Он остановился, снова оглянулся. Они шли по набережной, удаляясь от отеля. Дронго, не оглядываясь, чуть замедлил шаг и негромко сказал:
— Кажется, за нами кто-то идет.
— Да, — кивнул Зитманис, — верно. Это мой помощник, бывший сотрудник таможни, сейчас работает в нашем агентстве. Он обычно ездит со мной в Москву для страховки. Бывший спортсмен, чемпион Европы по боксу в полусреднем весе. Странно, что вы его заметили. Я не видел, чтобы вы хоть раз оглянулись.
— Я умею видеть затылком, — улыбнулся Дронго, — все гораздо проще. Эдгар идет позади нас и тоже старается меня подстраховать. Если он замечает следующего за нами наблюдателя, то незаметно дает мне знать, например, громко кашляя. Вам нужно было предупредить Вейдеманиса о вашем телохранителе.
— Верно, — согласился Зитманис, — я об этом не подумал. Мы встречались с Эдгаром у меня в отеле, и я старался не особенно распространяться о своих делах. Мне нужно было увидеться с вами, и Эдгар обещал узнать, сможете ли вы встретиться со мной. Поэтому я ему не говорил, что меня страхует мой сотрудник.
— Считайте, что уже сказали. Значит, две ваши девушки должны выехать в Испанию?
— Да. Но они поедут не одни. С ними поедут наш директор по рекламе, режиссер, оператор, гример. И даже мой помощник, который сейчас идет за нами.
— Тогда не понимаю, что именно вас беспокоит. Вы считаете, что вашим девушкам грозит опасность и в Испании?
Зитманис замолчал. Он прошел несколько шагов, затем остановился и негромко сказал:
— Дело в том, что одна из девушек получила письмо с угрозами в свой адрес. Мы, конечно, передали письмо полиции, но от этого не стало легче. Девушки напуганы, они боятся ехать. К тому же у той, которая получила письмо, были знакомые из криминальных кругов Риги. Вы понимаете, что мы не можем рисковать. Если мы сорвем съемки, нас просто разорят. К тому же я не хочу, чтобы девушки пострадали.
Собеседники остановились. К ним подошел Эдгар. Телохранитель Зитманиса замер метрах в десяти от них.
— Ионас, — позвал его Зитманис, — иди сюда.
Молодой человек подошел. Ему было не больше тридцати. Среднего роста, широкоплечий. Глубоко посаженные глаза, упрямые складки у рта, ямочка на подбородке, каштановые вьющиеся волосы. Рукопожатие было крепким, мужским.
— Ионас Балодис, — представил своего телохранителя Зитманис, — экс-чемпион Европы по боксу в полусреднем весе. Неоднократный чемпион Латвии. Бывший сотрудник таможни. Поедет с группой в Севилью в качестве личного охранника девушек. А это господин Дронго.
— С таким охранником ваши девушки будут в безопасности, — одобрительно кивнул Дронго.
— Возможно, — неуверенно произнес Зитманис.
Затем он что-то тихо сказал своему телохранителю по-латышски. Балодис сразу отошел от них, а следом за ним и Эдгар Вейдеманис. Дронго понял, что его собеседник попросил оставить их одних.
Он продолжал идти, удаляясь от отеля. Зитманис пошел рядом. Через несколько шагов он негромко сказал:
— Дело в том, что у нас не просто проблемы… Дронго терпеливо ждал.
— Я не могу никому доверять, — внезапно сказал Зитманис, — и сам не смогу поехать с вами. Мне с трудом удалось уговорить следователя разрешить мне выехать в Москву. Естественно, что я как руководитель рекламного агентства нахожусь под подозрением и мне не разрешат уехать в Испанию. И я боюсь, что предполагаемый насильник находится среди членов группы.
— Вы кого-то подозреваете?
— Да, — очень тихо ответил Зитманис, — я вам скажу больше. Я почти уверен в этом. И поэтому решил обратиться именно к вам. Мне нужна ваша помощь, Дронго. Очень нужна. Насильник находится в нашей группе. У меня нет никаких сомнений.
Глава вторая
Дронго видел, как волнуется его собеседник, и понимал, почему Зитманис решил поговорить с ним без свидетелей.
— Нельзя ли узнать, почему вы так уверены? — спросил он.
Зитманис в очередной раз оглянулся и наконец решился.
— Есть одна зацепка, о которой я хотел бы вам сообщить. После случившегося все были расстроены, и многие не знали, состоятся ли вообще съемки в Испании. По предварительной договоренности группа должна была выехать в Бильбао. Но затем испанцы решили переиграть и заменили Бильбао на Севилью. Об этом знал только я один. И через неделю, собрав группу, я рассказал им, что они поедут не в Бильбао, а на юг Испании, ближе к Африке. Я сказал именно такую фразу, не придав ей никакого значения. И через два дня девушка получила письмо, которое содержало недвусмысленные угрозы, в том числе и обещание найти ее даже в Африке.
