— Смотрите, смотрите! — крикнул я. — Подъехала еще одна карета… Из нее выходит какой-то старик…
— Какой-то старик! — насмешливо сказал Жако. — Да это же поэт Державин. Я видел его портрет в книге у своего хозяина. Но там он не такой дряхлый. Смотрите, как медленно подходит он к парадной двери, опираясь на плечо лакея.
— Как обидно, что мы не можем войти туда, — вздохнула Катя. — Я читала об этом выпускном вечере… Неужели мы так и не увидим Пушкина? — И она тяжело вздохнула.
— Пошли дальше? — спросил Рекс.
— Подожди, Рекс, — ответил Жако. — Я хочу сказать вам что-то важное… Правда, я не уверен, но попытаться можно… Один из моих ранних хозяев, а их у меня было немало за всю мою долгую жизнь… Да, что я хотел сказать? Ах да, так вот, этот мой хозяин, которого звали Махамед Али, умел превращать людей в невидимок…
— Не рассказывай сказки, — проворчал Рекс.
— Жако никогда их не рассказывает, — сердито оборвал Рекса попугай. — Так вот, если вы хотите войти в лицей…
— Но насколько я знаю, — перебил я Жако, — для этого нужна шапка-невидимка, а во всех сказках она одна, а нас с Катей двое.
— Никаких шапок у Махамеда Али не было, — ответил Жако. — Он произносил какое-то древнее заклинание, которое в его семье передавалось от отца к сыну в течение многих лет. Наверное, Махамед Али, умирая, передал его своему сыну.
— К чему ты все это говоришь? — нетерпеливо спросила Катя.
— К тому, — ответил Жако, — что я запомнил это заклинание, хотя не понимал слов, из которых оно состоит, и, если вы с Витей очень хотите попасть на выпускной вечер в лицее…
— Конечно, хотим! — закричали мы с Катей.
— Я не обещаю, что это получится, — сказал Жако. — Прошло столько лет с тех пор, как я слышал это заклинание от хозяина… Может быть, я что-то забыл. Но попытаемся… — Витя, возьми Катю за руку. Так. Закройте глаза. Всеми силами души желайте стать невидимыми для человеческих глаз. И если все получится, не бойтесь. Когда вы вернетесь, то обретете себя. Готовы?
— Да! — сказали мы с Катей одновременно.
Жако произнес на каком-то странном гортанном языке несколько непонятных фраз, помолчал, и я испугался, что он забыл какие-то волшебные слова, но Жако радостно вскрикнул и заключил свое заклинание длинной непонятной фразой.
— Откройте глаза!
— Куда ты дел детей? — испуганно закричал Рекс.
— Получилось! Молодец, Жако! — похвалил себя попугай. — Идите и старайтесь ни к кому не прикасаться. Мы с Рексом будем ждать вас. Когда выйдете, не ищите нас. Мы сами вас найдем.
— Что ты сделал с моим хозяином и с этой девчонкой? — грозно зарычал Рекс.
— Успокойся, — ответил Жако. — Я люблю его не меньше, чем ты. Дети скоро вернутся невредимыми.
О чем они говорили дальше, мы с Катей не слышали. Подбежав к зданию лицея, мы поднялись по лестнице, вошли в большой зал и стали у стенки, чтобы никого не задеть. Зал был переполнен. На стульях важно восседали пышно одетые дамы, мужчины в таких же костюмах, какие были у артистов в опере «Евгений Онегин», которую я видел в театре.
За длинным столом сидели мужчины. И среди них мы заметили старика, которого Жако назвал поэтом Державиным. Он весь подался вперед, напряженно и радостно слушая кудрявого лицеиста, приложив ладонь к уху.
— Узнаешь? — шепнула мне на ухо Катя. — Ой, я сейчас умру! Это же Пушкин! Слушай!
Звонкий голос, выразительное чтение околдовали нас. Мы пропустили начало и только вот что услышали:
Мы дослушали до конца вдохновенные стихи кудрявого юноши.
Державин поднялся со стула и стал медленно подходить к Пушкину. Старик был взволнован, он хотел, видимо, обнять юного поэта, но Пушкин вдруг неожиданно для всех выбежал из зала и скрылся.
— Мы догоним его, — сказал один из учителей Державину.
Но старик понял душевное волнение поэта и остановил учителя.
— Оставьте его поэтом, — тихо произнес Державин.
Мы с Катей выбежали вслед за Пушкиным, но больше его не увидели.
— Он читал «Воспоминания о Царском Селе», — сказал я Кате.
Рекс бежал к нам. Жако слетел с ветки и сел мне на плечо.
— Видели поэта Державина? — спросил Жако.
