Одно хорошо: умника до сих пор так и не нашлось, никто навалившуюся беду со мной не связывал. Не знаю, как на службе выкручивался Орлов, а вот я в казино вела себя скромно, но независимо. Если у кого-то возникал ко мне заметный интерес, я извинялась и звала Дока, от разговоров решительно уклонялась и за все время шатания по злачным местам не свела ни одного знакомства.
Док, видя, что вокруг творится такое, нервничал и своего страха больше не скрывал. Как-то вечером мы подъехали к любимому казино и обнаружили на массивной двери табличку: «Закрыто».
— Неужто они все кончились? — удивилась я.
— Кто? — вытаращил глаза мой спутник.
— Ну… — Я вздохнула и побрела к машине.
Мы поехали в другое местечко, потом в третье… публики мало, и выглядит невесело. Я тоже загрустила. Допустим, моими стараниями пересажают всех, кого можно зацепить, и что? Надо полагать, появятся другие деятели, придется ждать, когда они тоже дел наворотят, и опять сажать. Как-то это глупо, по-моему. И неинтересно.
Орлов радовался происходящему, ходил гоголем и в самом деле поверил, что помрет в генералах. Любопытен он был до безобразия и все приставал с вопросами. Как-то в досаде я послала его к черту и заявила, что он тоже не безгрешен, у меня и на него кое-что есть. Уточнять что — не стала. Он не поинтересовался, но запечалился. Ко мне начал относиться настороженно, моя осведомленность его пугала, и время от времени в голове у него появлялась мысль, что связался он со мной не к добру. А тут еще Док подлил в огонь маслица: как-то в одно из посещений Орлова принялся рассказывать о шагреневой коже (Док тяготел к классике и от безделья взялся перечитывать Бальзака). Орлов, не сумевший ранее свести короткого знакомства с Бальзаком, сначала слушал с интересом, а потом начал смотреть на меня с тоской и забивать свою голову всякой чертовщиной.
Чтобы его немного утешить, я в один прекрасный день сообщила ему, что мой бесценный источник информации пал в неравном бою с конкурентами и наша бурная деятельность прекращается до нахождения нового источника. Я взяла тайм-аут, чтобы определиться. Прежняя деятельность меня больше не увлекала, прелесть новизны исчезла. На смену одним бандитам лезли другие, конца этому не виделось, и во всем происходящем я не усматривала для себя ни радости, ни выгоды. Говоря проще, надоело мне это дело. А чем себя занять, в ум не шло. Может, опять в гадалки податься? Или в цирке выступать? Стану знаменитой, буду ездить по стране с гастролями.
Пару раз я даже забрела в церковь, в тайной надежде, что Валька была не совсем дура и мне следует ждать знака. Я смотрела на купол с ликом Спасителя и ждала озарения. Ждала довольно долго и оба раза совершенно напрасно. Сложилось впечатление, что до моих проблем совершенно никому нет дела, этой убежденности хватило для превращения моего скверного настроения в рекордно поганое.
Док не только не облегчал моих страданий, он еще больше все портил вечным брюзжанием, а главное — своими мыслями. Я уже говорила, Док просто помешан на поисках смысла жизни и, как видно, меня тоже заразил этим. Я все чаще думала, зачем мне мой дар, или что это там такое, если я знать не знаю, как распорядиться им с умом? Просто насмешка какая-то.
Пребывая в душевном смятении, я от безделья продолжала ходить в казино, Док злился, но терпел.
В тот вечер мы отправились очень поздно. Док надеялся устроить себе выходной, и я собралась было остаться дома, потому что шел дождь, по телевизору показывали смешную комедию, но неожиданно решилась и подняла Дока с дивана. Через два часа я назвала это судьбой.
Мы вошли в зал казино «Аметист», публика здесь была солидная, попадались иностранцы, и ничего интересного я здесь обнаружить не ожидала. Док бродил от стола к столу и демонстрировал мне свое неудовольствие. А я неожиданно увлеклась игрой. Через два часа рядом со мной образовалась изрядная стопка фишек, я сгребла их и отправилась получать выигрыш. Возможности своих ладоней не рассчитала, несколько фишек упало, я охнула, повернулась и… увидела рядом с собой Сашку Монаха. Хоть лбами мы не тюкнулись, но все равно стало не по себе: время словно вернулось вспять. Он собрал фишки и с улыбкой протянул их мне.
— Вам сегодня повезло? — спросил весело.
— Да, — нерешительно улыбнулась я и тут же задышала ровнее: он меня не узнал. Что неудивительно: от недостатка женского внимания Сашка не страдает, я была одной из многих, а с момента нашей встречи прошло больше двух лет. — Спасибо, — улыбнувшись чуть шире, кивнула я и направилась к окошку, он держался рядом.
— Вы здесь часто бываете?