Дронго нахмурился. Дело принимало совсем другой оборот.
— Теперь я почти уверен, что преступник находится в группе, — с тревогой сказал Зитманис, — но никого заменить я уже не успею. Все документы оформлены, паспорта готовы, они выезжают послезавтра утром. Единственное, что я могу сделать в такой ситуации, попросить вас отправиться вместе с ними. И найти негодяя, который решился на такое преступление.
— Теперь ясно, — прошептал Дронго, — почему я понадобился вам так срочно.
— Да, — признался Зитманис, — и я очень прошу вас мне не отказывать. Дело даже не в том, что моя фирма разорится. Я в конце концов мог бы пережить и такую неприятность. Но пострадают девушки, а я этого совсем не хочу. Кроме того, у меня нет никакой уверенности, что если я отменю съемки, мы сможем найти преступника.
— Вы сказали, что поедет несколько человек, — напомнил Дронго.
— Четверо, — сразу ответил Зитманис, — если не считать Балодиса и девушек.
— Надо проверить каждого.
— Надеюсь, девушку, на которую совершено покушение, вы исключите из списка, — пробормотал Зитманис.
В двадцати шагах от них Вейдеманис и Балодис о чем-то тихо говорили. Было уже достаточно темно.
— Но она не едет в Испанию, — заметил Дронго, — поэтому пострадавшую я могу исключить. А вот досье на всех остальных мне может понадобиться. В том числе и на вторую девушку, которой прислали письмо с угрозами.
— Она как раз и была победительницей конкурса, — вздохнул Зитманис, — а пострадавшая заняла второе место. Сейчас вместо нее в Испанию поедет девушка, которая заняла третье место. Но не думайте, что она могла быть причастна к преступлению. Мы ведь не знали, как испанцы отнесутся к замене, и даже считали, что они вообще откажутся от сотрудничества с нашим агентством.
— Мне понадобятся более полные данные, — упрямо сказал Дронго, — иначе я не смогу серьезно рассмотреть ваше предложение.
— Разумеется, — кивнул Зитманис. Он протянул Дронго дискету. — Здесь данные на всех членов группы. Вы можете сегодня просмотреть, а завтра я заеду, и мы переговорим.
— Я просмотрю ваши данные, — согласился Дронго, — но будет лучше, если мы прямо сейчас поедем ко мне домой. По автобиографическим сведениям трудно понять психологию человека, мотивы его поступков. А вы знаете всех, кто поедет в Севилью. Кроме того, вы бывший следователь, бывший сотрудник органов государственной безопасности, человек достаточно опытный, наблюдательный. И, значит, ваши характеристики гораздо важнее любых автобиографических данных.
Зитманис широко улыбнулся.
— Будем считать, что я согласился. Когда мы отправимся?
— Немедленно. Но прежде у меня к вам один вопрос. Из подозреваемых вы исключили Балодиса и девушек. Значит, в качестве охранника поедет именно Ионас Балодис?
— Я полагал, что он поедет в Севилью в качестве вашего помощника. Что вас смущает?
— Ничего. Но я бы хотел, чтобы вы его отпустили на сегодняшний вечер и поехали ко мне с Эдгаром Вейдеманисом.
— Вам не понравился Ионас? — изумился Зитманис. — Но почему? Я доверяю ему безусловно.
— Он был на собрании группы, когда вы говорили о поездке в Севилью? — уточнил Дронго.
— Был, — нехотя выдавил Зитманис. — И на этом основании… неужели вы станете подозревать и его?
— Обязательно стану. Моя многолетняя практика свидетельствует, что преступления чаще всего совершают те, на кого меньше всего падает подозрение. «Предают только свои», так, кажется, говорят французы.
— Хорошо, — неохотно согласился Зитманис, — он не поедет с нами. Будем считать, что вы меня убедили. Если хотите, вместо него я отправлю другого охранника.
— Это было бы слишком радикальным решением, — улыбнулся Дронго.
Они сделали все так, как предложил Дронго. Отправили Балодиса обратно в отель и лишь затем вызвали машину.
Сидя в кабинете Дронго, Зитманис с любопытством осматривался. Увидев огромное количество книг на разных языках, признался:
— Я думал, такие библиотеки имеют только ученые.
— Не только, — невозмутимо ответил Вейдеманис. — Дронго собирает свою библиотеку всю жизнь. Чтение — его любимое занятие. Когда человек долго живет один, он поневоле становится немного философом.
