— Доброе утро. — А я ошалело кивнула.
«Точно, он».
И еще немного послушала. Покраснела, начала с трудом дышать, а потом, сбросив халат, с разбега плюхнулась в воду.
«Ну, сукин сын! И где он такого набрался, придурок».
Придурок переместился ближе к бассейну, я подплыла, а он сказал:
— Холодно еще, простудишься. — И приготовил полотенце.
— Ты вчера соврал Папе, — зашипела я.
— Я не врал, — нахмурился он.
— И мне сейчас врешь.
— Подслушивать нехорошо.
— Я не подслушивала, а услышала случайно, это разные вещи. Улавливаешь?
— Ну… А я слышал то, что слышал, и отстань.
Я выбралась из бассейна, потому что злиться, болтаясь в воде, неудобно. Он набросил мне на плечи полотенце, а я прошипела:
— Не трогай меня.
— Я не трогаю, — надулся он, подтащил свое кресло к моему и затих, а я стала думать, чем бы его утешить. Ничего не придумала и брякнула:
— Спасибо.
— Я слышал то, что слышал, — упрямо повторил он. Я окинула его взглядом и приуныла: без его помощи мне здесь нелегко придется. Резо хоть и с одной извилиной, но приметлив и хитер. Значит, надо его привязать к себе чем-то посущественнее игры в шахматы, однако думать об этом всерьез как-то не хотелось. Для такого шага надо набраться сил.
Он вдруг разулыбался.
— Погода будет хорошая, я прогноз слышал. 25 — 27 градусов. Поедем куда?
— Дома останемся, — ответила я и, вздохнув, добавила:
— Идем чай пить.
В три часа, сразу же после обеда, в доме появился мужчина лет шестидесяти, толстый, розовощекий, с веселыми глазами. Привез его Витька, повел к Папе.
— Кто это? — спросила я Резо, он пожал плечами.
— Первый раз вижу.
Я насторожилась, очень мне все это не нравилось.
Тут Папа позвал меня к себе, то есть не Папа, а Витька вышел и крикнул:
— Варвара, тебя Владимир Иванович зовет.
Я пошла. Папа вышагивал в гостиной, толстяк сидел на диване, сложив пухлые ладошки на брюшке и улыбаясь, кивнул мне и сказал:
— Здравствуйте, Варя.
— Здравствуйте, — ответила я, понемногу успокаиваясь.
— Вот, Варя, знакомься, — начал Папа. — Врач к тебе приехал, Геннадий Николаевич, очень хороший специалист.
— Врач? — выразила я удивление.
— Да. Мы с Леонидом Андреевичем посоветовались и решили: пусть Геннадий Николаевич тебя посмотрит.
Папа, конечно, врал. С Доком он не советовался, но против врача я не возражала, хоть и напустила при этом в лицо величайшей грусти, чтоб, значит, Папа себя виноватым почувствовал.
Мы отправились в мою комнату, а Папа остался в кабинете. Геннадий Николаевич устроился в кресле перед журнальным столом, на меня смотрел ласково, мы с ним немножко поболтали о том о сем, после чего он извлек из чемоданчика картинки и стал мне их показывать.
«Что ж, приступим, — мысленно хмыкнула я. — Диагноз шизофрения я себе мигом обеспечу».
Потратили мы на это занятие час, не меньше, и я начала беспокоиться: как бы не переборщить и вновь не угодить в психушку.
Наконец гость убрал свои дурацкие картинки, еще немного со мной поболтал и направился к Папе, на ходу состряпав постную физиономию. Через полчаса отбыл, а Папа позвал меня пить чай. Выглядел он слегка пришибленным, совестился.
Геннадий Николаевич диагноз подтвердил, но выразил надежду, что мой случай небезнадежен. О нем бы я такое не сказала.
