Кит был близким другом Грейс, одним из основателей ее отряда гренадеров. Но не это беспокоило Диккана. Кит был еще и участником группы Дрейка. Сейчас он должен был находиться во Франции, собирая для них ценные сведения. Раз Кит оказался в его доме, значит, что-то изменилось, а Диккану об этом не сообщили.
— Пришел повидать счастливую пару, — ответил Кит с вялой улыбкой, от которой по спине у Диккана снова побежали мурашки. — Кроме того, в Париже стало слишком жарко для меня. Я не любитель дуэлей, как ты, Диккан, а французы только и делают, что бросают друг другу перчатки. Мне это надоело.
Когда Диккан вошел в комнату, Грейс смеялась. Теперь же она отошла в сторону, словно ожидая чего-то.
— Будешь пить с нами чай? — спросила она, как обычно скрестив руки у талии. Она казалась почти красивой в новом платье из персикового шелка с нежно-зелеными лентами, похожими на букеты роз.
— Боюсь, не смогу, дорогая. Увидимся сегодня в опере? К сожалению, будет Глюк.
— Да. — Она повернулась к своему другу: — Хочешь пойти с нами, Кит? Покрасоваться перед дамами?
— Спасибо, Грейси, но лучше я завтра поеду с тобой верхом.
Сердце Диккана кольнула боль, и он рассердился.
— Утром?
Грейс улыбнулась:
— Поедешь с нами? Знаю, последние несколько дней ты был очень занят. Кит предложил меня сопровождать.
Бедняжка Эпона не может долго стоять на месте. Ей скучно.
Когда они отправятся на прогулку, он только вернется домой после очередной долгой ночи.
— Нет, дорогая. В такой час тебе не нужна моя больная голова. Наслаждайся.
Неужели на ее лице промелькнуло разочарование? С Грейс это было так трудно понять. В отличие от Кита Брэкстона, который даже не скрывал своего неудовольствия.
— У тебя не найдется для меня пары минут, Диккан?
— Если ты будешь в «Бруксе». Сейчас мне надо встретиться с Торнтоном.
Кит еще больше нахмурился:
— С Торнтоном?
Если ему было неизвестно о том, что Диккан получил указание сблизиться с Торнтоном, то что он здесь делал?
— Он надеется вернуть пони, которого я вчера у него выиграл, — ответил Диккан, понюхав табаку.
Это объяснение выглядело довольно поверхностным. И конечно, не могло служить оправданием. Но Грейс все равно невозмутимо попрощалась с мужем, от чего Диккан почувствовал себя еще хуже.
Итак, Кит Брэкстон вернулся из Парижа. Был ли это официальный визит, о котором не предупредил его Дрейк, или он зашел, потому что переживал за Грейс? Диккан прекрасно знал, что он с готовностью, отдаст за нее жизнь. Возможно, ему просто никто не сказал? Или тут что-то другое?
Он узнал об этом час спустя, встретившись с Торнтоном перед игорным притоном Митчелла на Джермин-стрит.
— Хиллиард, старина! — воскликнул упитанный барон, хватая его за руку. — У меня для тебя хорошие новости! Твоему наказанию пришел конец.
Диккана охватило сильное беспокойство. Улыбка Торнтона не предвещала ничего хорошего.
— Моему наказанию?
Торнтон рассмеялся грубым смехом, и Диккан поморщился.
— Я о твоей жене. Достойная дама и все такое, возможно, слишком даже хорошая, если ты меня понимаешь. Ты сопровождал ее по всему городу, как и подобает джентльмену. Что ж, друг, я пришел сказать, что твоя добродетель вознаграждена. — Он крепче схватил Диккана за руку и потянул за собой. — Идем, сам увидишь.
Войдя в потрепанный вестибюль игорного притона, Диккан снял пальто и огляделся по сторонам. Привычная мужская компания, почти все погружены в карты или кости. В воздухе стоит густой дым, свечи на стенах слабо мерцают, и мгла скрывает все грехи. Диккан направился было к задней комнате, когда, его окликнули:
— Диккан, милый!
Рядом послышался смешок Торнтона. Диккан чуть было не затряс головой, стараясь избавиться от звука этого женского голоса. Он повернулся, заранее боясь того, что ему суждено увидеть.
На ней было одно из самых соблазнительных шелковых платьев, какие он когда-либо видел. Светлые локоны небрежно спадали на шею. Пышная грудь и восторженная улыбка на лице. Она протянула руки в тяжелых бриллиантовых браслетах, которые Диккан когда-то ей купил.
Его охватило ощущение неизбежности, словно это было какое-то проклятие. Но он взял ее нежные маленькие ручки в свои и улыбнулся:
— Мина, любовь моя, ты приехала.
