— И что, этих олимпийцев так много? — похолодела я.
— Никто не знает, сколько их. И никто не станет проверять на своей шкуре. Мы знаем одно: более сильного врага лучше не злить. Вчера я отдал троих своих, но, возможно, спас три сотни невинных женщин и детей, которые пострадали бы при нападении. То же самое и с едой, лучше мы поголодаем, зато никто не станет разорять наши дома подчистую.
— Но те трое, кого отдали… ты знаешь, что их ждет? Они ведь тоже часть твоего народа!
— Мой народ примет эту жертву, — ледяным тоном отрезал правитель, еще больше вздернув подбородок.
— А то, что их будут пытать? Издеваться? Заставят служить развлечением? — с каждым шагом я подходила все ближе, бросая в него словами, как снарядами. — Это нормально? Тебя совесть за это не замучает?
— Я вынесу это, — Биру поднял на меня пронзительный взгляд, — ради всеобщего блага.
На миг я задохнулась. Осторожность полукровки была понятна и в то же время вызывала глухое раздражение. Я не знала, как донести до него, что нападения никогда не закончатся, будет только хуже. И уж конечно, теперь как никогда четко поняла: Биру ни за что не согласится снарядить экспедицию в земли Олимпа, раз даже на собственной территории позволяет хозяйничать охотникам.
— Ты — трус, — бросила я, не сдержав презрительной нотки.
Он уперся ладонями в подлокотники кресла, медленно выпрямился, снова заставляя вспомнить, каким ростом и телосложением обладает.
— Что ты сказала, девочка с бесцветными волосами? — под напором эмоций акцент у Биру стал сильнее, полукровка практически зашипел на меня.
Я задрала голову и повторила:
— Ты — трус.
— Ты — женщина, — его глаза прищурились. — Ничего не понимаешь.
— А ты — трус. Потому что понимаешь все, но ничего не делаешь, чтобы это изменить.
Показалось, что лицо у правителя стало бледнее обычного. Он порывисто отвернулся, отошел к окну, заложив руки за спину. Меня потряхивало, то ли от страха, что разозлила этого странного полукровку, то ли от собственного гнева. Но я ни на секунду не пожалела о том, что сказала. Прятать голову в песок — не выход. И хотелось надеяться, что мои упреки подтолкнут Биру стать смелее, и он решится зайти на земли Олимпа.
— Ты — женщина и ничего не понимаешь, потому что мыслишь по-женски, — наконец, глухим сдавленным голосом заговорил полукровка. Я поняла, что он уже совладал с эмоциями. — Думаешь, это так легко: раз-два, собрались и прогнали схуров? — Биру повернулся ко мне, сверкая глазами. — У них оружие. Автоматы. И им нечего терять.
— У нас с Каем тоже есть автоматы, — возразила я. — Ты ведь забрал наши вещи, сам знаешь.
— Я не забрал, — фыркнул он, — сложил в коллекцию. Вам все вернут по первой просьбе. Но даже с вашим оружием… два автомата… против какого количества?
— Можно добавить арбалеты, — предложила я.
— Дальность выстрела не сравнить, степень поражения — тоже. Это будет бессмысленная бойня.
— Можно задавить количеством.
— Количеством кого? — Биру развел руками. — Я еще могу приказать своей охране. Тем, кто клялся служить мне ценой своей жизни. Но этого не хватит. А остальной народ, как я уже сказал, слишком боится.
Я облизнула губы, решившись на самое рискованное предложение.
— Можно собрать отряд и вернуться на базу Олимпа, где мы с Каем успели побывать. У них там оружейная. Можно их ограбить.
— Нет. Слишком опасно. Ты сама говоришь, что вы сбежали. Значит, теперь там охрану утроят, чтобы больше никто не сбегал.
Я проглотила слова, так и рвущиеся с языка. Мы не просто сбежали. Я убила двух охотниц. Возможно, Биру прав. Не стоит туда соваться даже с отрядом.