Вечером приехал Док, и Папа с заметным подхалимством рассказал ему о визите. Док, само собой, немного обиделся, так как усмотрел в действиях Папы неуважение к себе, и со свойственным ему достоинством заявил, что Папа может при желании собрать консилиум. Единственное, в чем я по-настоящему нуждаюсь, это любовь и покой. Потом мы с Доком немного погуляли в саду. Как только остались одни, его уверенность разом улетучилась, он нервничал и даже не пытался этого скрыть.
— Тебя проверяют? — прошептал он испуганно.
— Конечно, — отмахнулась я.
— Он что-то заподозрил.
— Папа неглупый мужик и очень осторожен. Кончай дергаться, Док, все в пределах нормы.
— А я так не считаю. Скажи, зачем ты здесь?
Я засмеялась и покачала головой.
— Тебе нужны те трое мерзавцев…
«Ну вот, началось…»
— Док, как только я почувствую, что находиться здесь опасно, сразу сбегу. О себе думай. Какого черта ты еще здесь? Я ведь сказала: уезжай.
— Без тебя я никуда не уеду…
Что ж, это его дело. Человек он взрослый и решать должен сам.
— С Орловым общайся только по телефону. Хотя я бы на твоем месте уехала.
— Куда? — всплеснул он руками. Нервы у него ни на что не годны, пожалуй, я дурака сваляла, оставив его одного. Теперь говорить ему об угрозах Монаха нельзя, он вконец перепугается и неизвестно что сотворит.
— Как там Орлов? — спросила я, желая сменить тему. — Какие новости?
— Просил тебе передать: Клим последнее время любит отдыхать на турбазе «Лесная сказка», уезжает туда в субботу с ночевкой. Там рыбалка хорошая.
Новость показалась мне занятной. Пора нам с Климом познакомиться.
— Что еще?
— Так, ерунда всякая.
— Док, я тебе говорила, мне любая ерунда важна.
Он с заметным недовольством стал перечислять привычки и склонности Клима. Одна меня слегка удивила: оказывается, в юности он любил читать.
— Что? — заинтересовалась я. — Что он читал? Фантастика, приключения?
Док посмотрел на меня, как на чокнутую.
— Откуда мне знать?
— Извини, — сбавила я обороты. — А вот Орлову передай, пусть непременно узнает.
— Как ты себе это представляешь? — разозлился Док.
— В библиотеке люди обычно работают подолгу и активных читателей помнят. Думаю, Орлову будет нетрудно раздобыть такие сведения.
— А при чем тут библиотеки? — не сдавался Док.
— При том, что десять лет назад, когда Клим был подростком, люди шли за книгами в библиотеки.
— Допустим, ты узнаешь: он безумно любил Достоевского, и что?
— Явлюсь к нему в образе Сонечки Мармеладовой, — хохотнула я, но Док не оценил моей шутки.
Мы завтракали на веранде, Папа пел соловьем и пару раз, вроде бы невзначай, погладил меня по голове. Я решила воспользоваться его хорошим настроением и сказала:
— Мне так хочется куда-нибудь поехать…
— Куда? — насторожился он, я пожала плечами.
— Не знаю… Вчера по телевизору реклама была: предлагают однодневные путевки на турбазу… забыла, как называется.
— Ну, если хочешь… — вздохнул Папа. — Хотя чем плохо в саду? Бассейн… — Устыдился и добавил поспешно:
— Я не хочу держать тебя взаперти, ты сама себе хозяйка.
«Как бы не так», — подумала я, глядя на него с благодарностью. Он еще раз погладил меня по головке и вроде бы утешился. Потом позвал Резо и что-то ему внушал минут десять, как видно, инструктировал. Тот вернулся от Папы чрезвычайно деятельный и вертелся вокруг меня, видно, ожидая распоряжений, но сегодня была пятница, и я никуда не спешила.
— Пойду поплаваю, — сказала я громко. Резо вроде бы огорчился и поплелся за мной. Сел в кресло возле бассейна в своем любимом костюме и приготовился весь день потеть. Вот ведь олух.
Я была задумчива и не разговаривала, а ему хотелось поболтать. Продержался он час, потом произнес не без ехидства:
— У Сашки машину рванули.
