– Кто? Почему? Разве такое может быть? – вскрикнул Олег.
– На его стороне те кочевники, что живут набегами, войнами…
– Ну, с кочевниками нам уже приходилось, – обронил Мрак.
Ярило скривил губы:
– В войске Ящера мертвых воинов вдесятеро больше, чем всех живых на земле… К тому же у него все сильнейшие богатыри и герои. Всех времен и племен! Ладно, оставим их… Как одолеете самого Ящера?
В молчании Жароок со стуком поставил ковш.
– Никто из богов… Даже могучий Велес…
Ярило взял ковш, осушил. Когда грохнул о стол, он снова наполнился, плеснуло через край. Ярило уронил голову, молчал, икал, а когда поднял голову, в глазах удивление.
– А, смертные… С чем пожаловали?.. Жить надо яро, помните? Жизнь коротка…
Он коснулся пальцами черепа. Мрак кивнул:
– Жизнь всего света коротка. Как сбить рога Ящеру?
Ярило смотрел мутным взором:
– Разве?.. Никто не может сбить ему рога. Даже боги.
– На всех есть управа, – настаивал Мрак.
Ярило оскалил зубы.
– Я знаю все, что творится в этом мире. В нем нет управы на владыку мира мертвых!
Он упал лицом на стол, захрапел. Красивое мужественное лицо исказилось в глупой гримасе. Золотые волосы распластались по пролитой браге, прилипли, потемнели.
Мрак поклонился:
– Прощевайте, великие боги!
Когда шли к стволу, Олег молчал, двигал бровями, что-то обдумывал. Таргитай, глядя на сосредоточенное лицо волхва, подумал, что это они с Мраком ничего не узнали и мало что поняли, а Олег умеет выуживать нужное даже из пьяной болтовни. Он не случайно твердит, что, ежели не хочешь умереть от жажды, должен научиться пить из любой посуды, пусть даже из следа конского копыта.
Опустились на каменно-деревянную равнину, которую Олег упорно именовал веткой Дуба. Мрак сказал зло:
– Стоит ли переть на самый верх? Уже узнали, что мир погубит первым Ящер. А Род пальцем… пером не шелохнет. Хотя мог бы, если бы что-то не останавливало.
– Но что может остановить Рода? – спросил Таргитай недоумевающе. – У него о-го-го какая власть! И сила. Что может быть выше власти?
Оба с Мраком повернулись к Олегу. Волхв пожал плечами:
– Знаете же, чего спрашиваете? Рода ничто остановить не может.
– Но почему тогда…
– Нелепость.
– Но ведь это Род?
– Он не все мог сделать верно.
Долго карабкались по Дереву молча. Вдруг Таргитай сказал:
– Я знаю.
Мрак скривился, он-то знал прозрения дурака, а терпеливый Олег попросил:
– Знаешь – скажи.
– Он сам себя побороть не может.
Мрак не слушал, карабкался, иногда нажимал ладонями на колени, помогая на крутых подъемах. Олег же, который до всего допытывался, попросил:
– Объясни.
– Род старательно делал весь белый свет, создавал богов, зверей… ну все-все! А когда восхотел слепить нас, людей, сил уже не оставалось. Боромир говорил, что Род тогда пролил на землю свою кровь, а из каждой капли сотворил человека. Так что в каждом из нас есть частица Рода. Этим отличаемся от всего-всего!.. Но нас же что-то иной раз да останавливает? Дурь это или еще что, но это ж от Рода!
– Что? – не понял Олег. – Что останавливает? Меня, к примеру, ничто не останавливает.
– И меня, – буркнул Мрак.
Он махнул рукой, наддал, уже не слушал. Олег пошел быстрее, теперь научился не отставать от оборотня. Таргитай тащился следом, рассуждая:
– А меня останавливает. Хочешь что-то сделать, а голос внутри тебя говорит: нельзя, нехорошо. Хотя почему нехорошо, если мне в пользу? Но покоряешься… Ни разу этот голос не сказал: ляг полежи, плюй на все и береги здоровье, укради! А всегда: отдай, не солги, встань и иди, заступись за слабого, пойди и спаси…
Темные пятна пота на спинах друзей маячили уже далеко. Таргитай раскалился, как болванка в горне Степана, догнал, потащился след в след. Олег бросил через плечо холодно:
– Дурень, а не лечишься. Тем более Род должен был спасти мир!
