– Лично я никого не убивал, начальник. Заявляю это официально. Я на стреме стоял. Крови на мне нет, понятно? Если не верите, ничего от меня больше не услышите! – и он враждебно уставился на Боголепова.
Обрадованный Боголепов, стараясь не выдать своего торжества, успокоительно сказал:
– Гражданин Ребров! Мы тут не в церкви, чтобы рассуждать – верит кто-то или не верит. Наше дело собрать факты. Если был такой факт, что вы не принимали в убийстве непосредственного участия, – суд обязательно это учтет. Но все остальное… – он развел руками. – Ношение оружия, нападение на работников милиции, соучастие в преступлении… Тут уж извините – все при вас. Еще неизвестно, что мы обнаружим при обыске. У меня почему-то предчувствие, что нас ждет большой сюрприз. Между прочим, приличный вам светит срок, и единственная возможность как-то его уменьшить – это добровольная помощь следствию. Это до вас доходит?
– Да чего вы обнаружите? – саркастически скривился Косматый. – Небось думаете, что вас там миллионы дожидаются? Бриллианты с изумрудами? Сто кусков там – и ни хрена больше ничего нет.
– В доме спрятаны деньги? – живо спросил Боголепов. – Сто тысяч? Чего – рублей, долларов?
– Как же, долларов! Раскатали губы! Сто кусков деревянных – и ни копьем больше! Даже меньше, – заявил Косматый. – Ясно, пару кусков я уже пропил.
– Значит, все-таки деньги, – хмыкнул Гуров и зачем-то полез во внутренний карман.
– А вас, начальник, будто деньги не интересуют? – с вызовом спросил Косматый, и губы его обиженно скривились.
– Очень даже интересуют, – возразил Гуров, доставая из кармана полиэтиленовый пакетик, внутри которого лежал маленький обрывок бумаги. – Особенно те, про которые ты говоришь. Они случайно не в такой упаковке находились?
– А я помню? – спросил Косматый, мельком взглядывая на пакет. – Может, и в такой. Я упаковкой не интересовался. Если надо, сами посмотрите. Только там одни обрывки – вот вроде этого. Все же размокло. Правильно говорите – дождь в тот день шел. Я от этого дождя озверел…
– А чего так? – спросил Гуров. – Вы же не пешком туда пришли. На машине приехали. И колеса у вас, можно сказать, с форсажем были.
– Ну, были, – неохотно признался Косматый. – Что, нашли уже тачку? Только мне от этих колес радости мало было. Меня Шериф за полкилометра высадил. Я там на горку зашел и потом еще битый час под дождем парился. В грязи по уши! Проклял все на свете…
– Постойте, давайте-ка по порядку, гражданин Ребров! – остановил его Боголепов. – Восстановим картину с самого начала.
– А чего ее восстанавливать? Дело простое. Тут как-то из Москвы Шериф приехал. То есть Вельский Александр Леонидович. Мы все в одной роте служили – я, Стаканов и Вельский. Потом кто куда, конечно. Мы с Мельницей – так Стаканова звали – земляки, вот в Пожарск и вернулись. Он водила классный был, ну и стал опять баранку крутить. Сначала к этим пристроился, к экстремалам. Ездил с ними везде. Только они его турнули…
– За грязные делишки – не забудь напомнить, – подсказал Гуров.
– Этого я не знаю, – хмуро ответил Косматый. – Он со мной не делился. Я, честно говоря, как на гражданку вернулся, забухал сильно. С работой не получилось… Короче, у меня своя жизнь, у Мельницы своя. Ну, конечно, встречались мы с ним время от времени, бухали вместе – кореша все-таки. Намекал он мне по пьяни, что вместе с Шерифом дела делает, но сильно не распространялся. А мне до фонаря. Я же не мент, правильно? И потом, чего по пьянке не сболтнешь? Правда, Шериф приезжал сюда время от времени, но он со мной после армии не сильно корешился, как-то больше в стороне держался. Он вообще насчет бухалова не очень, поэтому чего нам с ним делить?
– Врешь ты, Ребров! – перебил его Маштаков. – Если ты ничего не знал да в стороне держался, как же ты шестого июля на убийство решился? Не вяжется что-то!
Косматый с тоской посмотрел на него и глухо сказал:
– Не убивал я! На стреме постоять согласился, потому что бабки обещали мне большие. А я, сами видите, на мели. Куда мне деваться?
– Ладно, будем считать, что деваться некуда, – вмешался Гуров. – Давай дальше. Когда тебе предложили принять участие в преступлении?
– Да вот за неделю примерно. Говорю, вдруг Шериф приехал. Я-то не знал – он сразу к Мельнице пошел, и они там все перетерли, а потом про меня вспомнили. Видно, никого у них больше не нашлось, кому они это дело доверить могли.