— Мы видели самого Пушкина! — ответила Катя. — Спасибо тебе, Жако.
Мы наперебой стали рассказывать Жако и Рексу о том, как вдохновенно читал свои стихи Пушкин и как почему-то он убежал.
Жако выслушал нас и сказал:
— Мой хозяин рассказывал мне об этом выпускном вечере лицея. Он еще вспоминал, что Пушкин потом написал такую эпиграмму:
Мы помолчали немного. И вдруг Катя произнесла:
— Я не жалею, что попала в страну невыученных уроков. Я видела Лермонтова и Пушкина…
— Ой, не скажи гоп, пока не перескочишь, — ни к селу ни к городу произнес попугай.
Как впоследствии оказалось, это его высказывание было «и к селу, и к городу».
Катя не обратила внимания на предупреждение Жако и тихо произнесла:
— Когда я выучусь хорошо петь, я спою все романсы Пушкина и Лермонтова, к которым написана музыка.
— Вы долго собираетесь тут торчать? — сердито спросил Рекс. — Я нашел нужную дорогу. Прекратите болтовню и идите за мной.
И он, не дожидаясь нашего согласия, побежал. Мы молча отправились за ним.
Шли мы долго, отдыхая только тогда, когда Рекс останавливался и обнюхивал дорогу. Наконец он опять привел нас в какой-то густой лес.
— Как хочешь, Рекс, я больше идти не могу, — решительно заявила Катя.
— Что с тобой поделаешь, — рявкнул Рекс. — Будем отдыхать. Давай, Витя, натаскаем валежника, положим его кругом и заберемся в серединку, отдохнем. Какая-никакая, а все же защита. Кто знает, что за звери водятся в этом лесу.
Пока Катя отдыхала на густой траве, мы с Рексом натаскали валежника и положили его кругом.
— Ну вот, — сказал я, — «крепость» готова. Можно и отдохнуть.
Я прыгнул в круг. Жако, который наблюдал за нашей работой, слетел с ветки мне на плечо.
— Отдыхайте, — сказал Рекс мне и Кате, — я постерегу вас.
— Интересно, куда это мы попали? — спросила Катя.
Никто ей не ответил, потому что никто из нас этого не знал.
Вскоре мы услышали, как кто-то пел. Вначале голос звучал тихо, потом все громче и громче. Кто-то подходил к нашей «крепости» или, на что я надеялся, проходил мимо, не заметив ее. Песня была мне знакома.
Девичий голос пел:
Голос доносился все тише и тише. Наверное, она прошла мимо, не заметив нас.
Я успокоился, но вдруг услышал чей-то шепот. Я привстал, огляделся и увидел, что вокруг нашей крепости разлеглись молодые парни. Возле каждого лежали лук и колчан со стрелами. Кто это? О ком пела девушка? Парни тоже встали, и каждый взял свой лук.
Я припомнил слова баллады и громко запел:
А Катя подхватила и своим чудесным голосом запела:
Самый рослый и красивый стрелок протянул мне руку.
— Как звать тебя, мальчик? — спросил стрелок.
— Меня зовут Виктор, — ответил я, пожав его руку.
— А меня… — начал он, но я его перебил:
— А вас — знаменитый Робин Гуд. Угадал?
— Угадал, — усмехнулся Робин. — Откуда ты взялся и как попал один в Шервудский лес?
— Я не один, со мной моя соученица Катя, собака Рекс и попугай Жако.
— Хорошая компания! — засмеялись стрелки.
— Но ты не ответил на мой вопрос: откуда ты и твои спутники и кто ты такой?
— Боюсь, что вы не поверите мне, но, клянусь, я буду говорить чистую правду. Откуда я? Из России. Кто я? Ученик шестого класса московской школы № 115. Катя — тоже ученица этой же школы и этого класса. Рекс, моя собака, — овчарка, Жако — мой попугай. А как я попал сюда? Меня, Катю и Рекса с Жако отправил в страну невыученных уроков учебник географии.
— Ну и заливает! — расхохотались стрелки. Робин Гуд не смеялся.
— Вы еще больше будете надо мной смеяться, если я скажу, что мы живем в 2001 году, в то время как у вас или 1154-й, или, может быть, 1155-й, или 1156-й год.
Стрелки расхохотались еще громче.
— Мальчик говорит чистую правду, — сказал Жако.
Стрелки испуганно переглянулись.
— Здесь дело нечисто, — робко промолвил один из них.
— Здесь все совершенно чисто, — ответил Жако. — Это же страна невыученных уроков, а в ней все возможно. Поверьте, мальчик не лжет.
— Неужели помнят люди о Робин Гуде в 2001 году? — спросил Робин Гуд.