— Обязательно стану. Моя многолетняя практика свидетельствует, что преступления чаще всего совершают те, на кого меньше всего падает подозрение. «Предают только свои», так, кажется, говорят французы.
— Хорошо, — неохотно согласился Зитманис, — он не поедет с нами. Будем считать, что вы меня убедили. Если хотите, вместо него я отправлю другого охранника.
— Это было бы слишком радикальным решением, — улыбнулся Дронго.
Они сделали все так, как предложил Дронго. Отправили Балодиса обратно в отель и лишь затем вызвали машину.
Сидя в кабинете Дронго, Зитманис с любопытством осматривался. Увидев огромное количество книг на разных языках, признался:
— Я думал, такие библиотеки имеют только ученые.
— Не только, — невозмутимо ответил Вейдеманис. — Дронго собирает свою библиотеку всю жизнь. Чтение — его любимое занятие. Когда человек долго живет один, он поневоле становится немного философом.
— Он сумеет мне помочь? — спросил Зитманис.
— Если кто-то и сумеет, то это Дронго, — ответил Вейдеманис. — Раз он решил продолжить разговор, значит, считает, что это дело может оказаться достаточно интересным.
Переодевшись, Дронго вышел к гостям. Он уселся в свое любимое кресло и приготовился слушать своего гостя.
— Давайте начнем с самого начала, — предложил Дронго, — расскажите обо всем, что случилось с группой, которую вы должны были послать на съемки в Бильбао. Если можно — с того момента, когда произошло нападение.
— Хорошо, — Зитманис чуть задумался. — У нас в республике проводился один из этапов конкурса для отбора на работу в модельном агентстве известной франко-испанской фирмы. Победила в этом конкурсе Ингрид Грайчунас. Второе место заняла Ингебора Липскис и третье — Елена Доколина. Все знали, что поедут девушки, занявшие первые два места. Они уже готовились к съемкам, когда произошла трагедия.
Ингебора возвращалась вечером домой. Обычно ее отвозил на своей машине молодой человек, с которым она встречалась. Но в тот день его не было в Риге. Он бизнесмен, и уехал по делам в Таллин. А нашу машину она вызывать не стала. Кто бы мог подумать, что такое может случиться в нашем городе? Когда она подходила к дому, кто-то ее догнал. В переулке, перед выходом на улицу. Она не смогла рассмотреть, кто это был. Высокий мужчина в темном плаще и в шляпе, вот и все, что она запомнила. Он плеснул ей в лицо какую-то жидкость. В последнюю секунду она успела отвернуться. Ингебора Липскис спортсменка, занимала призовые места на соревнованиях по гимнастике, у нее отличная реакция, и поэтому она сумела избежать прямого нападения. Но волосы и часть шеи были повреждены. Она попала в больницу.
Мы сразу передали по факсу сообщение о том, что вторая девушка не сможет приехать. После некоторых колебаний фирма разрешила нам прислать девушку, которая заняла третье место. Лену Доколину. Что мы и сделали, включив ее вместо Ингеборы. Через несколько дней я собрал группу и рассказал им, что принимающая сторона перенесла съемки из Бильбао в Севилью. И сказал в шутку, что это ближе к Африке. На следующий день кто-то прислал письмо с угрозами в адрес Ингрид, которая заняла первое место. Письмо было набрано на компьютере. У меня есть копия этого письма. Она в той дискете, которую я вам передал.
Дронго сел к компьютеру и вставил дискету. Он нашел письмо и, очертив его, дал команду распечатать. Через несколько секунд у него в руках был текст, выданный лазерным принтером. В письме было всего три предложения.
«Тебе лучше не ездить в Испанию. Тебе не удастся спрятаться нигде, даже в Африке. Я все равно вас найду».
— Вот и все, — мрачно сказал Зитманис. — Но обратите внимание на слова «тебе» и «вас». Получается, что неизвестный обращается конкретно к Ингрид, но угрожает всем, всей группе.
— Да, — согласился Дронго, — похоже, что так. Как к ней попало это письмо?
— Положили в ее сумочку, когда она была на съемках в нашем агентстве, — признался Зитманис. — Как видите, у меня появился еще один мотив подозревать кого-то из тех, кто работает вместе со мной. Разумеется, Ингрид была в шоке. Нам пришлось вызвать врача и обратиться в полицию. Всех моих сотрудников еще раз допросили, но выяснить ничего не удалось. Единственное, что смогли установить эксперты, что письмо было напечатано не на нашем принтере. В полиции сочли, что это чья-то неудачная шутка. Но я ведь знаю, что про Африку могло быть известно только членам нашей группы. И поэтому не стал ничего сообщать полиции, решив найти маньяка без ее помощи. Я обратился к Эдгару, через которого можно было выйти на вас, господин Дронго.
