Перехватив этот взгляд, милитар всерьёз подумал о том, чтобы положить их обоих на месте, но подавил в себе это желание. "Ты в своей стране, — сказал он сам себе, — а не среди дикарей России или Южной Америки. Прибудет полиция, и мне придётся с ней объясняться. В принципе ничего страшного, но босс не похвалит меня за ненужную рекламу Управления. Жаль, конечно, но…".
От мысленных сожалений его оторвал голос официантки.
— Желаете что-нибудь ещё, господин? — чарующе промурлыкала она, наклоняясь над столиком так, что Хендрикс смог во всей красе лицезреть её грудь, едва прикрытую тонкой полоской ткани. Зрелище было эффектным, и милитар пару секунд размышлял, не задрать ли ей наскоро юбку прямо в подсобке. "Эта то ли метиска, то ли мулатка — девочка аппетитная, — подумал он. — И она наверняка будет вкуснее, чем запуганные рабыни ярла Эйрика. Но — не сейчас".
— Спасибо. К сожалению, я спешу. Сдачи не надо.
С этими словами Хендрикс, игнорируя кэш-сканер, бросил на стол десятку и нарочито медленно убрал в карман кошелёк, давая девушке время сделать соответствующие выводы. И он не ошибся.
— Вы так щедры, — прошептала красотка, проворно цапнув со стола голубую бумажку и глядя ему в глаза. — Мой приватный номер, — сказала она, протягивая глобу прямоугольную карточку. — Позвоните мне — я буду ждать…
— Непременно, — ответил милитар, улыбнувшись уголками губ. — Hasta la vista, querida mia![2]
Чувствуя спиной томный взгляд официантки, Хендрикс вышел из бара. На улице он привычно огляделся по сторонам и поднёс к губам коммуникатор — дело прежде всего
— С прибытием, мой мальчик! — Эрни Баффин лучезарно улыбнулся.
Со стороны могло показаться, что обрюзгший человек, вальяжно разместивший своё тучное тело в удобном эргономическом кресле, — это добрый дядюшка или папочка, который безмерно рад видеть своего племянника или сыночка, наконец-то вернувшегося из долгих и многотрудных странствий. Круглая физиономия Эрни буквально излучала радушие, и вся эта мизансцена могла ввести в заблуждение кого угодно. Однако человек, привыкший к имени Хендрикс и давно забывший своё настоящее имя, хорошо знал цену отрепетированному шоу под названием "Отец-командир встречает усталого солдата". Проявления истинных эмоций считались в Управлении признаком слабости и даже профнепригодности, а что касается Баффина, то этот милейший на вид толстяк был насквозь прожжённым лицемером. Когда-то Эрни занимался Интернет-разведкой и ничем особо не выделялся — занять высокий пост начальника "внешней информационной службы" ему помогли не только связи на самом верху, но и полнейшая беспринципность, разбавленная абсолютным цинизмом. Впрочем, в Управлении, включавшем в себя внешнюю разведку и антикризисную полицию, давно уже превратившуюся во всесильную Службу Безопасности при Совете Сорока, люди другого склада просто не имели шансов вскарабкаться вверх по карьерной лестнице. "Ложь как образ жизни" — этот девиз как нельзя лучше подходил и к Управлению, и ко всей структуре United Mankind, а кто в силу своей умственной ограниченности этого не понимал — что ж, это его проблемы.
"Мальчик, — с привычной злостью подумал Хендрикс, вежливо наклоняя голову. — Я старше тебя, лысая сволочь, а выгляжу моложе только лишь потому, что я веду активный образ жизни, а не плющу задницу в кабинете со всеми удобствами, включая мини-гарем! Я живу и выживаю, ежедневно рискуя шкурой в богом забытых уголках планеты, а ты и тебе подобные наслаждаетесь жизнью, равнодушно посылая на смерть таких, как я".
Хендрикс несколько преувеличивал — его статус "специального" милитара третьего уровня позволял ему многое, в том числе и давал возможность посылать на смерть других, самому при этом оставаясь в стороне, — но преувеличенная радость босса настораживала: не иначе как "пончик Эрни" приготовил для "своего мальчика" какую-то очередную пакость.
— Присаживайся, — Баффин повёл рукой. — Кофе? Бренди?
— И то, и другое, если можно, — ответил Хендрикс. "Похоже, я не ошибся, — подумал он, опускаясь в кресло. — Разговор будет долгим, и вряд ли приятным, иначе Эрни не стал бы затевать всю эту возню с угощением: он ценит своё время".
Из бесшумно открывшейся двери появилась девушка в форме. Она молча поставила на стол две дымящиеся чашечки с кофе и высокий стакан с бренди и так же молча удалилась. Баффин, в отличие от своего подчинённого, обратил на неё не больше внимания, чем на робота-уборщика из тех, что сновали по всем этажам и коридорам Управления, поддерживая в здании чистоту и порядок.