Глава 13
Через несколько дней до Грейс дошли слухи об увлечении Диккана. Она перенесла бы этот удар легче, не будь он столь неожиданным. Только что она пережила лучшие две недели своей жизни. Они с Дикканом много времени проводили вместе, смеялись, у них появились общие интересы. Он даже поцеловал ее, и это был не просто поцелуй в щеку, а долгий, томный поцелуй в губы. Ей казалось, он разделял ее надежды на будущее.
Грейс было бы легче, если бы она просто слышала сладострастный шепот: знаете, с кем видели Диккана Хиллиарда? Она могла бы отмахнуться от этого шепота, приписав его лишь неодолимой тяге людей к сплетням. Но эти слухи сопровождались взглядами, полными фальшивого сочувствия. «Не долго же он ждал, правда? Бедняжка. Надеюсь, она не ожидала ничего другого…»
Грейс ничего не сказала. В конце концов, Диккан поступил благородно и женился на ней. Он продолжал сопровождать ее на светские приемы, хотя с каждым днем становился все более чужим и далеким. Никто в здравом уме не мог бы заставить его поступать иначе. И конечно, не он был виноват в крушении надежд Грейс. Скорее всего он даже не знал о них.
Грейс отказывалась верить своим глазам, наблюдая, как Диккан сопровождает свою красивую любовницу по городу. Она уже успела узнать круги, в которых ей приходилось вращаться, и это признание дало бы еще большую пищу для сплетен. Всем безразлично, что она ночами лежала, глядя сухими глазами в потолок и ожидая шагов Диккана на лестнице, и ей казалось, будто в ней надломилось нечто хрупкое и дорогое. Ничего другого сплетники не могли ожидать.
Поэтому она в очередной раз запрятала обиду поглубже, туда, где уже таилось немало других обид, и занялась украшением собственного дома. Кейт предположила, что Диккану понравится сочетание голубых, коричневых и кремовых тонов. Грейс послушалась ее совета, но не переставала мечтать о солнечных цветах, которые когда-то хотела сохранить для себя. Рано утром она отправлялась на прогулку с Китом, ставшим ее верным спутником, потом работала в госпитале и посещала встречи, которые Кейт считала важными.
Днем Грейс изучала светский этикет, и каждый такой урок, как тугой корсет, все сильнее загонял ее в жесткие рамки роли, которая ей совершенно не подходила. Не скакать галопом в парке. Не говорить о политике и вообще о серьезных вещах. Не обращаться к вышестоящим, а это значит, почти ко всем, если они первыми не заговорят с тобой. Не упоминать о своей дружбе с солдатами. И никогда не выказывать никаких эмоций. Ни радости, ни гнева, ни страха, ни беспокойства.
Конечно, Кейт могла не обращать на все это внимания. Но она была не просто вдовой, а Кейт. А Грейс всего лишь никому не известная, некрасивая девушка, неожиданно появившаяся в высшем обществе. Она была предметом насмешек и жалости, и все считали, что ее муж уже сделал свой выбор.
Будь Грейс воспитана иначе, она скорее всего бы трусливо сбежала. Но решила не сдаваться хотя бы ради Диккана. А еще ради Кейт и леди Беа, чтобы они не оказались в неловком положении. Ну и ради себя самой, разумеется, чтобы убедиться, что она сделала все возможное, чтобы спасти любовь, хотя и начала уже терять веру.
Во всяком случае, никто не посмеет сказать, что это была ее вина.
Три недели спустя она уже не была настроена так оптимистически. Да, она усвоила уроки Кейт. Обставила дом по своему вкусу. Посещала званые балы, венецианские завтраки и музыкальные вечера, даже оперу, которая, к удивлению Грейс, ей понравилась. Ее уверяли, что она стала подлинным образцом благопристойности. А ей казалось, будто она сдает позиции.
Первым ударом было известие о любовнице Диккана. После этого почти каждый день Грейс ожидала очередная потеря. Она как раз была у Кейт, изучая столовые приборы для званого ужина, когда узнала, что Диккан никогда не согласится жить за городом.
— Почему с рыбой нельзя использовать обычные приборы? — спросила она, сердито разглядывая маленький рыбный ножик.
— Можно. — Кейт сухо улыбнулась. — Но тогда люди сочтут тебя продавщицей. Это делается для того, чтобы отделить себя от низших классов, которым каким-то образом удается обходиться одной только ложкой.
Грейс отложила нож в сторону.
— Я буду так рада, когда сезон закончится и мы сможем уехать из города. Дома мне придется беспокоиться лишь о том, как снять рыбу с крючка.
В ответ леди Беа захохотала:
— Неплохое занятие!