— У кого? — вроде бы не поняла я.
— У Монаха.
— Как это рванули?
— Ну… взорвали то есть. Хорошо, сам жив остался.
— Как жив, если машину взорвали?
— А не он в нее сел. Дружок. Повернул ключик и тю-тю…
— А дружок?
— Дружок… ну… — Резо запечалился, огорчать меня Папа не велел, и теперь он соображал: расстроит меня смерть неизвестного дружка или я смогу ее пережить без ущерба для своего здоровья.
— Погиб? — округлила я глаза.
— Не совсем, — брякнул он. — Врачи сказали, может, вылечат.
— По-моему ты глупости говоришь, — не выдержала я, а Резо обиделся.
Через час Папа отправился по своим делам, помахав мне ручкой, а у нас начал беспрерывно звонить телефон. Резо снимал трубку, говорил «да», потом бросал ее на место и качал головой. Включил определитель номера и рассвирепел еще больше, потому что информацией не разжился. Было совершенно ясно, что домогаются меня. Вопрос: кто? Либо Орлов, что очень пугает, либо Сашка Монах, которому положено быть покойником.
Когда раздался очередной звонок, я направилась к телефону под суровым взглядом Резо.
— Слушаю, — пропищала я тонким голоском.
— Твоя работа? — поинтересовался Сашка.
— Что? — не поняла я.
Он грязно выругался и продолжил:
— Укокошить меня решила?
— Ты чокнулся, что ли? — удивилась я. — Не скажешь, как я могла бы такое провернуть?
— Не знаю, но будь уверена… — Далее шла сплошная матерщина, вот тебе и джентльмен. Я покачала головой, ожидая, когда иссякнет поток красноречия.
Резо стоял напротив, сунув руки в карманы, потом повернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
— Спасибо! — крикнула я вдогонку.
Резо стоял напротив, сунув руки в карманы, потом повернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
— Спасибо! — крикнула я вдогонку.
— Ты это мне? — спросил Сашка.
— Нет, конечно. Тебя благодарить мне не за что. Про машину я знаю, слышала, как Резо с Витькой разговаривали. Папе кто-то донес, что это дело рук Клима, я не знаю, кто такой Клим, но парни говорили, что он тебя не жалует. И вот еще что: сюда звонить не смей, не то мне придется рассказать Папе о наших прежних встречах. Перстень здесь, в доме, не наводи на грех.
Сашка хотел сказать что-то, но я повесила трубку и пошла искать Резо. Он сидел на ступеньках веранды и выглядел страшно несчастным. Придется все-таки осуществлять его мечты, хоть и не хочется. Я посмотрела на него с сомнением и решила: только не сегодня. Он поднял голову.
— Донесешь? — весело спросила я.
— Я не думаю, что ты хочешь причинить вред Папе, — подумав, сказал он. — По-моему, ты хорошо к нему относишься.
— Он мне вместо отца, — заверила я. — Ты же знаешь, я сирота.
— Может, ты мне скажешь, что у тебя за дела с Монахом? Я ведь не из любопытства спрашиваю, а чтобы не волноваться… ну, чтоб быть уверенным, что в этом нет ничего плохого для Папы.
— А ты кого охраняешь? — нахмурилась я.
— Тебя, — поразмышляв, ответил он.
— Ну так и охраняй…
Я пошла к бассейну, а он поплелся за мной и принялся канючить:
— Конечно, я тебя охраняю, и тут все правильно, но у тебя есть секреты, и это меня тревожит. Ведь охранять тебя мне поручил Папа. Он мой хозяин. Ты улавливаешь?
— Конечно. А я кто?
— Ты? Ты это ты.
— Но охранять ты должен меня?
— Ну…
— Так вот и охраняй, — развела я руками.
Вечером Док, прежде чем зайти ко мне, долго разговаривал с Папой, в комнату вошел с дрожащими руками и тут же накинулся с упреками:
— Что за чертовщина с компьютером?