— Конечно, помнят. Мы учим историю Англии, — ответил я. — А память о Робине Гуде будет жить вечно.
— И ты знаешь все о короле Генрихе Втором? — спросил Робин Гуд.
— Ну, может быть, и не все, но знаю, что он основал династию Плантагенетов.
— И почему так называется эта династия, ты тоже знаешь?
— Это произошло от названия веточки плантагенета. Отец Генриха, граф Анжуйский, вешал ее на свой шлем, — ответил я.
— У Вити по истории одни пятерки, — сказала Катя.
— А у вас, мисс? — спросил Робин Гуд.
Катя замялась. Потом взяла себя в руки и произнесла:
— А у меня пока нет. Но надеюсь, что догоню Витю.
— А что такое пятерка? — спросил один из стрелков.
— Это лучшая отметка за знания изучаемого предмета, — ответила Катя.
— А что ты знаешь о Генрихе Втором и его реформах? Впрочем, нет, не говори. Я и слышать о нем не хочу.
— Хорошо, — сказал я, — не буду портить вам настроение и ничего не скажу об этом грубом, несправедливом и жестоком человеке, что при его образованности особенно дико, ведь он знал шесть языков…
— Но он не знал английского языка, — хмуро перебил меня Робин Гуд. — И хватит о нем. Прощайте, дети. Я рад был познакомиться с вами. Пошли! — крикнул он своим стрелкам, и все они послушно вскочили на ноги.
— Удачи вам, Робин Гуд! — закричал я им вслед.
Робин Гуд помахал нам рукой, и вскоре ни его, ни стрелков в лесу не было.
— И долго вы тут собираетесь сидеть? — спросил Рекс. — По-моему, нам пора в путь.
Катя неохотно поднялась, и мы покорно поплелись за Рексом.
— И сколько правила династия Плантагенетов? — спросила Катя.
— С 1154 по 1189 год, — ответил я.
— Ну и память у тебя, Витька, — вздохнула Катя.
— У тебя не хуже. Если бы ты не пропускала занятий в школе и продолжала учиться как раньше, когда тобой гордился весь наш класс, ты бы знала не меньше меня, а может, и больше.
— Хватит ворчать, — недовольно сказала Катя. — Не дура, сама понимаю. Ты лучше скажи, что это делается с Рексом?
Рекс вертелся, бегал кругами и старательно нюхал землю.
— Потерял свой знаменитый нюх, — пробормотал Жако.
— Найдет, — успокоил я попугая.
Вдруг Рекс издал торжествующий визг и обернулся к нам.
— За мной! — крикнул он.
Мы миновали лес. Местность менялась на глазах. Вместо серого мрачного неба, которое мы видели в Шервудском лесу, над нами засияло ярко-голубое небо, по которому проплывали маленькие белые облачка. Вскоре мы услышали плеск воды, прошли еще немного.
— Смотрите! — закричала Катя. — Что-то блестит вдали. Куда ты ведешь нас, Рекс?
— Если бы я знал, — рявкнул Рекс. — Я веду вас туда, куда зовет меня запах.
— Смотрите! — опять крикнула Катя. — Волны! Да это же море! Наверно, мы попали в Сочи.
— Да, это море, — сказал Жако. — Голубое небо, голубое море, жаркое солнце… Только это не Сочи, Катя. Это прекрасная Италия.
Мы подошли к берегу. Волны тихо плескались.
— На берегу никого не видно. Наверно, сейчас раннее утро. Солнце только что взошло, — предположил я.
— Как это не видно никого? — проворчал Жако. — Вон там, на камне, сидит человек. Подойдем к нему поближе…
Человек сидел спиной к нам.
— Какой странный на нем костюм — халат не халат… Люська бы сказала «клевый прикид», — проворчал Рекс.
— Ты знаешь, Рекс, что я терпеть не могу этих дурацких слов, — рассердился я.
— Но не я же их выдумал, — проворчал Рекс, — сам слышал по телевизору, в рекламе…
— Это не халат и тем более не «прикид». Это хитон, невежды! — пояснил Жако. — Послушаем, о чем говорит этот человек.
Мы притихли. Незнакомец встал, гордо выпрямился, вытянул вперед руку и слегка закинул голову. Звучным, красивым голосом он стал читать стихи:
Прочтя эти стихи, он вынул из кармана своего хитона не то книгу, не то тетрадь и стал что-то писать.
— А кто такой Изегрим? — спросила меня Катя.
— Не знаю, — ответил я.
— Хоть что-то ты не знаешь, — съязвила Катька. — Ну, а ты, Рекс?
— Нашла, кого спрашивать, — сердито ответил Рекс.