Грейс подняла глаза. Кейт усмехнулась:
Грейс подняла глаза. Кейт усмехнулась:
— Диккан — столичный житель. Он никогда не выезжает дальше, чем на десять миль от Лондона. Говорит, что от пыли начинает чихать.
— Это правда? — спросила Грейс у Диккана в тот же вечер, когда они были на балу. — Ты не любишь бывать за городом?
Он театрально пожал плечами:
— Терпеть не могу. Если не считать скачек, что там можно вообще делать? Ни хорошего общества, ни интересного времяпровождения. Нет, мадам, в деревне вы найдете меня лишь в том случае, если надо будет скрыться от судебных приставов. И мои доходы это вполне позволяют.
— Но у тебя же есть поместье.
— И прекрасный управляющий.
— А как же Лонгбридж? Я собиралась поехать туда.
Диккан кивнул проходившей мимо паре.
— Я уже сообщил об этом своему управляющему, и он все устроит. Конечно, если ты намереваешься провести всю жизнь за городом…
Он говорил так, словно был бы рад, если бы она уехала. И Грейс этого так хотелось. Мечта об этом уже давно грела ее. Картина будущего, столь подробно созданная в ее мыслях. Жизнь, полная покоя и довольства: ходить по собственной земле, скакать верхом на Эпоне. Заботиться о своей маленькой семье и собирать новых друзей, словно букет цветов.
Она будет пить чай с женой викария, справлять именины, научится сбивать масло и заготавливать на зиму фрукты. Ее влекла тихая и заурядная жизнь, возможность наслаждаться бесценными мгновениями простого и ясного существования на земле. Грейс мечтала так глубоко пустить корни в беркширской почве, чтобы стать неотличимой от местной флоры. Но вместо этого она была приговорена находиться в фальшивом и холодном обществе, которое не могло оценить ни ее талантов, ни добрых свойств ее характера. И где ей придется провести остаток дней, если она хочет когда-нибудь стать нужной Диккану.
В ее сердце появилась очередная трещина, и она чувствовала, как оно кровоточит.
Продолжая улыбаться, она ответила:
— Конечно же, нет.
Скоро ее ожидал и второй удар. Человек, следивший за ней, вернулся. Нет, она не часто видела его, к тому же теперь это были чаще всего разные люди. Но Грейс выросла в среде, где неплохо разбирались в вопросах тактики и стратегии, и она быстро раскусила этот маневр, хотя следившие за ней люди были в гражданской одежде, а не в зеленых мундирах стрелка.
— Ты заметил человека, который скрывался за домом? — спросила она у Харпера, когда они отправились на прогулку верхом.
Но сейчас никого там не было. Коварный шпик умудрялся исчезнуть, как только появлялся свидетель, а по возвращении улыбался. Все это начало беспокоить Грейс, выбивать ее из колеи. Она старалась держаться, но чем больше расспрашивала других людей, тем чаще они смотрели на нее так, словно она была сумасшедшей. Она пыталась побороть возрастающее желание оглянуться, но каких терзаний это стоило.
Леди Каслрей тоже не видела этого человека. Ее отвлекли новости, которые она пришла сообщить.
— Дорогая, до меня дошли слухи, что ты ухаживаешь за пациентами в военном госпитале, — сказала она за чаем в новой Голубой гостиной Грейс. — Конечно, в денежных пожертвованиях нет ничего дурного, но мне говорили, что ты слишком заботишься о простолюдинах, а это способно испугать и привести в смятение любую благовоспитанную даму. Так не поступают, Грейс.
Грейс помолчала, держа в руках чайник.
— Я делаю то же, что делала всегда на полуострове.
— Но теперь ты замужем за молодым дипломатом, — возразила проницательная дама. — Возможно, у него еще пока нет большого влияния, но все впереди. Ты ведь не хочешь лишить его возможности сделать хорошую карьеру?
И на следующий день Грейс пришлось сообщить сестре-хозяйке, что вместо заботы о раненых солдатах она вынуждена будет сидеть в своих бледно-голубых комнатах и пить чай с дамами, которые ее терпеть не могут.
Именно там четыре дня спустя ее нашла мать Диккана, чтобы нанести самый страшный удар. Ворвавшись в комнату, как зимняя буря, леди Ивлин не стала ждать, пока Грейс прикажет принести чай, и с порога набросилась на нее.
— Знаю, вы не можете стать другой, если вспомнить, кем была ваша мать, — произнесла она невероятно высокомерным тоном, усаживаясь на кремовом диване, — но я не желаю, чтобы имя Хиллиарда стало притчей во языцех.
Грейс почувствовала, как в ее душе поднимается волна гнева.
— Я уже перестала ходить в военный госпиталь, если вы об этом.