— О чем ты? — не поняла я.
— Папа сказал, что ты в компьютер заносишь какую-то чушь и утверждаешь, что это твои мысли.
— Ерунда, Док.
— Что значит «ерунда»? — Он вроде бы собрался кричать, но вовремя опомнился. — Зачем тебе это, скажи на милость? — перешел он на зловещий шепот.
— Я записываю свои мысли.
Он рухнул в кресло.
— Ты сошла с ума…
— Док, я изобрела свой собственный код. Вряд ли кто-то сможет его расшифровать. А с моим диагнозом выводить закорючки, выдавая их за гениальные мысли, вполне естественно.
— Вряд ли кто-то сможет расшифровать? — переспросил он. — А если все-таки сможет? Что ты там пишешь, черт возьми?
— Так… составляю планы.
Он в крайнем отчаянии воздел руки, а я добавила:
— Док, тебе надо на юг. Ты переутомился…
В ответ он посоветовал мне отправиться в психушку, мысленно, конечно. Понемногу успокоился и стал излагать новости. Неожиданно усмехнулся и сказал:
— Он любил Ремарка.
— Кто? — не сразу сообразила я.
— Клим, — пожал плечами Док. — Представляешь: «Три товарища», «Триумфальная арка» — и такой тип, как Клим. Невероятно…
— Почему же, — почесав нос, заметила я. — В этом что-то есть… Правда, в нашем случае больше подойдет «Черный обелиск». Ремарк, значит… Вот что, Док, — заторопилась я, — сегодня же позвони по этому номеру. — Я черкнула номер на бумаге. — Спросишь Олега Николаевича, это Клим. Передашь ему, что у Монаха большие претензии из-за машины и погибшего дружка и он похвалялся, что Клим не жилец на белом свете. У Орлова узнаешь адрес ближайшего Климова дружка, желательно разнюхать что-нибудь о его привычках, и мне сообщишь. Заданием я тебя загрузила, так что иди. — Он пошел, я опомнилась и забрала у него листок с номером. — Номер не забудешь? — спросила с беспокойством.
— Не забуду, — с несчастным видом ответил Док.
Утром Папа отсутствовал, вообще последнее время дома он бывал значительно реже: стараниями Орлова и, конечно, моими беспокойства ему прибавилось. А меня здорово тревожил Монах. Долгое время шантажировать его перстнем я не смогу, если он возьмется за Дока, всем моим хитростям конец: вряд ли кто-нибудь всерьез поверит россказням о чтении мыслей, но Док — моя единственная связь с внешним миром, да и человек хороший, хоть и зануда. Потерять его мне совсем не хочется.
Конечно, если они с Климом затеют междоусобицу, это немного отвлечет Монаха и даст мне время придумать что-нибудь гениальное. Лишь бы Док ничего не напутал и был поосторожнее.
Невеселые размышления прервал Резо. Возник передо мной, точно из-под земли, хитро щурился и был подозрительно улыбчив.
— Про компьютер ты настучал? — спросила я, он разом поскучнел.
— Я просто делаю свою работу. Мне Папа деньги платит, и я должен выполнять приказ.
— Папа платит тебе деньги за то, чтобы ты меня охранял, вот и старайся.
— Ты все понимаешь неверно. Папа… как бы это выразиться… Он хочет знать, чем ты занимаешься.
— Тогда ты не охранник, а шпион.
— Я охранник, — подумав, заявил Резо.
— Это тебе только кажется. Ты отнесись серьезно к этому вопросу. И определись. Потому что если ты стукач — это одно, а если охранник — другое. И мое отношение к тебе зависит от этого. Ты поспеваешь за моей мыслью?
— Поспеваю. — Он надулся и стал смотреть в угол, через минуту заявил:
— На самом-то деле, я думаю, ты мне морочишь голову. Совсем меня запутала.
— Ничего я тебя не запутываю, просто ты не хочешь проанализировать все как следует.