— Но они же придут снова… — протянула уже другим, жалобным тоном.
— И мы снова дадим им то, что попросят, — отчеканил Биру, — и будем жить в мире и спокойствии. — Он помолчал и добавил. — Если вопрос решен, можешь идти, госпожа.
Но так легко сдаваться я не собиралась. На этот случай у меня был заготовлен другой план.
— Нет, не решен, — ответила я и покрутила тоненький ободок «ай-ди» на запястье. — Мне нужен ключ, чтобы завести автомобиль. Без него машина не поедет, а взламывать сложную электронику тяжело и не факт, что успешно. Он есть у тебя?
Биру перехватил мою руку своей большой ладонью, поднял повыше, к глазам. Перевел взгляд на меня.
— Разве не все ключи одинаковы?
— Нет, — вздохнула я. — Давай договоримся, я расскажу тебе кое-что интересное о том, как все устроено на Земле, а ты поищешь ключ от автомобиля.
Он тут же просветлел. Улыбнулся прежней дружелюбной улыбкой, словно не мы пару мгновений назад ожесточенно спорили друг с другом.
— Идет, госпожа. Только… мне даже искать не надо. Все здесь, в моей коллекции полезных вещей. Я унаследовал ее от матери.
Повинуясь приглашающему жесту его руки, я обернулась. Биру подошел к стене, увешанной фоторамками, нажал на нее. Панель отъехала, открылся проход в соседнее помещение. Я затаила дыхание, не веря, что вот-вот проникну в сокровищницу, оставшуюся после Каиссы.
Хотела уже шагнуть в проем, но в последний момент остановилась. В нерешительности взглянула на Биру. Он мгновенно понял причину моих сомнений.
— Неужели даже сейчас ты мне не доверяешь? — правитель скорчил обиженную гримасу и покачал головой. — Думаешь, что заманю и запру тебя там?
Я пожала плечами.
— Ну что ж… — Биру первым вошел в дверь.
Чувствуя себя немного виноватой за чрезмерную подозрительность, я последовала за ним. Первым делом взгляд упал на наши с Каем рюкзаки. Они лежали недалеко от входа, на полу, возле ножки стола. Я опустилась на колени, расстегнула застежки, заглянула внутрь. Как ни странно, все вроде бы сохранилось в целости.
— Можно, чтобы это вернули в мою комнату? — я задрала голову, чтобы найти взглядом Биру.
Он возвышался надо мной, сложив руки на груди.
— Конечно. Я же сказал, госпожа. По первой просьбе. Я — коллекционер, но не вор.
Добившись, чего хотела, я начала застегивать рюкзак обратно, но Биру вдруг наклонился и перехватил мои руки.
— Можно попросить об одном небольшом подарке?
— Каком? — я потихоньку отодвинула ладонь, чтобы не касаться протурбийца.
Уверенным жестом Биру запустил пальцы внутрь и вынул банку консервированной еды.
— Человеческая пища. С Земли? Хочу попробовать.
— Значит, ты все-таки успел посмотреть, что в рюкзаках, — вздохнула я. Слишком уж безошибочно и быстро полукровка нашел то, что искал. — Угощайся на здоровье.
Я выпрямилась и огляделась. По размерам помещение в точности повторяло соседний зал для совещаний правителя. Только другого входа, кроме того, которым Биру привел меня сюда, я, как ни приглядывалась, не нашла. Здесь, действительно, накопилось много всякой утвари. Голографические картины, засохшие цветы в горшках, одежда, детские игрушки, различные приборы. Чем-то даже напомнило домик Тхассу, где старик хранил все, что сумел унести из колонии во время бегства с семьей и другом. Я испытала укол ностальгических воспоминаний, но тут же отмахнулась от них. Нельзя оглядываться назад. Нужно смотреть вперед.