– А в чем это дело заключалось?
– Значит, была у Шерифа наколка, что шестого июля в Пожарск деляги из Москвы должны приехать. Он все знал – на какой машине, во сколько примерно и куда направятся. Он должны были в «Тихой гавани» полтора лимона получить от какого-то здешнего начальничка.
– То есть? – недоверчиво спросил Маштаков. – Что значит – получить? За что получить?
– Эти дела мне неизвестны, – угрюмо ответил Косматый. – Мне по хрену. Должны и должны. Шериф насчет этого не распространялся. Я только знаю, что наводку ему какая-то Марго дала – там еще, в столице. Типа, она какая-то артистка, что ли… Только вроде она какое-то отношение к этим делягам имела. А почему сдала – не знаю. Может, они ей долю не дали или еще что. Короче, мы прикинули, что их только двое будет, значит, взять деньги не проблема. Главное, чтобы никто не шелохнулся. Тогда Мельница и предложил подъехать через лес на своей чудо-тачке. Типа, в том районе посторонних не будет – не то что на шоссе, – можно будет без проблем коммерсантов пугнуть, бабки отобрать и обратно в лес. А там у нас билеты уже куплены были. Вечером бы в Москву рванули – и все дела. Эти деляги в милицию же не побегут, верно? Шериф сказал, что бабки левые и никто их светить не захочет.
– Сколько вы должны были получить из полутора миллионов? – поинтересовался Боголепов.
– Сначала Шериф обещал двести кусков мне, пятьсот – Мельнице, а себе восемьсот забирал. Но потом, когда мы в другую область выбрались и стали деньги делить, выяснилось, что в чемодане всего-то девятьсот тысяч. Там, когда они с Мельницей орудовали, один из коммерсантов нарочно бабки все на дорогу высыпал. Ну, Шериф похватал, что успел, и смылся. Побоялся, что на выстрелы менты сбегутся. Забрал он меня в лесу, и мы погнали. Считать некогда было.
– Я не совсем понял, какова все-таки была ваша роль в деле? – спросил Боголепов.
– Говорю же, на горке я сидел. В одной руке бинокль, в другой – мобильник. Я за территорией следил, за закрытой. Ну, где у этих, у мэров, у депутатов всяких курорт ихний. Я должен был Шерифу сигнал дать, когда машина назад пойдет. Они же с Мельницей не могли на дороге открыто торчать. Их замести могли. Ну и еще я должен был предупредить, если москвичи не одни поедут. Но все обошлось. Как только ихний «Форд» выехал с территории, я Шерифу стукнул, а сам вниз спустился. Я уже на пределе был – весь в грязи, мокрый до нитки… Спустился и пошел на то место, где меня подобрать должны были. Чуть не заблудился, хотя у меня карта была. Да под таким дождем никакая карта не поможет. Хорошо, Шериф меня найти сумел. Он ведь не местный. Но у него память отличная. Он дорогу запоминает на раз.
– И куда же вы дальше отправились? – спросил Боголепов. – В Москву раздумали ехать?
– Шериф сказал, что про Москву пока нужно забыть. Он был уверен, что нас вот-вот искать начнут. На дороге три трупа, «Форд» перевернутый, бабки валяются… Мы без остановки километров сто пятьдесят сделали! Потом в какой-то деревне, в овраге, машину бросили, почистились маленько и на электричках до Калуги добрались. Сняли номер в гостинице и стали бабки делить… – Тут Косматый замолчал, видимо, еще раз мысленно переживая волнующий момент дележа.
– Не поделили? – иронически спросил Боголепов.
– Не поделили, – буркнул Косматый. – По-моему, раз сказано двести, значит, двести. Я свое дело сделал. Кто виноват, что он половину бабок проворонил? Я Шерифу так и сказал. Кореша так не поступают.
– А он что? – с интересом спросил Боголепов.
Косматый отвернулся и сказал сквозь зубы:
– Сука он оказался, вот что! Хватит с тебя, говорит, и этого, алкаш! Тебе, говорит, и этого много. Ну, я его послал… Короче, сцепились мы. Да куда там – он здоровый, силу качает. И потом, оба ствола у него были. Я вам прямо скажу, если бы не старая дружба, он бы меня там, наверное, кончил. А так все-таки пожалел. Еще вот «стечкина» дал. Утешительный приз, сказал… Это уж когда мы в разные стороны разбежались.
– Ты в Пожарск вернулся, а Шериф твой куда подался – в Москву? – спросил Гуров.
– А он мне докладывал? – презрительно сказал Косматый. – Я и так рад был, что ноги унес. Он, по-моему, потом уже пожалел, что меня не замочил. Между прочим, ему это запросто, точно вам говорю.