Таргитай едва дышал, в груди хрипело. Смутно чувствовал свою правоту, только вылепить в слова не удается, но и Олег прав. К тому же правота волхва ясна как на ладони, а его какая-то вроде червяка в тумане.
Он потуже подтянул перевязь, наддал. Что-что, а бегать научился быстрее, чем думать глубоко и красиво. Наверное, вообще бегать учишься прежде всего. Всю жизнь либо ты за кем-то, либо кто-то за тобой!
Измучившись так, что не соображал, куда карабкается, пожаловался в отчаянии:
– Я не понимаю… Мы только что из Леса… а заботимся обо всем белом свете! Но другие, сильные и умелые, почему не поднимут задниц, не спасают тоже?
Голос Мрака был злым, как дикие осы.
– Потому что пьют пиво, брагу, а по праздникам – медовуху. А мы – воду из родников.
Голос волхва донесся издалека:
– Они считают, что человек пьет квас, чтобы утолить жажду. Вода – для скота.
– Что может быть лучше и чище холодной, когда зубы ломит, воды из родника? – Мрак посопел, долго не отвечал, закончил совсем зло: – Они, чтобы пойти спасать, должны взять с собой и квас, и пиво, и медовуху, и теплые одеяла, и сараи, и огороды…
Дальше Таргитай не слышал, тащил себя в красном тумане. В голове стучали молоты, кровь стояла в глазах, а тело налилось горячей тяжестью. Он ничего не видел, кроме своих рук, окровавленных, с лохмотьями кожи, сорванными ногтями. В груди хрипело, как дырявые мехи.
Он ударился лбом, попробовал обойти, снова ударился. Кто-то похлопал по спине, его дернули вниз. Распластавшись, Таргитай долго хрипел, под раскаленным лбом едва не плавилась плоть дерева. Кровавая завеса на этот раз долго не уходила с глаз.
Никогда еще друзья не выглядели такими измученными. Даже Мрак был полумертвым, распластался и дышал тяжело, как выброшенная на берег рыба. Олег лежал без движения.
В спину тянуло холодом. Таким холодом, от которого не становилось прохладнее, а кожа вздулась пузырями. Похолодев от неясного предчувствия, Таргитай повернулся.
В трех шагах зияло страшное Дупло. Издали Таргитай принял бы за расщелину, сколько их было, но из этой дыры несло настоящим могильным холодом. Соки, напомнил он себе, чтобы не задрожать уже от настоящего страха. Холоднющие подземные соки, их любое дерево сосет из глубин земли, возгоняет по стволу – сам пил березовый сок, от которого зубы ломит! – и наполняет листочки. Потому так холодно…
Как сквозь вату услышал непривычно-усталое:
– Неужто… соки тянет из самого подземного мира?
– Ну, – послышался замученный, но все равно отвратительно-рассудительный голос Олега, – у большого дерева корни должны быть длинные. Иначе любой ветер свалит. Корни Прадуба свисают в подземные бездны…
– Подземный мир?
– Он самый.
– А вода, которая прет по стволу к листьям, не мертвая?
– Гм…
Таргитай с трудом перевалился на спину, дабы не видеть страшного входа, взмолился:
– Что вы о таких страстях?
Мрак удивился:
– Тарх, никак боишься?
– Боюсь, – признался Таргитай. – Не знаю почему, но боюсь. Под солнцем ничего не боюсь, а как подумаю о темноте…
Он поднялся, сел. Олег сказал отчаянным голосом:
– Нет, не успеваем… До Рода карабкаться еще дня два… Даже я не представляю, что это и где. А уж затем сражаться с Ящером. Да еще добраться до него сперва! У нас всего три дня – как поспеть? А еще что-то давно Агимаса не слыхать. Это не радует – тревожит.