Леди Ивлин нетерпеливо фыркнула:
— Меня не интересуют ваши нелепые увлечения. Я говорю о ваших любовных интрижках. Даже ваша мать не выставляла напоказ свои любовные связи, когда была замужем.
Грейс была сбита с толку.
— О чем вы?
Но ей пришлось ждать ответа. В этот момент в комнате появился ее новый дворецкий с чаем. Грейс увидела, как презрительно изогнулись губы леди Ивлин, когда Робертс, хромая, вошел в комнату, чуть склонив голову, чтобы лучше видеть единственным глазом.
Грейс оставалось лишь сдерживаться, чтобы не высказать женщине все, что она о ней думает. Она особенно гордилась Робертсом. Три недели назад он был одним из ее пациентов наравне с двумя другими слугами. Один из конюхов потерял руку в сражении при Вимейро, а садовник лишился ноги на линейном корабле. И мать Диккана имела наглость посчитать их отвратительными?
— Что ж, кажется, я понимаю, почему Диккан предпочитает не проводить время дома, — заметила леди Ивлин, как только за Робертсом закрылась дверь. — Как вы могли нанять это существо?
— Не знаю, — сухо ответила Грейс. — Возможно, христианское милосердие.
Вид у матери Диккана стал еще надменнее, глаза заблестели.
— Вы о чем-то говорили, когда вошел Робертс, — сухо заметила Грейс, чтобы не отвечать на очередной выпад. — Продолжайте.
Леди Ивлин потянулась к чашке.
— Я говорила о вашем поведении. Неужели вы думали, что свет спокойно воспримет ваши ежедневные прогулки с мужчиной, который не является вашим мужем? — На ее лице появилась гримаса отвращения. — Даже вкуса у вас нет. Он весь в шрамах. Но после того как я увидела вот это… — Она махнула рукой в сторону закрытой двери. — Меня уже ничто не удивляет.
Грейс поднялась на ноги.
— Благодарю за заботу, леди Ивлин. Я понимаю, что вы с трудом выкроили время, чтобы нанести мне визит. А потому не смею вас задерживать.
Рука леди Ивлин с чашкой застыла в воздухе. Грейс молча ждала, неумолимо глядя на нее.
Поставив чашку на стол, леди Ивлин поднялась на ноги, словно королева, готовящаяся вынести приговор.
— Чтобы защитить имя Хиллиардов, я готова на все. Смогу даже лишить сына наследства.
А это означало, что если никто прежде не наносил Грейс удара, используя ее друзей, леди Ивлин с радостью сделает это.
— Поскольку я очень уважаю вашего сына, — ответила Грейс, с такой силой сжимая кулаки, что заболели костяшки пальцев, — я буду ездить верхом только в сопровождении моего конюха, который давно служит у нас.
Леди Ивлин чуть приподняла бровь:
— Ваш верный конюх станет сопровождать вас на свидание? Глупости. Настоящие леди в парке ездят верхом одни.
Когда пять минут спустя Грейс наконец выпроводила старую ведьму, она чувствовала себя так, словно только что попала под лафет.
— Робертс, — обратилась она к дворецкому, устало глядя на закрытую дверь, — мне надо отправить записку майору Киту Брэкстону.
Кит явился через час. Грейс приняла его в той же Голубой гостиной, стены которой, казалось, сужались с каждой минутой.
— Кит, боюсь, я больше не смогу ездить с тобой по утрам. Наши прогулки были замечены.
Он нахмурился:
— Не понимаю.
И Грейс объяснила ему, улыбаясь, будто ничего особенного не произошло.
— В наших прогулках нет ничего плохого, — возразил Кит.
Грейс пожала плечами:
— И все же я должна их прекратить. Я изо всех сил пытаюсь вписаться в это общество, Кит. И не могу позволить леди Ивлин все разрушить. А она без колебаний это сделает.
Кит вскочил и принялся расхаживать по комнате. Грейс видела лишь его пустой правый рукав и длинные шрамы на щеке и на шее, напоминавшие о ранениях, которые он получил в Тулузе. Леди Ивлин было безразлично, как ее клевета отразится на Ките. Человек со шрамами. Один из самых храбрых людей, которых знала Грейс.
— Как она смеет? Ты же не имеешь ко всему этому никакого отношения.
— Кит, — улыбнулась Грейс, — ты вырос в этом лицемерном обществе. Разве оно когда-нибудь было справедливым?
Он робко улыбнулся в ответ:
— Я все понял. Сейчас тебе нужна поддержка. Ведь так?
Грейс почувствовала себя еще более жалкой. Кит знал о любовнице Диккана. Разве можно чувствовать себя еще ничтожнее?
Она поднялась и взяла Кита за руку.
— Если хочешь помочь, окажи мне две услуги. Узнай, что за человек меня преследует. И сопровождай меня на конную прогулку сегодня днем.