— Вы остались довольны его работой?
— Разумеется, иначе мы не доверили бы ему еще раз работать с нашими моделями. Он старается учиться. Правда, производит не всегда приятное впечатление.
— Почему?
— Довольно замкнутый человек, — пояснил Зитманис, — и с людьми сходится трудно.
— Кто еще?
— Рута Юльевна Озолинь работает со мной больше шести лет. Кандидат психологических наук. Успела защитить диссертацию еще в бывшем Советском Союзе в восемьдесят восьмом году. Ей сорок три года. До того как перейти к нам, работала консультантом в нескольких коммерческих фирмах. Очень целеустремленная, деловая, умная женщина. Можно сказать, она моя правая рука. Во всех вопросах я полагаюсь только на нее. Еще она и хороший коммерсант.
— Вам повезло, — улыбнулся Дронго. — Кто следующий?
— Лилия Омельченко, наш гример. Работает в косметической фирме «Фауна», и мы часто приглашаем ее для работы с моделями. Она знает свое дело. Открытая, дружелюбная, веселая женщина. Поэтому мы решили, что она поедет в Испанию. Вот все, кто там был.
— Нет, не все, — возразил Дронго, — вы еще не рассказали про вашего помощника Балодиса и про девушек, которые принимали участие в вашем конкурсе.
— Да, конечно, — смутился Зитманис, — но про Балодиса я уже говорил. Он у нас нечто вроде руководителя службы безопасности. Когда бывает нужно, мы вызываем из частного агентства еще несколько охранников для обеспечения порядка. Заодно Балодис помогает мне проверять состояние дел наших подопечных и заказчиков. В рекламном бизнесе нужно быть очень осторожным, можно нарваться на фирмы с сомнительной репутацией, а мы не можем себе позволить работать с подобными компаниями. Балодис аккуратен и исполнителен. Что касается девушек, то их я знаю совсем немного. Вернее, вообще не знаю ничего, кроме данных, указанных в нашей дискете. У Доколиной нет отца. Он был военным и, кажется, погиб на границе лет двенадцать назад. У Ингеборы отец работает в порту, а мать преподает в институте, а у Ингрид отчим — чиновник, а мать возглавляет косметическую фирму.
Дронго просмотрел все, что относилось к биографиям девушек. Затем вернулся к биографиям других членов группы.
— Здесь сказано, что мать Ингрид руководит косметической фирмой «Фауна», — заметил Дронго. — Это совпадение или вы намеренно оставили эти данные?
— Не совпадение, — ответил Зитманис.
— Интересно, — пробормотал Дронго, — значит, Лилия Омельченко работает в косметической фирме, которую возглавляет мать Ингрид.
— Правильно, — спокойно согласился Зитманис, — мы часто работаем именно с этой фирмой. Лучшей в Риге.
— Может, поэтому ее дочь заняла первое место? — нахмурился Дронго. — И вы не хотели говорить мне об этом. А Омельченко работает у вас бесплатно?
— Конечно, нет. Вы думаете, нас купили? Нет, нет. Она получает деньги, и вообще мать Ингрид не имела отношения к нашему конкурсу. Но Рига небольшой город. Это не Москва. У нас все знают друг друга. И я не могу исключить, что Ингрид набрала лишние очки в том числе и потому, что у нее такие влиятельные родители.
— Простите, — сказал Дронго. Он продолжал разговаривать со своим гостем и одновременно читал появлявшуюся на мониторе компьютера информацию. — Здесь ничего не сказано об отце Ингрид.
— Отец у нее погиб десять лет назад, — объяснил Зитманис, — кажется, в автомобильной катастрофе. Я говорил об отчиме.
— Кто ее отчим? — быстро спросил Дронго. — Здесь не указано место его работы. Вы сказали, что он всего лишь чиновник. А где он работает?
— В кабинете министров, — пояснил Зитманис, — он достаточно известный политический деятель и женат вторым браком на матери Ингрид.
— Теперь ясно. Ингрид была просто «обречена» на первое место. И именно она получила письмо с угрозами.
— Да. И мне с большим трудом удалось уговорить ее мать дать разрешение на выезд дочери в Испанию. Они, разумеется, напуганы. И мать, и отчим. И не хотели отпускать дочь. Но если Ингрид не поедет, съемки будут сорваны.
— Она красивая, — кивнул Дронго, взглянув на фотографию девушки. — Этот темный цвет волос ее или она перекрасилась?
— Ее, — улыбнулся Зитманис, — она очень красивая девушка. Вместе с блондинкой Доколиной она будет смотреться достаточно эффектно. Ингебора тоже блондинка. Все получилось так некстати.
— Ей кто-нибудь угрожал?
