– Гутен морген, – сказала Ольга, и Валентина повторила утреннее приветствие, как попугай.
– Доброе утро, – с трудом, но по-русски ответила им Люлита. Потом перешла на быстрый немецкий.
– Она говорит, что завтрак готов, – перевела Ольга. – Спрашивает, как мы спали.
– Скажи, что отлично.
– Я так и сказала.
На завтрак Люлита подала сыр, масло, колбасу, джем, творожный крем и большой кофейник с горячим кофе. Молоко, сахар, воздушные булочки.
– Все как у нас дома, – сказала Валентина, разрезая булочку и намазывая ее маслом.
– Знаешь, я разговаривала как-то раз с одним человеком, который много путешествует. Я его спросила, как живут люди в разных странах, на разных континентах. И знаешь, что он мне ответил? Что все люди – одинаковые. Что у них одни и те же проблемы, и так далее...
– Должно быть, это очень скучный и разочаровавшийся в жизни тип, – предположила Валентина. – Оля, спроси ее про Симу.
– Потом... Она сама, понимаешь, сама должна хотя бы пару слов сказать о Симе. Подождем.
Люлита сказала, что сегодня они немного погуляют, она покажет им город, пансион, где они будут жить самостоятельно, вечером сходят в кафе, а потом она поможет им перебраться в пансион. Еще она сказала, что сама предложила Симе, чтобы девушки пожили у нее дома, но Сима настояла, чтобы они поселились в пансионе: она хорошо знает характер своей племянницы, которой будет в тягость жить в незнакомом ей доме, она привыкла к самостоятельности и свободе.
У Валентины округлились глаза. И когда это, интересно, Сима успела заметить в ней эти качества? Хотя, с другой стороны, если бы она на месте Люлиты захотела объяснить свое желание избавиться от гостей, то сказала бы то же самое. Но Люлита была так не похожа на человека, которому гости в тягость... У нее такое милое, открытое лицо, что трудно представить ее себе чем-то или кем-то недовольной. Она не молода, и чувствуется, что много пережила в жизни, а это закаляет человека, делает его терпимее, да и отношение к жизни у пожилых людей совершенно иное. Если же учесть, что она всю жизнь проработала в доме престарелых, то тем более – она должна в свои годы, находясь в здравом уме и твердой памяти, к тому же имея собственный дом и достаток, ценить эти блага и относиться к людям более сердечно. Ведь сколько людей с искалеченными судьбами прошли мимо нее!
После завтрака они долго собирались, одевались, готовясь к прогулке по городу.
– Главное – это удобная обувь, – сказала Ольга, зашнуровывая мягкие меховые сапожки. – Я бы на твоем месте тоже надела джинсы, они отлично поместятся в твоих роскошных сапогах с плоской подошвой. Мне говорили, что здесь все одеваются очень просто, но комфортно. Вряд ли ты увидишь здесь кого-то в дорогих шубах и сапогах на шпильках. Джинсы, брюки, куртки. Очень демократичная и удобная одежда. Главное для нас сейчас – это слиться с толпой, чтобы мы ничем не отличались от местных жителей.
– Откуда мне знать, как они выглядят?
– Когда Меликсер везла нас по Мюнхену, не обратила внимания?
– Нет. Я переживала...
– Ладно. Давай поторапливайся, а то уже скоро обед, а мы еще только позавтракали и оделись. Думаешь, нашей хозяйке понравилось, что мы так долго спали?
– Она должна понимать, что мы с дороги, к тому же мы особенно-то никуда и не спешим. Стой, Оля. Ты вот все тянешь с вопросами о Симе...
– Она же сама сказала, причем довольно обыденным тоном, что Сима попросила ее поселить нас в пансион.
– Это я слышала. Но если, к примеру, Сима так занята или находится где-то далеко от этого города, то почему же она не может нам позвонить?
– Не знаю, – бросила через плечо Ольга, – полагаешь, я об этом не думала?