На него смотрели измученные лица с изнуренными глазами. Капли пота падали с лица на грудь, шипели, превращаясь в пар.
– Все равно надо идти, – сказал Мрак упрямо. – Умрем в дороге! На бегу, как люди!
Таргитай широко раскрытым ртом хватал воздух, как рыба на берегу, но сказал едва слышно:
– На…до… идти…
Олег кивнул, повторил:
– Не успеваем. Но у нас есть крохотная возможность… Очень крохотная!
– Говори, – буркнул Мрак. – У нас всегда самые крохотные. Мельче только блохи на муравьях.
– Как победить Ящера? – сказал Олег отчаянно. – Он сам по себе Смерть, бог Смерти и властелин Смерти. Его нельзя убить, уже и так не совсем живой… Ну, мертв, я ж и говорю! Об этом все время повторяли Ярило и Жароок.
– Так чего мы премся?
– Не убить, так можно попробовать остановить… Загнать обратно.
– Тарх, не мешай думать.
Мрак заступился:
– Зря обижаешь. Я всегда советуюсь с Тархом. Потом делаю наоборот и… почти всегда прямо в яблочко.
– Почти – это еще не всегда.
– Подумаешь, Смерть, – сказал Таргитай зло. – На всех есть управа. Боги ее не страшатся, верно?
Мрак досадливо крякнул, точил секиру молча. Брови Олега полезли наверх.
– Мрак, ты прав. С Таргитаем иногда стоит советоваться. Боги не страшатся смерти, ибо бессмертны, но ежели Яйцо разбить…
– Ну-ну.
Олег поднялся:
– Поднимайтесь. Я попробую отыскать то, чего страшатся даже бессмертные боги.
Мрак сопел недоверчиво. Таргитай спросил:
– Дана не говорила…
– Вряд ли она знает.
Мрак сопел недоверчиво. Таргитай спросил:
– Дана не говорила…
– Вряд ли она знает.
– Разве боги не всеведу…
– Я не бог, Таргитай. Но на белом свете есть то, чего не знает даже Род.
Таргитай захлопал глазами.
– Всеведущий Род?
А Мрак спросил подозрительно:
– Кто тебе подсказал?
– Все только и делали, что подсказывали. Даже если сами об этом не знали. Аристей, Ярило… Да вы сами слышали. Ярило сказал, что на белом свете нет никого и ничего, что остановило бы Ящера…
– Ну-ну.
Олег обвел их покрасневшими глазами. Жилки в белках полопались, глаза страшные, под ними темные мешки, как у больного старика.
– Тогда надо идти на Край белого света. Пойти и заглянуть за Край! А то и пошарить там. Если и есть нечто, способное остановить Великое Разрушение, то оно там.
Мрака и Таргитая качнуло назад, словно перед ними упало небо. Таргитай беспомощно хлопал глазами, Мрак наконец выдавил тонким, не своим голосом:
– За Край Света… Олег, ты хоть слышал такое?
Олег смотрел на обоих измученными запавшими глазами.
Голос был как скрип разбитого громом дерева.
– Все когда-то впервые.
Таргитай во все глаза смотрел на волхва, не узнавая отчаянного труса, с которым вышел из Леса. Мрак зябко повел плечами, но оборотень умел быстро брать себя в руки. Голос полон наигранного оптимизма.
– Стоит только тропку указать, попрут толпами, народец такой! Поплевать с такой высоты – это ж внукам можно рассказывать!
– Мрак, – перебил Олег сдавленным голосом, – мы должны разделиться снова.
Они отшатнулись еще больше. Не понимали. Одно дело разделялись в Городе, да и то чуть боком не вышло, другое – здесь, в таком месте. Без мужества Мрака не выжить, но не раз спасала и мудрость или хитрость волхва. Было и такое, что вытаскивал из беды Таргитай. Но далеко ли уйдут, ежели порознь?