— Нет. Нет, нет. Я навещал ее в больнице. Мы были вместе с Ионасом и долго с ней разговаривали. Следователь запретил нам беспокоить девушку, но я обязан был узнать, что именно произошло. Считал это своим долгом, если хотите. Но ничего нового нам узнать не удалось. Она не успела рассмотреть лицо нападавшего. Заметила только его темный плащ.
— Вы сказали, что у нее был друг, которого в тот день не было в Риге.
— Его проверяли. Если вы считаете, что у него был мотив для совершения преступления, то ошибаетесь. Они любят друг друга. Парень чуть с ума не сошел от горя. Нужно было видеть палату, где лежит Ингебора. Она вся в цветах. Он дежурит в больнице сутки напролет и уже успел сделать ей предложение. В наше время такая любовь бывает не часто, — прибавил Зитманис, чуть подумав.
— Значит, ей повезло.
— Если можно так сказать. Ее жених уже объявил, что как только она немного поправится, он увезет ее в Германию на операцию. Он ее любит, и это самое главное. Вы знаете, — задумчиво сказал Зитманис, — в последние годы я так мало встречаю подлинные чувства. Иногда мне кажется, я становлюсь пессимистом. Но подобные отношения возвращают меня к жизни. Может, я просто стал с годами немного сентиментальным.
— Вы не женаты? — спросил Дронго, взглянув на Зитманиса.
— Я вдовец, — признался тот.
— Извините, — пробормотал Дронго.
— Это случилось восемь лет назад, — вздохнул Зитманис, — врачи считали, что ее уже невозможно спасти, но мы пытались. У меня остались две дочери и пятеро внуков. Наверное, поэтому я сумел выстоять. И не бросил задуманное дело, чтобы прокормить такую ораву. Но должен сказать, что сейчас мне нравится моя работа.
— Это самое важное. — Дронго взглянул на Вейдеманиса. — Честно говоря, мне тоже нравится дело, которым я занимаюсь. Хотя в последние годы я тоже становлюсь пессимистом.
— Вам еще рано, — возразил Зитманис, — мне уже шестьдесят пять, а вам только сорок. В вашем возрасте рано становиться пессимистом.
— Может быть, — согласился Дронго, — я подумал, что вы не должны подводить своих испанских коллег. Хотя бы ради ваших внуков. Я правильно вас понял?
Зитманис усмехнулся, но ничего не сказал.
— Сумма вашего гонорара… — начал он.
— Об этом мы успеем поговорить, — прервал его Дронго, — можете заказать мне билет. Только выберите приличную авиакомпанию. Я отправляюсь с группой в Севилью. Надеюсь, что мне там понравится. И мы найдем мерзавца, который напал на вашу девушку. Я могу оставить дискету у себя? Хочу познакомиться со всей собранной информацией более внимательно.
— Конечно, — Зитманис поднялся. — А вы интересный человеке
— Это я притворяюсь, — пробормотал Дронго, поднимаясь следом и пожимая руку гостю.
Глава третья
Испания — одна из тех стран, посещение которых всегда доставляет удовольствие. И дело не только в развитой инфраструктуре туризма, но и в самих людях — в массе своей дружелюбных, общительных, добрых. Дронго много раз бывал в Испании, и ему нравилась эта чудесная страна, в которой было так много красивых мест и в которой он чувствовал себя почти как дома. За рубежом его часто путали с итальянцем или испанцем, сказывалась его характерная южная внешность. Сказывалось и знание итальянского языка, благодаря чему он легко понимал и испанский. Кроме того, ему было проще общаться с представителями Южной Европы, так как они особенно соответствовали его характеру и внутреннему настрою. Испанцы, итальянцы, португальцы были неуловимо похожи друг на друга, отличаясь своим темпераментом от других европейских народов.
Самолет «Люфтганзы» вылетел из Москвы во Франкфурт в семь часов утра, точно по расписанию. Салон был полупустой, а среди пассажиров бизнес-класса было лишь несколько предпринимателей из Германии.
Во франкфуртском аэропорту Дронго пересел на самолет, отправлявшийся в Мадрид. Это был аэробус, но одна из самых старых его моделей, которые авиакомпании уже начинали списывать в связи с завершением сроков эксплуатации. Почти весь путь до Мадрида самолет трясло. Особенно нелегко пришлось над Пиренеями, когда разыгравшаяся непогода и туман сделали полет особенно некомфортным.
Дронго сидел в своем кресле и недовольно морщился, самолет раскачивало из стороны в сторону. Обычно в подобных случаях Дронго пристегивался ремнями и старался не вставать, тем более, что включалось табло, предупреждавшее об опасности. Он успел захватить с собой газеты из Москвы, и пачка российских газет лежала рядом с ним на свободном сидении. Теперь никого не удивляли путешественники из стран бывшего Советского Союза, наоборот, русский язык становился вторым языком в Европе, уверенно вытесняя французский и немецкий.