– Тогда почему ты ни о чем не расспрашиваешь хозяйку? И почему ты сама решаешь, о чем с ней говорить? Пользуешься тем, что знаешь язык?
– Валя, послушай, давай не будем торопить события. Я хочу посмотреть, куда все это приведет... Главное – нам здесь ничего не грозит. Это я уже поняла. Жива ли твоя Сима или нет, но Люлита – хороший, добрый человек, это же видно. И Меликсер тоже. Ты сама говорила мне, что Сима – женщина непредсказуемая, она могла просто пожелать, чтобы ее считали погибшей. Так?
– Так. Но все эти мысли приходили в голову, когда мы были еще в Москве и мне не было так страшно. А теперь, когда мы здесь, ясно, что нас здесь действительно ждали, это не розыгрыш какой-то, существуют реально люди, которые нам прислали приглашение, деньги, встретили, накормили и уложили спать... Вот я и думаю – что бы все это значило?
– Твоя тетка решила поздравить тебя с Рождеством, вот и жди теперь продолжения этого фантастического спектакля. Доверься Люлите.
– Оля, почему ты не хочешь спрашивать о Симе?
– Я думаю, что ее нет в живых, – неожиданно сказала Оля, бросив на Валентину быстрый, тревожный взгляд. – Но ее смерть кому-то не дает покоя, и, возможно, кто-то, кого мы не знаем, решил заплатить по счетам. У кого-то совесть не чиста, понимаешь?
– Оля, не пугай меня, пожалуйста...
Они спустились вниз. Люлита, уже одетая, поджидала их, сидя в гостиной и раскладывая пасьянс.
– Мы готовы, – сказала Валентина, и Ольга перевела.
У крыльца уже стояла машина, в которой сидела Меликсер.
– Она хочет показать нам центр, – сказала Ольга.
Штраубинг удивил Валентину отсутствием многоэтажек. Они медленно, уступая дорогу прохожим, проезжали по улицам, застроенным красивыми двух– и трехэтажными особняками, в окнах которых даже днем светились рождественские огни, в некоторые из них словно лезли огромные Санта-Клаусы с подарками на спине – мастерски сделанные куклы крепились к стене, и дети, живущие в этих домах, вероятно, были уверены, что это настоящие Санта-Клаусы. В витринах магазинчиков стояли украшенные цветами и еловыми ветками мраморные ангелочки, можно было увидеть подсвеченные огоньками сцены из жизни новорожденного Христа, наряженные елки... Меликсер высадила их в самом центре, возле башни с часами, и уехала. Люлита повела их на рождественский базар.
На празднично украшенных прилавках ровными рядами были выставлены пряники, печенья, пакетики с засахаренными орешками, сувениры, коробки с елочными шарами. Там были ручной вязки цветные носки, рукавицы, разложены толстые белые шерстяные одеяла из овечьей шерсти. То тут, то там слышалась русская речь.
– Здесь много русских, – сказала Люлита. – В основном это эмигранты из России, приехали сюда из Поволжья, Казахстана, Сибири... В свое время, когда началась Вторая мировая война, немцев, которые жили в России, отправили куда подальше.
Ольга все старательно переводила.
– Оля, это неестественно, что мы не спрашиваем про Симу. Хотя бы узнай, как она поживает, – обычный вопрос.
Люлита как бы мимоходом ответила, стараясь не глядеть Валентине в глаза, что у Симы все хорошо, она скоро приедет и все объяснит. И что, к сожалению, она не может говорить о Симе того, чего не знает.
Вот такой пространный и непонятный ответ. Настаивать на подробностях жизни якобы – или все же? – погибшей тетки становилось неудобным.
Ознакомившись с центральной улицей и прогулявшись по ней дважды, они свернули в узкий переулок и спустились к реке.
– Это Дунай, Валя, – сказала Ольга, вторя Люлите.