— Ты славно поработал, — сказал он, привычным движением активируя экранировку кабинета от "несанкционированных виртуальных проникновений". — Этот "новый викинг" будет нам полезен, очень полезен. Он готов к энергичным действиям?
— Готов. Вопросы снабжения и технического обеспечения его кораблей тоже решены — я выходил на контакт с командованием Атлантического флота.
— Да, я в курсе. Итак, свальбардский ярл… — Баффин замолчал и ощупал взглядом невозмутимое лицо собеседника, строго соблюдавшего имидж "идеального сотрудника". — На настоящий момент Эйрик — это наш вариант номер один, Хендрикс.
"Вот это новость" — подумал милитар.
— А что с вариантом номер два? — спросил он. — Он что, признан бесперспективным?
— Этот вариант себя исчерпал. Двенадцать часов назад боярин Зиновий обезглавлен на Красной площади в Москве. Вместе с ним казнён ряд его сподвижников из числа русских элитариев. Согласись, трудно ставить на покойников, не так ли?
— Московский князь вырезал всех? Неужели там не осталось никого, кто помог бы нам реализовать "внутренний вариант" доступа к арктической нефти?
— Кое-кто остался. Однако дело осложняется резко негативным отношением северного князя Александра и его морского воеводы
Пантелеева к перспективе сотрудничества с нами. Не удивляйся, сведения точные, — ухмыльнулся хозяин кабинета, заметив тень недоверия на лице собеседника. — Мы снабжаем всех наших… э-э-э… сторонников из числа туземцев блок-глушителями. Они охотно таскают их с собой — эти джаммеры работают превосходно, — даже не подозревая, что помимо функции нейтрализации "жучков", наши глушилки играют роль автоматических шпионов. Ты ведь знаешь об этом, мой мальчик.
Хендрикс знал. Да, портативные экранизаторы эффективно подавляли все внешние следящие аудио- и видеоустройства, но при этом сами они скрупулёзно фиксировали все разговоры, которые вёл незадачливый обладатель блока, и передавали их по кодированной сверхбыстродействующей связи, сжав информацию в короткий импульс. А если переговоры велись в каком-нибудь укромном месте, под слоями стали и железобетона, микрокомпьютер, запрограммированный на отслеживание прохождения сигнала, выжидал удобного момента и повторял импульс, пока тот гарантированно не уходил по назначению.
— Так что, — Эрни надел маску деланной скорби, — придётся тебе возвращаться на Свальбард. Это твоя работа, сынок, тебе и доводить её до конца.
— Когда? — глухо спросил Хендрикс, стиснув кулаки. — Честно говоря, шеф, я хотел бы хоть немного отдохнуть. Неужели вы не дадите мне хотя бы месяц на восстановление?
— Ну-ну, не преувеличивая свою изношенность! Ты у нас парень хоть куда, — в голосе Баффина проскочила еле заметная нотка зависти. — Месяц я тебе не дам. Дам неделю — тебе этого времени наверняка хватит, чтобы перетрахать половину местных девок. Время идёт, и мы не можем ждать — наши заклятые друзья из Поднебесной не дремлют. Хоть это и не твой уровень доступа, но я могу тебе сообщить, что богдыхан всерьёз заинтересовался полярной нефтью. А это, сам понимаешь, серьёзно. Так что… А в качестве компенсации отпуска — по завершении операции ты получишь второй уровень. Этак ты меня догонишь, мой мальчик!
"Тебя догонишь, как же, — раздражённо подумал Хендрикс. — Первый уровень — для меня это несбыточная мечта. Третий уровень достался мне потом и кровью — чего стоила одна мурманская история, когда во время "нефтяного кризиса" я гадал, успею ли я покинуть Мурманск до того, как над ним вырастет ядерный гриб. Я тогда унёс ноги из-под самого носа русских спецслужб, севших мне на хвост, но в новообразованной иерархии United Mankind получил всего лишь четвёртый уровень, а третий мне дали только после Венесуэлы. Гибель транспортного самолёта списали на нераспорядительность армейского начальства, а мои жёсткие меры по пресечению дальнейших актов бандитизма были одобрены руководством. Но с тех пор вот уже сколько лет я так и сижу на третьем уровне, несмотря на все мои заслуги. Так что первый уровень, как у Эрни, — это нереально. Но и второй уровень неплохо, и даже очень неплохо. "Мой мальчик" далеко уже не мальчик — пора подумать о будущем. Ещё лет пять-десять я смогу скакать под пулями и чужие ломать шеи, а потом… Потом надо будет думать о пенсии, и второй уровень в этом случае куда предпочтительнее третьего. Да и выбора у меня, как водится, нет. Приказы не обсуждаются — их выполняют".