Дронго сидел в своем кресле и недовольно морщился, самолет раскачивало из стороны в сторону. Обычно в подобных случаях Дронго пристегивался ремнями и старался не вставать, тем более, что включалось табло, предупреждавшее об опасности. Он успел захватить с собой газеты из Москвы, и пачка российских газет лежала рядом с ним на свободном сидении. Теперь никого не удивляли путешественники из стран бывшего Советского Союза, наоборот, русский язык становился вторым языком в Европе, уверенно вытесняя французский и немецкий.
Вдруг Дронго почувствовал, что кто-то дотронулся до его плеча. Он недовольно обернулся.
— Извините, — сказал по-русски, но с характерным кавказским акцентом, молодой человек, — я увидел ваши газеты. Вы понимаете по-русски?
— Немного говорю, — улыбнулся Дронго. — Что вы хотите?
— Вы летите в Мадрид? — спросил незнакомец.
— Странный вопрос, — пробормотал Дронго. — Разве это не прямой рейс? По-моему, мы все летим в Мадрид, разумеется, если долетим при такой дикой качке.
— Да, конечно, — оглянувшись, согласился незнакомец. — Вы не могли бы мне помочь?
— В чем именно?
— Меня зовут Армен. Меня должны арестовать при выходе из самолета. Прошу вас, помогите мне.
«Только этого не хватало, — подумал Дронго, чуть нахмурившись. — Если попросит пронести оружие или спрятать какой-нибудь багаж, придется отказать. Я не могу совершать противоправные действия, к тому же рискуя подвести Зитманиса».
Армен еще раз оглянулся. Подошла стюардесса и потребовала, чтобы он вернулся на свое место.
— Да, да, — торопливо закивал Армен. — Меня арестуют, — снова повторил он, — я прошу вас предупредить моего брата. Его зовут Давид. Он будет стоять у выхода. Прошу, помогите.
— У вас нет с собой мобильного телефона, — понял Дронго. — Что вы натворили в Германии? Наверное, у вас закончился срок визы?
Он не успел договорить. Возмущенная стюардесса еще раз потребовала, чтобы Армен вернулся на свое место в хвост самолета, и тот поспешил уйти.
Как странно, подумал Дронго, европейские страны, которые прежде так рьяно защищали права человека в Советском Союзе, сегодня не столь последовательны в соблюдении этих прав. Граждане стран Прибалтики получили лучший статус, они могли путешествовать по Европе без визовых ограничений. Граждане других республик подвергались унизительным проверкам в посольствах стран Шенгенской зоны, при этом в Закавказье и в странах Средней Азии обычной практикой стал отказ каждому второму из числа обратившихся за визой граждан. В Грузии и Армении этот показатель был еще выше. Справедливости ради стоило отметить, что в некоторых республиках нашли «выход» из создавшегося положения — сотрудников консульских служб просто подкупали. И представители «цивилизованной Европы», так гордившиеся своими принципами, оказывались не в состоянии противиться искушению, коему их подвергали в «нецивилизованных странах» бывшего Советского Союза.
Дронго закрыл глаза. Качка понемногу прекратилась. Он успеет добраться до Севильи ночью, чтобы утром встретить группу из Латвии. За предыдущую ночь он успел внимательно ознакомиться с автобиографией каждого члена прибывающей завтра группы. Он помнил, что из Мадрида можно было уехать в Севилью скоростным поездом AVE, который доставлял путешественников из центра Пиренейского полуострова на юг за неполные три часа. Именно поэтому Дронго заказал билеты до Мадрида, чтобы пересесть в столице Испании на поезд, который должен был доставить его в Севилью. К его большому удивлению, самолеты «Люфтганзы» в Севилью не летали, и на юг можно было добраться только через Малагу, куда самолет летал раз в день. Разумеется, были самолеты и других компаний, но Дронго раз и навсегда решил, что будет летать только «Люфт-ганзой» и «Бритиш айруэйз». К КЛМ, также одной из ведущих компаний Европы, он относился с недоверием, еще не забыв, как однажды в салоне бизнес-класса не работал телевизор.
В начале июля в Мадриде, как правило, прекрасная погода. Не очень жарко и достаточно прохладно, чтобы появиться в легкой куртке или в пиджаке. Когда объявили о посадке и пассажиры зашевелились в своих креслах, к нему опять подошел Армен.
— Вот здесь на фотографии мой брат Давид, — показал он на карточку. — Вы запомните? Скажите ему, что я летел вместе с вами и что меня арестовали?
— Скажу, — кивнул Дронго. — А почему вы так уверены, что вас арестуют?
— Увидите, — сказал Армен. — Вы запомнили лицо брата?