И по сторонам, как сейчас.
Мой взгляд упал на телескоп, установленный на подставке у окна, завешенного пыльной занавеской. Не веря своим глазам, я подошла, погладила прохладный золотистый корпус, протерла увеличительную линзу. Склонилась, изучая кнопки на боковой поверхности. Встроенная карта звездного неба с автоматическим поиском нужных небесных тел. Я приложилась к смотровому глазку, пытаясь представить, какая картина развернулась бы ночью.
— Надо пригласить тебя сюда еще раз, — подхватил Биру мои мысли, — в другое время суток. Я покажу тебе мать всех наших звезд, Сшат-Ацхалу. Особенно красиво она смотрится на рассвете. Ее нежный красный свет постепенно становится…
— Интересно, отсюда можно разглядеть спутник? — пробормотала я, проверяя, поворачивается ли телескоп из стороны в сторону.
— Что?!
Я подняла голову. Биру выглядел так, словно мое невнимание к его словам оскорбило его.
— Я уже тысячу раз видела Сшат-Ацхалу, — успокоила я его, — ночью, на рассвете, вечером, между набежавших облаков, на чистом небе среди других созвездий. Кай рассказал мне про нее уже все, что можно. Что меня сейчас по-настоящему волнует, так это спутник, который вращается на орбите этой планеты. Я хочу убедиться, что он по-прежнему там.
— Понятия не имею, о чем ты толкуешь, госпожа, — Биру поджал губы и отвернулся. — Но если хочешь, можешь прийти ночью и поискать свой спутник. Я разрешаю.
Стало неловко. Правитель пригласил меня в сокровищницу, позволил ходить и все трогать, а я, вместо того, чтобы проявить хоть какую-то вежливость, грубо его перебила.
— Извини, Биру, — попросила я. — С удовольствием приду еще раз и послушаю твои рассказы про мать всех звезд. Как истинный протурбиец ты наверняка знаешь много красивых историй, связанных с ней.
— Извини, Биру, — попросила я. — С удовольствием приду еще раз и послушаю твои рассказы про мать всех звезд. Как истинный протурбиец ты наверняка знаешь много красивых историй, связанных с ней.
— Я не истинный протурбиец, — проворчал он, но заметно поостыл. Что мне нравилось в полукровке, так это его отходчивый характер. — А красивые истории рассказывают девушкам в период ухаживаний. Тебе я просто хотел показать звезды.
— А у нас на Земле девушкам показывают звезды, когда ухаживают за ними, — я невольно улыбнулась.
— Теперь понимаю, почему ты узнала о Сшат-Ацхале от Кая, — ровным голосом ответил Биру.
Я задумалась.
— Да. Наверно, он тогда уже пытался за мной ухаживать. Но покорил не этим.
— А чем? — теперь правитель уже не скрывал любопытства.
— Тем, что всегда был рядом. Тем, что моя жизнь для него важнее собственной, — я спохватилась, что мы опять перешли на личные темы, и резко закруглила беседу: — Впрочем, это трудно объяснить. Все в совокупности.
— Понятно.
Биру уловил мой намек и не стал настаивать на подробностях, а я впервые задумалась: любил ли он когда-нибудь? Ухаживал ли за девушками? На вид ему было чуть больше тридцати. Раз принц до сих пор не женат, что ему мешало? Обязанности правителя? Или никто не пришелся по вкусу? Или единственным идеалом для него была и оставалась только мать?
— Так что, у тебя сохранился после Каиссы вот такой браслет? — спросила я, снова показав принцу свой «ай-ди».
Тот спохватился, будто совсем позабыл, зачем мы сюда пришли.
— Конечно… надо только найти, где лежит…
Биру принялся перекладывать свою утварь с места на место, шарить на полках с посудой, открывать и закрывать коробки. Я ждала результата, но время шло, и просто так стоять мне стало скучно. Тогда я тоже принялась перебирать все, что попадалось под руку.