Люлита была одета просто – теплый плащ, подбитый мехом, ботинки, на голове смешной цветной берет. Она старалась рассказывать о достопримечательностях города, но Валентина чувствовала какую-то скованность. Потом Ольга сказала ей, что она чувствует себя не очень-то комфортно именно по той причине, что Сима не позволила ей поселить русских гостей у себя.
– В пансионе вам будет не очень удобно, – говорила Люлита извиняющимся тоном, – потому что там не меняют постель, нет посуды, а вам придется готовить себе еду. Питаться в ресторанах – очень дорого. Но вы всегда сможете прийти ко мне, и я накормлю вас.
– Вероятно, у нее какая-то очень четкая и даже, я бы сказала, жесткая инструкция, – предположила Ольга. – Иначе она непременно оставила бы нас у себя.
Зашли в кафе «Валентино». Сели за маленький столик возле окна, за которым едва уместились втроем. Рядом, в полуметре от них, на полу лежала собака, рыжий пинчер, и с грустным видом смотрела на ноги хозяина – ноги элегантного мужчины в строгом костюме, читавшего газету. Рядом с его рыжими, в тон собачьей шерсти, перчатками на столике стояла чашка с кофе, пепельница, полная окурков. Мужчина беспрестанно курил.
Люлита спросила, что они будут есть. Заказали кофе с молоком, пирожные. В баре, на высоких стульях, подстелив под себя куртки, сидели молодые люди с разрисованными краской лицами, Люлита объяснила, что это футбольные фанаты, болельщики местной команды.
После кафе снова отправились гулять, спустились к мосту, Люлита рассказала им историю одной девушки, любовницы герцога, которую обвинили в колдовстве и сбросили в Дунай.
– Как Симу? – вдруг вырвалось у Валентины, и она, вдруг осмелев, взяла Люлиту за руку и, глядя ей прямо в глаза, спросила:
– Где Сима? Она жива?
Ольга, покраснев, что-то перевела. Но Валентина не была уверена, что именно эту фразу.
Люлита, посмотрев на воду, пожала плечами, что-то ответила.
– Она говорит, что твоя тетя была в герцогском замке, на представлении, которое устраивают здесь раз в году, инсценируя как раз эту историю. Но все это легенда, и произошло ли это на самом деле – никто не знает.
– У моей тети тоже... история... – процедила сквозь зубы Валентина. Никогда еще она так не злилась на свою подругу, как в этот раз. Конечно, Оля знает немецкий, а потому чувствует свое превосходство и сама решает, как ей поступить и о чем говорить с этой немкой.
– Потерпи, Валя, – успела шепнуть ей Ольга, когда они усаживались в машину Меликсер. – Пожалуйста, не злись на меня.
Их привезли в пансион – красивый, с белыми стенами и чисто промытыми окнами двухэтажный дом с мансардой и нарядным крыльцом, на котором высилась стопка рекламных газет и журналов.
– С хозяином уже договорились и оплатили ваше пребывание. Вы можете жить здесь целый месяц, – переводила Ольга.
Люлита по-хозяйски открыла дверь, они поднялись на второй этаж и оказались в небольшом помещении – кухне. Три двери – три комнаты. В кухне – все необходимое: холодильник, большой стол, накрытый скатертью, мягкие стулья. На стене – огромный газовый котел, подающий горячую воду.
В комнате – две кровати, шкаф, большой телевизор, столик.
– Валя, смотри, какая ванная комната! – Ольга, стараясь не обращать внимания на то, что Валентина злилась на нее и всем своим видом демонстрировала это, искренне радовалась выложенной белыми плитками ванной комнате, душевой прозрачной кабине, теплой воде.
– Знаешь, мне здесь ужасно нравится! И это замечательно, что мы здесь будем одни. Свобода! – говорила она в перерывах между фразами Люлиты.
– Что она говорит?
