– Сэр, группа повстанцев задачу не выполнила, русские продолжают удерживать периметр, несмотря на потери. Мы контролируем воздушное пространство – но время, отведенное на первый этап операции, уже вышло.
– Предложения?
– Действовать по плану «Браво», сэр. Нужно нанести удар с воздуха, подавить сопротивление.
Контр-адмирал чувствовал, что все идет вразнос. Но остановиться не смог. Хороший, грамотный офицер принял бы все на себя, как когда-то принял ответственность на себя командир подразделения «Дельта» полковник Чарльз Беквит, столкнувшийся с проблемами при попытке освободить заложников в американском посольстве в Тегеране и приказавший возвращаться, пока не погибло еще больше американцев. План спасательной операции уже трещал по швам, и если бы контр-адмирал увидел главное – до сих пор не погиб и не попал в плен ни один американский военнослужащий – он бы приказал спасателям взлетать со своего поля и убираться оттуда со всех ног. И их не смогли бы перехватить, и контр-адмирал Бьюсак, сидящий в аэропорту Борисполь, одержал бы победу, пусть и расплатился бы за нее своей карьерой (как в свое время Беквит), а вот генерал в отставке Коренев, сидящий на отметке тридцать два метра под землей в командном пункте ракетного полка – потерпел бы поражение, понеся тяжелые потери впустую. Но дело в том, что генералу Кореневу удалось просчитать своего противника... своего давнего противника – а вот контр-адмирал Бьюсак этого сделать даже не попытался. Он думал, что, как и тогда, в Абботабаде – все пройдет гладко, он спутал Пакистан с Россией и русских – с пакистанцами. Поэтому – он и потерпел поражение. Не мог его не потерпеть.
– Даю санкцию на реализацию «Браво», – сказал контр-адмирал. – Пусть делают свое дело и уносят ноги.
КП ракетной части под Ростовом Отметка минус тридцать два метра
– Потери...
– Две группы подскока – полностью. Еще менты...
Про то, что творилось сейчас у складов – упоминать было бессмысленно, все и так понимали, какая там бойня.
– Нет, это полная ерунда! – вдруг вспылил Обатуров. – Вы как хотите, а я...
Тяжелый «стечкин» увесисто плюхнулся на стол, Обатуров замолчал, с испугом смотря на отставного генерала.
– Я отвечаю за свои действия, – сказал Коренев, – а вы?
– Я...
– Товарищ генерал – есть отметки! – закричал оператор от компьютеров. – Вижу восемь отметок, предельно низкая высота, идут к Ростову! Американцы ведут их!
Черт...
– Готовность второго этапа! – скомандовал Коренев. – Дать обратный отсчет!
Американцы
– Внимание, всем – по машинам! Взлетаем.
Залегшие у ожидающих своего часа винтокрылых машин спецназовцы ВВС, прикрывая друг друга – хотя по ним никто не стрелял, – побежали к раскручивающим винты винтокрылам.
– Есть добро на реализацию «Браво», занять места по расписанию, приготовиться к бою.
Пулеметчики подключили питание к своим «Миниганам», на пулеметах, рядом с кнопками электроспуска горели зеленые огоньки, подтверждающие исправность систем.
Конвертопланы поднялись по-вертолетному, ровно настолько, чтобы иметь возможность трансформироваться в самолеты, с чудовищными для самолетов винтами. Потом, прижавшись к земле, клином ринулись в сторону Ростова.
– Рано для эксфильтрации, вам не кажется? – спросил сасовец из группы «Альфа», усевшийся рядом с одним из офицеров. – Я бы дождался ночи.
– У нас приказ, сэр! – американский спасатель сделал неопределенный жест рукой. – Коридор пробит. Сделаем чисто, пришли – ушли, тут до границы – тьфу...
Под брюхом «Оспри» неслись уже пригороды с дачными участками. Мелькнул лагерь беженцев.
– Минута до цели, сэр!
– Минута до цели, всем готовность!
В темнеющем с каждой минутой небе отчетливо были видны красные очереди трассеров.
– Сэр, по курсу идет бой!
– Принято, «Молот-один» всем «Молотам», расходимся! В вертолетный режим!
Вертосамолеты ушли выше, чтобы проделать процесс трансформации в вертолетный режим.
Ракетчики
Последние двадцать лет – американцы ни разу не вели настоящей войны. Разве что с Ираком – первая кампания, «Щит в пустыне», потом «Буря в пустыне». Да и много ли чести вести такую войну – международная коалиция против одной страны? А последняя настоящая война у США – была против Японии. Уроки ее, уроки Вьетнама, были благополучно забыты.