— Это Каиссы? — я подняла золотые серьги, заботливо спрятанные в бархатной коробочке и поставленные на полке на видное место.
— А? — Биру обернулся через плечо и тут же вернулся к своему занятию. — Да, здесь много вещей моей матери.
Я отложила украшение и взяла электронную книгу. Лениво полистала страницы. Вкус Каиссы не отличался оригинальностью. Это были какие-то научные труды по биологии. Запутавшись в сложных терминах, я отложила чтение.
Между цветочных горшков заметила ребро фоторамки. Странно, что она стояла здесь, а не висела в галерее в зале для совещаний.
— Это можно посмотреть? — уточнила у Биру.
Тот залез под стол и шуршал там чем-то. Высунулся на минуту, и я едва сдержала улыбку, заметив клочки пыли на его волосах.
— Да. Это мои детские фотографии.
— Ох, как интересно!
Я принялась листать снимки маленького Биру. Кто бы мог подумать, что в нежном возрасте он так походил на забавного толстенького медвежонка? Пухлые щечки свисали чуть ли не до плеч, глаза уже тогда ярко зеленели на лице цвета слоновой кости. Не оставалось сомнений, что Каисса очень любила и баловала сына с самого детства. На каждом изображении он красовался в новой одежде: поначалу во вполне человеческих ползунках и комбинезончиках, явно сшитых матерью собственноручно. По мере взросления одеяния сменились на протурбийские. Сама Каисса нигде не попала в кадр, так же как и отец-правитель. Только Биру. Лежащий на животе. Сидящий. Ползающий.
Нашлось и видеоизображение. Каисса снимала первые шаги сына. Действие происходило на улице. Малыш семенил впереди, мать шла следом, от чего изображение прыгало и покачивалось. Он что-то гулил, она со смехом отвечала. Смесь человеческого и протурбийского языка — абсолютно дикая, не понятная никому, кроме ребенка и его матери. Но между ними двоими все было просто и понятно.
Внезапно в кадр попал другой человек. Это был мужчина, в возрасте, с окладистой бородой с проседью и в потрепанной куртке с нашивкой «НЦ ИМСИ» на груди.
— Катя! — крикнул он, глядя прямо в камеру. — Хватит меня игнорировать! Так больше невозможно! Мы должны все рассказать!
Похоже, он специально подкарауливал, чтобы выскочить на Каиссу. Несколько секунд я в полном шоке смотрела на потемневший экран. Запись закончилась, ее остановили сразу же после фразы этого незнакомца. Но то, что он сказал… у меня мурашки побежали по коже.
Я бросила взгляд на Биру: казалось, он так и не заметил ничего, продолжая копаться в глубинах полезной-бесполезной коллекции. Убавив громкость, чуть отмотала запись и снова пересмотрела кадры. Голос мужчины слышался не так явно, как прежде, но все прекрасно читалось по губам. И этот встревоженный и сердитый взгляд. Он не спрашивал, он требовал! Требовал все рассказать!
Уже не любуясь малышом, я прощелкала остальные снимки и записи, но ничего подозрительного больше не нашлось. Возможно, никто и не видел тут ничего подозрительного, кроме самой Каиссы и меня, догадывавшейся о предыстории ее жизни до знакомства с правителем протурбийского племени. Кому и что они хотели рассказать? И почему так срочно и тревожно?
Стараясь не выдавать мысли, я заставила себя спокойно вернуть рамку на место. Биру выпрямился, сдувая с очередной коробки облако пыли.
— Вот… — торжественно провозгласил он, — нашел.
Я в нетерпении заглянула под пластиковую крышку. Буквально выхватила ободок, тщательно проверила, цел ли микрочип «ай-ди». Похоже, с ним все было в порядке.
— Это то, что нужно? — поинтересовался Биру.