— Я готов, сэр.
— Вот и прекрасно. Я никогда не сомневался в тебе, не сомневаюсь и сейчас. Неделю, как я и обещал, ты можешь отдохнуть. Только не расставайся с коммуникатором, мало ли что. Впрочем, тебе об этом напоминать не нужно. Да, зайди в сектор финансов, проверь свой счёт — он у тебя пополнился, — а заодно обналичь пару тысяч. Об этом я уже распорядился, зная твою привычку посещать злачные места, где не любят кэш-сканеры. Счастливо, Хенни, и до встречи через неделю.
— А-а-а… О-о-о… А-а-ах-х…
Лолита самозабвенно стонала, выгибаясь всем телом. Она обхватила пятками ягодицы милитара и царапала ему спину. При всём своём богатом любовном опыте Хендрикс никак не мог понять, играет она или в самом деле испытывает глубокий оргазм. Наверно, и то, и другое вместе, решил он. И какая разница? Главное — я получаю наслаждение, остальное уже неважно.
Метиска затрепетала. Хендрикс почувствовал, как судорожно напряглись её мышцы — там, в горячей глубине лона, куда он вторгался ритмичными рывками, — и с удовольствием разрядился, щедро оросив чрево подруги потоком семени.
— Ты… я… мне никогда… ни с кем… не было так… невероятно… — прошептала она, когда он отпустил её и откинулся на спину.
"Если она и врёт, это всё равно приятно" — подумал милитар, небрежно касаясь ладонью спутанных чёрных волос Лолиты, слипшихся от пота. В ответ девушка потянулась к нему, прижалась и уткнулась лицом в его щёку — так, что её дыхание обжигало ему кожу.
— Как хорошо, что у нас с тобой впереди ещё целых три дня, правда? — тихо сказала она, приподняв голову и пытаясь в темноте разобрать выражение его глаз.
— Неплохо, — равнодушно согласился он.
— А когда ты вернёшься, ты меня найдешь?
— Я ещё не уехал, крошка. А чтобы тебя найти, мне сначала надо вернуться, а это не так просто. Давай не будем о грустном, ладно? Надо жить сегодняшним днём, а завтра — кто знает, что будет завтра, и будет ли это завтра вообще? Вернулись тёмные века — ты знаешь, что это такое?
— Нет. Это когда кругом темно, да? Когда я была маленькой, на улицах было много огней, люди были всегда сыты и хорошо одеты. Правда, тогда тоже надо было зарабатывать деньги, но это было как-то по-другому. А теперь…
Глоб не ответил. "В тёмных веках есть своя прелесть, — подумал он, — хотя бы в том, что Обвал смёл феминизм вместе с политкорректностью, толерантностью и прочей чушью вроде любви и совести. И женщины быстро вспомнили, что их основная задача — ублажать мужчин-воинов, добытчиков и защитников, чтобы не стать бессловесными рабынями новых восточных феодалов. Во всяком случае, Лолита, похоже, это отлично понимает".
…Найти все сведения об официантке из манхэттенского бара не составило труда для спецмилитара, имевшего право доступа к сети "гражданского контроля чипизированных лиц", тем более что у него был её приватный коммуникативный номер. Бар, где работала Лолита, оказался частным (такие ещё сохранились) и не слишком "чистым": в электронном досье имелись данные о продаже там нелицензированной "прелести". Владелец бара, когда Хендрикс вышел с ним на связь и попросил предоставить его работнице Лолите Родригес недельный отпуск "по семейным обстоятельствам", поначалу заупрямился (скорее всего, он просто набивал цену). Но стоило Хендриксу упомянуть о своём статусе и об имеющемся в его распоряжении компромате, как работодателя Лолиты словно подменили: он тут же дал согласие, и даже засчитал своей длинноногой официантке отпускные дни за полноценные рабочие. Имидж зловещего Управления сам по себе срабатывал безотказно, хотя Хендрикс старался без особой нужды не злоупотреблять этим козырем.
Девушка была ошарашена, когда вечером того же дня запомнившийся ей мужчина появился в дверях заведения — на такое она явно не рассчитывала. Она обрадовалась, и даже, как показалось спецмилитару, искренне. А когда Хендрикс сообщил ей, что целую неделю — начиная с сегодняшнего вечера — она будет находиться в оплачиваемом отпуске и сможет приятно проводить время в его компании вместо того, чтобы лицезреть в баре рожи пьяных полуфабов, Лолита была готова отдаться ему на ближайшем столе, невзирая на посетителей, наблюдавших за их беседой (не говоря уже о согласии разделить с Хендриксом его досуг).
