде бы вспомнила. Только эта еда ей не знакома. Другие же ребята, наверное, едят суши дважды в неделю, с икрой и перепелками, и с чем-то типа того, что вчера было намазано на бутербродиках. Паштет. Вот. В следующей серии она все разглядит.
Замелькали картинки. Экран потемнел. Эмили охватил ужас. Там был банан. Точно банан. Но еще и солнце, очень похожее на банан, а в начале проскочило нечто, что могло оказаться рыбой. Хотя не исключено, что банан был остаточной картинкой после солнца. И почему там были пальмы? Случайно или для того, чтобы заставить ее подумать о рыбе? Она сжала ручку и написала: «РЫБА».
– Ответы, пожалуйста.
Эмили огляделась. У кудрявого мальчишки «БАНАН». У блондинки «БАНАН». У десятилетней девочки «РЫБА».
– Да. Да. Да. – Шарлотта дошла до нее. – Нет.
Она сама себя перехитрила. Надо было доверять своим инстинктам. Ей не хотелось встречаться взглядом с тем мальчишкой, однако она не удержалась. Его глаза были закрыты, как будто он настраивался, очищал свое сознание. «Козел», – подумала она. Хотя, может, ей тоже стоит подготовиться.
– Серия третья.
Экран принялся изрыгать картинки. На этот раз он заговорил, что застало ее врасплох. Мужчина сказал: «Красный», и старушка рассмеялась. Это была клубника? Нет, кровавое пятно. Серия закончилась. Эмили точно видела мороженое в рожке. Она так и написала, чтобы не дать себе передумать. Затем ладонями закрыла свой листок и вперила взгляд в спину девочки впереди.
Кудрявый мальчишка отложил ручку. Она не видела, что у него написано, поэтому одними губами спросила: «Мороженое?» Его брови поползли вверх. Эмили не поняла, что это означает. Ее охватило дикое желание схватить ручку и написать что-то другое. Но она не видела ничего, кроме мороженого.
– Ответы, пожалуйста.
Мальчишка убрал руки. «КЛУБНИКА».
– Вот гадство, – произнесла Эмили.
Она не стала смотреть на других. Шарлотта дошла до нее и подтвердила, что она ошиблась, снова. Кроме ее было еще два «нет»: вместе с нею и десятилетней девочкой задание провалил еще и тощий мальчик в черном. Это обрадовало Эмили, но все же она злилась. Если бы всем, кто есть в комнате, раздали по десять долларов и подождали два часа, то все деньги были бы у Эмили. Если бы их всех выкинули на улицу и оставили без ночлега, через сутки она была бы единственной, кто не наложил бы в штаны. А из-за этих чертовых тестов она чувствует себя полной идиоткой…
– Серия четвертая.
«Чтоб вас», – подумала Эмили. Она смотрела на экран, но никакого энтузиазма не ощутила. Этот видеоряд был самым длинным. Когда он закончился, она поглядела в свой листок и подумала: «Даже не представляю».
Девочка впереди нее громко и неожиданно чихнула. Примерно то же самое делал Бенни, когда ей нужно было на секунду отвлечь кого-то, и, не задумываясь, Эмили скосила глаза вправо. Под рукой кудрявого мальчишки она разглядела: «АБР». Остальное было закрыто.
– Будь здорова, – сказала девочка с ангельским личиком. Кто-то хихикнул.
– Тишина, – сказала Шарлотта.
Эмили не могла сообразить, какая еда начинается на «АБР». Ее мысли крутились вокруг «ЯБЛОКА». Может, он написал «ЯБЛ»? Если она за пять секунд не сообразит, что за еда начинается на «АБР», то напишет «ЯБЛОКО». Шарлотта открыла рот. Эмили быстро написала: «АБРИКОС».
– Ответы, пожалуйста.
Она посмотрела вправо. Да! Шарлотта двинулась между партами.
– Да. Да. Да. – Когда она дошла ко Эмили, Эмили обнаружила проблему. У мальчишки было «АБРИКОСЫ». В ее слове не хватало Ы. Шарлотта остановилась. Эмили ничего не сказала. «Да ладно, – думала она. – Абрикос, абрикосы, какая разница?»
– Да, – сказала Шарлотта.
Эмили просияла. Именно так и надо было поступать с самого начала. Именно так она и вершила свои дела всю жизнь: нарушала правила. Жаль, что она не сразу вспомнила об этом.
– Да. Да. Нет. – Шарлотта прошла вперед и выключила телевизор. – Спасибо. На этом первый экзамен окончен. На сегодня вы свободны. – Народ заговорил, стал вставать из-за парт. – Герти, задержись, пожалуйста.
Эмили посмотрела на десятилетнюю девочку. Та выглядела несчастной, поэтому Эмили наклонилась к ней.
– Глупый тест. – Она ошиблась насчет ее возраста – Герти еще не было и десяти. – Не переживай.
– Эмили Рафф, – сказала Шарлотта. – Ты можешь идти.
– Ты еще слишком маленькая, – сказала Эмили. – Я была здесь два года назад и тоже все завалила. На следующий год у тебя все получится.
Герти посмотрела на нее с надеждой.
– Спасибо, Эмили, – с нажимом произнесла Шарлотта.
Идя к выходу, Эмили подмигнула Герти. Такие подмигивания очень действовали на людей на пирсе.
* * *– Я думал, ты уже история, – сказал кудрявый мальчишка. Эмили собиралась пройти мимо его комнаты, но теперь остановилась. Он валялся на кровати. В его комнате была и блондинка, она стояла прислонившись к каменной стене.
– Это просто разминка. – Эмили хотела пойти дальше, но девочка отклеилась от стены.
– Послушай. Я хочу знать твое мнение. Почему у всех учителей фальшивые имена?
Эмили озадаченно посмотрела на нее.
– Шарлотта Бронте. Есть учитель по имени Роберт Лоуэлл, а еще Пол Остер. Ты видела список педсовета внизу, в вестибюле? Там сказано, что до Бронте директором была Маргарет Этвуд. – Она многозначительно изогнула брови.
– И? – сказала Эмили.
– Все это знаменитые поэты, – сказал мальчишка. – В большинстве своем умершие знаменитые поэты. – Он посмотрел на девочку, вид у него был удивленный. – А она-то не знает…
– Как будто мне больше делать нечего, как заучивать наизусть стихи всяких поэтов, – сказала Эмили. – Вот поэтому-то я и разгромлю вас на экзаменах, потому что ваши головы набиты бесполезными знаниями.
Мальчишка усмехнулся. Девочка сказала «все в порядке» таким тоном, что Эмили захотелось врезать ей.
– И у школы нет названия. Они называют ее просто Академией. Странно, правда?
– Это ты странный, – сказала Эмили.
* * *Герти не вернулась.
– Экзамены построены по принципу отсева, – с набитым ртом сказал кудрявый мальчишка, продолжая жевать ржаной хлеб. Было время обеда. Он занял место Герти. – Провалил один – и всё. Пакуй чемоданы.