Дронго не ответил. Он смотрел на фотографии трех девушек, читал их данные. Затем взглянул на Зитманиса.
— Конечно, я, может быть, субъективен, но мне кажется, что Доколина гораздо более фотогенична, чем остальные. И у нее почти идеальные стандарты. Да и рост отменный — метр восьмидесять один. Это ведь настоящая модель. Другие две гораздо ниже. Ингрид на десять сантиметров, а Ингебора на одиннадцать. И у Лены, мне кажется, более правильные черты лица.
— Там была специальная комиссия, — нервно пожал плечами Зитманис, быстро отводя глаза, — я тут не при чем.
— Если вы хотите, чтобы я занялся этим делом, то не нужно от меня ничего скрывать, — сказал Дронго, отрываясь от монитора компьютера. — Или я неправ?
— Правы, — глухо сказал Зитманис, — в отборочную комиссию входили представители нашего министерства культуры. У них был четкий критерий отбора — нашу страну в Европе не может и не должна представлять девушка с русской фамилией. Поэтому первое и второе место заняли соответственно Ингрид Грайчунас и Ингебора Липскис, а Доколина получила только третье место.
— Политическая толерантность, — поморщился Дронго, — только в другую сторону.
— Называйте как хотите, — дернулся Зитманис, — но было принято именно такое решение.
— Представляю, как обиделась Доколина, — сказал Дронго.
— Возможно, — согласился его собеседник, — но решение было принято, и никто не возражал.
— Тем не менее полиция наверняка начала проверку именно с Доколиной? — уточнил Дронго.
— Она была первой из подозреваемых, — признался Зитманис, — сотрудники полиции проверили все ее связи, всех ее знакомых. И до сих пор проверяют. Но у нее абсолютное алиби. Она ведь не могла знать, что испанцы согласятся на замену. После того как было оглашено решение комиссии, она уехала домой. Уже не рассчитывая ни на что.
— Мотивы мести исключены?
— Вероятно. Зачем ей нужно было мстить Ингеборе? Скорее нужно было облить кислотой тех членов комиссии, которые не присудили ей первое место. Я думаю, Доколина все равно бы не пропала. С такими внешними данными она может уехать в Россию и выиграть там самый престижный конкурс. Или куда-нибудь в Европу. Я даже думаю, что именно потому, что у нас в резерве была Елена Доколина, испанцы разрешили провести съемки со значительным изменением первоначальных сроков и перенесли их в Севилью.
— Интересное признание, — сказал Дронго. — Итак, вы решили, что поедут Ингрид и Елена. Кто должен их сопровождать? И кто был в комнате, когда вы говорили о предстоящей поездке?
— Наш коммерческий директор Рута Юльев-на Озолинь, режиссер Витас Круминьш, оператор Эуген Меднис, гример Лилия Омельченко и уже известный вам Ионас Балодис. Больше никого не было, я попросил своего секретаря ни с кем меня не соединять и никого к нам не пускать.
— Кроме вас в комнате было семь человек? — уточнил Дронго. Он смотрел на монитор компьютера.
— Да, вместе с двумя девушками семь. Они и должны лететь в Испанию.
— И все работают у вас?
— Не все. Режиссер и оператор приглашены к нам специально для работы в Испании. Но их я знаю уже несколько лет. Вернее, знаю режиссера Круминьша. Оператора знаю не столь хорошо, но говорят, что он профессионал. Коммерческий директор работает у нас уже шесть лет. Гример, кажется, три или четыре года. Все данные есть на вашей дискете.
— Мне хотелось узнать ваше мнение, — сказал Дронго. — Вы можете охарактеризовать каждого из них?
— Конечно, я расскажу о каждом. Режиссер Круминьш — достаточно известный в Латвии человек. Снял несколько десятков роликов, клипов, различных телевизионных и документальных фильмов. Ему пятьдесят шесть лет. Он разведен, у него взрослая дочь. Круминьш немного меланхолик, неразговорчив, даже несколько угрюм. Но хороший режиссер. Он умеет работать, а это самое главное. Некоторые его фильмы получили призы на международных конкурсах.
— Следующий, — разрешил Дронго.
— Оператор Эуген Меднис. Он раньше был баскетболистом. Работает оператором с тех пор, как получил серьезную травму колена и решил переквалифицироваться. Для баскетболиста у него был не очень подходящий рост, кажется, метр девяносто два, но он подавал большие надежды. Его даже хотели пригласить в Америку, но все так глупо закончилось. Он повредил колено, и с баскетболом было покончено. Поэтому он стал оператором. Работает очень неплохо, официально числится на одном из наших частных каналов. Кстати, церемонию конкурса и отбора девушек тоже снимал Меднис. И в прошлом году он тоже работал с нашей группой.