Он нахмурился еще больше, скривил злобную рожу и ушел думать на веранду. Минут через пятнадцать я тоже появилась там и ласково сказала:
— Резо, поедем на турбазу, отдохнем, на лодке покатаемся. Папа разрешил. И на природе лучше думается. Поедем?
— Тебе не надо меня спрашивать, — обрадовался он возможности прочитать мне очередное нравоучение. — Ты можешь делать, что хочешь, а я просто буду рядом. Это моя работа.
— Так мы едем или нет? — разозлилась я.
Конечно, мы поехали, правда, потратили на сборы больше часа, то есть сами сборы времени заняли немного, зато Резо минут сорок названивал по телефону, разыскивая Папу. Получив хозяйское согласие, сразу заулыбался мне и только что хвостом не вилял, очень ему было неловко за то, что он усомнился в правдивости моих слов.
— Куда бы ты хотела поехать? — спросил он, лично застегнув мой ремень безопасности.
— А какие турбазы есть поблизости? — поинтересовалась я.
— Ты ведь хотела в «Лесную сказку».
— Да? Ты там был когда-нибудь?
— Пару раз.
— Красивое место?
Резо задумался и думал минут пять. Завести машину, конечно, не догадался. Нервничать и злиться дело бессмысленное, я просто сидела и ждала.
— Я бы сказал, что красивое, — наконец выдал он.
— Ты потратил на это пять минут, — не удержалась я.
— Видишь ли, у нас могут быть разные вкусы, и то, что нравится мне, не обязательно должно нравиться тебе. Ты улавливаешь?
Я с готовностью кивнула.
— Мне бы не хотелось тебя разочаровывать.
— Может, мы все-таки тронемся с места? — робко намекнула я.
— Да, конечно, — он вроде бы смутился и завел мотор. — Едем в «Лесную сказку».
— Ну, если ты так решил…
— Я решил? — спросил он растерянно.
— Но ты ведь говорил, что там красиво?
Резо подумал полминуты и кивнул:
— Говорил.
— Вот видишь, — обрадовалась я.
Мы свернули с шоссе и по узкой асфальтовой дороге проехали километра три, прежде чем увидели указатель: "Турбаза «Лесная сказка». Еще через километр дорожка оборвалась возле распахнутых настежь ворот с огромными красными буквами: «Добро пожаловать». За воротами находилась стоянка и кирпичный домик. На окне краской от руки было написано: «Регистрация».
Я осталась сидеть в машине, а Резо с паспортами пошел к окну. Порядки здесь были начисто лишены бюрократии, уже минут через десять мы получили карточку отдыхающих, где значился наш домик и номер стола в кафе.
— Порядок, — сказал Резо, вернувшись. — Машину можно поставить возле домика, только здесь не проедешь, придется вернуться на дорогу и в объезд.
Это тоже не заняло много времени, Резо подогнал «Опель» к дому с номером 12 на стене, я вышла и огляделась.
Ровные ряды одинаковых домиков с верандочками, вокруг цветы, кусты жасмина, сирени и шиповника. Аллеи заасфальтированы и тщательно подметены. Чуть дальше, возле дома номер семь, клумбы с розами и фонтан в центре, небольшой, но очень симпатичный. Зеленые лужайки, избушка на курьих ножках, в которой разместилась бильярдная, здание из красного кирпича, с одной стороны на нем значилось: «Кафе», а с другой — «Дискотека. Бар».
В трех шагах от последнего домика начиналась березовая роща, конца и края ей, казалось, не предвидится.
— По-моему, здесь здорово, — решила я. Резо, оставив дверь в дом открытой настежь, сидел на ступеньках и глядел на меня, то есть выполнял свою работу.
Я подошла и заглянула в домик. Не считая веранды, здесь была только одна комната, шифоньер, стол, стулья, две кровати рядом. Меня это не смутило: на ночь мы оставаться не собирались. Хотя… Я покосилась на Резо. Нет, не собирались. Я еще не готова его осчастливить.