— Я тебе отвечу, Катя, — сказал Жако. — Изегрим — это собственное имя волка. А свои стихи — отрывок из поэмы «Романа и Лисы» — читал великий поэт средневековья Данте Алигьери. Запомните это имя. Самое знаменитое его произведение называется «Божественная комедия». Какое счастье, что вы его встретили…
— Данте Алигьери! — продолжал Жако. — Этот великий поэт родился в одном из самых прекрасных городов Италии — Флоренции. Мне выпало счастье побывать с моим хозяином в этом чудесном городе.
— Жако, твой хозяин брал тебя с собой, когда уезжал из дома?
— О да! Он никогда не расставался со мной. До самой своей смерти… Но поговорим о Данте. В каком же году он родился?.. Неужели я настолько состарился, что мне изменяет память? Минуту… Ага! Вспомнил! Данте родился в 1265 году. Он был с детства очень умен и любознателен. Его интересовали науки. Он изучал философию, астрономию, литературу древних писателей. Но не только изучение наук его занимало. Политикой он тоже интересовался. Насколько я помню, он даже как-то выступал против Папы.
— Против папы? — удивился Рекс. — У него был злой папа?
— Рекс! — возмутился я. — Даже Люська такой глупости бы не сказала! Жако имел в виду Папу Римского. Как тебе не…
— Оставь его, Витя, — перебил меня Жако.
— Расскажи еще что-нибудь о Данте, — попросила Катя.
— Самое главное, что написал Данте, — сказал Жако, — это его знаменитая «Божественная комедия».
— Наверное, что-нибудь смешное, веселое? — спросила Катя. — Ведь слово комедия…
— О нет, — перебил ее Жако, — веселого и тем более смешного в ней ничего нет. «Божественная комедия» — это путешествие в загробное царство. Не ждите, что я стану вам рассказывать, о чем говорится в этом великом произведении. Подрастете — прочтете сами.
— Ты знаешь, Жако, — задумчиво сказала Катя, — что удивляет меня здесь больше всего? Ведь мы говорили с Робином Гудом, слышали, как читал свои стихи Данте… Но ведь они не знают русского языка. Как же мы понимали?
— Пусть тебе на этот вопрос ответит Витя, — предложил Жако.
— Катя, ты забыла, где мы находимся? — спросил ее я.
— Вот в чем дело! Ты прав. Это же страна невыученных уроков. Ведь я не выучила столько уроков…
— Все поправимо, девочка, — подбодрил ее Жако.
— Самое главное, что ты постепенно сама это поняла, — добавил Рекс.
— Ну, это не твое собачье дело! — вспыхнула Катя.
Рекс в долгу не остался.
— Иногда некоторые собаки бывают умнее и благодарнее, чем некоторые девочки, — проворчал он.
— Один из моих бывших хозяев сказал, что… — начал было Жако.
— Жако! — перебила его Катя. — Ты все говоришь о своих бывших хозяевах. Сколько же их у тебя было? Ты что, не уживался с ними?
— О нет, — грустно ответил попугай, — я хорошо уживался с ними, но жизнь человека короче, чем жизнь попугая… Я переживал своих хозяев… Надеюсь, что тебя, Витя, я не переживу…
— Долго мы будем тут отсиживаться? — сердито спросил Рекс. — Я уже давно нашел дорогу и все не дождусь, когда вы закончите свои разговоры. Идите за мной. — И он быстро пошел по дороге.
Мы поплелись за ним. Так не хотелось уходить от этого теплого голубого моря… Я мечтал поплавать, но Рекс был неумолим.
— Как вы думаете, дети… — начал попугай, сидя на моем плече (он не умел долго молчать).
— О чем? — спросила Катя.
— О чем, о чем, — проворчал попугай. — Сейчас придумаю, о чем… Ага! Задаю вопрос: как вы считаете, какую форму имеет земля?
— Какая земля? — спросил Рекс, оглянувшись на нас. — По которой мы идем?
— Не тебя я спрашиваю, пес, — огрызнулся Жако, — не тебя, а детей. А имею я в виду нашу планету Землю.
— Ну ты даешь! — возмутилась Катя. — Неужели мы не знаем, что земля круглая… как шар.
— Неужели ты, Жако, который так много знает, сомневаешься в этом? — спросил я.
— Я-то в этом никогда не сомневался, — ответил Жако, — но было время, когда люди думали иначе. А могущественное в те времена духовенство утверждало это. И жестоко карало тех, кто думал иначе. Духовенство считало правильным учение Птолемея. Был такой лжеученый, утверждавший, что Земля неподвижна и находится в центре мира. Они подтверждали свое ошибочное заключение тем, что Библия не противоречила такому представлению о форме Земли. Вы знаете, что говорится об этом в Библии?