– А почему «база» у вас в доме Воронцовой была? – поинтересовался Боголепов. – Если ты в банде, как ты утверждаешь, сбоку припека был, то какой резон было остальным там светиться?
– А почему «база» у вас в доме Воронцовой была? – поинтересовался Боголепов. – Если ты в банде, как ты утверждаешь, сбоку припека был, то какой резон было остальным там светиться?
– А резон очень простой. Мельница нелюдимый был. К нему редко кто ходил. А у Машки все время гости. То один идет, то другой. Соседи уж привыкли. Вот Шериф и рассудил, что лучше у нее залечь. И билеты там же оставил. А вон как обернулось…
Боголепов собирался задать еще один вопрос, но тут в кабинет заглянул кто-то из сотрудников и сообщил, что его послал прокурор – тому звонили из управления внутренних дел и срочно попросили разыскать капитана Маштакова.
– Вроде большое начальство вас ищет, вроде сам генерал, – любезно сказал он Маштакову. – Так что вы уж не задерживайтесь.
Маштаков заметно заволновался, слегка даже побледнел и быстро распрощался, пообещав перезвонить, как только все выяснится. Его уход озаботил Гурова. Он наклонился к уху Крячко и шепнул:
– Не нравится мне это. Ты часто слышал, чтобы генералы капитанов искали? Не иначе речь про нашего Косматого пойдет. Нужно поскорее обыск оформлять, а то бутерброды, они всегда маслом вниз падают.
– Согласен, – шепнул ему Крячко в ответ. – Но тут Боголепов хозяин. Ему говорить нужно.
– Вы чего там шушукаетесь, господа полковники? – заинтересовался Боголепов. – Что-то вас смущает?
– Нам кажется, что для первого раза мы узнали достаточно, – ответил Гуров. – Но хотелось бы побыстрее подкрепить слова Реброва вещественными доказательствами. Я имею в виду изъятие денег из тайника. Считаю, что тянуть с этим делом не стоит. Предлагаю даже заняться этим немедленно, Павел Сергеевич. К тому же нам с Крячко еще предстоит связаться с Москвой – пора собирать информацию по Вельскому. Этого тоже нужно брать как можно быстрее.
Боголепов, кажется, немного удивился, но, подумав, решил с Гуровым согласиться.
– И в самом деле, – сказал он. – Деньги вещь эфемерная. Особенно те, которые дают неизвестно кому и неизвестно за что. Сегодня они есть, а завтра их нету. Если они будут лежать под замком, пересчитанные и зафиксированные, нам всем будет спокойнее.
– Или же совсем наоборот, – заметил Гуров. – Но так будет даже лучше.
Глава 8
Деньги нашли там, где и говорил Косматый, – в тайнике под полом, который был оборудован на кухне у Воронцовой. Собственно, это был не тайник, а обыкновенный подвальчик, но, поскольку никаких припасов в нем не содержалось, в протоколе он был поименован именно как тайник. Деньги лежали в большом полиэтиленовом пакете, завернутые в газету брачных объявлений, отпечатанную в Калужской типографии. Купюры имели крайне неопрятный вид – помятые, перепачканные, они даже теперь казались влажными на ощупь. Обрывки банковской упаковки тоже сохранились, и Гуров смог убедиться, что они идентичны тому клочку, который он нашел на месте преступления. Все сходилось. На дороге, ведущей к «Тихой гавани», заезжие коммерсанты были ограблены, и похищены у них были деньги, которые они получили там же, в «Тихой гавани», – но от кого и за какие услуги?
– Косматый утверждает, что Вельский принес с собой только девятьсот тысяч, – сказал Гуров Крячко, когда они вечером вернулись к себе в номер. – По-моему, не врет. Судя по внешнему виду купюр, они действительно побывали под дождем. Вполне допускаю, что сцена с разбрасыванием денег вполне могла иметь место. Не доставайся, мол, никому. Вельский собрал, что оказалось под рукой, и смылся. В присутствии трех покойников ему было уже не до жиру. Ведь они собирались сначала просто пугнуть коммерсантов. А тут уже пошла совсем другая пьеса. Но вот что интересно – ни в одном протоколе не упоминается, чтобы на месте преступления был обнаружен хотя бы один рубль. Шестьсот тысяч исчезли бесследно. Конечно, у нас и побольше суммы исчезают, но в данном случае этот факт приобретает особый смысл. Вспомни, кто прибыл на место убийства первым?
– Если верить Боголепову, начальство из «Тихой гавани», – вспомнил Крячко.
– Вот именно. Подозреваю, что денежки подобрали они. Все подчистили. Одну бумажку только проворонили, которую я поднял. Не думаю, что алчность была тут причиной – ведь они незадолго до этого совершенно спокойно расстались с этими деньгами. Просто кому-то очень не хотелось, чтобы эти деньги фигурировали в деле.