– Что сейчас покажет нам большой супермаркет, где мы сможем купить все необходимое. Еще она говорит, что Сима оставила нам денег.
Люлита, улыбаясь, протянула Валентине конверт с деньгами.
– Что? – удивилась Валентина. – Опять деньги? Они прямо сыплются нам на головы... Оля, что происходит?!
– Успокойся, возьми себя в руки, – улыбаясь, стараясь, чтобы Люлита не поняла, о чем идет речь, сказала Ольга.
– Данке... – прошептала, краснея, Валентина.
Меликсер, которая отсутствовала примерно с полчаса, привезла посуду.
– Люлита говорит, что постели мы привезем вечером, сейчас ей пора навестить одну женщину, за которой она присматривает. Ей очень жаль, что, наверное, придется ее определить в дом престарелых.
– У меня уже этот дом – вот где! – И Валентина сердито провела ребром ладони по горлу. – Старухи, их проблемы, какая-то головоломка!
– И в магазин нас проводит Меликсер, – как ни в чем не бывало продолжала Ольга, следуя за Люлитой.
Они вышли из пансиона, сели в машину. Сначала доставили Люлиту домой, потом Меликсер привезла их в огромный супермаркет.
– Он находится на соседней улице, запоминай, – говорила Ольга, уже заметно нервничая. Видно было, что и у нее кончается терпение.
Вошли в магазин, взяли корзину и покатили ее по длинным, похожим на улицы и переулки проходам между стеллажами, заставленными продуктами.
– Что будем брать? – Ольга дернула Валентину за рукав. – Не раскисай. Скоро мы останемся одни, и окажется, что нам нечего есть или нет, к примеру, мыла или шампуня. Давай, собирайся с мыслями. С нами не будут нянчиться постоянно, разве ты еще не поняла? Нас встретили, устроили, и все – чао-какао.
Меликсер попутно что-то рассказывала Ольге, вероятно, советовала, где и что брать. Корзина начала стремительно заполняться... Макароны, помидоры, бананы, туалетная бумага, кухонные полотенца, мыло, печенье, упаковка колы...
К кассе подошли, когда в корзине уже не было свободного места.
Валентина достала из кармана куртки конверт, открыла и достала несколько купюр. Молча протянула их Ольге, которая с невозмутимым видом выкладывала продукты из корзины на конвейер.
– Ты представляешь, сколько все это стоит? – мрачно заметила Валентина, смутно представляя себе, во что им обойдется пребывание в этом гостеприимном городе. – Пятьсот евро?
– Думаю, где-то около девяноста. – Ольга подняла указательный палец и сощурила свои красивые глаза. Валентина позавидовала выдержке и коммуникабельности подруги. Да уж, без Оли она бы точно пропала.
Счет оказался еще меньше, чем предположила Ольга. Она спокойно расплатилась, даже поговорила о чем-то с дежурной улыбкой с продавщицей и, протянув на прощанье: «Крис гуд», – весело покатила корзину к выходу.
Дома, точнее, в пансионе, оставшись одни, они подождали, пока за Меликсер закроется дверь, и набросились друг на друга с упреками.
Ольга сказала так:
– Если ты не прекратишь истерики, я уеду. Оставлю тебя здесь одну – и уеду! Это не моя тетка меня пригласила!
Валентина заплакала. От бессилия, от того, что уже тысячу раз пожалела о том, что ввязалась в эту авантюру.
– Кто-то дает нам деньги, а это уже нехорошо, понимаешь? Моя тетка всю жизнь была нищей, она мечтала разбогатеть, постоянно играла в какие-то лотереи и не выигрывала, пробовала даже в карты играть, в игровых автоматах... Я никогда не поверю, что это ее деньги!
– Но это не бумажки, это на самом деле – реальные деньги.
– Ты хотя бы знаешь, сколько этих бумажек у меня в конверте, который передала Люлита?
– Понятия не имею.
– Так подсчитай! – И Валентина швырнула мятый конверт на постель.