— Иногда. — Особого интереса я не проявляла, но и суровой быть не хотела.
— Удивительно, что мы не встретились раньше, — запел он. Мысли его при этом стремительно унеслись под мой подол, однако вел он себя вполне пристойно и даже старался выглядеть джентльменом. Старательность надо приветствовать, а копаться в чужих мыслях меня никто не просит.
— Возможно, мы и встречались, просто вы не обратили внимания.
— Не обратить на вас внимания? Шутите?
— Во мне есть что-то такое, что заставляет людей бежать следом и при этом тыкать в меня пальцем? — удивилась я. Он хохотнул, делая вид, что оценил мой юмор.
— Нет, конечно. Я хотел сказать, не заметить такую красивую женщину просто невозможно. По крайней мере, я бы точно заметил.
— Спасибо, — серьезно ответила я, получила свои деньги и направилась в бар, подав Доку знак не приближаться. Монах направился следом.
— Вы здесь одна? — спросил он, прикидывая, кто я такая и откуда взялась.
— Я не бываю одна в подобных местах, — сказала я, демонстрируя презрительное удивление.
«Вот сучка», — подумал он, а вслух произнес:
— Муж?
— Нет.
— Значит, друг?
— Угадали.
— А если я предложу вам выпить со мной? Что скажете?
Я не сразу ответила, улыбнулась вскользь, а потом сделала вид, что его замашки джентльмена произвели впечатление, засмеялась и сказала:
— Что ж… пожалуй.
— Отлично.
Мы устроились в укромном уголке и выпили.
— Самое время познакомиться, — хохотнул он. — Меня зовут Александр.
— Варвара. — Я внутренне напряглась. Нет, мое имя ничего ему не сказало, он просто подумал: «Варвара? Это Варька, что ли, дурацкое имя…»
«Ну вот, не угодила. Надо было назваться Элеонорой или, к примеру, Рашелью, ему должно бы понравиться. С Рашелью я малость загнула, а вот Элеонора была бы в самый раз. Но теперь не переиграешь, сиди в Варьках».
— Чем занимаетесь, Варя? — Сашин голос звучал впечатляюще нежно, если б я не знала его мысли, ей-Богу, обманулась бы во второй раз.
— Ничем, — отрезала я. — Просаживаю в казино мужнины деньги.
— А муж у нас кто?
— Муж у нас хороший человек, наживает деньги за границей, чтоб я их тут просаживала.
— За границей? А вы почему здесь? Извините, если лезу не в свое дело, но обычно женщины при первой возможности сматываются туда. — Он развел руками, подчеркивая удивление.
— А я вот не сматываюсь. Скука там смертная. Впрочем, здесь тоже. Наверное, скоро уеду. А может, останусь… не знаю.
— Надеюсь, что все-таки останетесь, — пропел он и сграбастал мою руку.
«Ему что, опять ночевать негде?» — подумала я и ошиблась, с ночевкой у Монаха проблем не было, да и просто проблем тоже, так, проблемки. Не далее как две недели назад, сама о том не зная, я очень ему помогла, устранила надоедливого человечка, теперь тому светило минимум пять лет, и Сашка, думая об этом, прямо-таки дрожал от счастья. В настоящий момент он прикидывал, как бы половчее за меня взяться.
В баре ему уже надоело, он жаждал более интимной обстановки, потому ухватил меня за руку и стал наглаживать ладонь, глядя на меня с большим чувством, а я мысленно вздохнула: на черта мне этот дар, только всю малину портит. Если б не он, млела бы я сейчас под Сашкиным взором и не знала, каких богов благодарить за такой подарок.
За эти годы Монах ничуть не изменился, а если и были кое-какие перемены в его внешности, так только в лучшую сторону. Модная стрижка, модный костюм, полкило золотых украшений (о вкусах, в конце концов, не спорят), глаза смотрят с озорным лукавством, зубы сияют подозрительной белизной. Стильная рубашка без галстука и двухдневная щетина сбивали с толку, ни в жизнь не догадаешься, кто перед тобой сидит. Телезвезда, да и только. Чтобы немного испортить ему настроение, я спросила:
— А чем занимаетесь вы?
— Банковским делом, — легко ответил он.
«Неужто банки грабишь?» — чуть не брякнула я и поинтересовалась:
— Наверное, самое главное в жизни для вас работа?
— Вовсе нет.
— Невероятно, что кто-то думает иначе, чем мой муж. — В этом месте мы тихо засмеялись, а Монах покачал головой: мол, все я понимаю, муж с утра до ночи сшибает бабки, а его жена злится, что лучшие годы проходят мимо, и сетует на отсутствие тепла и ласки.
— А чем занимаетесь вы?
— Банковским делом, — легко ответил он.
«Неужто банки грабишь?» — чуть не брякнула я и поинтересовалась:
— Наверное, самое главное в жизни для вас работа?