Никогда и нигде за последнее время американцам не приходилось сталкиваться с опытным, обстрелянным, хорошо вооруженным и имеющим значительный боевой опыт врагом, обладающим высокотехнологичным оружием. Нигде американцам не приходилось сталкиваться с врагом, имеющим на вооружении ПЗРК в значительном количестве – это в СССР такие зенитные комплексы клали в каждый бронетранспортер. Нигде американцам не приходилось сталкиваться с противником, массово вооруженным выжигающим целые дома огнеметом «Шмель» и пробивающим современным боеприпасом броню любого танка НАТО гранатометом «СПГ-9». Нигде американцам не приходилось сталкиваться с противником, имеющим на вооружении автоматические гранатометы, тяжелые снайперские винтовки и стреляющие с сошек крупнокалиберные пулеметы. Все это – впервые произошло здесь. В Ростове.
Дело было в Ростове, дело кончилось плохо. Подходящая песенка, пусть и блатная.
Ракетчики, вооруженные ПЗРК, прятались на чердаках домов, где заранее были ослаблены крепления листов железа на крыше, на лестницах, ведущих на крышу, и даже под землей, в коллекторах, готовые в любой момент откинуть чугунную крышку люка. У каждого из них было по одной, у кого – по две ракетные установки, – больше не нужно, дай бог выпустить хотя бы одну. Они не занимались наблюдением – наблюдатели были на улицах, в квартирах, без оружия, у тех, кто был прикрыт – были ночные бинокли и тепловизоры, чтобы не прозевать вертолеты (или конвертопланы – никто не знал, что бросят в бой американцы). И только когда американцы подставились, когда два вертосамолета начали пробивать чеченским боевикам путь, буквально истребляя последних защитников объекта очередями «Миниганов» – вот тогда в эфире прозвучала единственная, отрывистая и страшная команда.
ОГОНЬ!
Американцы «Молот-три»
Сидевший на откидном, очень неудобном стуле американский пулеметчик, больше похожий на робота в своем защитном снаряжении – тяжелый бронежилет, шлем, забрало, защита шеи и подбородка – короткими очередями «Минигана» пытался подавить сопротивление последних остающихся в живых русских. Близко не подходили...
– Ракета! Внимание, ракета!
Черт...
У русских были ракеты. Проклятые без счета «РПГ-7», которые русские, китайцы и еще дьявол знает кто наделали без счета, готовясь к третьей мировой войне. Оружие настолько простое и дешевое, что его выпуск наладили даже в пещерах в долине Бекаа – всего-то труба, примитивный прицел и спусковой механизм. Но эта тварь хоть и неуправляемая – массированным залпом из нее можно завалить вертолет, если пилот потерял осторожность, завис, к примеру, на одном месте. Пилоты спасательной команды побывали в Афганистане – поэтому даже на единичную запущенную в их сторону ракету отреагировали очень нервно.
В сознании хэвиганнера мелькнула мысль, что что-то не так, он видел позиции русских и не видел вспышки, сопровождающей выстрел из РПГ. На всякий случай он развернул «Миниган», готовясь окатить позиции русских длинной очередью и сбить атаку – и тут эфир взорвался криком:
– Ракетная атака!
Вертолетчик сделал то, что в этой ситуации сделали бы девять вертолетчиков из десяти – дав двигателям максимальную мощность, он попытался уйти вверх и вправо. Он так и не понял, что ракета управляемая и что сейчас он только делает хуже – тепловая сигнатура двигателей резко увеличилась. Вертолет прыгнул вверх, сбивая пулеметчику прицел – но ракета, которую готовили для того, чтобы сбивать ею не вертолеты, а реактивные самолеты противника – мгновенно довернула и лопнула взрывом, влетев почти что в сопло левого двигателя конвертоплана. И в один момент то, что шло до сих пор относительно хорошо – стало предельно хреново.
Вертосамолет тряхнуло и повело влево – так сильно, что пулеметчика едва не отбросило на правый борт, он не вылетел со своего места только потому, что удержался за турель. Запаса высоты для того, чтобы попытаться хоть что-то предпринять – не было совсем, вертолет начало разворачивать влево, правый борт с торчащим стволом пулемета задрался в небо.
– Я «Молот-три», поражены ракетой, терпим крушение, повторяю – терпим крушение! «Молот-три» совершает жесткую посадку в точке с координатами...
Скороговоркой выстреливая в эфир сигнал бедствия, первый пилот «Молота-три» делал все, чтобы спасти машину. Отключить поврежденный двигатель от питания, шунтировать его, чтобы не возник пожар. Второй двигатель на чрезвычайную мощность, попытаться перебросить крутящий момент на оба винта... не получается. Вертолет уже разворачивало, хвостовой пулеметчик бил и по своим, и по чужим, снайпера в самом начале отбросило назад и ударило о борт так, что он до сих пор пытался прийти в себя, по вертосамолету барабанили пули. Не уйти! Можно только попытаться совершить посадку, не угробить машину вместе со всей спасательной командой. Авиагоризонт словно обезумел, на приборной панели перемигивались красным индикаторы, показывая, что ситуация и впрямь чрезвычайная. Трассеры с земли полосовали воздух прямо перед кабиной, пули били по фюзеляжу машины.