Ольга достала деньги, села и с самым серьезным видом принялась считать.
– Одна тысяча девятьсот пятнадцать евро. Значит, тебе дали две тысячи. Радуйся! Было бы куда хуже и проблематичнее, если бы нас, во-первых, никто не встретил; во-вторых, не накормили бы с дороги и не оставили бы ночевать на удобных перинах. В-третьих, если бы не поселили в пансионе, за который мы не заплатили ни копейки и в котором можем оставаться месяц! Как раз до конца нашей визы. Говорю же, Валя, наберись терпения, давай подождем, что будет дальше. Ну, посуди сама, если бы нам хотели причинить вред, наша машина, в которой мы ехали из Мюнхена, сто раз уже перевернулась бы!
– Ольга!
– Я говорю тебе реальные вещи. Но этого не произошло, следовательно, нас, точнее тебя, пригласили сюда совершенно для другого – что-то объяснить, показать. И это «что-то» каким-то образом связано с твоей теткой Симой. Вот и все. Или ты считаешь иначе?
– В том документе было указано, что Сима погибла здесь, в Штраубинге, и заманили меня именно сюда, в этот же город, и письма приходили вроде бы как от Симы, значит, рано или поздно мы что-нибудь о ней узнаем. И наша поездка, само собой, связана только с ней. Знаешь, мои родители всегда говорили, что от нее одни только проблемы. Сначала они были у них, теперь – моя очередь.
– Постарайся ни о чем не думать и спокойно живи себе. Ты что хочешь на ужин – макароны или пиццу?
Они сварили макароны, приготовили салат из китайской капусты и поужинали уже в более спокойной и мирной обстановке. После того как посуда была вымыта и они улеглись, каждая на свою кровать, пришла Меликсер и принесла им телефон. Объяснила, что туристам здесь запрещено покупать сим-карты, это могут сделать только местные жители. Теперь же у них есть настоящий телефон и тридцать евро на счету. В памяти уже сохранены номера телефонов Люлиты и Меликсер.
Турчанка ушла, сказав, что заедет за ними поздно вечером, когда освободится Люлита, и они поедут за постелью.
– Послушай, у них здесь все так строго, четко, словно действительно эта Люлита следует какой-то жесткой инструкции. Чем им не понравились местные постели?
– Подушки неудобные, – сказала Ольга, хлопая по плоской подушке, – да и одеяла узкие. Тот, кто нас сюда пригласил, хочет, чтобы нам с тобой жилось здесь комфортно, чтобы мы ни в чем не нуждались.
...Они уже засыпали, прямо в одежде, когда приехала Меликсер и забрала их с собой. В доме Люлиты им предложили выбрать себе одеяла, перинки, подушки, постельное белье. Сонные, они указали на то, что им понравилось, и все вместе, втроем, перенесли вещи в багажник машины. Потом у пансиона выгрузились и, поблагодарив женщин за все, отправились спать.
– Какой длинный и муторный был сегодня день... – простонала Валентина, усаживаясь на стул, будучи не в силах пошевелиться.
– Ладно, сиди, я сама тебе постелю. Вот ты хоть и злишься на меня, а я ведь тебе как нянька!
– Я не представляю, что бы делала без тебя, – искренне призналась Валентина. – Хочешь банан?
12
«Я живу, как в тумане, у меня голова кружится от сознания, как же резко изменилась моя жизнь. Прошло всего несколько дней, и я чувствую, что впереди меня ждет настоящий рай. Конечно, когда ты прочтешь эти строки, ты поймешь, как же далеко я зашла в своем цинизме... Но скорее всего ты никогда не увидишь этого письма, равно как и меня. Прощай, моя прошлая жизнь, ты, Маша, и все вы, все эти последние годы, отравлявшие мне жизнь. Как же я ненавижу всех вас, кто бы знал... Как же я всех вас ненавижу!!!»