– Есть шанс проследить по номерам купюр, откуда эти тысячи взялись, – задумчиво сказал Крячко.
– Вполне возможно, – согласился Гуров. – Но даже если и не удастся проследить, все равно для чиновников эти деньги, как заноза в заднице. Коммерсанты приезжают в «Тихую гавань» по приглашению Визгалина, уезжают от него с непонятными деньгами, и вдобавок еще это жестокое убийство – картина получается очень некрасивая.
– И теперь Визгалину придется отвечать на очень неприятные вопросы, – добавил Крячко. – Простой демагогией здесь не отделаешься. Особенно если экспертиза покажет, что происхождение этих денег – касса администрации области.
– Подозреваю, что прав Боголепов, – усмехнулся Гуров. – Сначала нам с тобой придется отвечать на вопросы. Думаю, что уже завтра утром нас накроет своим вниманием местное начальство.
Но совсем скоро выяснилось, что Гуров ошибся. Начальство вспомнило про них гораздо раньше. Оно буквально было легко на помине. Гуров и Крячко еще не закончили обсуждать вопрос, скоро ли в Москве сумеют собрать информацию о Вельском и насколько велики шансы взять его по горячим следам, как в дверь номера постучали. Стучали по-хозяйски – громко и требовательно, и даже нетерпеливо подергали ручку двери, которую Гуров предусмотрительно запер.
Удивленно переглянувшись с Крячко, Гуров открыл замок и удивился еще больше. На пороге стояла довольно живописная группа – двое упитанных, пахнущих дорогим одеколоном людей в строгих костюмах и генерал Томилин – на сей раз в сверкающем мундире с золотыми погонами. Лица у них были торжественные и немного загадочные. Впрочем, все они, за исключением Томилина, улыбались и держались доброжелательно.
– Кажется, мы туда попали? – спросил человек, стоявший первым, но вопрос его прозвучал скорее как вердикт, не подлежащий обсуждению. Он наверняка знал, куда шел.
Что немедленно подтвердил генерал Томилин, который тут же подхватил:
– Туда, конечно, туда, Александр Викторович! Разведка не ошибается! Это и есть наши московские коллеги, асы, можно сказать, международного класса! Приехали учить нас уму-разуму. Ну, что, Лев Иванович, разрешишь зайти?
Это тоже прозвучало так, что на вопрос походило мало, но Гуров и не собирался препятствовать нежданным гостям. Он сделал приглашающий жест рукой и отступил от двери.
– Милости прошу! Гостям мы всегда рады, тем более таким почетным, – сказал он с улыбкой. – Вот только угощать нечем – прошу извинить. Мы тут все-таки не дома. Сами пользуемся вашим гостеприимством.
– Это ничего! – радостно засмеялись гости и дружно ввалились в номер.
Начали знакомиться. Как и подозревал Гуров, один из прибывших оказался тем самым господином Визгалиным, о котором они так часто вспоминали в последнее время, с ним был его помощник по имени Валентин Иванович. Пожимая руки оперативникам, гости заявили, что очень рады встрече, и выразили надежду, что вместе с ними милиция свернет горы. Только генерал Томилин помалкивал, иронически поглядывая на Гурова, будто знал о нем нечто такое, что мешало ему надеяться на успех совместной с ним работы.
Гуров предложил всем садиться и сразу же сказал:
– Признаться, мы планировали встретиться с вами, Александр Викторович, но не ожидали, что встреча состоится так скоро. Довольно необычно, что такой занятой человек, как вы, выкроил время, чтобы лично навестить простых командированных. В среде государственных служащих редко встретишь такое внимание.
– Ну-ну, не скромничайте, Лев Иванович, – хитровато щурясь, произнес Визгалин. – Мы тут не такая уж провинция, как может кому-то показаться. Держим руку на пульсе. И про ваши подвиги тоже наслышаны. В своей области вы своего рода Кулибин, Левша своего рода…
– Ну уж и Левша! – включаясь в игру, сказал Гуров. – Левша – личность легендарная. А мы обычные государственные служащие. Ходим на службу, выполняем инструкции, бумажки разные пишем. Ничего примечательного. Даже удивительно, что вы о нас что-то знаете. Специально интересовались, Александр Викторович?
Простодушный тон его не обманул Визгалина. Добродушно посмеиваясь, он хлопнул рукой по подлокотнику кресла.
– От вас ничего не утаишь, Лев Иванович! – с притворным восторгом заявил он. – Настоящий сыщик! Действительно, есть такая привычка – узнать побольше о том, с кем приходится иметь дело. Жизнь научила, Лев Иванович! Доверяй, но проверяй, как говорится.