Вертосамолет тряхнуло и повело влево – так сильно, что пулеметчика едва не отбросило на правый борт, он не вылетел со своего места только потому, что удержался за турель. Запаса высоты для того, чтобы попытаться хоть что-то предпринять – не было совсем, вертолет начало разворачивать влево, правый борт с торчащим стволом пулемета задрался в небо.
– Я «Молот-три», поражены ракетой, терпим крушение, повторяю – терпим крушение! «Молот-три» совершает жесткую посадку в точке с координатами...
Скороговоркой выстреливая в эфир сигнал бедствия, первый пилот «Молота-три» делал все, чтобы спасти машину. Отключить поврежденный двигатель от питания, шунтировать его, чтобы не возник пожар. Второй двигатель на чрезвычайную мощность, попытаться перебросить крутящий момент на оба винта... не получается. Вертолет уже разворачивало, хвостовой пулеметчик бил и по своим, и по чужим, снайпера в самом начале отбросило назад и ударило о борт так, что он до сих пор пытался прийти в себя, по вертосамолету барабанили пули. Не уйти! Можно только попытаться совершить посадку, не угробить машину вместе со всей спасательной командой. Авиагоризонт словно обезумел, на приборной панели перемигивались красным индикаторы, показывая, что ситуация и впрямь чрезвычайная. Трассеры с земли полосовали воздух прямо перед кабиной, пули били по фюзеляжу машины.
– Десанту приготовиться к удару!
Земля стремительно приближалась.
Аэропорт Борисполь
– Сэр, чрезвычайная ситуация! «Молот-три» сообщает о ракетной атаке!
– Ракетная атака, – выкрикнул другой оператор, наблюдавший за ситуацией через камеры с беспилотников, – наблюдаю массированную ракетную атаку.
Контр-адмирал Бьюсак сначала не понял, о чем идет речь. У талибов были специальные антивертолетные группы, в которых было до двадцати гранатометчиков. Но максимум потерь от такой группы – один вертолет, они закладывали здесь потерю двух машин и, исходя из этого, рассчитывали количество потребных – чтобы спасти всех. Но тут началось такое, чего не происходило с американскими ВВС со времен Вьетнама.
– «Молот-три» – подбит! «Молот-четыре» – подбит! «Молот-один» не отвечает на запрос!
– Актуальное изображение вывести на большой экран, – крикнул старший из операторов.
На экране по умолчанию висела интерактивная карта местности, через секунду она замигала... и осталась на своем месте.
– Изображения нет!
– Нет контакта со «Жнецом-один»! Контакт утерян, изображения нет!
– Провести перекличку!
– Черт, что там происходит!? Выводите в район «Жнеца-два»!
– Дайте картинку со спутника, немедленно!
– Сэр, три сорок до сеанса!
– А мне плевать! Мне нужно изображение немедленно!
– «Молот-два» сообщает о ракетной атаке! Он поврежден, но держится в воздухе!
«Молоту-два» повезло – у ракеты, которая была предназначена ему – истек срок хранения.
– «Молот-два», срочно дайте картинку! Передайте нам изображение, у нас потеряно изображение! Что там у вас происходит?!
– Сэр, массированная ракетная атака со всех направлений! Это не РПГ, это управляемые ракеты, сэр!
– «Молот-два», дайте картинку, черт побери!
– Сэр, есть картинка, принимайте.
На главном экране карта сменилась вспышками, такими яркими, что не видно было решительно ничего, пилот «Молота-два» отошел в сторону и включил систему отстрела ложных целей, они слепили камеру, не видно было ничего.
– «Молот-два», картинка непригодна для анализа, повторяю – картинка непригодна. Вопрос – вы видите, что происходит?
– Сэр, я вижу место падения «Молота-один» и больше ничего, он упал в жилом массиве, кажется, в каком-то дворе. Внизу повышенная активность, идет огневой бой, прием!
– «Молот-два», попробуйте подобрать выживших с «Молота-один», оставайтесь на связи.
– Штаб, вас понял, приступаю к исполнению.
Группа отсечения
С их позиции было хорошо видно – как взлетели несколько ракет и как минимум три конвертоплана, до сих пор поливавшие огнем позиции защитников комплекса или ждавшие высадки десанта – завертелись в воздухе, пораженные управляемыми ракетами.
– А, с...и! Навернули медку! – заорал один из пулеметчиков.
– Старлей, пасть захлопни! Занять позиции! Готовность! Огонь по команде!