Впрочем, возможность выразить свою благодарность седому принцу, приехавшему к ней на белом слайдере, смуглокожая красотка получила очень скоро. Хендрикс привёз её в курортную зону для мидлов, расположенную на побережье и закрытую для всякого сброда (попытки "низших" сунуться за периметр были, но все они кончались тем, что полиция убирала трупы аутсайдеров и полуфабов, расстрелянных автоматическими пулемётами). При всей своей любви к риску спецмилитар был достаточно разумен, чтобы не рисковать без особой нужды (иначе он давно уже свернул бы себе шею на очередном задании), и решил провести свой короткий отпуск в относительной безопасности "зоны отдыха", справедливо полагая, что избыточного адреналина ему хватит уже в самом ближайшем будущем.
Он грубо и властно овладел Лолитой прямо в холле уютного коттеджа, как только они туда вошли, даже не дав ей толком оглядеться, — стянул с неё джинсы, нагнул и прорвал напряжённым членом колготки. Когда-то в Мурманске Хендрикс проделал такой фокус с одной русской девкой, и сейчас ему захотелось немножко пошалить и вспомнить молодость. Лолита не обиделась, скорее наоборот — она восприняла это как должное, и даже с видимым удовольствием, лишний раз подтвердив милитару, что он сделал правильный выбор. И в дальнейших интимных игрищах, зачастую весьма замысловатых, она неизменно оказывалась на высоте. Поначалу Хендрикс планировал взять с собой пару девиц — для разнообразия, — но очень скоро он убедился, что одной Лолиты с её темпераментом изголодавшейся мартовской кошки хватит ему за глаза: он же, в конце концов, не мальчик.
Они купались в тёплом океане, загорали, пили вино под спокойную музыку. Лолита была нежна и готова к любви в любое время и в любом месте, а Хендрикс наслаждался ею, зная, что впереди его ждёт арктический холод и тьма, разодранная вспышками ракетных разрывов. Он не задавался вопросом, испытывает ли она искреннюю к нему привязанность или просто по-женски благодарит за праздник среди серых будней (или даже всего лишь пользуется возможностью оттянуться на всю катушку неважно с кем) — его это нисколько не интересовало. У него было много женщин, он забыл их имена, и он забудет и эту девушку.
Лолита ни о чём его не просила и не пыталась "ненавязчиво" вымогать "подарок на память". Она жила сегодняшним днём, и Хендрикса это вполне устраивало. Какая разница, что у за мысли у неё в голове, говорил он себе, — куда важнее то, что у неё между ног. Он был уверен, что девушка забудет его раньше, чем его самолёт оторвется от взлётной полосы международного аэропорта и возьмёт курс на Лондон, и тут же залезет в чью-нибудь постель — по-другому не бывает (разве что в книжных сказках для взрослых). Книг милитар не читал давным-давно, а сказки слушал только в раннем детстве, когда мир ещё казался ему добрым. Добро поставит Зло на колени и беспощадно его убьёт — так, кажется? И само станет Злом…
— О чём ты думаешь? — прошептала Лолита, коснувшись его лица кончиками пальцев.
— Так, ни о чём. Но вообще-то я думаю о том, а не повторить ли нам наши пляски, а?
В ответ метиска тихо рассмеялась. Она быстро ощупала его воспрянувшее мужское достоинство, убедилось в его боеспособности, одним гибким движением оседлала милитара и начала резкими движениями бёдер насаживаться на его корень, откидывая назад голову.
— А-а-а… О-о-о… А-а-ах-х…
…Огни аэропорта уходили вниз, исчезая в непроглядной тьме. Самолёт быстро набирал высоту.
Как только крылатая машина перешла в горизонтальный полёт, Хендрикс одним глотком опорожнил стаканчик виски и, подозвав стюардессу, потребовал повторить. Ему хотелось напиться, несмотря на то, что время для этого было не самое подходящее — впереди его ждала работа, будь она проклята. Но это ещё как посмотреть: в отличие от стратопланов, обычные рейсовые авиалайнеры тянулись через океан семь-восемь часов — времени вполне достаточно для того, чтобы и напиться, и проспаться.
За бортом царила темнота, душившая самолёт в своих объятьях. После четвёртого стаканчика в голове зашумело. Хендрикс откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. И тут же перед его внутренним взором возникло лицо Лолиты и её глаза, полные слёз — настоящих.
…За все дни, что они провели вместе, девушка впервые о чём-то его попросила — она захотела его проводить. Это удивило милитара — такая просьба как-то не укладывалась в принятые в United Mankind рамки свободных отношений между мужчиной и женщиной, тем более между девушкой из "низших" и статусным мужчиной из "средних".