Олег словно читал мысли, сказал отчаянно:
– Не знаю. Скорее всего сгинем друг без друга сразу. Едва повернем за угол. Но ежели вместе, то сгинем наверняка. Правда, не сразу, а через три дня. Вместе со всем белым светом. Что скажешь, Мрак?
Мрак скрежетнул зубами, словно грыз камни.
– Не знаю. Как успеть, разорваться нешто?
– Надо разорваться. Иначе сгинем.
– А ежели разорвемся?
– Скорее всего сгинем тоже.
– Но можем и не сгинуть?
– Если очень повезет.
– По мне, лучше сгинуть, чем разлучаться. Но еще хуже, что по Яйцу ударит проклятый Агимас! Он же так надсмеется над нами. Ему жизнь не мила, с такой-то рожей, а нас погубит с радостью, пусть со всем белым светом, ежели иначе не по зубам. Он же и его ненавидит, что так с ним обошелся!
Олег покачал головой. Пусть ради торжества над Агимасом, но Мрак вроде бы готов идти в одиночку. Таргитай смотрит отчаянными глазами, ему надо самое простое. И понятное. Как и Мраку.
– Ясно, – сказал Олег с горькой иронией. – Ради спасения мира не стоит разлучаться, но чтоб не дать Агимасу радоваться… Словом, ты готов?
Мрак сказал быстро:
– Смотря куда!
– Конечно, самое трудное – тебе. Самое ясное – Таргитаю. Пусть лезет по Дубу дальше. Отыщет Рода, попросит помощи. Или хотя бы спросит, что делать дальше. Я пойду на Край Света, знать бы, каков он… Если найду то, что надеюсь, сразу буду догонять Мрака.
Мрак смотрел набычившись. Спросил подозрительно:
– Ты не сказал, куда идти мне.
Таргитай вмешался:
– Еще не понял? Осталась только дорога к Ящеру.
– В подземный мир, – поправил Олег, отводя глаза. – Через это Дупло. К самому Ящеру еще идти и идти! Мрак разведает путь, хоть бы в начале, авось даже малость расчистит… Ты, когда поговоришь с Родом, вернись к этому Дуплу. Запомнил? Дальше иди по следам Мрака. Мрак, а ты оставляй приметы, ладно?
– Постараюсь, – ответил Мрак севшим голосом. – Будут вам приметы.
Лицо оборотня серого цвета, таким изгои еще не видели. Великим чудом да случаем все еще избегал гибели, а тут самому спускаться в мир мертвых!
– Мрак, – сказал Олег отчаянным голосом, – а как еще?
– Все правильно, – выдавил Мрак. – Уважаю тебя, Олег. Как бы ни робел, кто бы ни наседал – ты гнешь свое. Это мы с Таргитаем – куда ветер подует… Ты нас не щадишь, но ведь и себе выбрал не самое сладкое? Ни я бы до Края Света не добрался, ни Таргитай. Как и вам обоим не пройти с секирой столько, сколько смогу я. Так что решено.
Он закинул мешок за спину, обнял обоих так, что затрещали кости, на миг блеснули в печальной усмешке белые зубы, и оборотень исчез за краем Дупла. Слышно, как простучали подошвы. Затем все стихло.
Таргитай сразу ощутил себя сиротой. Глаза Олега как у побитой собаки. Алатырь-камень начал светиться. Таргитай вскрикнул отчаянно:
– Ты хоть скажи напоследок! Ну приду я, ежели сумею залезть так высоко, а дальше?
Олег сказал раздельно, словно слова были гвоздями, которые вбивал в голову Таргитая:
– Что хотел Род, создавая этот мир? Что мы должны сделать? Для чего вообще мы, люди?
– Ежели доберусь, – сказал Таргитай жалобно.
Он обнял Олега, прижался – теплый, мягкий, домашний. Олег остро ощутил, как тяжко певцу остаться одному. Куда тяжелее, чем ему или Мраку.
– И еще спроси, – сказал Олег, спохватившись, – как вообще уцелеть этому миру? Что нужно?
Вокруг него воздух сгустился, завертелся широкой воронкой. Красные волосы волхва трепало, как языки пламени. В зеленых глазах блестело упорство.