— Вовсе нет.
— Невероятно, что кто-то думает иначе, чем мой муж. — В этом месте мы тихо засмеялись, а Монах покачал головой: мол, все я понимаю, муж с утра до ночи сшибает бабки, а его жена злится, что лучшие годы проходят мимо, и сетует на отсутствие тепла и ласки.
— Для меня работа — это только работа, — заявил он, чтобы малость подбодрить меня. Я усмехнулась, тем самым выразив сомнение. — Сегодня здесь скучно, — сказал он, когда развлекаться с моей ладонью ему надоело. — Я знаю одно классное местечко, там сейчас веселье в самом разгаре.
— Да? И где же такое местечко?
— Неподалеку. Я на машине, так что через пятнадцать минут будем там.
Разумеется, никуда я с ним ехать не собиралась, я еще помнила о прошлой встрече, когда лишилась ребер (точнее, ребра, со вторым я рассталась совершенно добровольно), но просто послать его к черту было бы неразумно, поэтому я, немного подумав, сказала:
— Нет. Сегодня уже слишком поздно, да и вряд ли это заинтересует моего друга. Может быть, в другой раз…
— Жаль, — вздохнул Монах, и в самом деле сожалея, но надежды не терял и вновь сграбастал мою руку. Далась она ему… — Почему бы нам не познакомиться поближе? — запел он, глядя на меня с веселым озорством.
— Хотите что-нибудь рассказать о себе? — поинтересовалась я с видом полнейшей невинности, он хохотнул и заулыбался. Вообще Монах был веселым парнем.
— С удовольствием, — сказал он. — И совсем не против побольше узнать о вас.
— Обо мне неинтересно, — вздохнула я. — Все существенное я вам уже рассказала.
— А вот я совсем не уверен в этом.
Через пару минут моя нога оказалась зажатой его коленями, ладони не было никакого покоя, и, судя по взгляду Монаха, он твердо решил со мной поужинать, а также позавтракать, со всем остальным, что следует между этими двумя приемами пищи. В общем, он поставил себе целью совратить меня и даже не догадывался о том, как напрасны его старания. То место, где когда-то было ребро, неожиданно заныло, вызывая у меня крайне неприятные воспоминания.
Тут мысли Монаха скакнули в неожиданном направлении, он вдруг вспомнил какого-то Геббельса и испугался, что тот ему все испортит. Так как мне был известен лишь один человек с такой фамилией, а Сашке испортить вечер он никак не мог по причине своей давней кончины, я поначалу растерялась и лишь несколько секунд спустя сообразила, что это вовсе не фамилия, а кличка. Довольно затейливо, надо сказать. Что общего у бандита с бывшим министром пропаганды «третьего рейха»? Все-таки странная у них манера давать друг другу прозвища: если Матвеева кличут Матвей — это понятно, а вот что такое Геббельс? Или, к примеру, тот же Сашка: кого угораздило назвать его Монахом и по какой такой причине? Это что, ирония?
Пока я размышляла над хитростями чужих кличек, Сашка, сидящий лицом к двери в бар, перевел взгляд в ту сторону, кого-то увидел и едва заметно нахмурился, правда, ненадолго. Губы дрогнули в улыбке, а сам Сашка приподнялся и махнул рукой. Проявлять любопытство и оборачиваться я не стала. Подойдет, кого он там узрел, вот и посмотрю.
— Привет, — сказал Сашка, а я увидела рядом с собой парня совершенно невероятной внешности. То, что это Геббельс и есть, стало ясно без Сашкиной подсказки: лицо парня было почти точной копией покойного министра, исключение составляла прическа, в отличие от оригинала этот щеголял бритым черепом. Несуразным в его облике было то, что знаменитая обезьянья мордашка венчала мощное туловище. Шея, которую с трудом стискивал ворот рубашки, как-то странно переходила в нечто мелкое, узкое и нелепое. На первый взгляд создавалось впечатление, что у парня вовсе нет головы, и только спустя полминуты можно было понять: голова, конечно, есть, но уж очень она миниатюрная. Я сидела, таращилась на вновь прибывшего и моргала, а они с Сашкой обменялись крепким рукопожатием.
— Отдыхаете? — Геббельс посмотрел на меня не без лукавства и сказал Сашке:
— Познакомь с подругой.
— Варвара, — ласково пропела я, а он представился:
— Сергей.
Ну вот, и никакой он не Геббельс, так я и думала.
Он пододвинул стул и сел между нами. Монах мысленно послал его к черту, но продолжал улыбаться, из чего я сделала вывод: Серега парень непростой и Сашке не только друг, но и скорее всего командир. Серега приглядывался ко мне с большим интересом, мысли его начинались со слов: «Во дает Монах, какую бабу оторвал, где он их только находит?» — и закончились злорадным: «Перетопчешься, Санек».