Первым вышел на позицию пулеметчик, на балконе – и упал, по угловой квартире открыли огонь пулемет и снайперская винтовка. Остальные сумели затащить пулеметчика обратно в квартиру, начали перевязывать. Со звоном осыпались стекла, пули барабанили по железной крыше балкона, по стенам.
Один из национальных гвардейцев достал из разгрузки «Зарю», жестами показал, что собирается делать. Старший кивнул – и с «Зари» сорвали чеку. Снайпер, которому уже удалось сегодня отправить в мир иной двух снайперов боевиков, приготовился в соседней комнате, еще один стрелок – прошел на кухню, занял позицию там.
– Бойся!
Нацгвардеец бросил «Зарю» на балкон – больше всего вспышкой и грохотом должно было ударить по ним самим – но они были готовы к этому. А вот чеченцы, держащие под обстрелом квартиру – к этому оказались не готовы, они-то смотрели как раз на место, где разорвалась «Заря», смотрели через прицел – и вспышка ослепила их на мгновение, даже с нескольких сотен метров. Этого оказалось достаточно, чтобы вышедший на позицию снайпер записал на свой счет уже третью цель – пулеметчика, а «Печенег» открыл по позиции боевиков непрерывный огонь из кухни, не давая высунуться.
Оставшиеся в большой комнате, чуть пришибленные взрывом нацгвардейцы с трудом вытащили на балкон крупнокалиберный пулемет, как смогли, укрепили его. Северная позиция боевиков была как на ладони, семьсот метров – не расстояние для крупнокалиберного пулемета с оптическим прицелом. По южной позиции боевиков уже работал такой же пулемет из подвала, он не мог достать лежащих на земле боевиков – но и не давал им подниматься, прижимал к земле.
– Крупнокалиберный, огонь!
КОРД забухтел короткими очередями, посыпались гильзы, большие, с палец. Стрелок опирался стеной на спину балкона и стрелял, ожидая в каждую секунду точного выстрела с позиции чеченцев. Но все равно стрелял. И – не промахивался...
Квартира Щечко
Ваха, стоявший на лестничной площадке между пятнадцатым и шестнадцатым этажами – трусливые русисты от стрельбы попрятались по квартирам, а кто высовывался, он рявкал – закройте дверь, и все его слушались, потому что он был в полицейской форме, – заметил, как у единственного подъезда шестнадцатиэтажки остановился военный, тентованный «Урал», точно такой же, как и те, на которых они ехали из Грузии. Это сбило Ваху с толку – он подумал, что Шамиль зачем-то прислал подмогу, он слышал большую перестрелку и подумал, что это его люди. Но это были не чеченцы – распахнулись створки дверей бронированного отсека, прикрытого тентом – и на асфальт спрыгнули русисты, бросились к двери единственного подъезда. Только это были не те русисты, как тот, которого Ваха только что зарезал, как барана, и не те, которые трусливо прятались по квартирам. На этих русистах был камуфляж, тяжелые бронежилеты «Воин», титановые шлемы с забралами, которые пробивает только пулемет. Один из русистов нес тяжелый, в рост человека щит, у остальных в руках были автоматы Калашникова.
Ваха рванулся к квартире, забарабанил по стальной двери, забыл про условный стук, которым надо стукнуть, если хочешь, чтобы открыли. Ему никто не открыл, сначала посмотрели в глазок, потом крикнули:
– Шайтан вах калле, ты что стучишь?
Внизу грохнуло – подъездная стальная дверь, которая преграждала путь омоновцам – ее просто подорвали. Выстроившись в колонну, ощетинившись автоматами, просочились в подъезд. Щит пока не был нужен – при подъеме по лестнице прикрывались тем, что каждый перекрывал свой сектор и готов был выстрелить в любую секунду.
– Русисты идут! В подъезде ОМОН!
Несмотря на то что милиции давно уже не было – название ОПОН не прижилось, полицейских так и продолжали звать омоновцами.
Леча заскрипел зубами от злости. Хьоза мертв, Баса тоже мертв – теперь еще и это. Обложили...
– Держи лестницу! Убивай всех русистов, кто сунется! Дукваха! Хватит трахать там эту малолетку! Иди, помоги Вахе!
Дукваха уже никого не трахал. Настя от изнасилования умерла...
* * *Дукваха вышел вовремя – ОМОН был уже на одиннадцатом этаже. Для безопасности перед прохождением углов вперед выставляли большое зеркало. Ваха занял позицию, прикрывшись шахтой лифта, позиция была довольно-таки грамотной: чтобы попасть в него, надо было тщательно целиться, а сделать это было невозможно, потому что целящегося тут же застрелил бы Ваха. У Дуквахи тоже был автомат, но Ваха не ожидал от него большой помощи.
– Иди вниз, брат... – Дукваха коснулся его плеча. – Я прикрою.