— Запомнил, — ответил Дронго. Этому несчастному не стоит объяснять, что он разговаривает с одним из лучших аналитиков в мире, которому совсем не обязательно долго смотреть на фотографию, чтобы запомнить нужное ему лицо.
Когда самолет наконец совершил посадку, Дронго забрал свою сумку и неторопливо пошел к выходу. Выходя из самолета, он действительно увидел стоявших около дверей лайнера испанских полицейских.
«Что же натворил этот парень?» — подумал Дронго.
Паспортного контроля в аэропорту не было, ведь самолет прибыл из Франкфурта, из Шенгенской зоны. Поэтому Дронго достаточно быстро получил свой чемодан и, погрузив его на тележку, направился в зал ожидания.
Давида он узнал сразу. Тот стоял в группе друзей, очевидно ожидавших вместе с ним его младшего брата. Дронго помахал ему рукой. Давид изумился, не понимая, чего хочет от него этот иностранец, и, все еще недоумевая, подошел к Дронго.
— Армена арестовали, — негромко сообщил Дронго, — он летел со мной в самолете.
— Да? — изумился Давид. — Спасибо, что сообщили. — Он поспешил к своим друзьям.
«Надеюсь, я не совершил ничего противоправного», — подумал Дронго.
Он вышел из здания аэропорта и попросил таксиста отвезти его на центральный железнодорожный вокзал Аточа.
Все произошло так, как он и предполагал. Уже через час он сидел в вагоне первого класса самого скоростного экспресса Испании, направлявшегося из Мадрида в Севилью. Предупредительный стюард принес обед, предложил красного вина. В вагоне пассажиров было не много, и Дронго задремал. Первый раз он проснулся, когда поезд сделал остановку в Кордове, а затем — через час, когда они подъезжали к Севилье. Около пяти он вошел в здание, реконструированное к международной выставке «Экспо-92». Дорожки эскалаторов вели наверх, на второй уровень, откуда можно было выйти в город.
Севилья не только один из самых красивых городов Испании. Ее история делает честь этому прекрасному городу. Она была основана иберами еще до того, как сюда пришли римляне, тогда город назывался Испалисом. Но только в середине первого века до нашей эры легионы Юлия Цезаря овладели городом, который теперь носил название Колония Юлия Романа. В течение нескольких веков он находился под властью Рима, а затем на полуострове появились вестготы и вандалы, и город пережил нашествие варварских племен.
Позднее, в начале восьмого века, город пал под ударами мавров, которые назвали его славным именем Исквилия. Именно в правление мавров начинается блистательный расцвет юга Испании, когда слава Кордовского халифата распространилась по всему миру, а Гранада, Малага и Валенсия превратились в крупные европейские города. В этом ряду Севилья становится одним из крупнейших центров этой части света. Городом поочередно правят династии Аббасидов, Альморавидов, Альмохадов. И наконец, в тысяча двести сорок восьмом году Севилья была завоевана королем Фердинандом Третьим Святым. В этом городе он был и похоронен.
Реконкиста для Севильи закончилась в середине тринадцатого века, и в течение двух веков произошло невиданное прежде возвышение города.
Открытие Колумбом Америки и многочисленные экспедиции, отправлявшиеся из Севильи на поиски новых земель для испанской короны, сделали славу этого города поистине всемирной. Отсюда на пяти кораблях ушел Магеллан в свое бессмертное кругосветное путешествие. Сюда вернулся капитан Эль Кано с экипажем в восемнадцать человек, которые раз и навсегда доказали истину, что Земля круглая.
В городе начинается расцвет искусства и культуры. Севилья дала миру двух величайших гениев — Веласкеса и Мурильо, которые прославили Испанию своим творчеством.
Но слава Севильи оказалась недолговечной. Другие приморские города занимают более выгодное географическое положение, и начинается медленный закат некогда великого города. К началу двадцатого века Севилья постепенно превращается в типичный провинциальный центр южного захолустья, для жителей которого нет ни работы, ни перспектив. Проведение всемирной выставки в двадцать девятом году несколько оживило жизнь Севильи, но начавшаяся гражданская война и диктатура Франко надолго затормозили развитие города.
Лишь после падения диктатуры и установления монархии Севилья опять начинает возрождаться. Премьер-министром Испании и лидером социалистов становится уроженец города Фелипе Гонсалес. Именно по его предложению в девяносто втором здесь проводится вторая всемирная выставка. И на этот раз успех более чем очевиден. Кроме новых павильонов, построенных к выставке, в городе обновлены старые здания, отремонтированы дороги, реставрированы дворцы и храмы. Дан новый толчок развитию промышленности города, построена новая скоростная магистраль между столицей и Севильей, ставшей к тому времени четвертым городом страны.