Таргитай со слезами смотрел, как смерч потемнел, налился звериной силой, взревел, пошел вверх, внизу бешено вертелся кончик не толще шила.
Человеческая фигура едва просматривалась сквозь мутную стену вихря. Красные волосы волхва трепало, но зеленые глаза смотрели на Таргитая неотрывно, требовательно. Смерч изогнулся, приподнялся, едва удерживаясь на острие. Человек внутри пошатнулся, растопырил руки, упираясь в стены. Таргитай со страхом увидел, как из серой, бешено вращающейся стены высунулись пальцы. Их сразу обдало красным, словно окатило кипятком, пальцы исчезли.
Затем смерч стремительно метнулся в сторону, тут же обозначился вдали крохотным пятнышком и растаял. Таргитай в страхе за Олега подумал, что лучше бы не так шибко, а то уши оторвутся на такой скорости.
Глава 8
Оставшись один, Таргитай всплакнул – чего стыдиться, никто ж не зрит, – но слезы еще никому не помогали, вытер лицо, потуже подтянул ремни. Опять перед глазами поползла вниз, заскользила, а то и побежала, обрываясь позади, серая скала Дерева.
Ноги сразу налились горячей тяжестью. Сердце колотилось так, что выпрыгивало через уши. Сперва, отдохнув перед расставанием, лез с полверсты без отдыха, потом спотыкался все чаще: воздуха не хватало, на ногах будто стопудовые глыбы.
Рукоять тяжелого Меча больно колотила по затылку. Тихо ненавидел, избавиться бы при случае… На миг испугался: Мрак взъярится, даже Олег осудит, Меч не раз спасал им шкуры, но уж очень противный – чересчур хвастливый, заносчивый.
Да, от него всякий раз переполняет радость, когда сечет ворогов, потом немножко совестно… Нет, это сперва немножко, а потом уже множко, сейчас же совсем невмоготу. Видеть этот блистающий булат не хочется! Уже совсем редко берется за рукоять, что так и просится в руки. Сама норовит залезть в ладонь!
Не зря говорят, подумал он горько, что я дурак не простой, а редкостный. Какой настоящий мужчина не мечтает о таком Мече? Даже Олег ухватился бы обеими руками, хотя и на свой Посох не насмотрится, пылинки сдувает. Ведь Мечом, козе понятно, и Посох легче добыть, и летающий ковер. А уж радости попроще: царства, каганства, кучи золота – только захоти.
А вот ему ни Меч, ни Посох, ни даже расписные пряники не дороги так, как простая дудочка за пазухой. Вот она, возле сердца пригрелась, тихая, как мышка. Почему-то дороже и Меча, и Посоха, и всего-всего на свете…
И дуракам жить надобно, сказал себе сердито. Не убивать же! Начни убивать – придет черед и полудурков, затем – придурков, наконец умники начнут выяснять, кто из них знает меньше. Еще можно изничтожать кривых, хромых!
Впереди трещало, а кора подрагивала, будто под ней билось сердце размером с хату. Таргитай опасливо обошел по дуге. В глубине двигается чудовищный зверь, грызет. Если такой цапнет за ногу, то и подошву откусит.
Плечи сами передернулись, как в ознобе. Какова зверюка, что грызет Дуб? Он же во сто крат крепче камня и булата!
Да что червяк, напомнил себе, надо о Роде думать. Нашли кого послать! К самому мудрому и сильному самого… немудрого. Хотя, с другой стороны, Роду все одно. Ему самый сильный – тля, самый мудрый – тля, самый высокий – тля.
Род все знает, все умеет, все сделает. Он вмешается и всех спасет. Род сидит на вершине Прадуба и мечет оттедова животворные капли… Гм, чего это он так… От этих капель и пошла жизнь на свете. Стала при Роде. При-Роде. От Рода род-ня, род-ичи, род-ить, род-ина, рож-ать, у-рож-ай, род-ники… Гм, от Рода – это одно, а отродье – совсем другое…