— Да. Спасибо, — я хотела надеть его на запястье, но с опозданием сообразила, что браслет надрезан. — Ой…
— А как, ты думаешь, я снял его с руки моей покойной матери? — посуровел принц.
— Ладно, — я стиснула находку в кулаке, — что-нибудь придумаем. Спасибо большое, главное, что он нашелся!
— Но я отдаю его тебе не просто так.
Я напряглась, а Биру вдруг рассмеялся.
— В обмен на рассказы о земной жизни, помнишь? Ты обещала.
— Хорошо, — согласилась я, — с чего начать?
Мы устроились прямо там, на полу, и я долго рассказывала принцу о старом и привычном, таком далеком и потерянном земном укладе. Рассказывала, а сама то и дело возвращалась мыслями к его матери и тайне, окружавшей ее. Биру забрасывал вопросами, его интересовало все до мелочей: от того, в каком возрасте земляне идут в школу, до описаний похоронных обрядов, а меня так и подмывало поинтересоваться в ответ, знает ли он, что Каисса, похоже, что-то скрывала ото всех очень долгое время? Поделилась ли мать этой тайной хотя бы с дорогим и любимым сыном?
Конечно, ничего такого я не произнесла вслух. Зато когда опомнилась — за окном уже вечерело. Мы так увлеклись, что проболтали подряд несколько часов, не меньше.
— Мне хорошо с тобой, госпожа, — с нежной усмешкой произнес Биру, когда мы вышли из потайной комнаты обратно в зал, и я собралась уходить. Он взял меня за руку и заглянул в глаза. — Я мог бы говорить и говорить с тобой дни и ночи напролет.
— Боюсь, Каю это не понравится, — смутилась я от его настойчивого взгляда.
— Да. Огорчать Кая мне хотелось бы меньше всего, — чуть склонил правитель голову в знак согласия.
Я развернулась и хотела уйти, но вдруг вспомнила еще кое-что важное.
— Биру…
— Да, госпожа? — с готовностью откликнулся он.
— Я, правда, здесь аххнур-иги? Очень уважаемая госпожа?
— Чистая правда.
— И Цина полностью в моем распоряжении? Она принадлежит мне?
— Если ты этого хочешь, госпожа. Если она в чем-то тебя не устраивает…
— Нет, — перебила я, — она во всем меня устраивает. Но если она служит только мне, значит, я должна заботиться о ней в ответ. А мне кажется, что кто-то мою служанку обижает.
— С чего ты взяла? — нахмурился Биру.
В волнении я потопталась на месте.
— У нее синяки на шее. И вид затравленный. Мне кажется… ее подвергают насилию.
Пару мгновений полукровка молчал с каменным лицом.
— Не вмешивайся в это дело, госпожа, — бросил он, наконец, и распахнул дверь в коридор, намекая, что мне пора удалиться.
— Но ты же сказал…
— Я сказал: не смей вмешиваться! — вдруг прорычал Биру и грозно зыркнул на меня.
Перемены в правителе произошли так быстро и так удивительно, что я шагнула в коридор.
— Она же моя…
— В этом вопросе она не твоя, — с этими словами он захлопнул дверь перед моим носом.
7
Как и было обещано, Кай получил все необходимое для ремонта автомобиля. Два протурбийца, приставленные к нему в помощь, оказались неплохими мастерами. Поначалу они держались вежливо, но осторожно, словно боялись впасть в немилость или, наоборот, довериться чужаку.
Кай украдкой наблюдал за ними, пока обсуждали план работ, готовили необходимые инструменты. Он не зря провел столько лет, скитаясь по протурбийским городкам и втираясь в доверие к любому, кто открывал двери. Мастера смотрели на Кая, как на человека, в то время как он по привычке, усвоенной у их народа, уже искал к ним свой подход. Когда начали работать, он окончательно убедился, что эти двое справятся с ремонтом. Значит, Биру не врал, когда говорил, что у него есть специалисты.