Уловив в голосе Сереги командирские нотки, в мыслях уверенность в том, что весь мир ляжет у его ног, а Сашка с красивой рожей отдохнет в чулане, я повела себя как женщина с пониманием: проявляла к гостю уважение, вела себя скромно, отвечала, когда спрашивают, и вообще наперед не лезла. В целом атмосфера за столом царила дружеская, хотя Сашка здорово злился. Во-первых, я все больше поглядывала на его дружка, во-вторых, из-за длинных ног последнего, которые он с удобством расположил под столом, Сашке пришлось оставить в покое мои колени.
В самый разгар нашей непринужденной беседы в баре появился Док, задал мне вопрос, мысленно, конечно, а я в ответ послала условный сигнал, проще сказать, поправила волосы, что на языке тайных жестов индейцев сиу и нашем с Доком означает: сваливаем. Док подошел, поздоровался с мужчинами и, глядя на меня, сказал, пряча недовольство:
— Рад, что у тебя хорошее настроение…
— Ты был так увлечен игрой. Как успехи?
— Проигрался в пух и прах. Поехали домой, уже поздно.
— До свидания, — пропела я, поднимаясь, подхватила Дока за руку, он кивнул на прощание, и мы поплыли к двери.
— О, черт! — дружно выдохнули оба типа за столом.
— Хороший улов? — спросил Док, когда мы приехали ко мне на квартиру. Время позднее, и он решил остаться здесь.
— Это Монах. Тот, что сидел напротив, с красивой рожей…
Док замер спиной ко мне и некоторое время собирался с мыслями.
— И что теперь? — спросил он осторожно.
— Посмотрим, — пожала я плечами. Засадить в тюрьму Сашку — дело несложное, только мне с того радости никакой. Вообще сажать людей в тюрьму довольно глупое занятие: столько работы и беспокойства разным людям. Конечно, в отличие от Орлова я не считаю, что граждан следует развешивать на фонарях, в конце концов, это неэстетично, да и с точки зрения гигиены… Нет, кажется, я придумала кое-что поинтереснее.
Я еще немного поразмышляла: стоит ли видеть в неожиданной встрече с Монахом то самое указание свыше? Так и не придя к какому-либо выводу, махнула рукой и решила считать встречу знамением.
Док в тот вечер был молчалив, поглядывал на меня исподтишка и думал. Конечно, влез на своего любимого конька, то есть месть. Заранее искал мне оправдания, точно я в них нуждалась. Он уже сообразил, что просто так я Сашку в тюрьму не отправлю, решу поразвлечься. Пялясь в потолок на диване, Док пришел к выводу, что это справедливо. Лично я в ту ночь еще ничего не решила, но встрече с Монахом радовалась: жизнь неожиданно наполнилась смыслом.
Утром я позвонила Орлову, после обеда он к нам заехал. Все-таки людей не поймешь: некоторое время назад он боялся, что наша совместная деятельность приобрела чересчур широкий размах, а теперь злился, что я не загружаю его работой, а если так, то похвалы от начальства не дождешься и мысль умереть в генералах становится проблематичной.
— У меня появилась идея, — обрадовала я его с порога. — Мне нужны кое-какие сведения. — Я перечислила какие, Орлов что-то там черкнул в своем блокноте, посмотрел на меня туманно и удалился, пообещав заехать к вечеру. Человек он добросовестный, к вечеру прибыл, и не с пустыми руками.
Мы расположились в комнате за большим столом, я заносила на бумагу то, что казалось мне наиболее важным, и при помощи Орлова пыталась разобраться в бандитской иерархии. Вчера я была права: на социальной лестнице Монах стоял чуть ниже Сереги. Тот вообще был парень довольно серьезный, Орлов объяснил, что реально составить им конкуренцию мог некто Климов Олег Николаевич, или попросту Клим. С Серегой Геббельсом, а еще в большей степени с Монахом — у них давняя неприязнь.
Этот Клим появился на сцене чуть меньше четырех лет назад и повел себя чрезвычайно нахально. Набрал в свою команду психов и дебилов, которые, не раздумывая, делали все, что им прикажут. От азиатской жестокости, с которой Клим расчищал себе место под солнцем, даже бывалые люди слегка обалдели. Однако последнее время Клим остепенился, присмирел, большинство дебилов полегли в кровавых боях, искать новых он не стал, а окружил себя ребятами, которые хорошо знали, как крепко держать в руках свой район без лишнего шума и пыли. Деятельность Клима приносила ему неплохой доход, и он, как водится, стал предпочитать стрельбе переговоры. С некоторой неохотой старшие товарищи позволили ему наживать деньги, а он в свою очередь из лихого одинокого волка стал полноправным членом городского криминального клуба. Налицо явный прогресс.